Те пологие склоны, что ведут в ад 2

      Когда Сиэль открыл глаза, на какое-то странное мгновение ему показалось, что он всё ещё пребывает в своих снах. Его тело буквально пело от глубокого, ленивого удовлетворения – он словно парил, окутанной теплом и силой.       Он никогда прежде не чувствовал себя настолько хорошо. Казалось, что он мог сделать всё, стать кем угодно; словно ничто и никто больше не мог бы его ранить.       Как только эта мысль пришла ему в голову, Сиэль нахмурился. Осознание пробудилось, распространяясь по его телу холодной волной, и воспоминания о вчерашнем медленно обрели форму.       Себастьян выиграл их игру. Сиэль ничего не мог с этим поделать, но он приложил все усилия, чтобы максимально испортить эту победу, и Себастьяну становилось плохо при любом упоминании о ней.       Его план сработал. Ему бы хотелось слиться с тенью Себастьяна, чтобы лично наблюдать, как он прибыл в Ад и опозорил себя перед другими демонами. Себастьян не поделился никакими подробностями, но по тому, с какой яростью он ворвался в дверь комнаты, можно было предположить, что он окончательно себя унизил. Возможно, настолько, что другие демоны будут помнить об этом даже спустя десятилетия, когда Сиэль уже будет мёртв. А значит, Себастьян тоже будет помнить. Он может забыть игру и всё, что с ней связано, но унижение останется в его памяти. Вместе с тем, кто его причинил.       Блаженная улыбка скользнула по губам Сиэля. Потянувшись, он удобнее сел на подушки и взглянул на часы.       Как странно. Себастьян должен был быть здесь четыре минуты назад. Неужели его самолюбие было настолько задето, что ему нужно дополнительное время, чтобы вернуть себе бесстрастное выражение лица?       Но ведь они расстались на относительно хороших условиях. После крови...       Кровь.       Ресницы Сиэля затрепетали, когда его пронзила волна чистого удовольствия. Он приложил руку к животу, наслаждаясь теплом, которое всё ещё пульсировало там, и вновь откинулся на подушки.       Вот почему он чувствовал себя так странно хорошо. Кровь Себастьяна всё ещё была внутри него – она казалась почти живым существом, уютно устроившимся в его теле.       Не то чтобы Сиэль как-то возражал. Наоборот – он с готовностью принял это. Ощущения, которые дарила эта кровь, были восхитительными, и он был бы не прочь попробовать ещё раз.       Кровь почти мурлыкала, и Сиэля пробрала дрожь. Его глаза закрылись ещё на мгновение, наполненное удовольствием.       Раньше он ненавидел кровь. За бесконечные недели плена он, вероятно, выпил больше крови, чем воды – она была повсюду, и её металлический привкус, казалось, навсегда въелся в его ноздри и глотку. Несмотря на годы, которые теперь отделяли его от тех воспоминаний, страх и отвращение остались неотъемлемой частью его существа. Единственные моменты, когда он мог их игнорировать, были тогда, когда он был чем-то отвлечён… Например, когда Себастьян обезглавил случайного нарушителя в Хаундсворте. Если бы Сиэль не был так поглощён близостью к истинной форме Себастьяна, он бы отреагировал иначе. Его восхищение помогло ему преодолеть страх. Может быть, даже сильнее, учитывая то, о чем он попросил вчера.       Ещё больше тепла наполнило его тело. Сиэль снова коснулся своего живота, слегка поглаживая его, почти чувствуя, как кровь внутри него закрутилась в ответ на его прикосновение.       Это было спонтанное, безрассудное решение. Он до сих пор не до конца понимал, что побудило его выпить кровь. Просто… то, как Себастьян смотрел на него. На его шею, на синяки, на кровь на ней. Её было немного – Себастьян случайно поцарапал его, когда душил, его аномально длинные ногти едва царапнули кожу, но даже капля крови, казалось, загипнотизировала его. Его глаза полностью покраснели, в них было столько животного, сводящего с ума голода, что Сиэль почувствовал, как отголоски этого голода отдаются в его собственном теле. И в этот момент он неожиданно для себя тоже захотел крови – возможно, не саму кровь, но то, что вызывало на лице Себастьяна такое напряжённое, дикое выражение.       Чем больше Себастьян колебался, тем ярче разгоралось возбуждение в груди Сиэля. Его решимость только укрепилась, когда он понял, что это было нечто, чего Себастьян никогда не позволял своим предыдущим хозяевам. Это было ещё одной вещью, которую Сиэль мог сделать, чтобы запечатлеть память о себе в сознании Себастьяна, поэтому он продолжал настаивать, пока не получил желаемое.       И ему это понравилось.       Когда Сиэль с печальным вздохом поднял руку к горлу и медленно сжал его до нужного давления – настолько правильного, насколько это вообще возможно, – его тело содрогнулось. Ещё один лёгкий трепет пробежал по нему, когда он закрыл глаза и вспомнил вкус крови Себастьяна.       Она было необычной. Насыщеннее, мягче и намного, намного горячее человеческой крови. Это было похоже на то, как если бы он пил саму энергию, поэтому даже после нескольких маленьких глотков у Сиэля закружилась голова. Он не мог сразу справиться с головокружительными ощущениями, но теперь он скучал по этому чувству с тоской, которой не ожидал.       Каковы были шансы, что Себастьян когда-нибудь снова позволит ему выпить своей крови? Он, вероятно, сделает это, если Сиэль отдаст соответствующий приказ, но такие приказы казались неоправданными. Награда слишком велика, чтобы просто требовать её.       Что ж, ему придётся что-то придумать.       Удовлетворённый, Сиэль снова сел, бросив взгляд на часы.       Где Себастьян? Уже пятнадцать минут восьмого. Даже если Финни и Мей-Рин умудрились разбить все чайные чашки и чайник, а затем выпить весь чай, Себастьян бы уже обо всем позаботился. Неужели кто-то ворвался ночью и убил всех обитателей дома?       Закатив глаза, Сиэль уже собирался встать с кровати, как дверь открылась. Себастьян вошел с подносом в руках, а на его лице не было никаких эмоций.       — Ты опоздал, — проворчал Сиэль. Он скривил губы, готовясь посмеяться над, несомненно, необоснованным оправданием Себастьяна, и ему потребовалось некоторое время, чтобы понять, что оправдания не последует. Себастьян поставил поднос на стол, раздвинул шторы, вернулся к кровати, взял повязку Сиэля и осторожно повязал её ему на голову. Всё это время он избегал смотреть на него.       Ладно, это было странно. Что бы ни происходило между ними, Себастьян никогда не был таким молчаливым и мрачным.       — Я не слышу твоего ответа, — медленно произнёс Сиэль. Это заставило Себастьяна бросить на него быстрый взгляд, но почти сразу же отвести глаза.       — Вы не задали вопроса, — ответил он после неестественно долгой паузы. Сиэль нахмурился, его беспокойство переросло в неприятное томление в животе. Неужели Себастьян внезапно обиделся из-за событий вчерашнего дня? Или случилось что-то еще?       — Если для тебя вдруг стало проблемой разговаривать, ты, наверное, не будешь возражать, если я лишу тебя этой привилегии? Я всегда могу сказать, что ты обжёг язык, когда готовил, и теперь тебе больно говорить.       Поскольку Сиэль следил за ним очень внимательно, он уловил вспышку раздражённого, но добродушного выражения на лице Себастьяна, однако она быстро исчезла, уступив место тому же ненавистному оцепенению.       — Были другие дела, требующие моего внимания, — сухо сказал Себастьян. — Прошу прощения. Это больше не повторится.       — Какие дела? — настаивал Сиэль. Себастьян протянул ему свежую газету, всё так же избегая зрительного контакта.       — Дела, — повторил он, его слова были столь же пустыми, как и его голос. — На самом деле, мне нужно заняться ими прямо сейчас. Выпейте чаю. Я вскоре вернусь, чтобы помочь вам одеться.       Не дожидаясь позволения, Себастьян вышел из комнаты. Должно быть, он частично использовал свои способности, чтобы так быстро добраться до двери, потому что Сиэль моргнул, а он уже исчез.       Тревога усилилась. Нахмурившись, Сиэль глотнул свой чай и чуть не выплюнул его обратно.              Он был совсем несладкий. Наоборот, тёмный и интенсивный, почти горький. Сиэль ненавидел горький чай – он поверить не мог, что Себастьян осмелился подать ему нечто подобное.       Теперь, серьёзно обеспокоенный, Сиэль отставил чашку. Неприятный холодок потихоньку проникал в его тело.       У него не было никаких теорий. Когда они расстались, Себастьян казался в порядке. Логичнее всего предположить, что что-то произошло, пока он спал, но что? В любом случае, Сиэль явно не имел к этому отношения. Он бы с удовольствием взял на себя ответственность за то, что превратил Себастьяна в это апатичное и потерянное подобие демона, но, увы, не он этого добился. Не в этот раз.       Он сомневался, что поведение Барда, Финни и Мей-Рин могло вызвать такую реакцию. Они могли быть раздражающими, но ни один из них не имел шанса вызвать у Себастьяна столь эмоциональную реакцию. Ни один человек не мог. Что оставалось... другие демоны?       Сиэль остановился, заинтересованный, но осторожный с этой мыслью. Он не знал наверняка, что Себастьян делал вчера, но предположил, что это было связано с допросом других демонов, и Себастьян этого не отрицал. Однако после возвращения его настроение было приятным, так что всё не могло быть так плохо. Если бы и было, то Себастьян всё равно смог бы это пережить.       Значит, что, один или несколько демонов последовали за Себастьяном до дома? Это был единственный вывод, который казался реалистичным, но Сиэль ничего не мог с этим поделать. У него не было возможности подтвердить или опровергнуть свою теорию, не расспрашивая Себастьяна. А учитывая его нынешнее настроение…       Прикусив губу, Сиэль уставился на чашку с испорченным чаем, пытаясь представить, что могло произойти, но безуспешно.       По словам самого Себастьяна, он был важным демоном, которого уважали другие. У него, судя по всему, был чудовищный дом в аду, который все ненавидели, и он наслаждался их возмущениями, так что же такого мог сказать или сделать кто-то, чтобы это привело к таким радикальным переменам?       Может быть, Сиэль слишком много об этом думает. У демонов бывают плохие дни? Возможно, Себастьян встал не с той ноги и теперь распространял своё уныние на весь дом.       Хотя демоны ведь не спят...       Раздражённый этой загадкой, Сиэль схватил газету и попытался сосредоточиться на чтении.       Что ж. Он подождёт и посмотрит, что предпримет Себастьян.

