За толстым слоем стекла и вод

      Мо не желает прощаться с жизнью в семнадцать. Отвратительная новость для всех: коллег по работе, мамы и папы, Тяня… Может еще парочки людей, которые знали Рыжика при жизни. Перед глазами тьма. Он пытается подумать хотя бы о чем-нибудь, будь то акула, кровь, вода или все сразу, но мысли просто не приходят в голову. Она пустая. Хах. Не об этом ли Мо мечтал пару дней до этого? Не он ли хотел решить все вопросы, что так терроризировали его жизнь.       Когда нет жизни, нет и проблем.       И когда Шань уже отплывает на тот свет, прощаясь с миром со слезами на глазах, один резкий удар в солнечное сплетение возвращает его обратно. И еще один удар. И Еще. Больно. После удара, что пытается запустить сердце, легкий укус в руку. После укуса еще удар. Укус. Удар. Укус. Удар… Сердце, не готовое сдаться просто так, упрямо пытается биться. Запускает легкие, забитые водой.       Рыжика тошнит. Создается ощущение, что диафрагма поднимается выше уровня органического мотора, давит на легкие и те выжимают из себя воду. Парня рвет водой. Следует еще один отрезвляющий удар. Слезы щипят и так закрытые глаза, и Шань лениво дергает руками, отмахиваясь от монстра. Легкие выжимают воду, но не могут вжать обратно воздух.       Наверное, в кои то веки Шань не сопротивляется, когда ощущает на своих губах чужие, холодные губы. Они с силой вдыхают в него воздух. Отстраняются. Следует еще один удар в солнечное сплетение. Импровизированный массаж сердца. У парня появляются силы открыть глаза. Он хрен пойми в каком месте, мало напоминающем пятый этаж, у него раскалывается голова. Мо опускает голову. Акула находится возле его тела, прижимается вплотную и нюхает. Водит зубами и языком по ранам, прикусывает кожу и отстраняется.       То ли все это происходит очень быстро, то ли у Шаня "слоумо картинка" перед глазами.       Тянь прилагает все усилия, что дает ему человеческая часть тела и пытается не сожрать Рыжика. Это так сложно. Все пространство вокруг заполнено его кровью, и он такой беспомощный и пустой. Хочется… как же хочется оторвать ему руку. У него наверняка жесткое, сочное мясо, практически нет жировой прослойки. Ах, как же хочется отделить ногу от тела и перемолоть. Как же хочется убить Шаня. Как же хочется его сожрать!       Но Хэ не позволяет себе этого. Каждый раз, когда зубы уже движутся к чужой плоти, он берет себя в руки и прикусывает кожу, стараясь, чтобы эмаль не цеплялась за сосуды. Черноволосый русал никогда не пробовал человечины, но, судя по вкусу крови Шаня, она бы ему понравилась.       - Хэ… - у Мо дрожат губы. Он потерял много крови и потеряет еще, если Тянь продолжит так кружить над ним. Когда-нибудь у акулы закончится самообладание. Он сделает последний укус. – Хэ, подожди.       Наощупь Мо касается чужих волос, но не успевает ухватиться. Он аккуратно, медленно поднимает руки и смотрит на собственные запястья. Сглатывает все еще струящиеся по щекам слезы. Много следов от укусов, несколько линий, рассекающих руку. Больно. Из них медленно стекают тонкие линии крови. То ли Ли не был настолько опьянен злобой, что не смог перерезать вены, то ли не желал этого делать.       Хэ Тянь снова отплывает и на сей раз куда дальше, оставляя проснувшегося Рыжика одного. Это место – та самая комната, наполненная аквариумами с рыбами. Здесь никого нет. Бледный белый свет лампы да куча стекла. Мо снова тошнит, он долго кашляет. Руки болят. Тело немеет. Создание затемняется.       Кажется, он снова отрубился, но резкий удар в солнечное сплетение заставляет его прийти в чувства.       Тянь нависает над ним, прижимаясь оголенной грудью и хватает голову в руки. Целует. Но на сей раз не чтобы обогатить легкие порцией углекислого газа, а чтобы обогатить все тело Рыжика желанием вырваться, ударить, отстраниться – проявить брезгливую, но живую сторону. Мо чувствует себя ни жив, не мертв, и все равно лениво давит на холодную грудь, прося остановиться.       