Лекарство от скуки

      Следующие дня три Юсупов старательно избегал той части своего дома, где находилась импровизированная лаборатория, если это вообще можно было обозвать подобным образом. С Сергеем он тоже не пересекался, решив предоставить юношу самому себе и вообще его не трогать, чтобы тот сам как-нибудь со всем разбирался. У себя в мыслях вампир тактично называл это не избеганием проблем, а вполне обоснованным решением. Это как… с семенами: взять и оставить без внимания в теплом темном месте, пока ростки не появятся, а потом уже разбираться со всем остальным. Комфортную среду он создал, оставить – оставил, нужно было только ждать и наблюдать.       Орлов ожидания оправдывал даже, пожалуй, лучше, чем предполагалось. Выслушивая каждый вечер рапорты от прислуги, Феликс был приятно удивлен: молодой человек исправно приходил во второй половине дня, пока, все же, решив не пренебрегать своей основной работой, и сидел над документами до позднего вечера. Со слугами он вел себя скромно и вежливо, порой задавая им вопросы, которые, видимо, планировал задать самому князю. Те, в свою очередь, старались максимально посодействовать, причем не только с исследованиями: приносили прямо в залу напитки и перекусы, чтобы не отвлекать гостя от работы, иногда задерживались для коротких бесед. Правда, многие разговоры были нацелены на то, чтобы попытаться выяснить больше фактов о чужой личности и истории, но кто-то просто не хотел, чтобы юноша совсем скис от одиночества и монотонного труда. К великой досаде вампира, ничего дельного эти расспросы не дали, кроме новости о том, что у Сергея есть брат. Или братья, он толком не понял. Дни тем временем текли чертовски однообразно: новых приказов от Столыпина не было, агенты, посланные вслед за Руневским, молчали, даже негласный комитет затих, неожиданно решив перестать спорить о политике и плести бесконечные интрижки. Скучно, ужасно скучно.       – Доброе утро.       От знакомого голоса, звонко раздавшегося в коридоре, Феликс буквально подпрыгнул на месте. Очередной день обещал начаться так же неимоверно тоскливо, как и предыдущие, но откуда ж он знал, что по привычному пути до столовой мимо, как правило, пустынной в это время лаборатории его окликнут.        – Доброе утро…– растерянно отозвался князь, свернув в комнату и вперившись удивленным взглядом в Орлова. – А Вы, собственно, что тут делаете? – он абстрактно обвел рукой комнату, – Приходите же только ближе к вечеру.       – М? – молодой человек, видимо, не сразу поняв вопрос, через секунду неловко рассмеялся: – Все очень просто: я не уходил.       Выгнув брови, Юсупов медленно осмотрел своего гостя с ног до головы и понял, что тот и правда не уходил: помятая рубашка с закатанными до локтей рукавами, ослабленный галстук, чуть растрепанные волосы. Удивительно, что вид у юноши не заспанный, даже наоборот: улыбка на губах, глаза горят, словно и не просидел последние несколько часов за сомнительными сочинениями.        – Вы спали вообще? – решил, все таки, сыграть в вежливость вампир, про себя отмечая нечто себе несвойственное: если обычно он не переносил эстетические неугодные его глазу вещи, то сейчас чужая внешняя небрежность его скорее умиляла, чем раздражала.       – Да, разумеется, – как-то неуверенно отозвался Сергей, вытаскивая карманные часы и проверяя время, – часов пять где-то, плюс-минус.       – Ничтожно мало для человеческого организма, – вскользь заметил князь, хмурясь недовольно и поводя носом. – И что это за запах? – наконец, смог он выцепить еще одну мелочь, казавшуюся ему странной в комнате.        – Какой? – молодой человек недоуменно выгнул брови, спохватившись через секунду. – А, так это кровь.       Чуть отклонившись в сторону, он кивнул на несколько пробирок и коническую колбу с алым содержимым.       – Да знаю я, что кровь, – раздраженно дернул плечами Феликс, морща кончик носа и кривя губы. – Чья?       – Как чья, моя, – Орлов невозмутимо поднял левую руку, демонстрируя небольшую повязку на предплечье.       – Вы дурак? – нескромно поинтересовался вампир. – Почему просто не взяли в холодильнике, раз все равно знаете, где он?       – Предпочитаю больше не прикасаться к его содержимому без спроса, – саркастично отозвался медик, отворачиваясь к столу и продолжая: – К тому же, я не имею понятия ни о свойствах крови, ни о давности ее хранения, ни о, кхм, тех, кому она принадлежала. А все из этого может иметь очень большое значение в таких дорогих для Вас исследованиях. А со своей мне все просто и относительно понятно. Но это не важно, я хотел Вам кое-что показать.       С этими словами Сергей, закончив что-то, вскочил из-за стола и порхнул в другую часть комнаты. Князь же это успешно проигнорировал, тут же подходя к столу и осматривая все эти, прости Господи, лабораторные образцы, запах которых вблизи бесил еще сильнее. Бесил, в частности, по той причине, что Юсупов не успел позавтракать, отвлеченный этой неожиданной беседой, а от свежей крови нос и десны буквально зудели от нетерпения. Выпить нельзя, но от пробы то ничего не будет… Кинув вороватый взгляд через плечо, словно дитя, собирающееся взять конфету без спроса, Феликс бесстыдно обмакнул палец в колбу и, принюхавшись коротко, обхватил его губами.        Знаете то чувство, когда вы в жару, умирая от жажды, делаете первый глоток прохладной воды? Когда, мучаясь от голода, чувствуете аромат своего любимого блюда, а потом ощущаете его вкус на языке. Удовольствие, от которого дух захватывает, а от затылка по спине проходит приятная дрожь. Вот примерно то же самое чувствуют вампиры, пробуя свежую кровь. Но даже этим чувством нельзя было полностью описать того, что ощутил князь. Кровь ведь она… она как вино:  есть сотни видов и оттенков вкусов. Из самого примитивного можно было выделить то, что люди недавно стали называть “группами крови”. Каждая из них была особенной на вкус. У здорового кровь совсем не такая, как у больного. Если человек курит, это будет чувствоваться, если принимает наркотики, много пьет или даже попросту толстый – тоже. Именно поэтому кровь молодых здоровых девушек, как правило, куда приятней, чем мужская: юные девы следят за собой и не портят организм никотином и спиртом. Но даже не всякая девичья кровь могла сравниться с той, что сейчас вампир смаковал на языке. Она была опьяняюще чистой: Орлов был совершенно здоровым молодым человеком с пышущим жизненной энергией организмом, не курил и не принимал наркотики, да и алкоголем, очевидно, не злоупотреблял. Все это было очевидно даже по той крохе, которую Юсупов проглотил, чувствуя, как по загривку от удовольствия мурашки бегут, и он моментально пожалел, что не может просто выпить всю стоящую перед ним колбу. В голове засела мысль, что ему ничего не мешает подгадать момент и попросту вцепиться в своего гостя, но вряд ли после такого он захочет продолжать на него работать. Нужно было придумать способ… поделикатнее.        – Князь?        – Да-да? – сделав максимально невинное лицо, Феликс рывком развернулся на сто восемьдесят градусов, встречаясь взглядами с молодым человеком. Орлов стоял, оперевшись рукой о грифельную доску и с куском мела во второй.       – Вчера попросил принести, – пояснил он, предугадывая вопрос, а потом наспех нарисовал человечка и сделал подпись “человек”.          – Люди, – обозначил Сергей, ткнув мелом в рисунок, а следом отвел от него стрелку вниз и нарисовал еще одну фигурку, подписав и ее:       – Вампиры. Базовая пищевая цепочка, как мы видим… Что? – прервав речь, он недоуменно выгнул брови, замечая пугающе скептическое выражение лица своего слушателя.       – Вы поставили вампиров ниже людей? – уточнил князь, слегка прищуриваясь.        Несколько секунд юноша просто смотрел на него, непонимающе моргая, а осознав, что тот имеет в виду, закатил глаза и стер часть рисунка, переподписав картинки и изменив направление стрелки.       – Так лучше? – демонстративно уточнил он и облегченно вздохнул, получив утвердительный кивок: – Так вот. Раньше это была вся цепочка. Сейчас, если рассуждать примитивно, вы повлияли на появление еще одного звена.       Орлов провел стрелку от вампира вверх и нарисовал третью фигурку.       – Каппы. Причем что интересно: эта цепь является не только пищевой, но и эволюционной.       – Эволюция делает следующие этапы лучше, а эти монстры ничем не лучше нас, – отрезал Юсупов.       – С физиологической точки зрения, как я понял, местами очень даже, – отозвались в ответ. – Но не в этом суть. Не нравится Вам слово эволюция, будут “биологические изменения”, причем изменения идентичные: одно кровосмешение дало вампиров, второе – этих существ.        Сергей постучал пальцем по губам, изучая рисунок, словно еще раз обдумывал то, что собирался рассказать, а потом, все же, продолжил:        – У меня нет никаких гарантий или уверенности, но, теоретически, можно попытаться эту цепь замкнуть, если не буквально, воспользовавшись тем, что каппы не выражают агрессии в сторону людей без веской на то причины, то в научном смысле. Так сказать, попытаться пустить все по пути деградации либо с помощью очередного кровосмешения, либо использования человеческого биологического материала. Но чтобы убедиться в том, возможно это или нет, мне нужна вампирская кровь и, собственно, кровь каппы.       – Невозможно, – отрезал Феликс моментально, – Всех чудовищ держат в Петропавловке в камерах под напряжением и выделять для опытов не будут.        – Очень странно слышать слово “невозможно” от Вас, – заметил молодой человек, посмотрев через плечо, и под этим взглядом князь понял, что его только что взяли на слабо, причем, о ужас, успешно. 

***

      – Все готово, как Вы и просили, но я до сих пор не понимаю, для чего, – граф Дашков, почесав висок, неуверенно глянул на князя, нервно покачивающегося на каблуках. – Вы уверены, что делать подобное без спроса Столыпина – хорошая идея?       – Я вообще не уверен, – огрызнулся Юсупов. – И не напоминай мне о Столыпине.       Если быть честным, он был бы куда спокойнее, если бы знал все, что будет происходить дальше. Но нет, в свой план полностью его новый работник посвятить вампира не посчитал нужным. Получив согласие, расспросил о том, где и как держат капп, а потом тут же уехал за каким-то “оборудованием”, попросив ждать его у Петропавловки в назначенное время.       – Наконец-то, – капризно фыркнул Феликс, когда у дверей остановился выделенный им экипаж, откуда на дорогу спрыгнул молодой человек с сумкой наперевес.       – Я уже начал было думать, что Вы решили поиздеваться надо мной.       – Как-будто мне это нужно, – невозмутимо заметил Орлов, подходя к ним и с тревогой косясь на Дашкова, который, в свою очередь, без особого дружелюбия косился в ответ.        – Сергей, – попытался разрядить обстановку юноша, протянув вампиру руку, но тот даже не достал собственные из карманов брюк.       – Идемте, нас проводят, – Дашков развернулся и первым вошел в крепость.       – Приятно познакомиться, Сергей, я очередной вампир с самомнением с Петропавловский собор, – передразнил полушепотом Орлов, опуская руку, но осекся, когда мужчина впереди резко притормозил: – Он что, все слышал?       – Скорее всего, – заметил Феликс, стоя рядом с ним, но едва заметная улыбка на его губах немного успокоила молодого человека. Наконец, направившись следом за Дашковым, они оказались в гнетущей полутьме крепости.       