Не спрашивай разрешения

Если бы когда-нибудь потом, в перспективе своей жизни, Виктор оглянулся назад, он был вынужден бы признать, что время между открытием миру хекс-врат и разработкой хекстек-самоцветов, способных стать автономным источником энергии практически для любого снаряжения, – было самым счастливым для него временем. Пока еще он не изжил в себе понятие «чувствовать», понятие «счастья», и сочетание «чувствовать счастье» соответственно. Их с Джейсом тогда признали, финансирование лилось рекой, все дороги были открыты, полет мысли неограничен, и Джейс был рядом, был увлечен их проектами, еще не погрязший в политике, не упивающийся слепотой своего тщеславия. Виктор и вправду чувствовал себя счастливым, насколько оказался способен на это: он окончательно перебрался ближе к академии, сменив неуютную одинокую дешевую квартиру на окраине Пилтовера у моста на уютные комфортабельные одинокие апартаменты в центральном районе. Виктору было не принципиально, где жить, однако нога благодарила за короткие дистанции по ровным мощеным улицам, которые теперь ему приходилось преодолевать, добираясь до работы. Но главное – он мог открывать, созидать и творить. Виктор чувствовал себя полезным. Чувствовал, что занимается тем, для чего рожден, и ничто больше ему не мешает: ни происхождение, ни отсутствие заинтересованности инвесторов – Джейс, лицо хекстека, тащил их изобретения на буксире своей харизмы, и добивался одобрения людьми там, где Виктор… просто не хотел с людьми контактировать. И конечно же не было еще в жизни Виктора ничего более эффективного, целеустремленного и гармоничного, чем их с Джейсом тандем. Виктор не знал, что думает Джейс об их сотрудничестве, но сам он думал именно так. Казалось бы, он добился успеха и находится в расцвете своих возможностей, однако два фактора подтачивали Виктора изнутри, мешая наслаждаться жизнью сполна: его болезнь и его тяга к Джейсу – предательство силы духа Виктора слабым человеческим телом. Он действительно считал оба эти фактора одинаково разрушительными и подтачивающими его личность: болезнь разрушала организм, и Виктор, к сожалению, не мог подчинить течение болезни своему разуму, как делал с любыми порывами и начинаниями – Виктор хотел бы, чтоб им управлял исключительно интеллект, жажда знаний и стремление к совершенствованию мира. Но точно так же и влечение к Джейсу – оно, по мнению Виктора, пришло не из головы, разуму было бы достаточно их интеллектуального единства, совместной работы; телесное же желание было ненужным, лишним, предательством слабого тела …было неисполнимым – вот что убивало. Я человек и я слаб – что-то такое крутилось у Виктора в голове, и что он действительно ненавидел – свою проклятую слабость во всех ее проявлениях. Хотел бы он не быть человеком. Вот этим вот чем-то, чем он родился – изломанным и несовершенным. Он не считал, что быть человеком плохо – Джейс, например, не имел ни малейших сложностей с тем, чтоб быть им – Человеком Прогресса – и язык Виктора не повернулся бы назвать Джейса несовершенным – ну, может чуть ребячливым и самовлюбленным, но почему-то эти качества ничуть его в глазах Виктора не портили. Словом, Виктор, во имя своей максимальной эффективности и продуктивности, игнорировал и свою болезнь, и свое влечение к Джейсу, как мог.