Хэ слушается. Облизывает на прощанье синие от холода губы, хватает Рыжика под бока и в наглую выкидывает на кафельный пол комнаты. Уплывает под воду. Шань, шипя от мигрени и прикусывая губы, садится наконец прямо и сдирает с себя футболку. Надо остановить кровь. Ее немного, вытекает она медленно, но один дьявол знает, сколько парень оставил ее в воде. Рассудок, мысли, чужие голоса – все перемалывается в кучу, чтобы выйти одним простым…       Шань блюет на пол, отхаркиваясь от воды, от крови, от водорослей и глубоко дышит. Вяло, но крепко мотает на руку мокрую футболку, что в ту же секунду пропитывается красными оттенками. Акулы нет. Тянь больше не всплывает, и это пугает Рыжика. Все смешивается в кучу – приход Шэ Ли, предательство Бао, нож, резаные руки, золотые глаза. Все. Им надо спасаться. Надо уходить, пока сюда не приехали копы или кто-то похуже. Шэ, наверняка, уже вызвал их.       - Тянь? – Мо кое-как поднимается, но по-прежнему выглядит, как пораженный вирусом мертвец. Как же все тело ноет! Укусы кровоточат и прослеживаются сквозь одежду. Ему надо найти Мао и вместе с ним увезти русала подальше. Человек-акула выныривает из воды, опираясь на выпрямленные руки.       - Как ты? – изумленные, черные глаза наблюдают, как медленно змейкой плетется на ровном месте Рыжик, как его укачивает и глаза слипаются. Но, кажется, собачья воля парня и желание пожить еще пару лет возобладали над слабостью и покорностью перед стихией. Он в последний раз трясет головой, разбрызгивая в сторону мокрые капли и глядит на Тяня.       - Нам нужно уехать. Спрятаться.       - Шань, я русал. Я не умею ходить. – на лице монстра снова расцветает улыбка, но не надменная и не издевательская, а такая натянутая и лживая. Отвратительно. Она тут же оседает, делая лицо парня вмиг старше и куда более усталым. Зрачки вместе с радужкой все еще огромные по размерам – эффект от животной дури и желания мяса. Тянь до сих пор с самого себя в ахуе, насколько долго он держался. Еще минута, и он бы обгладывал кости своего горячо любимого приятеля, а после его бы пристрелил наряд полиции. Если бы нашли в тонне воды.       - Блять, надо… - Рыжик пытается придумать отход, разработать план, но в его башке все еще месиво из последних событий. Он опирается на стену, глубоко дыша и шмыгая носом. Слезы продолжают скапливаться в уголках глаз и катиться по скулам, складываясь в дождик. Так странно. – Тянь, нам надо валить.       - На складе есть автопогрузчик. – русал поворачивается к Шаню, согнувшемуся над водой и нервно дышащему полной грудью. Голый, покусанный торс. Футболка едва ли спасает от кровотечения, но хотя бы зажимает сосуды. – Рыжик, на складе есть машина.       - Нам надо уехать. – соглашается парень, что все еще не может оклематься от происходящего. Затащить целую машину на пятый этаж, да еще и погрузить в нее монстра – это целая история. Шань выпрямляется, еще раз крутя перед лицом руку. Какие же на ней после будут шрамы! Он чуть не падает в воду, настолько его укачивает.       И пока Рыжик находится в сознании, русал говорит с ним. Каждый шаг он проговаривает по несколько раз, заставляет пересказать их Рыжика. Смотрится парень и в правду убитым. Где весь остальной персонал этого блядского океанариума? Почему никто не помог Мо выбраться? Хэ на вид обеспокоен, и ему не хочется отпускать паренька бродить по «Фортуне» с перерезанной рукой, да еще и когда в здании могут находиться те подонки, но, если сейчас они что-нибудь не предпримут, полиция заберет и русала, и Мо. Все вскроется.       Шань кивает, бросает, еле-еле шевеля губами что-то вроде: «Я быстро» и шустрыми шагами идет к выходу. Склад должен находиться на первом этаже как раз под одним из двухэтажных аквариумов. На сам этаж у Тяня нет доступа, зато есть обходные пути, ведущие на второй!       