a store where two destinies intertwined

Накахара сидел во мраке своей комнаты, крутя острый нож в руке. Музыка в наушниках громко отдавалась в ушах, заставляя неприятно вздрагивать с каждым битом.

«Моя страсть к курению мне очень нравится»

«Курю сигарету и она повторяется»

Кот играл с клубком ниток на полу и Чуя наблюдал за тем, как постепенно они разворачиваются. Он думает, а мысли отдаются дискомфортом во вспухшей голове. Он представлял, как остро отреагирует Осаму на его очередную попытку суицида и это делает рыжему только хуже. Опять кто-то крепко держит его в этом мире. Чуя отчаянно простонал, снял наушники, отложил нож и уткнулся лицом в притянутые только что к груди колени. Тишина приятно давила. Он много думает в последние время. Так глубоко уходит в себя, что когда наливает воду в стакан проливает её мимо с пустым лицом, смотря в одну точку перед собой. Первый эпизод так называемой «депрессии» проявился с того момента как…он не помнит, но это точно было в двенадцать, а второй после смерти матери, тоесть в семнадцать. Тут определённо есть закономерность, потому что сейчас ему двадцать два и проходило ровно пять лет. Эпизоды, как тысячи и больше гигантов, втаптывают его в грязь лицом, не позволяют держать верх над ситуацией и отлично выбивают из него всю жизнь. Да так, что от него ничего не остаётся. Они, как стая голодных, сосущих кровь существ, выпивают из организма все силы. До капли. И Чуя искренне ненавидит своё это состояние, которое обычно постепенно наступает, как змея. Сначала она ползёт, принося с собой незначительные симптомы, потом они, как комок снега, становятся всё больше и мучительней, потом эта змея кусает, жалит и не отпускает долгое время, под конец она всегда быстро отскакивает, а затем всё приходит в норму. У рыжего такое было много раз. Обычно Чуя контролирует себя, даже во время дереализации-деперсонализации, но в эти продолжительные эпизоды он еле держит ситуацию под конролем. Тот случай с порезанными венами был именно во время эпизода сразу двух недугов и он ну просто был не в адеквате тогда. Как, собственно, и сейчас. И всё, что его держит сейчас от повторного самоубийства — это кот, играющий с клубком и Осаму Дазай, который сейчас идёт домой. К нему домой. Накахара не хочет, чтобы как только он, открыв дверь запасными ключами, позвал его, не услышав ответа пойдёт в спальню и ужаснётся увиденной картине. Его сильный чиби, которого он любит всем сердцем, лежит на кровати в луже собственной крови с закрытыми, спокойными глазами. Жизнь покинула это тело недавно и осталась только пустышка, запечатлев свою красоту на то время, пока тело не начнёт разлогаться. Глупышка, зачем же быть красивой, когда тебя всё равно никто не увидит? Там, под землей, вкусом твоей плоти будут наслаждаться лишь личинки, не заботясь о красоте. Рыжий закрыл рот ладонями, предотвращая рвотный позыв из-за своего разыгравшиегося воображения. В уголках глаз выступили слёзы, а лоб покрылся испариной. Чуя с трудом сглотнул, думая обо всём угодно, лишь бы не о своём собственном разлагающимся трупе в ящике под землёй. Какие же отвратительные картинки показывает его мозг. Кацу тут же насторожился, посмотрел своими глазками в сторону хозяина, а затем запрыгнул на диван, с мурчанием ласкаясь. Вдруг из коридора послышалось открывание двери и рыжий точно знает, кто к нему пришёл. Затем послышалось шуршание, — Осаму явно снимал уличные ботинки, — а потом и звонкий оклик. Чуя скривился от досады, потому что даже крикнуть в ответ, что он здесь, сил не было. У него будто забрали голос. А потом открылась дверь в спальню и на пороге показался обеспокоенный Дазай, который стал ещё обеспокоеннее, когда увидел состояние своего чиби и рядом лежащий нож, к которому Чуя потянулся инстинктивно, не хотя. В голову шатена тут же врезались множество вопросов. «Какого чёрта?» «Чем вызвано его состояние?» «Он боится?» Дазай тут же подорвался и, предотвратив попытку у Чуи взять нож, поддел его подбородок пальцами и повернул лицо на себя. — Ты впорядке? не поранился? Накараха отрицательно поматал головой, а потом тихо всхлипнул. — Я не хочу умирать, Дазай, — Он встретился с озадаченным взглядом тёплых карих глаз напротив. — Ты и не умрёшь. Это звучит абсурдно, но я не позволю смерти разлучить нас в ближайшее время, — Осаму улыбнулся, а затем и от Чуи последовала горькая усмешка, — Тааак, давай-ка ты отвлечёшься от всего этого и мы посмотрим фильм, м? Попьём чай, закусим конфетами? Я их по дороге купил. Накахара кивнул, а потом Осаму легко подхватил его на руки, будто Чуя ничего не весит, и унёс в гостинную. На диван. Рыжий уже не так психовал из-за того, что чувствует себя принцессой в руках шатена. Он не может пускать язвительные комментарии, не может глупо пошутить и вырываться из хватки. Он устал и сонливость не позволяла ему сделать то, что было описано выше, поэтому Чуя как всегда просто обвил руки вокруг шеи Дазая, прижавшись в нему как щенок, которого выкинули хозяева, но он продолжает доверять людям и надеяться на спасение. Они выбрали фильм, который длится два часа, — точнее Дазай выбрал. И это был индийский боевик. Какой кошмар. Но Чуя всё же понимал, что Осаму выбрал именно это, чтобы отвлечь его. И он благодарен, потому что эти два часа были наполненны диким смехом, нет, даже угаром, и просто адским ахуеванием от происходящего. А как ещё реагировать на полное отсутствие физики и на то, что какой-то Сингам вытворяет трюки круче Шварценеггера? В итоге просмотр фильма закончился тем, что под его конец Чуя уснул, мирно положив голову Осаму на плечо и последний был вынужден сново его поднять, — что ему нравилось, — и отнести на кровать, устраившись рядом. Он приобнял Чую и уткнулся тому в изгиб шеи, закрыл глаза и вдохнул родной запах, засыпая. Ответ последовал от поверхностно спящего Чуи незамедлительно. Он просто прижался к Осаму, и, почувствовав себя в защите, замер.

