Много Леди, не их Кот

Рука у Адриана была тёплой и сухой. Маринетт вцепилась в пальцы Агреста, как в последний шанс на спасение, хотя никакой опасности рядом не было. Разве что смерть от смущения и близости собственного краша. Про себя Маринетт восхищённо пищала; звук этот в её голове нарастал тем больше, чем дольше Адриан был возле неё. Сначала-то Дюпэн-Чэн, на волне злости после ссоры с Лайлой, даже не отслеживала, кто рядом; Адриан оказался кем-то настолько близким и приятным, что Маринетт просто расслабилась, когда он появился в классе. Потом потихоньку начало просыпаться осознание. А вместе с ним — паника и мучительное смущение. Адриан был рядом, Адриан держал её за руку, Адриан прогуливал с ней уроки, Адриан увёл её из класса, полного недовольных подростков, Адриан вступился, — пусть и без слов, — за неё, Адриан-Адриан-Адриан… Чуть больше Адриана — и Маринетт точно отключется, помяните её слово. От счастья, бьющего в голову, как кузнец по наковальне. Бедный-бедный её котелочек… Адриан привёл Маринетт в парк, находящийся недалеко от коллежа, и усадил на скамейку. Агрест терпеливо дожидался, пока Маринетт справится со своим зависанием, как всегда это делал. И Адриан гладил её по руке! Гладил! Её! По руке! Маринетт длинно выдохнула и запрокинула голову. Казалось, ещё чуть-чуть — и душа покинет бренное тело, устремившись вверх, выше стратосферы, атмосферы, любой другой сферы… Совсем улететь не давало хихиканье Тикки: маленькая вредная квами вовсю наслаждалась состоянием своей носительницы, сидя у девушки на плече. Маринетт скосила на подругу глаза и предупреждающе выпучила их. — Вообще-то, Адриан продолжает на тебя смотреть, — заметила Тикки как бы между делом. Маринетт сразу же выпрямилась, вернула лицу приятное выражение, — мама обычно называла его «кукольным радушием», имея в виду миленькие черты дочери, — и быстро сложила руки на коленках. Учитывая, что девушка всё ещё сжимала ладонь Адриана, то Агреста дёрнуло в сторону, когда Дюпэн-Чэн потянула его пальцы на себя. Было ли это провидение? Была ли это невнимательность Адриана? Потянула ли Маринетт слишком сильно? Сел ли Адриан слишком далеко от неё, своей верной дорогой подруги, — всего лишь друг, друг! — и из-за этого ли произошло то, что произошло? Кто теперь узнает. Когда Адриан, не удержав равновесие, завалился Маринетт на колени корпусом, Дюпэн-Чэн замерла. По телу девушки прошлась дрожь; сама себе Маринетт напомнила Тихиро, когда та съела горький пирожок — ощущения примерно похожие. Адриан замер, распластавшись у неё на коленях и придавив руки, всё ещё сцепленные. Изо рта Маринетт, — к счастью, не вместе с душой, — всё-таки вырвался долгий высокий писк. — Нет, ну можно и так, — задумчиво сказал Агрест, поднимая на подругу взгляд. — Я, правда, кажется, потянул бок… — Сотри! — по-хомячиному заверещала Маринетт. — Просо! — Ты как себе это вообще представляешь? — Просто! Прости! — выдала Дюпэн-Чэн, наладив связь между мозгом и ртом. Адриан рассмеялся и поднялся. — Да я не в обиде. Маринетт тоже хихикнула пару раз. Про себя девушка вовсю корила и свою грациозность, — как у бегемотихи; с другой стороны, в «Мадагаскаре» была очень даже грациозная Глория, — и свою удачу, — хотя у неё на плече практически её воплощение, — и весь мир скопом. Но Адриан, лежащий у неё на коленях, станет теперь одним из лучших воспоминаний. Ах, жалко, никто не сфотографировал этот момент… вот бы сюда Алью, минуты на две назад; ух, Сезер бы таких фоток наделала! — Маринетт с нами? — Астронавт Маринетт готова к контакту! — выдала девушка, приложив ко лбу ладонь. Старая шутка, но Адриан отреагировал на неё, как в первый раз: рассмеялся и, перехватив ладошку Дюпэн-Чэн, отнял ту от головы. Выходило, что теперь Адриан и Маринетт держались за две руки. Сразу. Одновременно. Программа опять начала давать сбой. Щёки покраснели, губы разъехались в глупой блаженной улыбке. Астронавт оказался не готов контактировать, несмотря на обратные заверения. — К