***

В день первого успешного испытания хекс-самоцвета, когда они убедились, что шар стабилен и может выдержать прямое попадание молота, не разрушив всю лабораторию и своих создателей, Джейс, отлучившись сделать доклад для совета о ведении некоторых других проектов, притащился ближе к вечеру с бутылкой шампанского. – Советница Медарда предложила выпить за мое впечатляющее выступление, а потом я как-то подумал, что нам с тобой тоже стоит выпить – за самоцвет, потому что это новая ступень в истории хекстека, – невнятно проинформировал Джейс, прислонившись плечом к двери лаборатории. Прическа Талиса утратила первоначальный лоск, и челка падала на лоб в том небрежном беспорядке, который часто представлял Виктор, когда… впрочем, неважно. Джейс был романтически растрепан и пьян. Опасное сочетание, которое Виктор предпочел бы никогда не видеть: Джейс был очарователен от того, что он растрепан и пьян. Скулы Талиса раскраснелись от алкоголя, он весь полыхал жаром и энергией более явно, чем обычно. – Джейс, ты что, стащил шампанское у советницы Медарды? – неодобрительно цокнул Виктор, мысленно паникуя: он не хотел пить с Джейсом. Виктор не то чтобы не пил – пил в Зауне, и весьма неплохо о себе знал, что под воздействием алкоголя его выдержка начнет трещать по швам. Виктор предпочитал пить в одиночестве, чтоб иногда слегка расслабиться, отвлечься от боли – но ни в коем случае он не хотел предстать в уязвимом из-за алкоголя состоянии перед другими людьми. – Не стащил, – оскорбленно фыркнул Джейс, делая размашистый шаг в сторону Виктора. – Просто она угостила меня очень редким их шампанским из Ноксуса, мол, я заслужил, я мимоходом сказал: «Очень жаль, что его не сможет продегустировать и Виктор, ведь хекстек – наша общая заслуга», Мэл посмеялась моей, как она выразилась, «очаровательной непосредственности» и презентовала еще одну бутылку для тебя. Джейс, определенно, был пьян, раз советница Медарда стала у него вдруг Мэл – с неожиданной для себя злостью мысленно отметил Виктор. – Ну и продолжал бы пить с Мэл, – огрызнулся Виктор. – Не видишь – я работаю. Мне не до твоих… глупостей. Джейс между тем подошел к нему, присел рядом на лабораторный стол, без зазрения совести сметая листы с расчетами, проникновенно заглянул в глаза. – Вик, ну ты чего? Я же видел, как ты рад был сегодня, когда подтвердилось, что самоцвет стабилен. Почему ты… никогда не позволяешь себе расслабиться? Ну же, я думал… я надеялся, что ты доверяешь мне достаточно, чтоб со мной выпить, – и Джейс примирительно ткнул Виктора локтем. – Я же не тащу тебя на великосветский прием. Здесь только ты и я. В том-то и проблема, – панически думал Виктор. – Я недостаточно приятная компания для тебя? – Джейс надул губы, как ребенок, а Виктор вдруг глупо и истерично хихикнул, потому что во всем мире для него не существовало компании приятней, чем Джейс Талис. – Ну, Виктор… – Джейс шутливо положил руку ему на плечо и поболтал в воздухе бутылкой. – Это не твое любимое молоко, конечно, но Мэл права – мы заслужили. Заслужили отметить наши достижения. – Ладно, черт с тобой, неси чашки, – процедил Виктор, только потому, что, если они начнут пить шампанское – Джейс, во-первых, уберет руку с его плеча, а, во-вторых, хотелось бы верить, прекратит талдычить о своей Мэл. Виктор советницу совсем не недолюбливал, нет-нет. Хотелось задушить в себе столь мелочное чувство. Он, правда, все понимал. Просто было чуточку больно в очередной раз убеждаться, что Джейса привлекает изысканная неоспоримая блистающая золотом грациозная красота, а не равный его уму ум или душевные качества. Виктор хмыкнул, проклиная свое лицемерие: его ведь унесло тогда, от зрелища в кузнице, потому что Джейс был божественно красив и магнетически притягателен, а не по каким-то другим возвышенным причинам. Если бы Виктор любил только ум Джейса – он бы спокойно считал его своим другом и братом по науке, не терзаясь постыдными мечтами. Джейс притащил с полки чашки, из которых они