***

Перед его глазами больничная палата с койкой посередине. На ней, слабая и еле живая, лежит его мать. Она смотрит на него из-под прикрытых век и одними губами шепчет что-то вроде: «Прости» и «Спасайся», прежде чем аппарат измерение её пульса не запищал и горизонтальная, без единого выступа полоса не показалась на экране. Умерла. Но интерьер вдруг поменялся на глазах: Теперь это кухня. Старая, потрёпанная, ещё не отремантированная, но всё же родная кухня. И какой же ужас застыл на глазах Чуи, когда он посмотрел на пол. Его мать, бледная и безжизненная, лежит там в луже собственной крови, а плоть её разрезает нож, направлемый каким-то смутно знакомым мужчиной. Несколько ножевых ран можно увидеть даже через одежду. И когда брюнет поднял на него глаза, Чую прошиб холодный пот. Он вспомнил его. — Ну, чего застыл? Не смотри на неё так, эта шлюха заслужила такую кончину, — Знакомый до дрожи голос, что прежде таился глубоко в памяти Чуи. Он был закрыт там, чтобы не тревожить и так пострадавшего Накахару. Колени дрогнули, когда его отец резко поднялся, оставив нож глубоко в коже Коё. Но тут резкий удар заставляет его проснуться и он осознает, что в собсвенной истерике почти не может дышать. Перед глазами все плывёт, голова болит, а грудь буквально разрывается от того, что он долгое время нормально не выдыхал. Всхлипы осложняют ситуацию. Его дыхание быстрое, отрывистое и не глубокое. — Чуя, родной, дыши. Накахара тут же подорвал руки к шее, царапая её, но Осаму мягко остановил эти действия. Чуя сейчас словно рыба на суше. — Давай, ну же. Вдох, выдох, — Осаму глубоко вдохнул и выдохнул, — Вот так. Рыжий резко отрывисто выдыхает, чувсвуя облегчение, затем наполняет лёгкие снова, всхлипывая, повторяя за шатеном снова и снова. — Вот так, родной. Хороший мальчик. — Я не, — Он проглатывает свои слова, всхлипывая, — Собака. — Не говори много, ладно? Рыжий кивнул, а потом, когда крепкие руки Дазая вновь подхватили его, обнял того за шею, уткнувшись в неё же. Стены квартиры, а тем более кухни, давят, а воспоминания об этом месте проносятся за мгновения. Только теперь с участием отца. Осаму сажает его на стул, ища теперь шприц с успокоительным, а когда он находит их, одевает на руку Чуи жгут и мягко вводит иглу ему в вену, добавляя в кровь успокоительных. Он делает это не так умело, как Рюноске, но всё же. — Я сам мог бы, — Чуя вытер нос свободной рукой, — Не надо обо мне заботится. Я не слабак. — А кто говорит, что ты слаб? — Дазай вынул иглу, — Ты очень сильный, Чуя. Но и сильным людям нужна помощь, — Он присел, чтобы их глаза были на одном уровне и протянул руку, вытирая слёзы с его щёк, — Так всё устроено. Шатену кажется, что он разговаривает сейчас с ребенком, а потом подбадривающе улыбается и кладёт всё на место. — Я не хочу здесь находиться, — Чуя смотрит по сторонам, а потом на пол и застывает, вспоминая бледную мать. — Тогда куда, ко мне? — Да. Так они и оказались в квартире шатена, лежащими на кровати. Точнее только Осаму лежит там, а Чуя на его груди. — Я позвоню Мори и он завтра приедет, потому что задыхаться в собственной кровати ненормально, — Сказал Дазай, смотря на рыжую макушку, — Я так понимаю, ты в ближайшее время не захочешь туда возвращаться? Чуя кивнул. — Тогда я завтра перенесу ко мне твои вещи. — Спасибо, — Тихо произнёс Накараха, смотря как его кот дремлет рядом, а затем он тоже забывается в уже спокойном сне.