пустой голове руку не прикладывают, мадмуазель астронавт. Рад, что вы с нами. — Да всего-то задумалась о приятном, — пробормотала Маринетт, опуская взгляд. — Интересно, о чём это. Возможно… обо мне? Она вздрогнула и резко посмотрела на Адриана. Тот сидел, всё так же благодушно улыбаясь и держа её за руки. Зелёные, — чудесные! — глаза смотрели прямо в душу Маринетт; казалось, что Адриан точно знает, что девушка только что «выключилась» именно из-за его близости. Не больше. Не меньше. — Возмужан, — прошептала Маринетт на грани обморока. — Мужевоз… А ведь хотела сказать «возможно»! Адриан держался секунды две, после чего надул щёки, пытаясь проглотить смешок, и всё-таки взорвался хохотом. Маринетт сглотнула, стараясь собраться в одну адекватную девочку из того желе, в которое она растеклась из-за близости краша. Всего полчаса назад она позволяла обнимать себя! Лбом в его плечо тыкалась! У-у-у-у, что же за проклятие такое? Почему она становится мямлезавром, когда Агрест рядом?! Отсмеявшись, Адриан, к сожалению, расцепил пальцы и расселся на лавочке: нога на ногу, лицо подставлено солнышку, руки за спинкой; если немного включить воображение, то можно представить, что Агрест вскоре решит «забыться» и выведет руку из-за лавочки, чтобы приобнять Маринетт за плечи… Это было так круто, приятно, легко — словно в мире не существовало никакой опасности или горя. Словно не было Жука и проблемы Тикки с разделённым Талисманом. — Твоё настроение меняется со скоростью пикирующего сапсана, — сказал Адриан, заметив, что Маринетт больше не улыбается. Дюпэн-Чэн пожала плечами и придвинулась к другу; хотелось ощутить защиту. К удивлению девушки, Адриан словно её мысли прочитал: раскрестил ноги, повернулся к Маринетт и обнял её, прижимая к себе. — Не в месячных же дело, а? — спросил Агрест. — Почему вчера пропустила? Маринетт снова вздрогнула. Дыхание у неё участилось — как у крошечного хомячка, которого змея должна вот-вот проглотить. Съесть. Как Жук Глазчатого. Маринетт понятия не имела, что именно сделал Кот Нуар с её воспоминаниями, — она пыталась понять чужие объяснения, честно; всё, до чего долшёл её разум, это замыливание картинок в памяти, словно старые фотки от времени, — однако была благодарна её герою со звериными ушами. Если даже после влияния на сознание она продолжала дрожать из-за того, что она помнила… что же было бы с ней, не сделай Нуар ничего? Она бы сошла с ума? А что, если она и так сошла с ума? Адриану про свои приключения она рассказывала тихим, иногда срывающимся голосом. На удивление, монолог вышел очень сухим и обстоятельным; Маринетт словно не про опасность для своей жизни говорила, а передавала сводку новостей. Пошла в парк, не хотела запачкать комбинезон травяным соком, в итоге запачкала кровью. Увидела Жука. Он отвратительный: белый, с кучей крошечных ручек, с дырой вместо рта. Пнула голову Глазчатого, как футбольный мяч. Сбежала. Попала в руки Мима. — Потом почти ничего не помню. Кот Нуар мне помог, заретушировал воспоминания. Без его помощи я бы… мы бы уже не общались. О, боже, что же я наделала… — Выжила? — спросил Адриан. Маринетт замотала головой. Она не замечала, что Адриан перетащил её к себе на колени, не думала о том, какие у него горячие и сухие ладони; не чувствовала, что Агрест успокаивающе гладит её по спине. В голове у Маринетт набатом билась всего одна мысль: она проговорилась. Сначала матери и отцу, теперь Адриану… кто на очереди, Алья и Нино? Она бесконечно любила своих друзей — и потому не хотела их втягивать во всю эту канитель с Талисманами. Это же опасно. Опасно! Как она вообще… Теперь из-за её небрежности Адриан тоже будет в опасности? Конечно же будет, ведь Маринетт замазана в истории по уши, — по своей воле! — а Агрест никогда не бросит своего друга. Даже в год своего добровольного отшельничества Адриан всё равно помогал ей, Нино и Алье, если они вдруг встревали в какие-то проблемы. На стрелку с Ляифом сходил, к примеру… Про Хлою вообще