обычно пили кофе, поставил их рядом с Виктором и, небрежно содрав фольгу, принялся свинчивать проволоку с крышки. – Акку… – начал было Виктор, но в этот момент пробка вылетела, долетела до ближайшего стеллажа и сбила с него несколько пробирок. – …ратнее, – безнадежно закончил Виктор, глядя на стекающее со стеллажа содержимое пробирок и осколки стекла. – Ну, там не было ничего токсичного. И ничего важного, – неуверенно сказал Джейс. Пока он отвлекся на звон пробирок, шампанское, вспенившись, потекло по его руке, и Джейс, подняв бутылку, облизал предплечье от задравшегося рукава до косточек на запястье. – Не пропадать же добру, – пожал Джейс плечами, наткнувшись на ошалевший взгляд Виктора, и наконец разлил бурлящее шампанское из бутылки по чашкам. Виктор принял протянутую ему чашку и хотел уже пригубить напиток с ощутимым облегчением, но тут в бедовую голову Джейса пришла идея приобнять Виктора дружески за плечи и начать провозглашать тост. «Придурок, – зло думал Виктор, невнимательно слушая треп про величие науки, грандиозный прорыв и открывающиеся перед ними перспективы, – почему ты не можешь меня не трогать, неужели это так сложно, зачем ты все время ко всем прикасаешься, да что с тобой не так, Джейс?» – вопрос примерно тот же, что задал Джейс, когда чуть не шагнул сквозь разрушенную стену квартиры, а Виктор, на минуточку, спасал ему жизнь. – За нашу невероятную командную работу! – наконец закончил свой тост Джейс, чокнулся кружкой с кружкой Виктора, и рука его как-то скользнула по плечу выше, и Джейс мимоходом провел подушечкой большого пальца по оголенной коже на шее Виктора, а потом еще огладил спину, убирая наконец руку. Виктор выхлебал шампанское залпом, потому что это прикосновение пустило по коже такой озноб, который Виктор хотел бы любыми средствами заглушить. Джейс рассмеялся и, последовав примеру Виктора, осушил свою чашку до дна. – Вик, ты ведь, я хочу сказать… – пьяноватого Джейса понесло в разговоры. – Мне с тобой куда комфортнее, чем в этом обществе напыщенных снобов – за исключением, конечно, Мэл, я не имею в виду Мэл, – (Виктору захотелось огреть его тростью, несмотря на искреннюю дружелюбность Джейсового заявления) – Поэтому мне действительно жаль, что ты не проводишь со мной время помимо работы – я имею в виду, не посещаешь все эти мероприятия, и вообще, мне становится обидно за тебя – ты достоин так же слушать дифирамбы политиков во славу хекстека, а люди хвалят только меня, это просто нечестно! – Джейс в порыве чувств махнул рукой, снова опуская ее на плечо Виктора, поглаживая округлость плеча сквозь рубашку массирующими круговыми движениями. – Джейс, понимаешь, – Виктор выдохнул сквозь зубы, стараясь не поплыть от чужих небрежных прикосновений: – Я уже не раз говорил, но ты, видимо, сейчас слишком пьян и вдохновлен, чтобы вспомнить... Мне действительно не нравится внимание толпы. Я не чувствую себя обиженным или ущемленным, да и… Я глупо бы смотрелся, какое из меня лицо хекстека, – Виктор проговорил последнюю фразу быстро: он не хотел себя принижать, или вызвать к себе жалость – хуже не придумаешь – просто констатировал факт: его изможденное лицо с кругами под глазами точно не повысило бы популярность хекстека. Скорее люди бы решили, что хекстек токсичен, раз ведущий ученый, корпящий в лаборатории, так выглядит – Виктор рассмеялся собственным мыслям – кажется, он слегка захмелел. Вообще Виктор предпочитал пить виски или коньяк, но от дурацкого пузыристого шампанского его внезапно унесло куда быстрей, чем от сорокаградусного пойла. – Виктор, не неси чушь, – неожиданно зло отозвался Джейс, стиснув его плечо непроизвольно сильно – однако Виктору даже прикосновение, от которого останутся синяки, казалось невыносимо желанным. – Хорошо, я признаю, что ты можешь не любить подобные мероприятия, но не говори, что ты на них недостойно бы смотрелся – твой ум – это нечто уникальное и потрясающее, да никто в этом вшивом Пилтовере… – Джейс, – со смешком перебил