***

Как Дазай и обещал, он переносит все вещи Чуи к себе: Одежду, ноутбук, щётку, пасту, полотенце, нижнее бельё и всё для Кацу. Теперь ему немного непривычно заходить в ванную и видеть там дополнительные вещи. Ему непривычно видеть кота Чуи в своей квартире, его корм, миски, лежанку и игрушки. Непривычно видеть ему и самого Чую, его ноутбук и его вещи в шкафу. Всё стало так непривычно. Осаму непривычно, что утром он проснулся на своей постели, а под боком спит чиби, а сейчас ему непривычно, что Огай проводит сеанс с рыжим на его глазах. В его квартире. Хотя обычно в своём кабинете. Ну, возможно он и не такой занятой врач. — Тоесть, ты хочешь сказать, что вспомнил своего отца и то, что он сделал? — Мори задумчиво что-то пишет в блокноте, в то время как Накахара кивает, снова выглядя нервным, а затем он поднимает голову и вздыхает, — Мне жаль, что тебе пришлось вспомнить это. — Почему я забыл про всё, что с ним связано? — Это свойственно людям. Если нервная система не справляется со стрессом, то мозг «стирает» всё, что связано с этой ситуацией, чтобы не навредит ещё больше, а ты заменил эти утерянные вспоминания другими, — Пауза, — Но в большинстве случаев эти воспоминания возвращаются, как у тебя. — Как думайте, где мой отец? — Уверен, что он в тюрьме, Чуя. Рекомендую тебе попить препарат пароксетин. Суточная доза двадцать миллиграмм. От него могут быть побочные эффекты, так что будь осторожен. И живи пока в квартире Дазая, если он согласится. Рыжий лишь кивнул, задумавшись, а на подбадривающий хлопок по колену от шатена всё же поднял голову, смотря как тот встает и помогает собирать дяде вещи, потом скрываясь вместе с ним в коридоре. — А в каких вы отношениях? — Спросил Огай шёпотом, открывая входную дверь. — Наконец-то ты спросил, — Дазай ухмыльнулся говоря так же шёпотом, — Конечно же я гей и трахаюсь с Чуей. Чего ты ожидал? Шатену обычно трудно сдержать смех, когда его дядя приподнимает брови и делает такой взгляд, типо: «Ну нихуя себе», но он упорно сдерживается. — А вы, — Он откашливается, — Надеюсь, понимайте, что секс с парнем отличается от секса с девушкой? — Я шучу, дядь. Мы пока этим не занимались. На эти слова Огай закатил глаза и вышел из квартиры, а Осаму со смехом закрыл дверь, возвращаясь с Чуе. — Ну, чиби, — Он звонко хлопнул в ладоши, — Чем займемся?