говорить нечего: несмотря на сложный характер блондинки, — и это Маринетт выразилась очень аккуратно! — Адриан продолжал дружить с ней, помогать, комфортить. Быть Адрианом, если объединять. И вот теперь Маринетт его втягивает… во что, кстати? Миссия по спасению мира? Миссия по самоубийству? Она захихикала; кажется, этим Маринетт напугала Агреста намного больше, чем рассказом про Жука и смерть одного из парижских защитников. — Ты в порядке? — Да, хе-хе… просто… добро пожаловать в Отряд Самоубийц. — Потрясающе. Я в роли Харли? А что: блондин, очарователен, несомненно умён… — Не, — вяло отмахнулась Маринетт. — Роль супер-блондинки у нас уже занята. Будешь Шарк-Кингом. — Ням-ням. Поняв, что Маринетт более или менее успокоилась, Адриан усадил девушку обратно на скамейку; на секунду Дюпэн-Чэн показалось, что её краш не хотел этого делать. Несомненно, это были лишь её фантазии, не больше. Потом Агрест встал, отряхнул джинсы и повернулся к Маринетт с доброжелательной улыбкой: — Как насчёт мороженого? По-моему, отличный день, чтобы пропустить стаканчик. Если понимаешь, о чём я. Мороженое. Хорошая идея. Маринетт любила сладкое, оно всегда поднимало ей настроение; Адриан, несомнено, тоже это знал, раз предлагал вкусняшку. — Предпочитаю рожки. — Окей. Я мигом. Он ушёл вглубь парка и скрылся за ближайшими кустами. Маринетт помнила, что на той дорожке, вроде как, действительно недавно поставили ларёк с мороженым. Она ни разу не была там, так что оставалось только уповать на удачу, чтобы сладости оказались качественными. И жирными. Как дочь пекаря, Маринетт отлично разбиралась в десертах. Мороженое она признавала исключительно сливочное, без добавок. И на сахаре, а не на заменителях. Это важно! — Одна сидишь? Повернувшись, Маринетт обомлела: в стороне стояла Идеал. Дюпэн-Чэн обхватила себя руками в нервном объятии; в последний раз, когда она встречала защитника в парке, ничего хорошего не произошло! — О-одна… — Отлично. Разговор есть. Какой вообще мог быть разговор у парижской героини и у девушки, которая нигде не мелькала? Дизайнерские конкурсы и редкие статейки про семью Агрест в жёлтых газетёнках не в счёт. Идеал подошла и села рядом с Маринетт. Она была… идеальна, под стать своему имени: светлые золотистые волосы, забранные в высокий хвост без единой пушинки или «петуха»; внимательные зелёные глаза, немного другого оттенка, чем у Адриана; точёная фигурка со стройными ногами, узкой талией и высокой красивой грудью; ярко-красные губы с идеальным контуром. Вдобавок к этому — длинные музыкальные пальцы с волшебной овальной формой ногтя. Неудивительно, что героиню назвали так, как назвали. Идеал, как он есть. В ушах Идеала были серьги; Маринетт не чувствовала притяжения к ним, а вот Тикки подлетела к героине и чуть ли не обнюхала волшебное украшение. В отличие от Жука, Идеал не могла видеть квами; Маринетт понятия не имела, почему так. Тикки тоже, кстати. Костюм Идеала — туго натянутый на прекрасные формы чёрный спандекс; крапчатая часть только на груди и животе, лиф — две острых пики, очень сексуально и круто. Ни единой складочки; даже на боках ничего не появилось, когда героиня села. Маринетт мгновенно стало неудобно за свои кривые ножки, пухлый домашний животик и веснушки. Кожа у Идеала была… ну, идеальной, догадаться не трудно: ровный тон, ровный загар, золотистый блеск, словно кто-то легонько мазнул хайлайтером ровно там, где нужно. А у Маринетт только с утра под чёлкой прыщ вскочил. Огромный такой… ни один тональник не справится. За спиной у героини были крылья — невесомые, прозрачные, волшебные. Вытянутые, как стрекозиные, и беззащитные на первый взгляд. Четыре штуки, по две на сторону. — Я тут услышала твои откровения, — сказала Идеал. — Удивительно. Пальцы у Маринетт похолодели настолько сильно, что девушка прекратила их чувствовать. Нет. Нет-нет-нет, этого не должно было произойти. Они же только вчера с Котом Нуаром обсуждали, что обязательно нужно держать в тайне сбор серёжек