У Рыжика все еще весь мир пританцовывает танго и растекается в самый неожиданный момент, но он старается держаться. Осмысление происходящего четкое и логичное. Он носится по бесконечным коридорам, стараясь как можно быстрее добраться до склада, и рассуждает о том, куда они с монстром отправятся? Куда можно спрятать человека-акулу, длинною более двух метров? Куда делся охранник океанариума? Остальные уборщики?       На первом этаже выбиты стеклянные входные двери. У порога валяется куча мусора, включая пластиковые аксессуары и плакаты. Охранник особо не церемонился с тем, как выйти. Рыжик по памяти пробегает пару поворотов и с плеча выбивает дверь, ведущую на склад. Она и не заперта, если быть честным. Просто у Мо нет желания и мозгов это проверить. Все идет по плану. Тут куча коробок, ждущих своей погрузки, много маленьких стеклянных коробок для рыб и три автопогрузчика, располагающихся в рядок у стенки.       Перед тем, как нагло своровать у «Фортуны» одну из тачек, Рыжик движется по направлению к закрытой от посторонних глаз комнате. Один из работников океанариума, отвечающий за склад, погрузки, товар и прочее, имеет собственный маленький кабинет у гаражных ворот. Двери заперты.       Рыжик думает про себя, что не этим он должен заниматься в свои школьные годы. Явно не тем. Шань не представляет, в какой еще момент жизни он на серьезных щах разобьет одной из особо тяжелых коробок маленькое, стеклянное окошко двери, ведущей в кабинет и откроет его изнутри. Сворует с чужого стола ключи от кара, куртку, чтобы хоть как-то прикрыть искусанное, холодное тело. И пока у него еще есть немного времени Мо достает из личного шкафа мистера, что здесь работает, белую рубашку, хватает со стола ножницы и режет-режет все по ниточкам, по швам. Из более-менее чистых тряпок изготавливает давящую повязку на руку.       Хватает ключи со стола. Заводит кар. Открывает гаражные ворота.       Остальное дело за Тянем. На две тяжелые лапки Рыжик поднимает пластиковый контейнер, в котором обычно катаются их ресторанные закуски – крабы, мидии, омары и прочие морские гады, и кивает сам себе: «Все верно, эта коробка достаточно мала, чтобы сюда влезла акула», но иных вариантов на складе нет. Иных, безопасных вариантов.       На улице никого. Странно. Даже сигналов полиции не слышно. Шань медленно выдвигает машину, не шумя и не включая фары. На улице – кромешная темень, холодный ветер и никого живых. Несмотря на то, что в такое время суток положено спать, у некоторых из сов все еще горит свет в окнах. Рыжик не боится, что их может кто-то заметить. Такое они вряд ли разглядят, а даже если и разглядят, то наверняка махнут рукой, оставив все на разыгравшееся воображение.       Мо нервничает. Едва он пережил одну бойню, как подоспела вторая. Как теперь он будет ходить в одну школу с этим белобрысым чудовищем? И кто мог сдать Шэ Ли полиции? Шань поднимает голову на второй этаж, наблюдая за стеклом. Разыскивая глазами Тяня.       На горизонте раздается первый тихий вой сирен. «Блять, давай быстрее!» - мысленно отдает он Хэ приказы и нервно стучит пальцами по рулю. Вот чего-чего Рыжик и в правду не ожидает, так это железного, тяжелого стола, что влетает изнутри в стеклянную поверхность и разбивает ее ко всем чертям. Вдребезги. С этажа вырывается водопад, разбивается об асфальтированную поверхность. Вода в смешении с окном.       По всему океанариуму разносится сигнализация.       Когда столб воды сокращается в диаметре, оповещая, что тонны моря, вывалившиеся через окно и затопившие всю зеленую поляну у «Фортуны», кончаются, настает второй шаг наспех выдуманного плана. Под узкую струю Шань подкатывает кар и наполняет пластиковый короб, искренне надеясь, что под весом жидкости стенки контейнера не рассыпятся к чертям.       