***

      К концу дня ничего не изменилось. Себастьян продолжал выполнять свои обязанности с таким же безжизненным выражением лица, как и утром. Еда, которую он готовил, была не такой ужасной, как чай, но по сравнению с тем, что он обычно готовил, всё было посредственным.       Сиэль не комментировал это, хотя ему быстро наскучило пробовать еду лишь для того, чтобы снова и снова разочаровываться. Он молча наблюдал за Себастьяном, изучая его взаимодействия с другими и сравнивая их с тем, как тот вел себя с ним.       Сначала он решил, что его первоначальное предположение было верным. Должно быть, у Себастьяна были какие-то проблемы с демонами, потому что его мрачное настроение распространялось на всех. Он не отреагировал, когда Мей-Рин разбила набор чистых тарелок; он остался невозмутимым, когда Бард что-то взорвал на кухне; он даже ничего не сказал, когда Финни вбежал в поместье с криками о том, что Плуто сжег еще часть сада. Всё, что он сделал, — это молча пошёл проверить случившееся, с пустым взглядом, словно его едва было здесь.       Облегчение уняло тревогу, которая терзала Сиэля половину дня, но вскоре он заметил главное отличие.       Себастьян, может, и не реагировал ни на что так, как раньше, но он хотя бы смотрел на других. Он спокойно мог встретиться взглядом с Мей-Рин, Финни, Бардом или Танакой. Единственным, на кого он отказывался смотреть, если только это не было абсолютно необходимо, был Сиэль.       Как только он понял это, хрупкое оптимистичное настроение Сиэля снова упало. Вернулось замешательство, а вместе с ним и первые проблески боли.       Он не мог понять этого глупого демона. Даже если в аду или с другими демонами происходило что-то плохое, это не должно было влиять на поведение Себастьяна по отношению к нему. У них был контракт, и Себастьян должен был соблюдать его до самого конца. Зачем Сиэлю дворецкий, который даже смотреть на него не может?       Мрачные мысли продолжали накапливаться в течение всего дня. Себастьян держался отстранённо, как словно граф был лишь оболочкой, и к вечеру Сиэль уже не мог это терпеть.       — Расскажи мне, что случилось, — потребовал он, когда Себастьян наконец соизволил прийти, чтобы подготовить его ко сну.       На мгновение глаза Себастьяна метнулись к нему. Впервые за день их взгляды встретились, и тут же Себастьян отвёл глаза.       — Всё в порядке, милорд, — коротко ответил он. Дворецкий начал поправлять одежду Сиэля, и его лицо было скрыто пустой маской, и это выглядело так неестественно, так неправильно, что Сиэль протянул руку, прежде чем успел себя остановить. Его рука мягко, но настойчиво накрыла руку Себастьяна, прижав её.       Это поразило их обоих. Себастьян уставился на их руки, и если бы Сиэль не был так обеспокоен, он бы почувствовал смертельное смущение.       — Не оскорбляй меня, — мягко попросил он. Его кожа быстро разогревалась, но он не шевелился, надеясь, что такой подход напугает Себастьяна настолько, что тот наконец проснётся. — Я не слепой. Что-то произошло после того, как я заснул. Что это было? Ты можешь мне сказать.       На секунду ему показалось, что это сработало. Себастьян поднял взгляд, и один из его пальцев неестественно вывернулся из хватки Сиэля, скользнул по его ладони и прижался к коже. Однако, когда его взгляд встретился со взглядом Сиэля, он вздрогнул, и отстранённое выражение на его лице мгновенно вернулось.       — Как я уже сказал, всё в порядке, милорд, — повторил он, убирая руку и глядя в сторону. Каждое слово звучало фальшиво.       Чувство отвергнутости было странным. Сиэль медленно отстранился, унижение наполнило его тело болезненной скованностью, последние искры тепла угасли под натиском холодности Себастьяна.       Он был великодушен. Вместо того, чтобы отчитать Себастьяна за его отвратительную работу сегодня, он проявил терпение и заботу. Он изо всех сил старался понять его, а Себастьян швырнул всё это ему в лицо.       Что ж, всегда есть другие способы.       — Позови Барда в мою комнату, — приказал он, не двигаясь и не позволяя Себастьяну начать их привычный ритуал подготовки ко сну.       — Сейчас? — уточнил он.       — Перестань задавать глупые вопросы. Да, сейчас. Немедленно!       Себастьян смущённо поклонился и вышел. Сиэль прислонился к кровати, скрестив ноги, и забарабанил пальцами по одеялу.       Происходит что-то серьёзное. Если Себастьян настолько упрям, чтобы рассказать – хорошо, Сиэль не собирался бегать за ним и уговаривать. Но он также не собирался это терпеть. Если Себастьян хочет выглядеть идиотом, пусть будет им где-то подальше от него.       Через несколько минут дверь снова открылась, и Себастьян вошёл вместе с Бардом. Бард выглядел удивлённым, и его искреннее любопытство залечило некоторые раны, которые Себастьян оставил в душе Сиэля.       По крайней мере, кто-то ценит его усилия.       — С этого момента вы меняетесь ролями, — приказал он. — Себастьян, ты понижен до роли шеф-повара. Бард, ты будешь исполнять роль моего дворецкого. Через неделю мы пересмотрим результаты и посмотрим, как вы оба адаптировались. Вопросы?       Оба уставились на него с широко раскрытыми глазами. При виде этого Сиэль почувствовал удовлетворение – значит, теперь Себастьян способен смотреть на него дольше нескольких секунд. Какая перемена.       Бард пришёл в себя первым. Его лицо расплылось в широкой улыбке, и он похлопал Себастьяна по спине.       — Эй, это лучше, чем когда ты был просто помощником шефа, а? — воскликнул он. — Теперь ты полноценный шеф! Поздравляю! Есть советы по работе дворецким?       Было ясно, что Бард не воспринимал ситуацию всерьёз – он знал, что это временно, но у него был редкий талант наслаждаться происходящим, и он с готовностью принял новые обязанности. Себастьян же, напротив, выглядел мрачным и задумчивым, и его выражение лица было невозможно прочесть. Он продолжал смотреть на Сиэля, и Сиэль смотрел на него в ответ.       — Мне нужен дворецкий, на которого я могу положиться, — тихо сказал он, не моргая, надеясь, что его взгляд передаст пронизывающий холод, который он ощущал сам. — Тот, кто полностью отдаётся своим обязанностям и не воспринимает их как нечто должное. Дворецкий – это отражение своего хозяина, а это значит, что мне нужен кто-то, кто достоин быть рядом со мной. Ты – нет.       На лице Себастьяна промелькнуло что-то опасное – нечто знакомое.       Это был второй раз за последние 24 часа, когда Сиэль упрекнул его в недостойности. В первый раз это была ложь, призванная разозлить его, но теперь он говорил серьёзно.       Себастьян никогда не заслуживал его доверия, но предполагалось, что на него хотя бы можно положиться. Что бы ни случилось, сколько бы игр они ни сыграли, он поклялся служить "Сиэлю" до конца их контракта. Сиэль должен была быть центром его внимания, смыслом его нынешнего существования. И если граф не мог этого получить, то ему не нужен был Себастьян рядом.       — Это не наказание, — холодно добавил он, не обращая внимания на то, как Себастьян на мгновение оскалил зубы, что было приятно. Кто бы мог подумать, что он действительно что-то чувствует. — Это логичный исход сложившейся ситуации. Ты больше не соответствуешь тому образцу, который мне нужен. Если у тебя есть какие-то личные дела, которыми ты хочешь заняться, конечно, занимайся, но не жди, что сохранишь свою должность, и не жди, что вернёшься на неё с теми же условиями и привилегиями.       Потому что теперь, когда Сиэль знал, что Себастьян способен превратиться в этот бесчувственный, бесполезный, отстранённый кусок камня, он никогда этого не забудет. Даже если бы всё вернулось на круги своя и Себастьян снова стал воплощением идеального дворецкого, Сиэль всё равно будет знать, насколько ненадёжным и сомнительным может быть его поведение.       Он усвоил свой урок – еще один.       Себастьян, казалось, хотел что-то сказать, но в конце концов просто опустил голову в знак согласия. Сиэль с ещё большим разочарованием отметил, что тот даже не стал возражать.       — Убирайся, — рявкнул он резче, чем собирался. — Ты больше не обязан помогать мне готовиться ко сну. Бард?       Бард бросил обеспокоенный взгляд на Себастьяна. Тот ответил ему взглядом, в котором читалось намерение кого-то убить, и это ещё больше запутало Сиэля. Он никогда не понимал Себастьяна настолько плохо.       — Убирайся, — повторил он, и в его голосе прозвучало предупреждение. Не взглянув на него, Себастьян развернулся и вышел, с силой захлопнув дверь.       — Ну, — пробормотал Бард после неловкой паузы, почесав голову. — Это… случилось. Что с ним такое?       — Это ты мне скажи.       Всё ещё пребывая в замешательстве, Бард подошёл к нему и начал развязывать повязку на глазу. Его прикосновение было совершенно безобидным, но Сиэль всё равно напрягся, и его сердце забилось быстрее от внезапного выброса адреналина в кровь.       — Не надо, — резко сказал он. — Это пусть останется.       Единственный раз, когда Бард видел его без повязки на глазу, это было в темноте. Если ему теперь придётся регулярно помогать Сиэлю одеваться, это может осложнить ситуацию, но недостаточно, чтобы заставить Сиэля изменить своё решение.       Бард начал снимать с него рубашку, и по его телу пробежала ещё одна неприятная дрожь. Сиэль закрыл глаза, досадуя на себя, и представил, что его переодевает Себастьян.       К сожалению, его тело знало правду.       Барду потребовалась целая вечность, чтобы закончить всё. Хуже того, когда он увидел обширные синяки на шее Сиэля, он замер, и его глаза расширились от шока.       — Кто это сделал? — прорычал он. Его лицо опасно потемнело и Сиэль был почти впечатлён. — Кто… Это был Себастьян? Вот, почему он так себя ведет? Я убью его!       Сиэль моргнул, на мгновение удивившись такой преданной и страстной защите. То, как Бард хотел его защитить, было почти мило. Он явно очень уважал Себастьяна, но был готов забыть об этом ради благополучия Сиэля.       Было приятно чувствовать такую заботу. Особенно учитывая, что Себастьян больше не проявлял к этому никакого интереса.       — Конечно, это был не Себастьян. Не говори глупостей, — высокомерно произнес Сиэль. — Это был один из преступников, которых мы расследовали. С ним уже разобрались.       Часть праведного гнева сошла с лица Барда. Он вздохнул с облегчением и устало потер лоб.       — Это хорошо, — пробормотал он. — Не знаю, почему я подумал… Конечно, это не Себастьян, он бы не посмел. Он бы сам себе голову отрубил, если бы осмелился так с вами обращаться.       Это было трагически смешно. Сиэль бы рассмеялся, если бы не был так расстроен всем, что произошло сегодня.       Когда Бард наконец уложил его в постель и выключил свет, Сиэль пробормотал: «Не забудь завтра переодеться в более подходящую одежду. Попроси Танаку помочь тебе, он знает, где что лежит».       — Хорошо, — тихо сказал Бард. Он задержался, явно желая сказать что-то еще. Что бы это ни было, Сиэль не хотел это слышать, поэтому он закрыл глаза и не открывал их, пока Бард не ушёл, осторожно закрыв за собой дверь. Как же это отличалось от того, как это обычно делал Себастьян.    «Прекрати», — мысленно приказал себе Сиэль. Дело было не только в Себастьяне. Бард будет ужасным дворецким, в этом нет сомнений, но, по крайней мере, он действительно постарается. Он не забудет внезапно, что должен служить своему господину. Он не станет ставить свои собственные потребности выше потребностей Сиэля.       А если даже и станет, то Сиэлю было бы всё равно. Потому что Бард — не Себастьян.       Теперь, вдвойне раздражённый на самого себя, он попытался считать в уме, надеясь, что от скуки заснёт.       К сожалению, страна грёз отказалась впустить его даже после того, как он досчитал тысячи.  