Виктор, – послушай сам себя: «ум» и «смотрелся» – несколько противоречивые понятия. Ум не виден глазу, увы. Джейс уставился на Виктора все еще сердито, но потом вдруг встряхнулся, отпуская его плечо и элегантно откинув с лица упавшую на глаза челку. – О чем мы вообще говорим? Я хотел хорошо провести время, а не препираться, забудь. Давай, – он протянул руку за чашкой, разливая шампанское по второму кругу, – что думаешь на счет возможностей самоцвета? Стоит разработать несколько впечатляющих инструментов, в которых можно было бы его применить… Что наиболее эффектное и полезное можно придумать? – Джейс, еще пять минут назад призывавший расслабиться, перескочил на обсуждение работы, однако Виктор не жаловался – говорить о том, что его увлекало, он считал интереснейшим времяпровождением. – Ну смотри, – он развернулся к столу, ища сделанные днем заметки, попутно прихлебывая шампанское из чашки не так поспешно, как в первый раз, – можно презентовать инструмент филигранной точности, что-то вроде лазера… Они требуют мощный источник энергии, и теперь мы можем его обеспечить… Джейс, заинтересованно заглядывая через плечо Виктору, вдруг непринужденно устроил подбородок у него на плече – Виктор закашлялся шампанским от шока, напиток ударил в нос неприятным покалыванием. Какого черта? Джейс, однако, даже не заметил своего жеста. Поняв, что Виктор кашляет, он отстранился и заботливо похлопал напарника по спине. Виктор, конечно, просто поперхнулся, но от того, что шампанское попало не в то горло, он кашлял и кашлял, не мог остановиться, первичный кашель спровоцировал приступ кашля сухого, болезненного и надрывного, какой часто случался с Виктором по утрам, Джейс поддерживал его за плечи, и вымотанный присутствием желанного человека раздосадованный Виктор хотел уже сердито на него рявкнуть, но не мог, он сгибался в пароксизме кашля, пока наконец не выхаркал на ладонь, которой прикрывал рот, комок густой крови. – Виктор, Вик, это ненормально, эй, – Джейс развернул его к себе, вытащил из кармана пиджака пижонский кружевной платок и принялся промокать коллеге окровавленные губы. – Ты в последнее время совсем за собой не следишь, все чаще ночуешь в лаборатории… Ты стал хуже выглядеть, Вик, и похудел. Ты себя загоняешь… Виктор сердито рванулся, разозленный тем, что Джейс заметил факты, которые видел и сам Виктор: какой он изможденный, тощий, какой землистый у него в последнее время цвет лица… Виктор дернулся, Джейс пресек его сопротивление, словно увещевал капризного ребенка, снова потянулся платком к губам, другой рукой перехватывая уже за талию, чтоб удержать Виктора. И в этот момент тело Виктора предало его окончательно. Лучше бы Виктор свалился в обмороке Джейсу под ноги от приступа кашля, чем случилось то, что случилось. Виктор был уже достаточно долго возбужден, из-за того, что Джейс этим вечером касался его, касался и снова касался… В полутьме лаборатории состояние Виктора не бросалось в глаза, однако от последнего прикосновения бедра Виктора дернулись, и он совершил очевидное, откровенное, постыдное поступательное движение вперед, вжимаясь промежностью в бедро Джейса. Это длилось всего секунду, Виктор тут же в ужасе отшатнулся, сгибаясь, прикрывая свое неудобное состояние, но по изумленно расширившимся глазам Талиса он понял, что Джейс понял. Виктор бросился бы бежать, если б мог бегать. Трость была прислонена к столу рядом, он схватил ее и поспешно захромал к выходу, совершенно не в силах как-то объяснить этот инцидент – он не был даже особо пьян, скорее ослаблен приступом кашля, его тело среагировало на близость Джейса помимо его, Виктора, воли. Хотелось сбежать хоть на антресольные уровни Зауна – лишь бы подальше отсюда, и никогда больше не смотреть Талису в глаза. Однако Джейс догнал его в два широких шага, подхватил за локоть и рывком развернул к себе. – Виктор? – в голосе Джейса слышалось недоумение и мягкое беспокойство, ровно такое же, как пять минут назад, когда он говорил о