Рыжик вскакивает на месте, когда на крышу кара падает что-то крупное, продавливая железный лист вглубь. После падения раздается громкое, злое рычание и полустон. В этом и состоял план этого идиота? Выпасть со второго этажа здания на машину?! Как бы сильно Шань не ругался на это хвостатое недоразумение, которое чуть не переломало себе позвоночник при приземлении, он должен был признать, что все сработало. С крыши черноволосый перебирается в ящик, кое как наполненный водой. Не смотря на боль и уличный, непривычный холод, а еще на кучу порезов, что оставили прозрачные зубья выбитого окна, Тянь улыбается. Скалит акульи зубы, потирает руки и зализывает назад волосы.       Улица. Город. Взывания сирены океанариума и полиции. Все это опьяняет молодое сердце, и становится едва ли не желанным приключением. Бунтом, что свершает русал, сваливая от закона и от разоблачения. Он мнет рыжую, сырую макушку, расслабляется в импровизированной ванной, в которую влезла только акулья задница да часть хвоста. Кар трогается с места. Остается выбрать направление.       - Поехали на окраину. – предлагает парень, складывая руки на спинки сидения и оглядывая все, что его окружает. Ночной город веет сине-фиолетовыми цветами, рекламными вывесками и мелькающими светофорами.       Мо заводит мотор и первым делом движется в противоположную от сирен сторону. Въезжает в дворики меж домов, чтобы на первое время укрыться среди каменных джунглей. Пусть. Пусть лучше их заметит парочка проходящих поблизости прохожих, нежели полицейские машины. Пусть пара пьяных в стельку бомжей покажут пальцем в спизженный кар и крикнут: «Там акула!», чем один из участковых запечатлеет реальное существование русала. На улице прохладно для весенних деньков.       - Как ты, малыш? – над самым ухом раздается вопрос. Рыжик оборачивается. Тянь продолжает улыбаться. Они участвуют в погоне, где ни в коем случае нельзя проиграть, оба раненные и побитые едут на сворованной тачке на окраину города где, как помнит сам Рыжик, располагается открытый бассейн. Они чудом спаслись от психопата, а Шань так дважды за день избежал собственной смерти. И после всего этого Хэ продолжает улыбаться? У него все хорошо с головой? Пока прыгал из окна ничего, кроме жопы не повредил?!       - Ты ебнулся?       - Я просто счастлив. – честно признается монстр и отворачивается, рассматривая кучи знаков на дорогах, названий магазинов, проходящих мимо людей, которые даже не смотрели в их с Шанем сторону – настолько им все равно. Это выглядит красиво.       Город красив. Мир красив. Люди выглядят просто пиздато, когда вот так двигаются, мельтешат перед глазами и совсем не замечают русала! И его маленький спаситель, гонящий автопогрузчик на слишком медленной даже для машины скорости по улочкам.       - Спасибо, братец Мо.       - Заткнись. – просит Рыжик и вжимает педаль в пол. Его разум снова пытается покинуть тело. Голова болит. Руки ноют. А еще прямо перед финишем Мо хочет простого человеческого сна, чтобы закончить с ебучим кошмаром, подняться с постели и рассмотреть руки. Он не хочет ни рубцов, ни вопросов матери, ни безумной рожи Змея.       - Мы должны позвонить Чену. – вдруг вспоминает Тянь и улыбка пропадает. Ох, его брат по любому будет в ахуе от случившегося. Возможно, даже оставит идею с океанариумом и отвезет Хэ куда-нибудь в более безопасное место. Это совсем не счастливые мысли! Никуда русал уже не уйдет без Мо.       Неизвестно, сколько они едут – полчаса или час, но улица города с высотками, что перекрывают небо сменяется переулком с небольшими, многоэтажными домами. Потом совсем с коротенькими, не выше пяти этажей. Мо прислушивается, чтобы нигде, ни от одного угла не доносилось шумов патрульных машин. Если верить всему, что помнил парень, где-то через два квартала отсюда располагается открытый бассейн.       - Рыжик?       - Чего? – моментами желание русала поболтать в столь ответственный момент вымораживает Шаня, но тот всегда отвечает. Потому что страшно после всего этого услышать тишину оттуда, откуда всегда доносится громкий звук.       - Этот город так красив.       - Чего? – водитель оборачивается и оглядывает черновлосого со всех сторон. Кожа холодная, покрывающаяся бледным синим оттенком; воды в пластиковой ванной едва хватает промочить часть хвоста, и сама кожа на акульей части тела сухая и жесткая. – С тобой все ок?       - То место, куда мы едем, - у Тяня заплетается язык, но дабы не пугать попутчика, он старается говорить уверенно и четко. – там есть вода?       - Ага. – спустя какое-то время отвечает Рыжик, вспоминая, залили ли уже бассейн к сезону. Потому что если нет, весь путь русала от закона и разоблачения напрасен.       Им везет. По дороге ни копов, ни патрульных, ни просто зевак на колесах. Мо видит знакомое, разрисованное под синие волны, здание, огороженное забором из тонкой сетки и подрубает всю скорость, какая имеется в этой машине. На такие маленькие бассейны тоже ставят сигнализацию? Или их крутая тачка для спасения всяких монстров проедет без проблем? Мо не знает наверняка.       Кару хватает дури сорвать с металлических столбов сеть и сигнализация не работает. Быть может, она установлена на сам домик, на инвентарь маленькой, милой организации. Стоит машине подъехать к воде, стоит Хэ только почувствовать спасительную влагу, русал без лишних слов опирается на хвост, выпрыгивает из коробки и врывается в водную среду.       Хлорированную водную среду.       Холодную, хлорированную водную среду!       Как только жидкость обволакивает нежную кожу, как только в жабры попадает блядская химия, как только глаза начинает жечь до слез, монстр поднимается на поверхность, но не вылазит. Трет глаза, пока те не станут красными, царапает руки.       - Хэй, ты как? – в голосе Мо прослеживается неподдельное волнение и Хэ думает, что это, пожалуй, очень приятно слышать. Если раньше кожа горела из-за сухого воздуха и длительного пребывания вне естественной среды обитания, то теперь ее обжигает хлорированная вода и ее температура. – Сука… Тебе больно?       - Позвони Чену. – просит одними губами Тянь, стараясь даже не глядеть на парня напротив. Он не любит выказывать свое подавленное состояние на людях, особенно если это его маленький, рыжий приятель.       Легко сказать: «Позвони»! Шань с досадой вспоминает, что телефона у него, из-за того же ебанутого русала, нет, и иного способа связи в ближайших десятках метров не наблюдается – ни телефонной будки, ни бессонных прохожих. Только закрытое наглухо здание, где, по идее, должно находиться любое средство связи. А иных путей к отступлению у них нет. Шань дергает ручку, но та не поддается. Дверь заперта.       Рыжик проходится вокруг голубоватого домика, осматривая и ощупывая каждое имеющееся окно, но все они заперты. Все шесть. Только пройдя весь круг еще трижды, до карих глаз доходит маленькое, но широкое окошко где-то над черным входом. Мо поставляет под дверь коробки, раскиданные на территории в каждом углу и еще раз глядит на русала. Тот выбрался из бассейна и сидел на самом краю, расчесывая белые пятна на коже. Быть может это так у русалов проявляются ожоги? Спрашивать об этом парень не желает. Как только деревянная башня, вся разрисованная под маркетинг газировки, оказывается достаточно высокой, Шань взбирается на самый верх, сжимая челюсти всякий раз, как вся постройка начинает качаться под ногами.       Просовывает голову в окошко. Никого. Затаскивает в здание плечи, после живот, пытается, как и в океанариуме, дотянуться от окна до замка на двери, но теряет всякую грацию и падает на пол, успев поставить под удар руки и скооперироваться. Как же это, сука, больно!       В домике оказывается все необходимое: телефон, аптечка и рычажок, что запускает подачу воды из прорезиненного, намотанного на одну из стенок шланга. Рыжик хватается за трубку, едва не срывая ее с петельки и, крича на все здание, спрашивает у Тяня номер. Между ними по сути уже открытая дверь да толстое оконное стекло. Говорить можно. Черноволосый называет ему телефон.       