***

        Бард был ужасным дворецким. В этом не было ничего неожиданного, и он действительно старался быть полезным, но из-за недостатка знаний он вызывал у Сиэля приступы раздражения, поэтому в конце концов он постарался свести их общение к минимуму. По большей части Бард присматривал за другими слугами, пока Себастьян был занят на кухне.       Слишком занят. Он готовил и готовил, пока для всех новых блюд, которые он продолжал делать, не осталось места. Раньше такое чрезмерное приготовление пищи могло бы стать попыткой извиниться, но не в этот раз. Себастьян ни за что не извинялся – похоже, эта мысль даже не приходила ему в голову. Несмотря на потерю своей должности, он по-прежнему отказывался даже смотреть на Сиэля.       Так прошло четыре дня. В конце последнего из них Сиэль осознал, что с утра он едва ли произнёс десять слов. Без Себастьяна у него просто не было возможности говорить – он отдавал лишь короткие приказы Барду и не общался с Финни, Мей-Рин или Танакой.       Одиночество оказалось странным чувством. Раньше он думал, что свыкся с ним. Ему определённо нравилось быть одному больше, чем проводить время с Элизабет или слушать бессмысленные препирательства своих сотрудников, но Себастьян так плотно был вплетён в его повседневность, что Сиэль опасно к этому привык. Он воспринимал это как должное – все его дни состояли из обсуждения теорий, споров, соревнований, просто разговоров с Себастьяном. Эта часть их отношений всегда была с ними, даже в моменты их худших ссор. А теперь она исчезла без предупреждения, оставив Сиэля без других кандидатов, с которыми можно было бы поговорить.       Пустота терзала его. Даже рядом с греющим камином холод пробирал его до костей, и то, что раньше его радовало, постепенно перестало иметь значение.       Себастьян готовил безумные объёмы еды, которую никто не ел; Бард активно пытался быть сносным дворецким и так же активно терпел неудачу в этом; другие слуги, если и говорили, то очень нерешительно, а Сиэль чувствовал себя слишком истощенным, чтобы останавливать Себастьяна, который тратил столько продуктов впустую. За несколько дней поместье превратилось в чёрную дыру – оно высасывало из него все жизненные силы, и так продолжаться не могло. Сиэлю нужна была какая-то задача. Он должен был что-то сделать.       — Приготовь карету на завтра, — сказал он Барду, забираясь в постель и натягивая одеяло повыше. — Я хочу поехать в Лондон.       Бард просиял от радости. У него было не так много возможностей покинуть поместье, и Сиэль рассчитывал, что его энтузиазм поможет им пережить завтрашний день, куда бы он ни отправился.       — Конечно, юный господин! Только… Бард внезапно замолчал, и на его лбу появилась тревожная морщинка.       — Что? — огрызнулся Сиэль. Он действительно, очень сильно не хотел слышать никаких аргументов, ни хороших, ни плохих. Они уезжали, и точка.       — Может, сначала обсудим это с Себастьяном? На всякий случай, ну, понимаете...       Не обращая внимания на то, как у него екнуло сердце при звуке этого имени, Сиэль смерил Барда вызывающим взглядом.       — Какое отношение Себастьян имеет к моему расписанию? — спросил он, а затем ответил, не дав Барду заговорить: — Верно. Никакого. Больше никакого. Куда я иду – не его дело.       Бард неопределённо промычал.       — Ну, ладно, наверное, — неуверенно пробормотал он. — Но если все же он возьмёт это на себя...       — С чего бы ему беспокоиться? Возможно, ты не заметил, но мы с Себастьяном больше не разговариваем. Он раз за разом проявлял небрежность в своих обязанностях, так что извините, если мне трудно представить, что его волнует, куда я еду.       — В последнее время он ведёт себя странно, — согласился Бард, неловко почесав затылок. Сиэль находил любопытным и раздражающим то, что он вдруг начал избегать смотреть на него. Неужели кто-то превратил его во что-то уродливое, пока он спал, или поведение Себастьяна заразительно? Почему теперь Бард ведет себя странно? — Но такое иногда случается. Может, он переосмысливает свою жизнь, свои… привязанности. Из-за некоторых из них он может чувствовать, что упускает что-то, поэтому он пытается найти новый баланс, и для этого ему нужно отстраниться.       Сиэль недоверчиво уставился на него. К его ещё большему удивлению, Бард покраснел и опустил голову. — Вы же понимаете, как это бывает, — добавил он слабым голосом.       — Я правда не понимаю. Ты можешь выражаться яснее? Если нет, то, боюсь, тут понадобятся дополнительные уроки грамоты. Твое происхождение даёт о себе знать.       Как только он это сказал, Сиэль внутренне поморщился. Возможно, это прозвучало слишком резко… Нет, судя по испуганному и обиженному взгляду Барда, это было слишком резко. Ему следовало научиться направлять своё раздражение на Себастьяна, который это заслужил, а не срываться на других.       — Тебе следует пойти спать, — добавил он, смягчив тон. — Я хочу уехать сразу после завтрака.       — Себастьян беспокоится о вас, — выпалил Бард. Это было так неожиданно, что Сиэль чуть не отпрянул, поражённый не столько самими словами, сколько их резкостью. — Иногда он плохо это скрывает, но это так. Только вчера он чуть не оторвал мне голову, потому что я попыталась добавить сельдерей ужин, который он готовил.       — Зачем ты добавляешь в еду сельдерей? — спросила Сиэль, на мгновение отвлекшись — У меня на него аллергия. Разве Себастьян не заставил тебя выучить список запрещенных продуктов, когда ты только пришел к нам на работу?       — Ну… да, заставил, — Бард виновато улыбнулся. — Возможно, я что-то забыл. Поэтому я попытался добавить сельдерей, а он его сжёг.       Удивление вытеснило все остатки раздражения. Сиэль моргнул, пытаясь осознать услышанное.       — Себастьян сжег сельдерей? — он уточнил.       — Верно! — Бард снова выглядел воодушевлённым. — Я не знаю, как он это сделал и что для этого использовал, но в одну секунду я держу его, а в следующую он уже горит, и он зашипел на меня какими-то очень изобретательными оскорблениями. Потом он заставил меня пять раз подряд повторить всё, на что у вас аллергия. Пять раз! Я же не настолько глуп, понимаете? Мне просто нужно было небольшое напоминание.       Это была интересная информация. Сиэль закатил глаза для приличия и повернулся на другой бок, показывая, что хочет спать. Бард помедлил несколько секунд, а затем, тихо сказав: «Спокойной ночи, юный господин», наконец вышел из комнаты.       Значит, Себастьян всё ещё беспокоился о его здоровье. Сиэль предположил, что это уже что-то. Это немного согрело его – в комнате сразу стало не так холодно, как еще секунду назад.       Но в то же время этот случай был настолько незначительным и простым, что он не мог позволить себе надеяться. Что бы ни происходило с Себастьяном, это все еще продолжалось. Ничего не изменилось, даже если сам Себастьян иногда забывал об этом. Как будто прежний Себастьян всё ещё был с ним, время от времени вырываясь на поверхность, чтобы вновь быть побеждённым своей новой, равнодушной версией.       Разочарованно зарычав в подушку, Сиэль снял повязку с головы и снова закрыл глаза, на этот раз по-настоящему.       Пусть Себастьян возвращается в ад, если хочет, ему все равно.       И всё же он многое бы отдал, чтобы увидеть, как тот сжигает этот дурацкий сельдерей.  

***

        Бард успел подготовить карету к тому времени, которое указал Сиэль. Больше никто не пришёл их провожать – Себастьян вообще не появлялся всё утро, и Сиэль старался не думать о том, как сильно его это расстроило.       "Это хорошо", — пытался он убедить себя. Именно этого он и хотел. Именно поэтому он приказал Барду и Себастьяну поменяться ролями: Себастьян не интересовал его до тех пор, пока Себастьяна не интересовал он.       Было холодно – Сиэль чувствовал, как дрожит даже внутри кареты, но небо было ясным, так что, по крайней мере, дождь вряд ли пойдёт. Бард остановился, когда они приблизились к Лондону, и крикнул: «Так куда бы вы хотели поехать, юный господин?»       По правде говоря, Сиэль не знал. Ему просто нужно было сменить обстановку.       — Остановись где-нибудь, — скомандовал он. — Я хочу прогуляться.       Вскоре карета остановилась. Бард помог ему выйти и остался стоять за его спиной, пока Сиэль отправлялся в своё бесцельное путешествие.       Иногда он ненавидел Лондон. Но иногда, как сейчас, он его любил. Узкие улочки были тесными и разделялись зданиями, которые зеркально отражали друг друга с обеих сторон. Они походили на щиты, которые создавали для него безопасный проход, подальше от Себастьяна и его раздражающего поведения. Здесь он мог затеряться в толпе людей, лошадей и экипажей – его не окружала тишина, и он наконец-то мог отвлечься.       Они немного прогулялись, Сиэль осматривал улицы, а Бард молча следовал за ним. Когда похолодало, Сиэль зашёл в одну из своих любимых чайных и заказал чай. Он был далеко не таким вкусным, как тот, что готовил для него Себастьян, но был тёплым, и на какое-то время этого было достаточно.       В последний раз, когда он был здесь, с ним был Себастьян. Они расследовали небольшое дело, и Сиэль настоял на том, чтобы зайти внутрь и попробовать последнюю партию печенья. Они спорили о том, означает ли поедание десерта в чайной, что он не получит стандартную порцию дома, – это был такой глупый спор, но он занял их на полчаса, которые они провели здесь.       Его охватило чувство тоски. Нахмурившись, Сиэль уставился в свою чашку, мрачное настроение грозило поглотить его и полностью заглушить остатки хоть какого-то удовольствия.       Предполагалось, что лондонская рутина поможет ему избавиться от самых мрачных мыслей. Себастьян по-настоящему отравил его разум – он проник в такие его глубины сознания, что избавиться от него не удавалось, даже когда их разделяли километры.       Раздосадованный ещё больше, Сиэль попытался сосредоточиться на других людях. Обычно ему не нравилось наблюдать за ними, но это было лучше, чем думать о том, чем занимается Себастьян и почему.       Неподалёку от его столика сидела женщина без сопровождения. Она была совсем одна, но попросила две чашки чая, поставив одну из них на противоположную сторону стола, как будто там сидел кто-то невидимый. Была ли она не в своём уме? Ждала ли она кого-то? Или просто была странной, предпочитая иметь про запас ещё одну чашку чая?       Мальчик, ровесник Сиэля, покупал разные сладости: он тоже был один и представлял собой любопытное зрелище. Судя по его обширному заказу, он был состоятельным, но вёл себя так, будто впервые оказался в подобном месте. Его голос был слишком громким, словарный запас скудным, а акцент выдавал в нём уроженца Ист-Энда.       Было любопытно наблюдать за ним. Сиэль подождал немного, надеясь разглядеть его лицо и продолжить строить теории, но мальчик спорил так долго, что он потерял к нему интерес.       Допив чай, он снова вышел на улицу, игнорируя встревоженное ворчание Барда.       Они провели ещё час, блуждая по улицам. Сиэль почти не чувствовал собственного тела – холод полностью сковал его, и беспокойство Барда усилилось.       — Может, нам стоит вернуться? — предложил тот в четвёртый раз. — Заболеть вам это точно не на пользу.       — Я не заболею, — возразил Сиэль. У него начали стучать зубы, но сама мысль о возвращении в поместье вызывала у него отвращение.       Он… не мог этого сделать. Не сейчас. Чем больше расстояние между ним и Себастьяном, тем лучше.       В поле зрения появился один из магазинов Фантома. Его витрины заманчиво светились всевозможными игрушками, и Сиэль остановился, чтобы рассмотреть их.       Что-то позади них привлекло его внимание. В магазине было четверо людей, и один из них был последним, кого Сиэль ожидал здесь увидеть.       — Этого не может быть, — пробормотал он. Не веря своим глазам, он подошёл ближе, и да, они его не обманули.       Рэндалл покупал игрушки – его игрушки. Это зрелище уже было бесценным, но ещё интереснее было то, что он сопровождал маленькую девочку. Она показывала на игрушки, и Рэндалл послушно брал их с полок.       — Мы знали, что у Рэндалла есть дочь? — спросила Сиэль вслух, продолжая наблюдать за ними.       — У кого? — спросил Бард, и Сиэль вздрогнул, поняв, что задал вопрос не тому человеку.       На мгновение он забыл, что Себастьяна с ним нет. Он думал, что они могли бы обсудить…       Неважно. Это была глупая оплошность, не более того.       — Лорд Рэндалл, — коротко объяснил он. — Я никогда не интересовался его семейным положением, но мне казалось, что у него нет детей. Возможно, это племянница.       — Может быть, — пробормотал Бард. Он пытался скрыть это, но в его голосе послышалось замешательство. — Даже если у него есть дочь, какое это имеет значение?       — Может, никакого. Может, это будет рычаг давления. Я пока не знаю. — Сиэль наблюдал, как Рэндалл расплачивается за игрушки и пытается подтолкнуть девочку к выходу. Она не сразу сдвинулась с места. Она продолжала стоять, немного неловко, поэтому он наклонился, что-то пробормотал и потянул её за руку.       Наконец они вышли на улицу. Рэндалл был так сосредоточен на девочке, что Сиэлю пришлось откашляться, чтобы он поднял глаза и увидел его.       Ужас, исказивший его лицо, и то, как он мгновенно побледнел, говорили о многом. Подозрения Сиэля были оправданы: происходило что-то странное.       — Добрый день, — вежливо сказал он. Это мимолетное проявление интереса прогнало оцепенение, так что, похоже, встреча с Рэндаллом была выгодна сразу по нескольким причинам. — Я не ожидал увидеть вас в одном из моих магазинов. Приятно знать, что вам тоже нравятся товары Фантом.       — Ты! — яростно прошипел Рэндалл. Он попытался заслонить девочку, спрятав её за своей спиной, и, естественно, Сиэль вытянул шею, чтобы лучше её рассмотреть. Она была маленькой – не старше четырёх лет. У неё был тонкий прямой нос и сероватые волосы, как у Рэндалла, но в ней было что-то странное. Её взгляд был сосредоточен на слишком многих вещах одновременно. Её рот был слегка приоткрыт, и у неё было странно расслабленное выражение лица, как будто не получалось полностью контролировать мышцы.       Несколько деталей паззла встало на свои места.       У Рэндалла действительно была дочь, и эта дочь была больна. Поскольку Сиэль никогда не слышал о ней даже намека, было ясно, что Рэндалл не хотел, чтобы о ее существовании стало известно общественности. В то же время ее не прятали в психушке и не пичкали настойкой опия до беспамятства. Рэндалл одел ее в пальто с глубоким капюшоном, закрывающим лицо, но все равно повел на прогулку по Лондону и привел в магазин игрушек. Он любил ее.       Это могло бы иметь некоторые потенциальную выгоду.       — Я не знал, что у вас есть дочь, комиссар, — протянул Сиэль. Он улыбнулся девочке, прежде чем перевести взгляд на её отца. — Возможно, я мог бы организовать мероприятие, на котором вы оба могли бы присутствовать. Вас это интересует?       — Не смей смотреть на неё! — прорычал Рэндалл. Его гнев и волнение быстро нарастали, окрашивая лицо в самый красный цвет. — Ты ничего не знаешь. Ты ничего не видел! Понял?       Сиэль перевёл свой весёлый взгляд обратно на девчушку. На этот раз она тоже смотрела на него. Её лицо всё ещё выглядело немного чужим, и он почувствовал укол жалости.       Если бы Рэндалл не был таким враждебным и непреклонным, Сиэль, возможно, предложил бы помощь. Несмотря на то, что у Рэндалла была своя доля уважения, богатства и связей, у Сиэля был гораздо более обширный доступ к ресурсам. Возможно, он мог бы сделать для девочки то, что не под силу её отцу.       Внезапно Рэндалл схватил его за горло и прижал к ближайшей стене. Что-то острое царапнуло его по затылку, и Сиэль едва не поморщился от боли.       — Послушай, — угрожающе выплюнул Рэндалл. — Если ты хоть слово о ней скажешь кому-нибудь...       — Уберите от него руки! — рявкнул Бард. Он чуть не вывихнул плечо Рэндалла, оттаскивая его от Сиэля, и яростно сверкнул глазами. — Что с вами не так, чёрт возьми? Он проявляет сострадание, а вы нападаете на него? Мужчина, держите себя в руках!       — Сострадание? — закричал Рэндалл. — В нём нет ни капли сострадания! Он порождение дьявола, и вы слепы, если не видите этого!       — Твои неадекватные речи уже изрядно надоели, — произнёс Сиэль. Он коснулся затылка и поднял брови, увидев на пальцах несколько капель крови.       — Это будет тебе дорого стоить, — задумчиво сказал он. Ему в голову пришла идея, и он немного опустил воротник, демонстрируя синяки. Они медленно заживали, но Рэндалл не смог бы определить это с такого ракурса. Он бы подумал, что они появились из-за того, что он слишком сильно схватил Сиэля. — Это будет дорого стоить и тебе.       — Я… — впервые Рэндалл, казалось, растерялся. Он притянул дочь ближе к себе, нахмурившись и бросив на Сиэля неуверенный взгляд. — Я не…       Какие бы слова извинений или отрицания он ни пытался произнести, они были проглочены прежде, чем успели сорваться с его губ. Это было ожидаемо, и Сиэль улыбнулся, молчаливо обещая возмездие.       — Я ещё увижусь с тобой, — мягко сказал он. Его взгляд снова скользнул по девочке. — Надеюсь, тебе нравятся твои игрушки.       Оставив Рэндалла задыхаться от бессильной ярости, Сиэль повернулся и пошёл в сторону кареты. Бард вскоре последовал за ним.       — Вы в порядке? — с тревогой спросил он. — Я не ожидал, что он нападет. Простите, юный господин, я должен был отреагировать быстрее.       — Не беспокойся об этом. Я недооценил его возможную реакцию. Но это даже к лучшему. Теперь он будет должен мне пару очень важных услуг.       Бард нахмурился, но ничего не сказал.       Они наконец добрались до своей кареты почти через пятнадцать минут. К тому времени Сиэль снова замёрз, поэтому был более чем рад укрыться. Однако Бард замешкался, прежде чем закрыть за ним дверь.       — Вы же не собираетесь использовать его дочь против него, правда? — спросил он. Сиэль закатил глаза, а потом задумался.       — Мне не нужно её использовать, — сказал он наконец. — Мне достаточно заставить его думать, что я могу это сделать, чтобы получить то, что мне нужно.       Бард нахмурился ещё сильнее. Он не стал спорить – просто закрыл дверь, а Сиэль откинулся на спинку сиденья, обхватив себя руками в попытке согреться.       По крайней мере, эта поездка оказалась не только по личным причинам. Ему повезло узнать маленький секрет Рэндалла, и это открыло перед ним множество долгосрочных перспектив.       Самон не видел в этом ничего особенного. Если чей-то ребёнок был болен, физически или психически, это было прискорбно, но это не было какой-то постыдной тайной или преступлением, достойным осуждения и жестокости. Однако у общества были другие взгляды на этот вопрос, и, очевидно, Рэндалл в какой-то степени их разделял. Он, должно быть, любил свою дочь, но стыдился её. А стыд – это источник власти, который Сиэль мог использовать для множества целей.       По дороге домой он обдумывал кое-какие идеи. Когда карета въехала на территорию поместья Фантомхайвов, он потер руки друг о друга, подышал на них через перчатки и представил, как войдёт в поместье и выпьет чашку горячего чая. День оказался более продуктивным, чем он опасался, – возможно, завтра он…       Мысль осталась незаконченной. Карета резко остановилась, и не успел Сиэль моргнуть, как Себастьян распахнул дверь. Его глаза были дикими, а на лице читались паника и гнев, настолько отчетливо, что Сиэль изумлённо уставился на него.       Не говоря ни слова, Себастьян выхватил его из кареты и притянул к себе, держа на расстоянии вытянутой руки и пристально разглядывая, отчего Сиэль покраснел, сам не понимая почему. Пальцы Себастьяна обхватили его запястье, прижимаясь к пульсу. Другая его рука скользнула по спине и плечам Сиэля к голове, остановившись на небольшом ушибе, оставшемся после нападения Рэндалла. Сиэль зашипел от боли, и глаза Себастьяна вспыхнули красным.       Бард только сделал шаг в их сторону, как Себастьян развернулся и встретился с ним лицом к лицу. Ещё мгновение – и он впечатал Барда в карету, прижимая локоть к его горлу.       — Если ты еще хоть когда-нибудь вернёшь его не в том состоянии, в котором он ушёл, ты больше не переступишь порог этого дома, — пробормотал он. Его голос звучал хрипло, почти демонически, и если бы Сиэль не был так потрясён, он бы забеспокоился, что Бард это заметит. — Одна из бесчисленных могил на этой территории станет твоим вечным домом. Ясно?       — Предельно, — сказал Бард. Он выглядел таким же напуганным, как и Сиэль, но, в отличие от Сиэля, он, похоже, искренне чувствовал себя виноватым. В том, что позволил Рэндаллу толкнуть его? На самом деле это была не его вина. Иногда преданность Барда выходила далеко за рамки понимания Сиэля.       Бросив последний сердитый взгляд, Себастьян отступил.       — Иди на кухню, — мрачно приказал он. — Вернись к своим настоящим обязанностям.       Сиэль приподнял бровь, лишившись дара речи от такой наглости. Себастьян увольнял Барда с должности дворецкого и сам занимал его место? Без каких-либо распоряжений?       Единственная причина, по которой он не срывался, заключалась в том, что это изменение было лучше, чем его раздражающее поведение раньше. Но что стало причиной этого? Отсутствие Сиэля, в самом деле? Он отсутствовал не так уж долго, и Себастьян знал, что он ездил в Лондон с Бардом – он должен был слышать об этом. В чём была его проблема сейчас?       — Не слишком ли многого ты себе позволяешь? — спросил он. Себастьян взглянул на него, но ничего не ответил. Вместо этого он нахмурился, и его недовольство вспыхнуло с новой силой, и Сиэль запоздало понял, что дрожит.       — Приготовь чай для молодого господина, — рявкнул Себастьян. Бард кивнул и, как только он скрылся в поместье, Себастьян подхватил Сиэля. Мгновение спустя они оказались в спальне, и Сиэль медленно протянул руки, молча требуя, чтобы его раздели.       Когда мокрая от холода одежда была снята и ее заменил новый тёплый комплект, он прошёл в свой кабинет к камину. Себастьян безмолвно последовал за ним. Вся ситуация была сюрреалистичной – Сиэль даже не знал, с чего начать.       — Что на тебя нашло? — наконец спросил он. Себастьян не переставал смотреть на него, и этот взгляд был настолько странным, что заставил его ощетиниться. — Сначала ты не мог на меня смотреть, а теперь ты…       — Я не мог вас почувствовать, — перебил его Себастьян. Звук собственного голоса, казалось, наконец вывел его из странного состояния – напряжение покинуло его тело, хотя взгляд всё ещё оставался пристальным. — Я не мог почувствовать вашу душу. Вы могли оказаться за тысячу миль отсюда или умереть – я ничего не чувствовал. Если бы вас похитили, я бы, скорее всего, не смог вас найти.       Это было… наверное, последнее, что Сиэль ожидал услышать. Он ждал, гадая, не упустил ли он что-то, но Себастьян больше ничего не сказал, так что в конце концов ему пришлось принять услышанное за чистую монету.       — Хорошо, — осторожно протянул он. Это объяснение ничего не прояснило – наоборот, ещё больше всё запутало. — Почему ты не мог меня почувствовать? Печать перестала работать?       К его растущему замешательству, Себастьян, казалось, был ошеломлён этим вопросом. Его взгляд метнулся к печати на его руке, и он пристально уставился на неё, словно общаясь с ней на безмолвном языке. Когда он снова поднял взгляд, в его глазах читалось явное облегчение.       — Нет, — пробормотал он. — Она всё ещё работает. Хотя ощущается гораздо слабее, чем раньше.       В комнате снова воцарилась тишина, и Сиэль выдохнул сквозь зубы, едва сдерживая раздражение. Он не мог позволить себе злиться, когда Себастьян был в таком состоянии. Сначала он должен был понять, что происходит.       Черпая терпение из самых дальних уголков души, он попробовал снова.       — Тогда почему ты не мог почувствовать мою душу? И почему печать ослабла?       Это был парадокс, но его попытки успокоиться только усилили смятение Себастьяна. Тот снова напрягся, и знакомая тьма окутала его, словно плащ. Сиэль наблюдал, ожидая ответа, зная, что должен молчать. Что бы ни происходило, Себастьян размышлял, стоит ли делиться этим. Любое неверное движение, любое лишнее слово – и он снова замкнётся, уйдёт без объяснений.       Наконец, когда, казалось, прошла целая вечность, Себастьян, видимо, принял решение. Он подошёл к окну, отказываясь смотреть на Сиэля.       — Я больше не могу отличить вашу душу от других, — сказал он. Его голос звучал пусто, и по спине Сиэля пробежал холодок. — Она такая же пустая и пресная, как души большинства людей. Когда я пытаюсь найти её, я ничего не чувствую. Когда я смотрю на неё…       Себастьян не закончил фразу, но в кои-то веки Сиэль был ему за это благодарен. Ужас парализовал его – если бы он услышал ещё хоть слово, то, вероятно, заткнул бы уши, чтобы ничего не слышать.       Его душа. Вот в чём была проблема. Себастьян не был виноват в том, что вёл себя так, как вёл, – виноват был сам Сиэль. Каким-то образом что-то в нём изменилось настолько, что это изменило его душу, сделало её такой отвратительной и неприятной, что Себастьян не мог даже смотреть на неё без отвращения.       Это было хуже любого кошмара, который он когда-либо переживал. Теперь его вены словно сковало льдом, каждое осуждающее слово проникало под кожу и укоренялось внутри. Дыхание стало затруднённым, и Сиэль сделал несколько судорожных вдохов, прежде чем понял, что это только усугубляет панику.       Его душа была единственным оружием, которое у него было против Себастьяна. Единственной наградой, которую он мог предложить ему за то, что тот останется рядом с ним. Если она теряла свою привлекательность, что ещё у него было? Кем он был, если Себастьян больше не хотел заключать с ним контракт?       