I'll help you (but I can't help her)

      Эндрю прижимает содрогающуюся в рыданиях девочку к своей груди. Он покачивается из стороны в сторону, закрывая её уши, лишь бы она не слышала тех ужасных слов, что кричала её мама. Эла цепляется маленькими пальцами за футболку отца, чувствуя мокрый след от чужой крови и заходится в рыданиях сильнее. Мама сделала больно папе, а папа не задумываясь ни секунды ударил её в нос. — Мама сказала, что я дефектная, и что она устала. Папочка очень разозлился, и мама сказала ему что-то, из-за чего он её ударил… — Всё хорошо, — зашептал Эндрю, сразу же, как хлопнула входная дверь. И только в тот момент, он заметил как тряслись его руки. Но он приводит себя в чувства, не смея причинять дочери ещё большую боль. Он выучено берёт себя в руки, выкидывая из головы лишние мысли на короткий период, — всё хорошо… Миньярд медленно ложится на холодный пол, укладывая на себе Элу и гладит её по волосам. Кейла ушла, но Эндрю убеждает себя в том, что она ему им и не нужна. Она никогда по-настоящему не любила Элу, и просто нашла способ уйти. Эндрю не собирался её держать. Мир ведь правда очень поменялся, когда малышка Эла появилась на свет. Его мир. И именно сейчас он прекрасно понимает, что никакие Кейлы им вдвоём не нужны. Они могут любить друг друга, и этого блять достаточно. Центр его вселенной это Эла. И сейчас, важно чтобы она выздоровела. Потому что не единой мысли о том, что она может умереть он не допускает. Только дерётся с братом, когда тот упоминает возможный исход, и сбегает в комнату к спящей дочери. Эндрю никогда не был трудолюбив, но когда на кону жизнь собственного солнца — можно хоть убиться. Эла дышит ровно. Спит. Эндрю ей иногда улыбается, и она улыбается в ответ. Но сейчас она спит, и Эндрю не посмеет тревожить её сон. Не шелохнётся, только любуется девчушкой. Он нашёл онкологическую больницу, в которой их примут, и которая им подходит. Оставлять её там не страшно, там ведь не сделают больно? Там ей не будет больно, как сейчас. И Эндрю прекратит загинаться от того, что не может защитить и уберечь её от этой боли. Почти.       Нил встретил его в третий раз, когда зашёл в палату во время одного из обходов. Ему сообщили, что выдали разрешение отцу Элы, и вдохновившись Джостен пошёл по палатам детей. Эндрю выглядит так же, как и в прошлый раз, только ноги у него босые, и вместо потёртых джинс — свободные спортивки. — Доброе утро, — Джостен закрывает за собой дверь и привлекает внимание обоих Миньярдов. Эндрю меняется в лице, плотно поджимая губы и отпускает дочь из рук. Та расплывшись в улыбке, бежит к доктору. — Здравствуйте! А со мной теперь папочка жить будет, представляете? — она улыбается широко, счастливо цепляется за его плечи, — вы пришли дать мне таблеточки? — Это же замечательно, принцесса, — он поднимает взгляд на Эндрю. Тот смотрит на них не шевелясь. Готовится в любой момент наброситься и разорвать на части. Но Нила он совсем не пугает, скорее завораживает. Хочется его… Потрогать, рассмотреть со всех сторон, приблизиться ближе. Взгляд перемещается на Элу, — да. А ещё нужно будет немного поговорить с твоим папой. Скоро ты поедешь на процедуры. Нил заботливо гладит её по пышным волосам и вытаскивает из кармана палетку с таблетками. Наливает из кулера воду в стакан и протягивает положенное количество девчушке. И та все их по очереди выпивает, не морщится даже от кислых или горьких, и некоторых абсолютно мерзких таблеток. Нил подметил это в ней ещё с самого начала. Она умеет терпеть, и никогда не плачет. Смотря на её отца, можно понять откуда в ней это. Но пока что он не знает, обвинять ли мистера Миньярда в этом или пожалеть? Предвзятое мнение строить не хочется. Эле стоит всего лишь заметить взгляд врача на её отце, чтобы понять, что сейчас не нужно мешать. И уйти играться с привезёнными игрушками. Нил не боится Эндрю, потому садится близко, оставляя всего сантиметр между ними. И замечает на себе этот отрешённый взгляд, его поза скованная, в нём не видно не капли доброжелательности. — Капельница уже готова, — говорит Джостен, опуская на колени папку с бумагами, — я, честно, пытался что-то придумать, чтобы вы оставались в палате, но правила — есть правила. Химиотерапия проходит в отдельном зале, и вам нужно будет поехать туда, а уже потом только в палату. Эндрю поджимает губы в тонкую полосу. — Как долго? — С промежутками в 8 дней, потом будет перерыв в две недели, и ещё. Мы будем смотреть по эффективности, мистер Миньярд, — он замолкает ненадолго, — вам нужна помощь? Медсестра дежурит круглосуточно, могу приставить её к вам. И… У нас есть здесь психолог. Вы можете обратиться к нему. — Вы закончили? — раздражается, стискивает ладони в кулаки. Нилу читать его легко, но от этого, почему-то не легче. — Да, — уголки губ скользят вверх, — вы готовы? — Да, — голос грубеет. — Я жду вас в коридоре, и мы пойдём. Нил выходит из палаты, замечая краем глаза, как на доли секунды Эндрю сгибается, а после подзывает к себе дочь. Он, честно, не подслушивает, хоть и очень хочется.       Миньярд гладит дочь по волосам и ждёт, когда она дорасскажет о истории кукол и игрушек, с которыми играла сейчас. И на самом деле, теряет под конец нить мысли, но всё равно кивает. — Пошли, пап? — смотрит на него, и Эндрю видит — боится. А самое главное, видит, что та знает, что он тоже. Потому храбрится, сама тянет, и говорит, что всё будет хорошо. Всё хорошо… Эндрю ей улыбается, укладывая ладонь на щёку, и целуя в лоб. Эла улыбается ему в ответ, выходя из палаты под руку с папой.