состоянии здоровья Виктора. – Что ты… что это было? Поговори со мной, не смей уходить! Тебе просто шампанское в голову ударило, все нормально? У Джейса был растерянный взгляд человека, который и подумать бы не мог: что его друг и коллега способен испытывать что-либо подобное, возбуждение от его присутствия, Джейс, очевидно, надеялся на слова, что это все нелепая ошибка. Виктор горьковато усмехнулся, ссутулился, обхватывая себя руками, зажимая под локтем трость, отводя взгляд в пол. – Прости, Джейс, забудь… – быстро проговорил он. – Я не… Меня, в общем-то… Я не могу этого объяснить, хотя всегда думал, что могу объяснить все… Я никогда не… никого не хотел и не стремился удовлетворять эту потребность тела, но отчего-то… испытываю желание к тебе… Какой-то дефект физиологии, ошибка восприятия… Просто… позволь мне, пожалуйста, уйти, и никогда не заговаривай со мной об этом… – Виктор… – Джейс, придерживая его за руку, подтянул ближе, и на лице Джейса читалось «мне очень жаль», отчего Виктору хотелось убежать еще быстрее и дальше – он ненавидел, когда его было кому-то жаль. – Виктор, не знаю, что сказать, я не думал в таком ключе… Да успокойся же, я не стану тебя презирать или отталкивать, ты мне едва ли не дороже всех людей на свете. Могу я тебе чем-нибудь помочь? О, великий Джейс Талис, готовый помогать всем сирым и убогим, особенно в своем пьяном великодушии. Виктор сердито рванул рукав из чужой хватки. Он жалел, что позволил себя остановить, что слова сорвались с губ, и он не списал все на недоразумение. – Едва ли ты можешь мне чем-нибудь помочь, разве что если желаешь заняться со мной сексом, – зло огрызнулся Виктор, пытаясь прикрыться привычным сарказмом, но по нетрезвой задумчивости во взгляде Джейса вдруг понял, что тот воспринял его слова всерьез. – Я не думал об этом, но на самом деле полагаю, что для тебя я готов сделать все, – выпалил Джейс с характерным для него энтузиазмом альтруистического героизма. Виктор вспомнил, что Джейс пил гораздо больше него на протяжении всего вечера, а от шампанского на светских приемах Талиса бывало слегка несло, по крайней мере, желание творить добро и наносить справедливость вполне могло взыграть в нем с удвоенной силой. Виктор успел еще это все подумать, успел сделать еще шаг в сторону двери, но Джейс, решительно подхватив его под руку крепче, подтянул Виктора обратно к столу, приопер на стол и принялся расстегивать на нем штаны с таким же научным энтузиазмом, с каким корпел над кристаллами хекстека. – Что ты?! – Виктор даже почти взбесился, даже почти оттолкнул Джейса зло и уязвленно, но в этот момент Джейс пожал плечами, дружески так и непринужденно: "Просто помогаю тебе справиться с этой проблемой", и ладонь Джейса, проникнув в штаны, легла на его член. У Виктора словно щелкнул какой-то тумблер в голове. Как будто это было единственное, чего его тело желало уже долгое время, и разум сдался за секунду, блаженно отчалив на волне удовольствия. Ладонь Джейса была горячая и крепкая, он принялся двигать по члену Виктора в пронзительно удачном темпе, Виктор застонал и выгнулся вперед, к ласкающим рукам, вцепившись в шею Джейса и позабыв обо всем на свете. Трость, загремев, упала на пол, однако едва ли из них двоих кто-то на это внимание обратил. Джейс поймал взгляд Виктора, и если вначале в глазах Талиса отражался лишь пьяный кураж, в следующий момент он вдруг посмотрел в лицо Виктора удивленно, серьезно, потрясенно-внимательно… Джейс продолжал дрочить Виктору, и это было так сильно и восхитительно, что Виктору хотелось скулить и умолять, извиваясь в чужих умелых руках. Он никогда бы не подумал… Его тело приносило ему лишь боль и изматывающую слабость, Виктор мечтал отрешиться от всего телесного. Сейчас его накрыло шквалом неизведанного, невообразимого физического удовольствия. Как будто Джейс был создан для того, чтоб Виктора касаться – совершенно правильно и нужно, так, как даже сам Виктор бы не смог. Одной рукой Джейс придерживал его за