Паника продолжала охватывать его. От учащённого дыхания у него закружилась голова, и именно тогда его поразила резкая, обжигающая мысль.       Его душа не могла измениться за одну ночь. Когда Себастьян вернулся, где бы он ни был, всё было по-прежнему. Его поведение изменилось утром. . Сиэль мог бы поверить, что сделал что-то настолько ужасное, что его душа стала нежелательной, но чтобы это произошло за считанные часы, особенно после его бесспорной победы над Себастьяном? Невозможно.       — Моя душа такая же, как и была, — резко сказал он. Вероятно, граф пытался убедить в этом скорее себя, чем Себастьяна, но оно того стоило – Себастьян посмотрел на него с лёгким удивлением, как будто не понял, что он имеет в виду.       — Конечно, она такая же, — раздражённо ответил он. — Проблема в том, что я не вижу этого. Моя… — он замялся, но решил продолжить. — Моя знакомая из Ада использовала заклинание. Это должно было стать испытанием, временным, но на данный момент ваша настоящая душа скрыта от меня. Я не узнаю вас, когда смотрю на вас, и расстояние, должно быть, усугубляет ситуацию, потому что, когда вы ушли, я потерял ощущение даже самой тонкой связи.       Эти слова никак не укладывались у Сиэля в голове. Он стоял как дурак, пытаясь собраться с мыслями, но безуспешно. Наконец, понимая, что нужно действовать быстро, он решил разбираться с каждым утверждением по очереди.       Его душа была такой же. Это было хорошо. Это не требовало дальнейших уточнений.       Знакомый Себастьяна из Ада использовал заклинание… теперь это вызывало беспокойство. По-видимому, это заклинание скрыло его настоящую душу от Себастьяна, сделав её совершенно нежелательной для него. И это должно было стать испытанием? Испытанием в чём?       — Что это за испытание? — осторожно спросил Сиэль. — И как долго оно продлится?       — Я не знаю. Себастьян по-прежнему отказывался поворачиваться к нему. — Этот тест должен напомнить мне, что люди не могут предложить ничего, кроме еды. Они – низшие существа, неспособные ни на какие удивительные достижения, и думать иначе – значит обманывать себя. И я понимаю, к чему она клонит.       Эти слова обжигали. Странно, ведь Сиэль думал, что за последние несколько дней всё, что могло ранить, уже успело это сделать, оставив после себя опухшие, кровоточащие внутренности.       Низшие существа. Разве не так Себастьян назвал его в первый день их контракта, когда помогал ему привести себя в порядок?       Все эти годы, весь этот прогресс – только для того, чтобы вернуться к тому, с чего они начали? Эта мысль привела его в ужас. Паника и боль начали подступать к горлу, и Сиэль яростно сглотнул.       — Без людей вы бы умерли от голода, — холодно сказал он. — Что бы вы делали, ели бы других демонов?       Казалось, это удивило Себастьяна настолько, что он обернулся. В его глазах зажегся заинтересованный огонек, смягчив их пронзительную красноту.       — Может быть, — спокойно ответил он. — Это могло бы стать интересным соревнованием.       — Только это не было бы соревнованием, — заметил Сиэль и с удовольствием заметил, как нахмурился Себастьян. — Рано или поздно количество демонов упало бы ниже допустимого порога. Что бы ты тогда сделал, съел бы себя? Хотя я уверен, что у тебя не было бы шанса узнать, может ли голод заставить тебя съесть самого себя. Потому что ты не самый сильный демон, не так ли? Вовсе нет. Эта твоя знакомая явно превосходит тебя по рангу, если ей удалось наложить заклинание, с которым ты не можешь справиться.       Едва уловимая мягкость исчезла с лица Себастьяна. Он поджал губы, и его взгляд был удивительно холодным.       — Я способен разрушить её заклинание, — произнёс он таким же холодным голосом, как и его выражение лица. — Но для этого потребуется столько силы, что она, скорее всего, убьёт вас. Я решил не использовать её. Или вы хотите, чтобы я попробовал? Потому что не могу сказать, что буду против.       Выражение его лица – Себастьян никогда так на него не смотрел. Сиэль видел этот взгляд, направленный на их врагов, на других людей, но никогда – на себя, ни разу.       Как будто он теперь один из них. Один из тех, кто не имеет значения. Один из тех, кого Себастьян может раздавить и забыть, прежде чем сделать следующий шаг.       Сиэль сжал челюсти так сильно, что у него заболели зубы. В голове запульсировала боль – от раны, нанесённой Рэндаллом, или от того, что происходило сейчас – он не знал. Он знал только, что Себастьян смотрит на него как на ничтожество, и в последний раз он чувствовал себя таким беспомощным и покинутым, когда его продали в секту, заперли в клетке, чтобы пытать и убить.       Тогда его достоинство было разорвано в клочья, и сейчас оно было в таком же состоянии. И он не мог этого вынести. Не мог с этим жить. Он не знал, что делать, – в его голове не было ни одной мысли, ни одного остроумного ответа.       Стук в дверь никогда не звучал столь желанно. Сиэль почувствовал почти облегчение от того, что теперь у него будет что-то или кто-то, чтобы отвлечься. Если бы ему пришлось провести с Себастьяном ещё хоть секунду, под этим неверным, принижающим взглядом…       — Я принёс вам чай, юный господин, — объявил Бард. Он бросил настороженный взгляд на Себастьяна, прежде чем подойти к столу и поставить на него поднос. — Простите, что опоздал, я испортил первую порцию.       Сиэлю пришлось откашляться, чтобы обрести дар речи.       — Всё в порядке, — пробормотал он. К счастью, ему не пришлось снова поднимать взгляд — он сделал вид, что увлечён чашкой, стоявшей перед ним. — Теперь ты можешь уйти. Забери Себастьяна с собой.       Повисла пауза, но затем дверь открылась и закрылась, и вместе с тем рассеялся удушающий холод. Сиэль рухнул на стул, прижался лбом к твёрдой поверхности стола и закрыл голову руками.       Теперь всё стало немного яснее. Но он почти жалел, что не остался в неведении.  

***

        Он не знал, как дожил до конца дня. Встретить ночь и спрятаться в своей спальне – единственное, что он с нетерпением ждал, но как только он оказался в постели, сон ускользнул от него. Сиэль свернулся калачиком, уставившись на чёрную овцу, которую подарил ему Себастьян.       Это был нелепый подарок, но он, возможно, к нему привязался. Немного.       Он хранил его втайне, но из-за того, что в последние несколько дней он чувствовал себя таким холодным и странно опустошённым, ему показалось хорошей идеей побаловать себя и достать его. Теперь фигурка украшала его прикроватную тумбочку, и её вид, различимый даже в темноте, разжигал в нём крошечное тепло.       Было два часа ночи, и Сиэль разрывался между сном и бодрствованием. Его тело погрузилось в сонный транс, но разум оставался настороженным, отслеживая ход времени и звуки, исходившие из поместья.       Вот почему, когда воздух изменился, Сиэль мгновенно заметил это. Соблазнительный запах ночи и свежести распространился по комнате, теперь более отчетливый, чем когда-либо прежде. Возможно, это из-за следов крови Себастьяна, всё ещё циркулирующих в его теле? Сиэль всегда ощущал связь с его присутствием, но никогда ещё оно не казалось столь поразительно отчётливым.       К нему приблизилась бесформенная тень. Она задержалась на пару минут, словно не зная, что делать, а затем сдвинулась и выросла, пока из неё не появился Себастьян. Вопреки ожиданиям – надеждам? – Сиэля, он не посмотрел на него. Нет, он уставился на овцу, задумчиво поджав губы. Наконец, он потянулся к ней, медленно, но уверенно обхватив её тонкими пальцами.       И вдруг Сиэль понял. Он понял, и его сердце упало в желудок. Его охватил ледяной холод, и когда он попытался заговорить, то понял, что не может. Огромный ком застрял у него в горле.       Себастьян пришел, чтобы забрать свой подарок.       Это было так… мелочно с его стороны. Так непростительно, так несправедливо – у Сиэля перехватило дыхание от того, насколько он почувствовал себя преданным.       Это не его вина, что какой-то жалкий демон решил наложить проклятие на его душу и что Себастьян больше не мог ее чувствовать! Да, это была проблема, но проблема была временной. Они могли с ней справиться. Они справились бы с ней, если бы Себастьян не вёл себя так, будто Сиэль настолько отвратителен, ччто на него нельзя даже взглянуть!       Боль была невыносимой. Каждая часть его тела пульсировала от неё, и Сиэль подумал, что если бы Себастьян сейчас решит убить его, распоров его грудь, то они оба увидели бы, как ненормально кровавы его внутренности. Сколько ещё ран ему нужно выдержать, прежде чем это внутреннее кровотечение убьёт его?       Отчаяние требовало закрыть глаза и притвориться, что этого не происходит. Он не хотел сражаться, не хотел рисковать, выдавая опустошение, которое медленно разъедало его изнутри все эти дни. Себастьян уже достаточно увидел. Может, лучше спрятаться и забыть о мире хотя бы до утра. Каждая минута передышки была благословением.       Сиэль почти так и поступил. Желание сдаться, утонуть в своём отчаянии было сильным, но тепло, которое он почувствовал, глядя на эту глупую фигурку, разгорелось в искру ярости, и он ухватился за неё изо всех сил.       Ему нужно было разозлиться. А если он не мог разозлиться, то должен был притвориться, что злится – по крайней мере, что он больше злится, чем обижен. Вскоре его глупый мозг догонит его.       — Что ты делаешь? — холодно спросил он. Себастьян едва не вздрогнул. Его хватка на фигурке ослабла, а затем снова усилилась.       — Я не знал, что вы не спите, — сказал он. Сиэлю пришлось проглотить это оскорбление.       — Это не ответ на мой вопрос.       Себастьян облизнул губы, взглянув на овцу, прежде чем наконец посмотреть на него. Его взгляд был настороженным.       — Это не должно было стать подарком навсегда, — мягко сказал он. — У меня есть…       — Лжец.       Себастьян остановился. На его лице отразилась знакомая смесь раздражения и удивления, но прежде чем Сиэль успел отреагировать, онтот снова надел отстранённую маску.       На мгновение Себастьян посмотрел на него ледяным взглядом. В этот момент он был чужим, незнакомым и недосягаемым, и чувство потери, которое обожгло Сиэля, едва не заставило его задыхаться.       Едва. Будь он проклят, если проявит хоть какую-то реакцию.       — Вам это не нужно, — наконец произнёс Себастьян. Он покрутил фигурку в пальцах. — Я создал её из сути своей силы. Вам от неё никакой пользы. Если уж на то пошло, она вас отравляет.       — Отравляет меня чем?       Себастьян снова замешкался, и в Сиэле зародилось мрачное предчувствие. Было очевидно, что его снова обманывают. Неужели он должен был поверить, что эта равнодушная версия Себастьяна беспокоится о последствиях своего дара, в то время как настоящий Себастьян – тот, кто подарил ему этот дар – не беспокоился об этом? Как будто это возможно.       — Скажи мне правду, — прошипел Сиэль. Шипение было кстати – оно скрывало жалкую дрожь в его голосе. — Скажи мне, почему ты на самом деле забираешь это.       Он уловил момент, когда Себастьян решил перестать притворяться. Его лицо ещё больше помрачнело. Ухмылка исказила его лицо, а взгляд, который он бросил на Сиэля, был ядовитым, наполненным необъяснимой горечью и раздражением.       — Я забираю это, потому что оно превращает вас в кого-то, кем вы не являетесь.       Судя по звучанию, Сиэль был уверен, что это очередное оскорбление. Только он не мог понять его смысла.       Себастьян, должно быть, видел это. Он наклонил голову, изучающе глядя на него, пытаясь что-то найти и, судя по нарастающему раздражению, не находя. Этот сводящий с ума взгляд заставил Сиэля ощетиниться.       "Это не моя вина", — хотелось ему закричать. — "Моя душа всё ещё здесь, даже если ты её не видишь. Это не то, как мы поступаем.       Только ведь это и было так, не правда ли? Себастьян – демон, и в конечном итоге голод для него важнее всего. Сколько раз Сиэлю приходилось напоминать себе об этом, чтобы это наконец закрепилось в его сознании?       У него было предчувствие, что если он попросит объяснений, Себастьян скажет что-то ещё более ужасное. В каком-то смысле с его стороны было благородно промолчать. Если Сиэль хотел защитить себя от новых ударов, ему оставалось только пойти простым путем и заткнуться.       Но "идти простым путем" никогда не входило в число его сильных сторон.       — Превращая меня в кого? — осторожно спросил он. На лице Себастьяна промелькнула тень, и он вздохнул.       — Это превращает вас в кого-то особенного, — сказал он. В его голосе слышалось разочарование, и, хотя это был удар, которого Сиэль ждал, он всё равно вздрогнул. — В кого-то большего, чем человек. Чем больше вы окружены моей энергией, тем сильнее она на вас влияет. Она делает вас способным на то, на что вы никогда бы не смогли в обычных условиях, и это… это придаёт вам красок, которых у вас просто не может быть в реальности.       