Раздаются гудки. Один, второй, третий. У директора океанариума на том конце провода свои проблемы. Что будет, если он не услышит их мольбы о помощи? Придется затаскивать Тяня обратно в пластиковую ванну и везти куда-нибудь в порт, где уж точно есть дохуя воды и…       - Слушаю?       - Это Мо Гуань Шань. – заплетающимся языком, нервно отвечает Рыжик и накручивает черный провод на палец, борясь с тревогой. – Мы с Тянем находимся в бассейне. Д-да… - тон у человека на том конце провода злой и властный, но вся эта злость направлена ни на Рыжика, ни на братца, и Шань это прекрасно понимает, но поджилки от этого не успокаиваются. – Открытый бассейн на углу между Лиоу стрит и Парковой зоной.       - Я тебя понял. – кратко отвечает Хэ Чен и вешает трубку. Мо счастливо выдыхает весь скопившийся кислород, который он планировал держать в себе, пока директор дышал по ту сторону телефона. Им остается только ждать.       Не тратя времени, Шань разматывает шланг и включает напор, поливая русала, что сейчас с легкостью помрет на краю бассейна. Температура очень отличается от температуры воды в аквариуме, и это сказывается на Тихой черной акуле, но она не высказывает недовольства. Пусть так. Пусть кожу пощипывает от холода, чем от хлорки или ветра. Рыжик так близко, стоит с зеленым шлангом и обдает струей все участки, где видит белые пятна или уже расцарапанную до крови кожу.       - Хватит топить меня, малыш. – смеется Тянь, призывая Рыжика остановиться. Парень слушается и бросает металлический конец в бассейн. Садится где-то рядом, ежась от мокрого ледяного кафеля, но не собирающийся уходить. Русал в пару быстрых действий обхватывает паренька за бока, как он обожает делать, и прижимает к себе.       - Т-ты блять с ума сошел? – как и следовало ожидать, Мо пытается увернуться из захвата и свалить, но силы, вернувшиеся к Тяню, все же могли перебороть всю упертость мальчика, из которого вытекла половина от объема крови. Его внаглую прижимают к мокрому, охлажденному телу акулы. Шань, если совсем рухнет, сложит голову где-то на широком плече монстра. А ему это нахер не надо, все эти пидорские нежности. – Т-тянь!       - Ага. – весело отвечает Хэ, сжимающий бока, играющийся с косточками таза. Опускающийся куда-то ниже. Он весело наблюдает, как краснеют мальчишеские щеки, как горят уши и как сам Мо не желает сопротивляться. Он лениво толкает русала в грудь, глубоко дышит, но сам ожидает того, что случится. Зачем сопротивляться тому, кому сопротивляться априори бесполезно?       Сражаться сложно, когда проходишь с существом сквозь такие приключения. Русал целует Шаня в губы, обветренные и теплые, проминает их, стараясь быть как можно ближе. Так сладка эта победа над гордостью мальчишки! Мо закрывает глаза и не желает никак отвечать, сжимая зубы игнорируя их интимную близость. «Откройся, малыш. Ну же» - шепчет Тянь, призывая паренька разрешить ему войти. А Шаню… ему страшно делать подобное. Они оба подростки, и оба парни, и целоваться с парнем, да еще и полуголым, это странно и очень страшно. Страшно то, что будет потом.       Тогда Хэ берет ситуацию в свои руки. Давит на подбородок, принуждая приоткрыть челюсть и, пользуясь моментом, вторгается языком, проходясь по языку Шаня. Тот прижимается к небу и Рыжик краснеет еще сильнее, все еще страшась интимной близости.       Это ненадолго. Это не на совсем. Устав бороться с невинностью ребенка прямо сейчас, Хэ отрывается от чужих губ, но продолжает улыбаться. В его черных глазах и увеличившейся радужке так и сияют звезды. Вокруг русала целый мир – город, вывески, хрен пойми откуда доносящаяся музыка, звезды над головой, а он продолжает смотреть в светло-карие глаза и целовать тонкий, теплый ротик, пропитываясь чужими запахами. Мо никогда не сможет вырваться от его захвата. Он никуда не уйдет! Ни время, ни ветер, ни холод не становятся преградой. Это так прекрасно!       