Тикки, дабы не провоцировать других защитников на агрессию… чтобы у их команды сохранялось право на первый удар. Неожиданность в бою, говорил Кот, ресурс очень ценный. А тут она… всё испортила. Всё! Опять! Комбо! Идеал искривила идеальные губы и процедила совсем не ласковым голосом: — Значит, ты думаешь, что Леди Удача — ничто? Так выходит? «Леди Удача… чего?» Маринетт вылупилась на защитницу, словно впервые увидела. В смысле… она про что вообще? — Извините? — Твой утренний спор в классе, девочка, — охотно пояснила Идеал, тоже поворачиваясь корпусом к Дюпэн-Чэн. — Считаешь, что защитники ни на что не годны? Ты так разорялась насчёт Леди Удачи… — Я считаю, что ей стоило бы поменьше болтать и побольше заниматься делом, — ответила Маринетт резче, чем ей бы хотелось. — Смешно, что, обладая её силами, единственное, что она делает — это посещает одно телешоу за другим! «Не узнала. Не услышала», — с облегчением подумала Маринетт. Ну а насчёт коллежа… защитники частенько посещали альма-матер Дюпэн-Чэн; в этом коллеже просыпалось уже несколько акум, так что место считалось «энергетически нестабильным». К классу Маринетт и Защитник приходил, и даже Леди Удача заглядывала. Почему бы и Идеалу не объявиться? Идеал покачала головой; выглядела защитница так, будто Маринетт была её нелюбимым, вечно разочаровывающим внуком. Неприятное чувство сплелось у Дюпэн-Чэн под рёбрами и заскреблось кошками, но девушка ничего не сказала. Не она сюда беседовать пришла, если уж на то пошло. — Мы жилы рвём, защищая город, — сказала Идеал мягким нежным голосом, в котором упрёка было больше, чем сахара в пекарне отца Маринетт. — А потом появляются такие как ты… и нет никакого желания подвергать себя опасности. Где же хоть какая-то благодарность? — Так я благодарна. Коту Нуару, Бражнику, тебе. Г-глазчатому… даже Ниндзя, потому что он не один раз показывал себя с героической стороны. Но почему я должна быть благодарна Леди Удаче или Защитнику, если они ничего не делали? — Потому, что они такие же герои. И они тоже рискуют. Маринетт поморщилась. — Чем рисковала, к примеру, Леди Удача? Потраченным временем? Невыплатами за съёмку? Гнилая женщина! Маринетт искренне считала, что для победы над злодеями она уже сделала больше, чем синекостюмная героиня. То, что она помогала сейчас Бражнику на интервью — случай уникальный. Маринетт думала, что это «включение» в геройскую жизнь было не более чем очередным маркетинговым ходом для повышения собственной популярности. Рейтинги, рейтинги, рейтинги… вряд ли Леди Удачу волновало что-то помимо них. Пускай Маринетт не права! Но Леди Удача не сделала ничего, чтобы Дюпэн-Чэн изменила своё мнение насчёт неё! Одно «поддерживающее» интервью меркло на фоне всех тех телешоу, на которых героиня очевидно наживалась. То, что никто не обращал внимание на меркантильность синекостюмной — ещё одно проявление её сил, не больше! — Она успокаивает народ, — нахмурилась Идеал. — Этого, по-твоему, мало? Тикки ткнула лапкой серьги Идеала; героиня подняла руку к мочке уха, и квами едва увернулась от чужих пальцев. Юркнув под пиджак Маринетт, малышка высунулась из-под ткани и показала язык женщине. Маринетт усмехнулась. Это, казалось, возмутило Идеал: женщина встала со скамейки и грозно нависла над Дюпэн-Чэн. Видя, что это не произвело нужного эффекта, — астронавт был не здесь, а в космосе своих мыслей, так что практически не реагировал, — Идеал склонилась над Маринетт, уперев руки в скамью по обе стороны от девушки. Маринетт могла видеть мелкую ячеистую структуру костюма героини; то, как ходят от напряжения мышцы предплечий; то, насколько гладкая у Идеала кожа лица. Ни единой морщинки. Ровная, как фарфоровая маска. — Ты — большое разочарование, Маринетт Дюпэн-Чэн, — горько сказала Идеал, смотря девушке прямо в глаза. — Никогда бы не подумала… что девушка твоего возраста может настолько обесценивать работу других. — Я благодарна вам и другим защитникам, — повторила свои прошлые слова Маринетт, не