Золотой Оскар

Всякое желание, которое мы стараемся подавить, бродит в нашей душе и отравляет нас. Оскар Уайльд

В течение нескольких недель Оскар и Роберт проводили вместе достаточно много времени – на прогулках, в клубах и в салонах знакомых Оскара. Роберт неизменно составлял ему компанию, следуя за Оскаром и восхищённо внимая его словам. Уайльд же в эти дни блистал. Он был полон идей, сыпал остроумными выражениями, поражал костюмами и пообещал закончить целый роман вскоре. Эта новость произвела фурор и собрала вокруг мастера слова огромную толпу почитателей. Роберт посмеивался, оставаясь в стороне, он знал, что получит больше подробностей вечером в курительной комнате, и нет смысла толкаться локтями "у трона" сейчас. Мистер Росс был мудрым человеком и не видел смысла перетягивать на себя одеяло внимания Оскара, ведь тот был в своей стихии – покорял и восхищал обывателей. Для беседы с Робби еще найдется время. ***** Ну хорошо, возможно он себя переоценил. Ближе к ночи Роберт в очередной раз заглянул в зеркало и глядя в глаза был вынужден сознаться, что держать дистанцию с таким потрясающим мужчиной становится все сложнее. Робби никогда не был собственником, его воспитание предполагало сохранение ровных, но не близких отношений с любым представителем рода человеческого, да и эмоции скрывать он был приучен с детства. Будем честны, это была не первая его влюбленность в человека одного с ним пола, Робби был далёк от предрассудков общества и его запретов. О, Оскар! Он был великолепен, этот голос, четко и выразительно проговаривающий фразы, игра интонациями, правильно расставленные акценты. У Роберта поджимались пальцы на ногах и тонко подрагивали то ли мышцы живота, то ли какие-то более эфемерные струны. Оскар с легким беспокойством отметил, что Робби за ужином выпил вина больше, чем обычно, и к моменту, когда они перебрались в курительную комнату и бокалу чего-то покрепче, молодой Росс разрумянился и принял более расслабленную позу, чем себе позволял в такие вечера раньше. Когда Констанс заглянула пожелать спокойной ночи, Оскар, в смятении наблюдавший за открыто улыбающимся Россом, скинувшим пиджак и обхватывающим сигарету губами как-то уж совсем неприлично, вдруг подскочил и пошел провожать жену наверх. Он был бы горд своей выдержкой, и, наверное, смог бы побороть искушение, если бы не оглянулся на пороге, когда Робби пожелал спокойной ночи и ему. Открытый внимательный взгляд Робби преследовал его даже в спальне, и Оскар не выдержал. Он изменил свое решение и, нежно поцеловав Констанс, вернулся вниз. Роберт очевидно не ожидал появления хозяина дома. Он вальяжно раскинулся на диване, обивка которого подчеркивала матовую белоснежную кожу открытых участков тела. Их было немного – лицо, кисти рук и горло над воротником рубашки. Яркие подтяжки с узором из роз привлекали внимание к груди парня. Раскинутые по спинке дивана руки были расслаблены. Лицо было задумчиво и мечтательно, губы слегка приоткрыты. Оскар никогда не был художником, но увидел эту картину в раме, как будто сам ее создал. Он повесил бы ее в спальне, вдруг осознал писатель. Робби услышал, как захлопнулась дверь и, улыбнувшись, как ни в чем не бывало, завел разговор о греческой поэзии. Поза его при этом оставалась прежней. Оскар, попав в свою стихию, довольно быстро взял себя в руки, как он думал, но вот подсознание, похоже, выдало его с головой. Как иначе объяснить переход от поэзии к понятию платонической любви, любви старшего и младшего, где младший делится радостью жизни, а старший учит философии и мудрости? Роберт плавно встал с дивана и крадущимся шагом стал приближаться к Оскару. Он как будто давал шанс сбежать, спастись и остаться в рамках закона и морали. Но плавные движения были гипнотическими, а слова и взгляды приковывали к месту сильнее любых оков. – Но ведь их платоническая любовь не была такой уж возвышенной? Разве не писал тот же Платон, что любовь двойственна по своей природе и может быть как божественной, так и вполне земной? Хоть, пожалуй, Платон мне тут не советчик, он выбрал идеальную любовь, – грустно закончил свою мысль Робби. Оскар вдруг осознал, что Роберт стоит на расстоянии двух ладоней и тепло его тела можно почувствовать уже сейчас. Писатель осознал, что больше всего он хочет протянуть руку и погладить скулу юноши. Но ему не хватило храбрости. Он вспомнил, что в спальне наверху спит его вновь беременная жена и с грустью осознал, что сам сковал себя этими отношениями. Пока Робби внимательно смотрел ему в глаза, Оскар попытался бороться с возникшим в воздухе напряжением – он начал рассказ о том, какой юной, тонкой и белокожей была Констанс, когда они встретились, как он был уверен, что это на всю жизнь. И Робби вдруг протянул руку и погладил Оскара по щеке. Мистер Уайльд замолчал на полуслове и замер, боясь пошевелиться. Робби сделал шаг назад и писатель вдруг ощутил пустоту в душе. Неужели он упустил свой шанс? ***** Роберт делает еще шаг назад и поворачивается к Оскару спиной. Проходит несколько мгновений в тишине и вдруг раздается шуршание ткани. Оскар замирает как кролик перед удавом, никогда еще его либидо так быстро и разгромно не побеждало разум, разум, который вопил: «Беги отсюда, иначе твоя жизнь изменится безвозвратно!». Но будем честны, когда мы слушали здравый смысл, если на наших глазах, стоя к нам спиной, восхитительно привлекательный мужчина, скинув подтяжки, медленно расстёгивает рубашку, позволяя ей скользить по спине и рукам. Открывая нежную шею, белую спину с маленькой родинкой у лопатки и, наконец, ямочки на пояснице. Робби оглянулся через плечо и, кокетливо склонив голову, практически промурлыкал: – «Те, кто видит различие между душой и телом, не имеют ни тела, ни души». Он повернулся к Оскару и начал медленно расстёгивать брюки, открыв тазовые косточки. – Видите ли вы мою душу, Оскар? Хотите ли вы ее коснуться? Роберт вновь оказался рядом в мгновение ока, или это Оскар замер в том мгновении, когда Робби так бесстыдно и невинно предложил ему себя? Юноша не терял времени даром и, завладев обеими руками своего мастера, плавно прижал их к своим рёбрам. Не дав Оскару и мгновения, он так же нежно и настойчиво повел руки писателя вниз, позволив переплетённым пальцам огладить талию и, наконец, сдвинуть брюки вниз, открывая новые участки белоснежной кожи. Робби задрожал, но не отпустил столь желанную добычу, разместив кисти рук точно на своих бедрах.

Живите! Живите той чудесной жизнью, что скрыта в вас. Ничего не упускайте, вечно ищите все новых ощущений! Ничего не бойтесь!

Оскар Уайльд