Сиэль нахмурился, пытаясь осмыслить услышанное. Энергия Себастьяна делала его особенным? Она давала ему какие-то способности, которых у него не должно было быть? Он не замечал в себе никаких необычных изменений.       Но, судя по мрачному виду Себастьяна, он был единственным.       — Теперь я ясно вижу это, — пробормотал Себастьян. — Вы… — он сделал паузу. Снова колебание; ещё одна вспышка негодования. — Без души вы – просто красивая оболочка, под которой ничего нет. Это не ваша вина. В конце концов, все люди простодушны. Но голод заставил меня воспринимать вас иначе, и я не собираюсь повторять эту ошибку.       — Простодушный, — тихо повторил Сиэль. Он почувствовал странную отстраненность от собственного тела. — Я простодушный?       Себастьян открыл рот, чтобы ответить, но тут же закрыл его. Его неуверенность была ощутима, и Сиэль услышала её в его голосе, когда он сказал: «Возможно, не настолько, насколько другие люди».       Это была такая крошечная, казалось бы, незначительная вещь – кость, которая ничего не могла значить, и всё же Сиэль отчаянно цеплялась за неё, чтобы обрести поддержку.       Это было что-то. Это было что-то, не так ли? Или он стал настолько жалким, что даже крошечная крупица признания могла его удовлетворить?       Его сердце сделало один обнадёживающий скачок, прежде чем упасть в бездну ужаса.       Последнее. Конечно, последнее был верным. Потому что если он откажется от этой крупицы, то ему придётся снова переживать и анализировать слова, которые прозвучали до неё, а это неизбежно разрушит последние опоры его самообладания.       Просто красивая оболочка. Так Себастьян его назвал. Просто красивая оболочка, под которой ничего нет. Менее простодушный, чем другие люди, но всё же простодушный.       То есть неинтересный. Скучный. Разочаровывающий. Недостойный простого, глупого подарка.       Щит холодности дал трещину. Сиэль чуть не задохнулся, когда на него нахлынула боль – ужасная, сокрушительная боль, с которой он не знал, как справиться. Раньше ярость спасала его, давая передышку, но он даже не пытался вызвать её теперь, понимая, что это невозможно.       Его ярость угасла. Сгорела дотла из-за огромного количества ран, нанесённых ему за короткий промежуток времени.       Однако… возможно, сейчас ему не нужна была ярость. Новая эмоция пробуждалась к жизни, и она была так близка к ненависти, что Сиэль не знал, как ещё её назвать. Ни одно другое определение не подходило.       Раньше он многое чувствовал к Себастьяну. Но что бы ни случилось, он никогда не испытывал такой чистой, неприкрытой ненависти. До сих пор.       Его окутало новое ощущение холода. Сиэль наклонил голову, глядя на Себастьяна, размышляя.       Ему нужно было составить план. Разработать стратегию. Но прежде чем приступить к этому, он должен был расставить всё по своим местам.       — Я тут размышлял о нашем недавнем разговоре, — спокойно сказал граф. — Скажи мне, Себастьян, где живут демоны?       Он встретил непонимающий, растерянный взгляд.       — В аду, — произнёс Себастьян. Он позволил себе раздражённый тон, как будто отвечать на вопросы Сиэля было пустой тратой времени.       Ненависть разгорелась ярче, и вместе с ней пришла ещё одна волна спокойствия. Сиэль улыбнулся, расслабляясь в этом безмятежном состоянии, которое быстро наполняло его.       — А где расположен Ад? Это ведь где-то под землёй, не так ли?       — Да. Хотя не в том специфическом смысле, как это представляют люди.       Сиэль так и думал. Это входило в его планы. Он шире улыбнулся и заметил, как Себастьян в ответ настороженно прищурился.       — Это значит, что вы – низшие существа, не так ли? — вежливо спросил он. — В буквальном смысле этого слова. Более того, мы с тобой уже выяснили, что ваше выживание зависит от людей. Ты зависишь от меня. Демоны нуждаются в людях, но люди не нуждаются в демонах. То, что вы предлагаете, – это дар и проклятие, которые некоторые люди были бы рады получить, но если бы они все отказались, то продолжали бы жить своей жизнью. Вы же, с другой стороны… — Сиэль пожал плечами, сделав быстрый пренебрежительный жест рукой. — Вы бы вымерли. Это и есть разница между нами, и это явно ставит тебя ниже меня.       Себастьян на самом деле казался ошеломлённым. В их предыдущем разговоре Сиэль не особо распространялся об этой связи между людьми и демонами, поэтому ему было особенно приятно затронуть эту тему сейчас, когда ему отчаянно нужны были любые аргументы.       — Без меня вы бы сгнили в той клетке, — мрачно сказал ему Себастьян. Он смотрел на него в ответ, излучая лишь презрение. — Без меня вы бы никогда не добились успеха в преступном мире – вы бы уже давно погибли. За месяц вы наживаете больше врагов, чем обычные люди за всю свою жизнь. Ты бы погибли как сын своего отца, а не как самостоятельная личность.       Сиэль не дрогнул, хотя шипы попали в уязвимое место, в которое, без сомнения, целился Себастьян.       Он не знал, что ранило его сильнее: сами слова или насмешливый, равнодушный тон, которым они были произнесены. С другой стороны, каждое из них было правдой, так что Сиэль не мог с ними поспорить.       — Конечно, — признался он. — Никто бы не пришёл меня освободить, так что меня бы ещё немного пытали, а потом убили. Как пытали и убивали тех других детей.       По какой-то причине это заставило Себастьяна ощетиниться. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но Сиэль не дал ему такой возможности.       — Я хотел, чтобы меня спасли, — продолжил он. — Точно так же, как я хочу, чтобы ты помог мне найти людей, виновных в моём несчастье. Но мне это никогда не было нужно. Потому что демоны на самом деле не помогают. Я был обречён на смерть с того момента, как меня похитили: ты дал мне отсрочку, но не спас меня. Умер ли бы я тогда или умру через несколько лет – это всё равно произойдёт, и детали не так уж важны. В конце концов, я все равно встречу свою судьбу.       Чем больше он говорил, тем злее выглядел Себастьян. Это было почти смешно: ничего из сказанного Сиэлем не было ложью, так что он не понимал, что же так злило Себастьяна. Возможно, он всё ещё не мог оправиться от того, что ему в лицо бросили слова о неполноценности демонов.       Если это так, то об этом стоило подробнее рассказать.       — Однако без меня ты бы лишился источника питания, — добавил Сиэль, внимательно наблюдая за тем, как Себастьян стиснул зубы. — А без других людей ты бы умер. Так что ты можешь сколько угодно обманывать себя, разглагольствуя о своём превосходстве. На самом деле, пока мы с тобой зависим друг от друга, ты нуждаешься во мне больше, чем я в тебе. Или это изменилось? Мы расторгаем наш контракт теперь, когда ты не можешь наслаждаться, глядя на мою душу?       В комнате, которая и так была тёмной, стало ещё темнее. От Себастьяна исходило едва заметное зеленоватое свечение, и, несмотря ни на что, Сиэль не смог подавить в себе крошечную искорку восхищения.       — Я уже говорил вам, — напряжённо произнес Себастьян. — Я не освобожу вас от контракта.       — Хорошо, — резко бросил Сиэль. Смена его тона на злой явно застала Себастьяна врасплох – он чуть не вздрогнул от неожиданности. — Тогда давай кое-что проясним. Твое нелепое поведение прекращается прямо сейчас. Мне плевать, какое заклинание на тебя наложил какой-то другой демон-идиот и что оно делает. Ты поклялся служить мне, ты мой дворецкий, так что веди себя соответствующе! Больше никаких мучений. Выполняй свою работу и никогда больше не трать моё время на свои личные пустяки. Тебе понятно?       На мгновение ему показалось, что Себастьян выглядит виноватым. Но это выражение быстро исчезло. Его место заняло мрачное негодование.       — Конечно, милорд, — насмешливо произнёс он. — Это всё? Вам давно пора спать. Завтра вам будет трудно проснуться.       — Тебе следовало подумать об этом до того, как ты вошёл в мою комнату и собирался украсть мои вещи, — холодно ответил Сиэль. — А теперь убирайся. И следи за своим поведением. Если ты снова проявишь неуважение ко мне, тебе не понравятся последствия.       Себастьян осмелился бросить на него долгий равнодушный взгляд, прежде чем слегка поклониться и выйти из комнаты. Как только дверь закрылась, Сиэль упал обратно на кровать и спрятался под одеялом.       Его сердце всё ещё бешено колотилось, но он чувствовал себя лучше. В последнее время он сдал много позиций, и сегодняшний вечер ознаменовал тот день, когда он начал их возвращать.       Но этого было недостаточно. Ему нужен был план, который заставил бы Себастьяна осознать абсурдность своего поведения. Что вообще такое душа? Включает ли она в себя мозг или является исключительно духовной сущностью? Если последнее, то какая часть отвечает за его действия – мозг или душа?       Его разгорячённая кожа начала остывать. Сиэль задрожал, свернувшись в еще меньший клубок.       Спросить Себастьяна не представлялось возможныи. Даже если бы он согласился, что делало Себастьяна экспертом – тот факт, что он пожирал души? Человек может быть хорошим и иметь чистую душу, а потом совершить настолько ужасное преступление, что оно исказит его душу до неузнаваемости. Если бы демон увидел душу этого человека до и после преступления, он бы, наверное, подумал, что смотрит на двух разных людей. Чистая душа не должна была совершать ничего жестокого, но владелец этой души мог. Потому что у него были разум и сердце, и он делал выбор, который не всегда соответствовал состоянию его души.       Душа – это ещё не всё. Это не единственное, что делает человека человеком, и Сиэль должен был что-то сделать, чтобы Себастьян это понял.       Наверное, лучше было бы сейчас лечь спать и подумать обо всём завтра, но раздражение отказывалось его отпускать. Оно продолжало клокотать в нём, как куча назойливых насекомых, прогоняя любые шансы на сон.       Себастьян считал его скучным, потому что не видел его души. Он думал, что их прогресс в… отношениях? Контракте? — был всего лишь отражением его голода.       Если не принимать во внимание тот факт, что Себастьян был идиотом, который путал голод с интересом, как Сиэль мог преподать ему урок?       Им нужна была игра, это было очевидно. Игра, где разные люди будут удивлять Себастьяна, несмотря на то, что он может чувствовать их души, делая то, чего он от них не ожидает. Игра, которая заставила бы Себастьяна понять, что одна лишь душа не делает человека более или менее интересным — не делает Сиэля менее интересным.       Он был кем-то больше, чем просто его душа. Он докажет это. Но где он мог найти людей, которых можно было бы использовать в своём плане, и как он мог быть уверен, что они хорошо сыграют свои роли?       Смутные мысли, крутившиеся у него в голове, начали обретать форму. Внезапно воодушевившись, Сиэль отбросил одеяло и подошёл к столу в поисках пера.       Знакомая Себастьяна могла усложнить ему жизнь, но у него были свои знакомые. И он мог поспорить, что все они обладали способностью бросить вызов переоценке душ Себастьяном – при условии, что ими будут правильно руководить.       Сиэль с удовольствием бы это сделал. Однако…       Он помолчал, уставившись на все еще чистый лист пергамента.       Он не хотел просто поставить точку. Он хотел победить Себастьяна во время этого спектакля. Чтобы это произошло, он тоже должен был играть – и играть лучше.       Его игра должна была стать отражением игры Себастьяна с учителями. Разные люди, играющие разные роли… Только тогда игра была направлена в первую очередь на Сиэля: Себастьян знал все ответы, а Сиэлю приходилось догадываться. На этот раз они должны были начать с равных условий, и результат должен был включать нечто большее, чем просто победу.       Люди могли быть для демонов просто едой, но в них было и нечто большее. Конечно, они были слабее и не обладали никакими сверхъестественными способностями, но если бы Сиэлю удалось собрать группу из них, чтобы они одновременно удивили Себастьяна… сбили его с толку, бросили ему вызов, заставили его признать, что он не может предсказать всё, что, как ему казалось, он знал, несмотря на все свои силы и способность чувствовать души… Если он это сделает, если у него получится, он увеличит свою собственную ценность и, вероятно, ценность человечества в глазах Себастьяна.       Победа не была проблемой. Сиэль был достаточно уверен в своих навыках наблюдения, и, поскольку Себастьян слишком полагался на души, оценивая, на что способен человек, у Сиэля было преимущество. Но если он собирался играть, ему нужен был ещё один партнёр, кто-то, кто будет контролировать процесс.       Он недолго колебался. Новые идеи встали на свои места, и Сиэль улыбнулся, вернувшись к бумагам.       Бард был лучшим из доступных вариантов. Единственным вариантом, если уж на то пошло. Сиэль спланирует игру, а Бард её организует.       Теперь все, что ему нужно было сделать, это выбрать пешек.  