зная, в какой глаз смотреть героине; в итоге уставилась на переносицу. — Однако не всем. Могу повторить список уважения, если нужно. Губы у Идеала задрожали; вряд ли от того, что героиня сдерживала слёзы, скорее от негодования или переполняющего негатива. Маринетт откинулась на спинку скамьи и устало посмотрела на героиню. Ну вот что она привязалась-то, а? Чего ей нужно? Дюпэн-Чэн — простая девушка, которая не хочет всей этой супергеройской шумихи; её вполне устраивала простая жизнь дочери пекаря, влюблённой в своего лучшего друга-модель. Она не любила супергероику. Не любила. Она не хотела становиться частью всей этой истории. Но, раз уж так получилось… Она любила Тикки. И Адриана, который теперь втянут в квест по собиранию её Талисмана. — Чего вам нужно? — спросила Маринетт, прикрывая глаза. — Я… — Маринетт? Всё в порядке? Она повернулась. Конечно же, это был Адриан, вернувшийся из своего крестового похода. Лавка мороженщика не имела ни единого шанса против этого рыцаря. Идеал медленно убрала руки, выпуская Дюпэн-Чэн из своего скамеечного захвата, и выпрямилась. Подбежавший к ним Адриан быстро всучил Маринетт мороженое и выхватил из кармана телефон; объектив камеры, направленный на супергероиню, слегка сбил ту с агрессивного настроения. — Это Адриан Агрест, я веду репортаж из парка Свободы, что возле моего коллежа, — тараторил блондин, влюблённо смотря на героиню перед собой. — Вы не представляете, кого я тут встретил! Это же Идеал, ребята! Идеал, привет, как насчёт небольшого интервью для Чудесного блога? Мы в прямом эфире! Красные губы сложились в ровную улыбку. Увидев эту загадочность и точно выверенную дозу добродушия, Мона Лиза бы удавилась от зависти. — Не думаю, что это уместно, — сказала героиня совсем другим тоном; что-то было в нём знакомое, но Маринетт не могла понять, что именно. — Да и времени у меня нет. Скажу лишь одно. Не стоит паниковать, мои дорогие. Защитники на вашей стороне. Крылья за её спиной мелко задрожали. Идеал величественно помахала камере на прощание, прежде чем взлететь. Через несколько секунд её уже даже видно не было. Маринетт жевала мороженое, одновременно радуясь и уходу супергероини, и тому, что эмаль зубов у Дюпэн-Чэн не реагировала на холод. — Она ничего тебе не сделала? — Нет. Да что она могла… — Не говори так. Адриан засунул телефон в карман и упал на скамью, устало ероша волосы. Естественно, никакой съёмки Агрест не вёл: Маринетт поняла это практически сразу, потому что знала, что её краш никогда не будет вести себя на камеру подобным образом. Ясно же, что Адриан полностью скопировал поведение Альи при виде защитников. — Ты забыл радостно завизжать, — заметила Маринетт, протягивая парню рожок. — Ну, когда её увидел. Ещё можно было попрыгать для достоверности, Алья всегда так делает. Она мне ещё жаловалась, что из-за этой привычки приходится обрезать начало видео, картинка скачет. Агрест зафыркал, как большой довольный кот. — Что, неужели моя актёрская игра тебя не впечатлила? — Ну… На самом деле, Маринетт просто знала, что Адриан спокойный, если снимает что-то. Она же была на него подписана в Инстаграме. И видела все интервью. Не по одному разу. — Ты был хорош, — в итоге решила Дюпэн-Чэн. — Но ты во всём хорош. Есть хоть что-то, чего ты не умеешь? — Целоваться, — сразу же ответил Адриан. Маринетт посмотрела на него. Он на неё. Она прямо увидела, как в глазах Адриана появилось осознание, что именно он сказал. Они одновременно покраснели, — Маринетт в который раз, Адриан впервые за сегодня, — и отвернулись друг от друга. — Чего ты вообще про это подумал, — пробурчала девушка с набитым мороженым ртом. — Мы же французы… — Это тебе что, национальный спорт, что ли? С десертом они расправлялись в молчании. Потом Адриан, всё ещё не смотря в сторону Маринетт, спросил: — Знаешь, что общего у профессионального спорта и поцелуев? — Нет? — И там, и там можно улучшить свой скилл через практику. Уши у него были едва ли не краснее, чем щёки Маринетт.