плечи, другой разнообразно и уверенно ему дрочил, проезжаясь по всей длине члена, задевая большим пальцем головку, мягкими круговыми движениями размазывая по головке смазку, делая два коротких рывка и одним длинным снова спускаясь вниз, к основанию члена. Рука Джейса была горячей, уверенной – Виктор сполна осознал, каково это, когда тебя касается кто-то другой. Его всегда вело и опьяняло, стоило Джейсу просто похлопать по плечу – а сейчас ладонь Джейса ласкала член, и Виктора трясло, как в лихорадке, он задыхался, толкался в ласкающую ладонь, вцеплялся в лацканы пиджака Джейса, смотрел-смотрел в его внимательное лицо, но не мог удержать взгляд, потому что веки дрожали, а глаза закатывались от удовольствия. Это безумие продлилось недолго – Виктора вдруг выгнуло в быстром, нахлынувшем крышесносном оргазме, ноги подкосились, он изливался в кулак Джейса, дрожал и задыхался, откинувшись на стол – не могло, не могло быть, просто быть не могло, что тело, глупая человеческая возня в процессе совокупления, которую Виктор полагал смешной и презирал, способна приносить такое неистовое блаженство. Виктор считал, что им управляет разум, Виктор считал, что интеллектуальный труд во имя общества важнее, чем глупые стремления людей быть с кем-то, на которые они тратят часть жизни, лишь потому, что не могут увидеть более глобальный смысл – и вся картина мира Виктора только что разлетелась на осколки, пока он кончал в руках Джейса, осознавая, что такое удовольствие стоит всего, что он позабыл в этот момент хекстек и любые мечты, и все на свете бы отдал, чтоб Джейс коснулся его еще, чтоб Джейс продолжал дарить ему удовольствие своими прикосновениями всю оставшуюся жизнь Виктора. Это было сильнее разума и возможности оставить наследие в веках. Виктор хватал ртом воздух, лицо его пылало, конечности отказывали – он просто дрожал, судорожно стискивая кулаки на лацканах Джейсового пиджака, жался к Джейсу, уткнулся лбом в его шею, и, все еще чувствуя его руку в своих штанах, обжигался о чужую желанную кожу. Джейс мягко, с болезненной нежностью приподнял Виктора за подбородок, потрясенно заглядывая ему в глаза. Виктор мучительно покраснел – во взгляде Джейса читалось такое изумление – что, наверное, конечно же, Виктор вел себя не так, как ведут люди во время ласк. – Никто… Никто никогда не касался меня… там, – вымолвил Виктор, краснея еще больше. Он, казалось, чувствовал, как горят его щеки, попытался совладать с тремором – бьется в руках Джейса, как припадочный, неудивительно, что тот шокирован… – У тебя… было такое лицо… – внезапно низким, вязким голосом проговорил Джейс, обласкав Виктора потемневшим одуревшим взглядом. – Никогда не видел ничего более… зовущего и притягательного… Виктор вдруг окончательно пришел в себя. Вспомнил, как и почему все случилось. Что Джейс его пожалел, исполнил, так сказать, благотворительный акт, чтоб лучшему другу, тайно страдающему по нему, и захаркивающему стол кровью, меньше приходилось мучиться. Виктор отшатнулся от Джейса, натянул сползшие на бедра брюки, спешно застегивая их на верхнюю пуговицу, схватился за трость и пошел к выходу из лаборатории так быстро, как не ходил еще никогда – почти бегом, позабыв, что бегать он не умеет. С невероятной для себя скоростью оказавшись за дверью лаборатории, Виктор запер дверь на два оборота на замок – глупость и ребячество, но остановит Талиса на некоторое время, пока тот найдет ключ и дверь откроет. Виктор шел, шел и шел, не оглядываясь, летел к лестнице, мечтая поскорее убраться отсюда, чувствуя, как горло сводит спазмом, и сердито вытирая рукавом не пойми почему покатившиеся по щекам слезы – он не плакал с далекого детства, какая же глупость, еще одна бессмысленная и унизительная реакция организма, Виктор вовсе не хотел плакать, он просто хотел все забыть. Он не хотел знать, проклинал свое знание: как может быть сладко и хорошо, если Джейс Талис небрежно ему вздрочнет в дружеском порыве "Помочь справиться с проблемой".