***

        Когда Сиэль спустился утром в столовую, его глаза слипались, но его планы были продуманы, усовершенствованы и завершены. Решительность и усердие не дали ему заснуть, и он смог нормально позавтракать.       Единственное, что его беспокоило, – это Себастьян. Он безупречно вернулся к роли дворецкого, но была одна проблема: в его поведении, поклонах и обращении с ним не было ни капли искренности. У Сиэля по коже бежали мурашки от презрения, разочарования и вспышек отвращения, которые он ловил на себе через раз, и, как и следовало ожидать, это ещё больше выводило его из себя.       Себастьян всё ещё верил, что может свести его личность к одной лишь душе и обращаться с ним как с бесполезным сосудом без каких-либо последствий. Очень хорошо. Сиэлю придётся добавить ещё один пункт в задуманную им игру.       — Мы с Бардом сегодня снова поедем в Лондон, — сказал он, потягивая чай. — Мне нужно…       — Нет, — перебил его Себастьян. Сиэль моргнул, гадая, не ослышался ли он. Но нет – Себастьян принял позу, в которой обычно стоял, когда они собирались поспорить. Его лицо было мрачным, а решимость – очевидной.       — Не припомню, чтобы спрашивал у тебя разрешения, — сухо заметил Сиэль. Какая странная реакция. Он бы списал это на то, что Себастьян не видит его отдельно от своей души, но, учитывая всё, что он знал об этой ситуации, такое объяснение не имело особого смысла. — Сегодня я еду в Лондон. Бард…       — Вы не можете поехать в Лондон, — повторил Себастьян. Его глаза вспыхнули красным в предупреждении – будто это могло запугать Сиэль. — Вы не можешь никуда ехать, пока не снимут чары и я снова не смогу чувствовать вашу душу. В прошлый раз вы уехали и вернулась с ранением, и я всё ещё намерен это расследовать. Это неприемлемый результат, и я не позволю этому случиться вновь.       О. Об этом Сиэль не подумал. И он не мог отрицать, что забота Себастьяна, какой бы отстранённой она ни была, немного смягчала самые болезненные раны.       — Что ж, — пробормотал он, — тогда, полагаю, ты можешь пойти со мной. Но…       — Нет, — снова перебил его Себастьян. Его голос был полон такой непоколебимой решимости, что Сиэль почти почувствовал себя впечатлённым. — Печать, хотя и работает, больше не так неэффективна. Я могу не успеть почувствовать опасность, пока не станет слишком поздно. Я не собираюсь идти на такие риски. Пока заклинание не снято, вы будете находиться в поместье, где опасность минимальна.       — Но через два дня у Элизабет день рождения, и я обещала навестить её!       Он надеялся, что это заставит Себастьяна задуматься, но, похоже, его настороженность была глубже, чем обычная забота о том, чтобы Сиэль соблюдал манеры, подобающие графу. Себастьян остался непреклонным.       — Я уверен, что вы сможете придумать хорошее оправдание своему отсутствию.       Инстинктивно возникло желание воспротивиться, и Сиэль прикусил язык, чтобы не выпалить протест.       Он не хотел сейчас снова ссориться с Себастьяном, особенно из-за такой ерунды. Он решил, что остаться дома будет не так уж плохо, и это даст ему повод пропустить дурацкую вечеринку Элизабет. Он просто отправит ей более дорогой подарок. И с тех пор, как он подумал об этом…       — Хорошо, — согласился он. Себастьян на мгновение удивился такой быстрой капитуляции. — Я останусь дома, пока не спадёт твоё дурацкое проклятие. Однако я не могу пропустить день рождения Элизабет, не предложив достойную альтернативу своему присутствию. Поезжай в Лондон, найди что-нибудь более впечатляющее, чем то, что ты обычно ей выбираешь.       Все еще выглядя ошеломленным, Себастьян поклонился ему.       — Да, милорд.       Сиэль подождал, пока Себастьян уйдёт, а потом подождал ещё немного, чтобы убедиться наверняка. Когда он больше не чувствовал даже намёка на его присутствие, он поспешил на кухню, где Бард пытался что-то поджечь. Как только он вошёл, Бард вздрогнул и спрятал что-то за спину, виноватое выражение лица сделало его намного моложе.       — Мне всё равно, — сказал ему Сиэль, прежде чем он успел придумать какую-нибудь бессмысленную ложь. — Брось то, что ты держишь, и иди в мой кабинет. У меня есть для тебя особое задание.       Глаза Барда загорелись.       — Сейчас! — нетерпеливо воскликнул он. Он отбросил какую-то странную конструкцию, как и сказал ему Сиэль, и в следующую секунду на кухне раздался небольшой взрыв. Звук был уже знакомым, но всё же ближе, чем привык Сиэль. Он машинально отскочил назад, адреналин заставил его сердце биться чаще, и в следующую секунду он почувствовал, как что-то острое вонзилось ему прямо под глаз.       Отлично. Ещё одна досадная рана. Что Себастьян сделает дальше, запретит ему выходить из комнаты?       — Молодой господин! — ахнул Бард. Поскольку он стоял ближе к месту взрыва, на его лице было больше мелких кровоточащих царапин. — Мне так жаль! Это не должно было… позвольте мне взглянуть. Мей-Рин! Танака! Фи…       — Заткнись! — выплюнул Сиэль. Бард тут же захлопнул рот. — Мне всё равно, это работа Себастьяна – не давать тебе постоянно поджигать нашу кухню. Пойдём. У нас мало времени.       Бард почему-то выглядел ещё более виноватым, но неохотно кивнул. Он продолжал бормотать извинения, пока они поднимались наверх, и если бы Сиэль не был так взволнован предстоящей игрой, он бы снова на него рявкнул.       В безопасности своего кабинета он протянул Барду лист пергамента, который заполнил ночью.       — Возможно, мне придётся остаться в поместье на следующие несколько недель, — объяснил он. — Несомненно, это будет скучно, поэтому я придумал игру, в которую хочу, чтобы мы все сыграли.       — Игра? — повторил Бард, глядя на бумаги. Он казался растерянным, но на его лице уже появлялось лёгкое одобрение. — Звучит здорово. Что за игра?       — У меня есть список с именами восьми человек и восемью ролями, которые им предстоит сыграть. Твоя задача – решить, кто какую роль получит. Ни я, ни Себастьян не должны знать об этом. Мы попытаемся угадать, основываясь на изменившемся поведении каждого.       Бард, казалось, был заинтригован и начал внимательно изучать листок.       — Лау и Ран Мао, — прочитал он, — Финни, Мей-Рин, я, Танака, Гробовщик… Лорд Рэндалл? — он в ужасе поднял взгляд. — Молодой господин! Это не лучшая идея, особенно после того, что случилось в прошлый раз. И все эти люди… игроки… Я надеялся, что вы устроите игру с кем-то более подходящим для вас. Например, с леди Элизабет. Разве у неё не скоро день рождения? Возможно, вы могли бы пригласить ее...       — Нет! — закричал Сиэль. От одной этой мысли у него испортилось настроение. — Не делай таких глупых предложений. Элизабет здесь не место. Кроме того, ставки будут реальными, так что она только всё усложнит.       Бард прищурился.       — Какие ставки? — с подозрением спросил он. Когда Сиэль ничего не ответил, он перечитал список, и Сиэль увидел, как в его глазах промелькнуло понимание.       Он украдкой взглянул на часы.       Это должно было занять некоторое время.  