Но все хорошее когда-нибудь кончается и Рыжик отпрыгивает от русала в тот момент, как их обоих освещают фары автомобиля. Большого, грузового автомобиля. Тянь недовольно осматривает машину, потом встрепенувшегося паренька, всего такого красного и мокрого, и ретируется обратно под воду. Когда машина подъедет достаточно близко, ему следует выпрыгнуть оттуда прямо в наполненный водой бак. Это не трудно, но хлорка все равно портит всю малину.       Чен паркует грузовик у самого края и показывает Мо жестом, чтобы он сел в салон. Сверху разносится громкий и восторженный «бульк». Русал наконец-то вернулся в теплые, пресные воды.       - С-спасибо, господин Хэ. – все же благодарит Мо, ежась ни то от холода, ни то от пронзительного взгляда старшего брата Тяня, который он редко бросает на лицо мальчишки. Чен в помятой, черной рубашке без галстука, в строгих брюках, весь помятый и заспанный. Он не улыбается и не говорит ни слова, пока они едут обратно в океанариум.       В салоне звонит телефон. Чен поднимает трубку.       - Да? – у директора «Фортуны» грубый и по прежнему злой тон голоса, граничащий между «Я убью любого, кто посмеет со мной заговорить» и «Я убью любого, кто продолжит молчать». Шань слышит, как плескается вода в сосуде за их спиной. Кажется, Хэ счастлив.       - Босс, этот подонок свалил! – слышит краем уха Шань прерывистый, задыхающийся голос Мао. – Как под землей скрылся, говнюк.       - Что делает А Цю?       - Пытается найти следы. Не знаю. Мы следовали за черным лимузином этого подонка, заехали в туннель, а там его и след простыл. – стариковский жаргон добавлял бы комичности в разговоре, если бы они сейчас не обсуждали Ли. Того самого Ли, который снова свалил от правосудия. Чертов белобрысый уебок! – Не могу сказать наверняка, но, по-моему, Цю подстрелил его.       - Я вас понял. Продолжайте поиски. – Чен отключает телефон, ставит его обратно на панель и сворачивает на центральную улицу, что после приведет его к «Фортуне». – Кто-нибудь еще пострадал? – этот вопрос адресован уже Шаню.       - Н-нет. – парень поднимает руку, удостоверившись, что сам он уж точно пострадал, и возвращает ее обратно на колени. Эти порезы шрамами будут светиться на его запястье. Он больше не будет носить любимые майки и футболки, чтобы какие-нибудь особо глазастые гандоны не спросили с тревогой: «Ои, мальчик, зачем ты режешь себя? Суицид – это не выход!»       - Ты дружил раньше с Шэ Ли? – вопрос вводит Рыжика в тупик, но тот и не думает врать этому слишком опасно выглядящему мужчине.       - Да. С начального класса.       - Раньше замечали за ним какие-то отклонения от нормы?       Хороший вопрос. Отклонения от нормы – норма Змея. Он был неразлучен со своей личностью социопата, просто сейчас, по непонятным причинам, его шиза решает выбраться наружу и показать всему миру, какой у ее обладателя потрясающий ножик и характер. Ли пропах сигаретами и кровью.       - Он убил Ченгле.       - Что-то еще?       Да на самом деле, убийство – самый большой грех, который взял на себя Змей, но если на время закрыть на это глаза и вспомнить прошедшие сюжеты…       - Он продавал наркотики. Дрался с другими одноклассниками. С другими группировками. Воровал. – у Мо будто гора рассыпается на плечах, разваливаясь по кусочкам. Наконец-то об этом ушлепке можно кому-то рассказать без стыда и страха за то, что в подворотне уже по тебе черканут холодным перышком. Хэ слушает и кивает, подмечая для себя личные детали. И, кажется, нервно улыбается.       Грузовик подъезжает к океанариуму «Фортуна», возле которого никаких патрульных машин. Они свалили с эпицентра катастрофы? Им в трубку рассказали, что в аквариуме на пятом этаже совершено убийство, а они решили, что это глупая шутка, или что? Факт оставался фактом, у входа в океанариум никого нет. Только Мао и еще один высокий, опасный парень в одной футболке и с автоматом наперевес. Выглядит внушительно.       Вся эта картина похожа на сцену, после которой Мо наконец-то становится легче дышать.