***

        Бард много и громко возмущался. Потребовалось двадцать три минуты, чтобы уговорить его принять идею Сиэля, и ещё десять, чтобы уговорить его согласиться организовать это. К концу разговора он всё ещё выглядел обеспокоенным и растерянным, но худшее было позади, и Сиэль наконец расслабился.       — Поскольку я не могу покинуть поместье, я напишу каждому личное письмо, — сказал он. — Ты доставишь их завтра. Не думаю, что кто-то будет возражать против моего плана, но если кто-то будет, постарайтесь уговорить их всё равно участвовать. Если не получится, дай мне знать, и я разберусь с этим – но помни, ты должен быть осторожен. Ни я, ни Себастьян не должны знать, какие роли получат остальные.       — Да, я понял, — пробормотал Бард. На его лице было задумчивое выражение. — Мне всё равно это не нравится, но я сделаю это.       — Хорошо. Спасибо. А теперь иди и подготовь всё, что посчитаешь необходимым. Да, и направь Себастьяна в мой кабинет, когда увидишь его.       Бард кивнул и вышел, а Сиэль рухнул в кресло с довольным вздохом.       Всё шло по плану. Была ещё одна маленькая деталь, о которой он пока не упомянул Барду, но собирался сделать это позже, сначала рассказав об этом Себастьяну.       Что там Себастьян говорил о цели заклинания? Что оно должно было показать, что люди – «низшие существа», неспособные на «удивительные достижения»? Сиэль уже опроверг первую часть в меру своих возможностей, теперь он и его знакомые разберутся со второй частью. Пешки продемонстрируют, что даже выставив напоказ свои души, они все еще могут привести Себастьяна в замешательство, заставив его неправильно идентифицировать их; Сиэль, в свою очередь, докажет, что он может выиграть эту игру, и что независимо от того, насколько Себастьян наслаждался своим превосходством, он все еще был далек от понимания всех нюансов людей и их поведения. Он мог съесть хоть миллион душ и не приблизиться к этому ни на шаг.       Сиэль пытался сосредоточиться на письмах, которые громоздились на его столе, но мысли постоянно отвлекали его. Когда по комнате пронёсся лёгкий ветерок и до него донеслись едва уловимые нотки знакомого запаха, он встрепенулся. Себастьян вернулся.       Сиэлю не пришлось долго ждать: вскоре дверь открылась, и Себастьян вошёл в комнату с элегантным кейсом в руках.       — Кажется, я нашёл подходящий подарок, — сказал он, осторожно открыв футляр и показав золотую заколку для волос, украшенную изумрудами. Она выглядела дорого, но не безвкусно, и Сиэль одобрительно кивнул.       — Этого будет достаточно, — произнёс он. — Не забудь отправить это завтра. Я дам тебе письмо, чтобы ты его приложил. А теперь садись. Нам нужно кое-что обсудить.       Приподняв бровь, Себастьян подчинился и сразу же обратил внимание на маленькую ранку на лице Сиэля. Его лицо помрачнело.       — Это что, шутка? — ледяным тоном спросил он. В комнате и так было холодно, а от гнева Себастьяна стало ещё холоднее. — Вам нравится причинять себе вред, когда меня нет?       По какой-то причине это обвинение показалось графу слишком личным. Сиэль неловко поёрзал, борясь с желанием коснуться старого шрама на том месте, куда его ударила Мадам Рэд.       — Не говори глупостей, — пробормотал он. — Это был несчастный случай на кухне. Вместо того чтобы принять этот ответ и замолчать, Себастьян только ещё больше нахмурился.       — Вы хотите, чтобы я поверил, что вы добровольно пошли на кухню и попытались что-то приготовить?       — Что? — Сиэль становился всё более озадаченным. Он предвкушал момент, когда поделится своими планами с Себастьяном, но этот бесполезный разговор принимал неожиданные обороты. — Конечно, нет. За кого ты меня принимаешь?       — Тогда что произошло?       — Бард и его глупые эксперименты! Ты закончил?       — Бард, — повторил Себастьян. Его голос стал резче. — Опять он. Это уже второй раз подряд, когда я оставляю вас с ним, а вы получаете травму.       Это становилось абсурдным.       — Эта крошечная царапина ни в коей мере не сравнима с травмами, которые я получил из-за тебя, — прорычал Сиэль. — У меня на шее полно синяков, чтобы доказать это, — на мгновение Себастьян действительно выглядел смущенным. — Неважно. Забудь о Барде. Если мне суждено застрять в этом доме до тех пор, пока не спадут твои дурацкие чары, я намерен сделать это время увлекательным. Итак, у нас будут гости. Приготовь для них четыре спальни. Они прибудут в течение этой недели.       Абсолютное изумление, отразившееся на лице Себастьяна, было восхитительным. Сиэль с трудом сдержал довольную ухмылку.       — Вы пригласили четверых незнакомцев пожить с нами? — недоверчиво спросил Себастьян. — На неопределённый срок?       — Ну, они не совсем незнакомцы. И они останутся, пока мы играем в игру.       Это вызвало у него ещё больший интерес. Себастьян наклонил голову, и в его взгляде впервые мелькнуло понимание.       — Игру, — повторил он. — Могу я узнать, кто будет участниками?       Сиэль ждал этого вопроса.       — Из тех, кто прибудет, — Гробовщик, Лау и Ран Мао, а также лорд Рэндалл, — сказал он. Не давая Себастьяну отреагировать, он продолжил: — Я размышлял, нужны ли Лау и Ран Мао отдельные комнаты, потому что я уверен, что они будут жить в одной, ведь она его телохранительница, но правила приличия требуют…       — Лорд Рэндалл, — сказал Себастьян. Ему удалось изобразить шок, ужас и восхищение одновременно. — Вы убедили лорда Рэндалла присоединиться к одной из ваших игр?       — Удивительное достижение, не так ли? — холодно спросил Сиэль. — Да, он будет играть. Остальные игроки – Бард, Финни, Мей-Рин, Танака и мы с тобой.       Себастьян немного поразмыслил над этим. На его лице отразилось сдержанное любопытство, как будто он хотел почувствовать воодушевление, но не позволял себе этого.       — Какие правила? — спросил он наконец.       — Я взял за основу одну из твоих игр. Когда ты нанял тех фальшивых учителей. Помнишь?       Лицо Себастьяна исказила едва заметная гримаса, и Сиэль снова поздравил себя. Не было ничего лучше, чем видеть, как Себастьян давится своей неудачной победой.       — Я определил восемь ролей, которые возьмёт на себя каждый из упомянутых людей — кроме нас с тобой. Они полностью посвятят себя этим ролям, то есть будут делать всё, что от них требуется. Мы с тобой не будем знать, какую роль они получили: мы определим это постфактум на основе расследования.       Себастьян медленно кивнул. Казалось, он заинтересовался, но на его лице всё ещё читалось недоумение – вероятно, он не понимал, к чему всё это. Сиэль с радостью просветил его.       — Мы сыграем, — мягко сказал он, — и посмотрим, как эти восемь простодушных людей выведут тебя из себя. Посмотрим, как тебе удастся понять, кто они такие, и сможешь ли ты опередить меня. В конце концов, ты же демон. Высшее существо. Решить чисто человеческую загадку не должно быть слишком сложно, не так ли?       Наконец Себастьян понял. Его растерянное любопытство исчезло, уступив место холодности и жестокости, объектом которых в последнее время регулярно оказывался Сиэль.       — Мы сыграем, — эхом отозвался Себастьян, — и вы проиграете, потому что это не та игра, в которой вы способны победить. Я знаю их души. Я понимаю, как различать их едва уловимые оттенки; я знаю, как считывать каждое изменение и нюанс в них. Будь то роли преступников, садовников или прелюбодеев, я быстро разберусь. Другого исхода и быть не может.       Ладно, теперь Сиэль был по-настоящему зол. Он знал, что не должен так реагировать, но абсолютная уверенность в голосе Себастьяна, его снисходительные слова и высокомерная поза заставили его закипеть. Ярость нарастала, и Сиэль попытался изобразить спокойствие, когда сказал:       — Если ты так уверен, то как насчёт нового пари? Если я выиграю, ты скажешь мне своё настоящее имя.       Рот Себастьяна скривился в оскале.       — Вы повторяетесь, милорд, — ядовито напомнил он ему. — Вы уже бросали мне этот вызов однажды и проиграли.       — Не будь идиотом. Я требую что-то не потому, что это должно быть оригинальным, а потому, что я хочу это получить. Сейчас я хочу знать твоё настоящее имя. Я спрашивал его раньше, спрашиваю сейчас и спрошу снова, когда начнётся следующая игра. Ты сам должен оценить свои шансы и решить, принимаешь ли ты мой вызов.       Глубочайшее удовлетворение охватило его, когда он увидел, как по телу Себастьяна пробежала гневная дрожь. Он тоже приходил в ярость. Хорошо. В эту игру могут играть двое.       — Я приму ваш вызов, — наконец сказал Себастьян, — если вы примешь мой. Если я выиграю – а я выиграю, потому что вы не продумали это до конца, – вы вернёте мне услугу, которую я вам оказал, и позволите мне выпить вашу кровь. Однако это будет не капля. Это будет не чайная ложка или даже чашка. Я буду пить до тех пор, пока вы не обмякнете и ваш измученный разум не утянет вас на грань сознания. Пока каждая часть вашего тела не будет болеть от опустошения. Я не убью вас – но это единственная гарантия, которую я могу дать.       Сиэль понял, что смотрит на него в полной тишине, только после того, как Себастьян выжидающе приподнял бровь. Он не думал, что сейчас способен дышать, не говоря уже о том, чтобы говорить.       Дело было не только в том, что просьба Себастьяна была злонамеренной. Дело было в том, что тон, которым он её произнёс, был полон жестокости и желания причинить боль. И всё это было направлено на него – из-за чего? Из-за того, что он человек?       Он попытался сделать рваный вдох, но что-то тяжёлое сдавливало его лёгкие, не давая им нормально работать. Казалось, что Себастьян пробил в нём дыру, необратимо повредив что-то внутри.       Нет. Он не мог сломаться сейчас, когда Себастьян этого ждал. Это была его игра, и он доведет её до конца.       — Я принимаю это, — спокойно сказал Сиэль. На губах Себастьяна появилась неприятная улыбка, и он счёл нужным добавить: — Но чтобы я выполнил эту часть сделки, тебе нужно будет найти человека, который будет играть роль убийцы. Как и в твоей игре, его задача — убить меня. В отличие от твоей игры, он преуспеет, если ты или я не разоблачим его вовремя.       Эти слова стерли улыбку с лица Себастьяна. Теперь настала его очередь молчать, поражённо уставившись на Сиэля.       — Вы заставляете одного из тех, кто на вас работает, убить вас? — уточнил он. Его тело напряглось, словно он готовился отразить опасность.       — Кроме Рэндалла, — легкомысленно заметила Сиэль. — Рэндалл на меня не работает. Даже наоборот.       — Это нелепо. Они этого не сделают.       — О, уверяю тебя, они согласятся. Я знаю, как их убедить. И давай признаем, что по крайней мере половине из них понравится эта попытка – они сочтут её забавной.       Остатки враждебности покинули Себастьяна. Он поджал губы, и его беспокойство усилилось настолько, что Сиэль ощутил этот вкус во рту и в своих разорванных лёгких.       — Это ещё не всё, — добавил он. — Один из них будет помощником этого убийцы. Один из них будет нашим союзником. У нас будет один шпион и два ложных подозреваемых. Продолжать?       Себастьян долго молчал. Сиэль больше не мог читать по его лицу, поэтому просто терпеливо ждал, наслаждаясь каждой минутой, когда Себастьян молчал.       — Хорошо, — наконец сказал он. Его тело всё ещё было напряжено, а глаза потемнели сильнее, чем когда-либо видел Сиэль. — Продолжайте.       Что оставалось Сиэлю, кроме как подчиниться? Но сначала им нужно было уладить ещё один небольшой вопрос.       Себастьян методично лишал его человечности, давая понять, что без настоящей души, даже если эта душа просто скрыта, а не исчезла, он не может считать Сиэля достойным. Пришло время ему самому попробовать своё лекарство.       — Сначала я расскажу про ещё одно изменение, — сказал Сиэль. — Я понимаю, что пока не рассеются чары, ты не можешь считать меня за полноценного контрактера. Ты едва справляешься с выполнением своих обязанностей на должном уровне. Я не считаю такую ситуацию приемлемой. Когда ты в таком состоянии, я не узнаю тебя так же, как и ты меня, поэтому я решил последовать твоему примеру.       В Себастьяне явно боролись настороженность и любопытство – он не мигая смотрел на Сиэля, ожидая продолжения, но выглядел так, будто не был уверен, что хочет это услышать.       Начало было обнадёживающим.       — С этого момента, — продолжил Сиэль, — имя, которое я тебе дал, будет неактивным.       Никто не будет использовать его, чтобы обращаться к тебе. Я, а также наши гости и слуги будем называть тебя «демоном», когда нам понадобятся твои услуги. Если кто-то забудет об этом новом правиле и обратится к тебе как к Себастьяну, ты должен игнорировать его. Ясно?       Глаза Себастьяна расширились. Несколько секунд он ничего не говорил, вероятно, обдумывая это и представляя, как это будет выглядеть на практике. Что бы он ни решил, это ему не понравилось. На его челюсти дёрнулась мышца, а глаза потемнели ещё сильнее.       — И как вы планируете заставить большое количество людей обращаться ко мне таким образом, не вызывая у них подозрений? — холодно спросил он. Сиэль спокойно улыбнулась ему.       — Ты увидишь, — пообещал он. — А теперь, демон, ты готов выслушать подробности предстоящей игры?       Воцарилась тишина, и Сиэль задумался, не собирается ли Себастьян перегрызть ему горло. Его гнев не был проявлен открыто, но что-то явно происходило — его взгляд был откровенно смертоносным, а красный оттенок глаз приближался к самому чёрному, какой Сиэль когда-либо видел.       Наконец, казалось, прошло несколько минут, Себастьян кивнул.       Хорошо. Игра началась.