В этом месте Орлов был впервые и, пожалуй, больше появляться не хотел. С самых первых минут пребывания в тюрьме он ощутил эту давящую, губительную атмосферу, и мог только ужасаться мыслям о том, что чувствовали те, кто обречен находиться здесь долгое время. Пытаясь отвлечься, он заставил себя переключиться на мысли о том, для чего они здесь. К счастью, с горем пополам он смог это сделать, и гнетущий дискомфорт опять сменился научным интересом с толикой безрассудства.       – Я, правда, до сих пор не понимаю, как вы смогли допустить появление этих существ, – поделился он размышления, впервые нарушая повисшую тишину.       – Это был неконтролируемый процесс, – хмуро отозвался спереди граф, – Мы никак не могли предугадать, когда родится здоровый наследник, а когда – это.       – Отнюдь, – неожиданно серьезно заметил молодой человек. – Как я понял, вампиры появились в России на заре 18 века. если брать ваш примерный возраст, то два века – это два, от силы три ваших поколения. Ну пусть даже будет четыре, предположим. Вампирских родов тоже не так много. Совсем немного внимательности и ответственного отношения к вашей холеной чистоте крови – и этого бы, наверняка, можно было бы избежать.       Дашков рывком развернулся на каблуках, отчего идущий по пятам Сергей чуть в того не врезался, успев затормозить буквально в сантиметре.       – Ты правда хочешь прочитать мне нотации о том, как следует блюсти чистоту вампирской крови? – граф придвинулся ближе, опасно сощурившись, и на секунду юноше показалось, что из Петропавловки живым он уже не выйдет.       – Дашков, держите руки при себе, – неожиданно заметил Феликс. – Пока они у Вас еще есть.       Голос его звучал совершенно спокойно, даже скучающе, но вместе с этим в нем сквозили недовольство и… опасность, от которой у Орлова, неожиданно, пробежались мурашки по спине. Дашков постоял секунду, а потом, цыкнув, отвернулся и зашагал по коридору. Сергею хотелось обернуться и снова увидеть хоть кроху солидарности в князе, как это было в самом начале, но почему-то он этого не сделал, молча продолжив путь. Даже простое “спасибо” в горле застряло совершенно намертво.        Еще через пару минут они оказались в самой темной части тюрьмы (по крайней мере, человеку так показалось). Сюда даже самых страшных преступников прятать было жалко, настолько давящей казалась эта темнота и настолько пугающими выглядели литые стальные двери с крохотными окошками в середине. У одной из таких дверей их встретили еще двое мужчин, одетые на манер графа: черные строгие костюмы и котелки.       – По вашей просьбе тварь подготовили, – рапортовал один из них.       – Знали бы вы, как непросто было ее обездвижить, – заметил Дашков, не без толики гордости в голосе.       – Судя по ним, не особо, – осторожно вставил свои пять копеек юноша, оглядывая совершенно целых вампиров.       – Видели бы Вы их час назад, – граф расплылся в нехорошей ухмылке, и Орлов невольно сглотнул, соображая, что легенды про поразительные способности к регенерации тоже были правдой.        – Так или иначе, – перебил всех присутствующих Юсупов, нетерпеливо взмахивая рукой: – Все подготовлено, как нужно, так что умертвить тварь или ранить и набрать необходимое количество свежей крови будет несложно. Что сказать Столыпину после этого, я как-нибудь придумаю.       – Умертвить? Вы с ума сошли? – ошарашено уставился на того Сергей. – Что за варварские методы?       – Зато самые действенные, – вампир изогнул брови растерянно, словно не понимал, как можно поступить иначе.        – Кровопускание уже много лет никто не практикует, – поучительно заметил молодой человек, ставя на пол сумку и склоняясь над ней. Впервые князь обратил на нее должное внимание: крупная, бесформенная и полностью скрывающая свое содержимое. Между делом медик продолжал:       – Кровь для анализов уже давно можно забрать с помощью специальных шприцов: стерильно, не так болезненно, удобно.        – И требует непосредственного контакта с подопытным, – встрял Дашков.       – И что?       – Внутрь Вы не пойдете, – моментально отрезал Феликс, – Это исключено.       – Это еще почему? – Сергей вскинул голову, недовольно уставившись на него.       – Мне что, надо, чтобы Вас сожрали? – воскликнул вампир. – Связано оно, не связано, я видел, что эта тварь делает с вампирами. Что уж говорить про… людей.       – Вот именно, – с нажимом заметил Орлов, а потом улыбнулся уголками губ: – В этом и дело: вы – вампиры, а я – человек. Следовательно, ко мне не будет проявлено соответствующей агрессии.        – А если, все же, будет? – Юсупов поджал губы.       – Я предпочитаю об этом не думать, – честно признался юноша, поведя плечами. – Ну, пустите ток.        – Никогда не думал, что у медиков так плохо с физикой, – ядовито заметил сзади Дашков.       – С физикой у меня все прекрасно, – невозмутимо отозвался молодой человек, доставая что-то из сумки. На пол с тихим стуком опустилась пара сапог по высоте почти до колен. От их безвкусного вида Феликса чуть ли не передернуло, но он решил дать ученому шанс оправдать этот кошмар.       – Резина, – с готовностью пояснил тот, – Причем толстая. Выдерживает очень высокое напряжение, так что, думаю, в критической ситуации даст мне спокойно выйти.        – Я все еще считаю это плохой идеей, – совершил последнюю попытку Юсупов.         – Других у нас все равно нет, – качнул головой Сергей, натягивая сапоги прямо поверх собственных туфель. – Чтобы никого не убить, разумеется.       Достав из сумки закрепленный ремешками сверток, он принял у одного из вампиров фонарь и коротко выдохнул.       – Надеюсь, это будет быстро, – напоследок кинул Феликс, нервно перебирая пальцами.        Смотрители тюрьмы, переглянувшись последний раз, открыли узкую дверь, пропуская человека внутрь. Собрав все свои силы и оптимизм в кулак, тот шагнул во тьму.       Внутри пахло сыростью, грязью и старой кровью – не самый приятный запах, если быть честными. В очередной раз пришлось напомнить себе о том, что доктора не должны во время работы испытывать такие чувства, как брезгливость и отвращение. Поворот ручки – и ко всему добавился легкий запах газового фонаря, осветившего камеру большим желтым пятном. И то, что в этом пятне оказалось, Орлов, оказывается, был увидеть не готов.       Нечто, что сейчас было закутано в мешковину и сковано по рукам и ногам в цепи, отдаленно походило на человека, но человеком не являлось. Но и на вампира это было непохоже: это было что-то совершенно другое, что-то страшное. Под ложечкой неприятно засосало от вида абсолютно лысой головы с бугристой, неровной кожей, покрытой то ли струпьями, то ли вечно открытыми ранами. Впалые глазницы и нос, резкие, неестественные черты, искривленный рот и скрюченные тонкие пальцы. С трудом подавив приступ накатывающей тошноты, молодой человек медленно шагнул ближе. Под ногами ощущались стальные прутья: весь пол был устлан подобием металлической сетки. По ней и шло электричество… Существо дернулось – звякнули цепи, не дающие двинуться сильнее, чем на несколько сантиметров. На него уставилась пара крохотных, словно светящихся в темноте глаз, и глаза эти напугали Сергея тем, что не выражали абсолютно ничего. Единственное, что обнадеживало – никакой агрессии в его сторону проявлено не было. Значит, возможно, теория о незаинтересованности подтверждалась.       – Тише, – с пересохшим горлом произнес юноша, про себя замечая, что голос прозвучал куда тише, чем ожидалось. – Я не наврежу тебе.       Интересно, а каппа был вообще способен на понимание человеческой речи? С точки зрения эволюции – да, но если он был оторван от социума, то результат мог быть каким угодно. Монстр же, видимо, все же обладал некой долей разумности, потому что продолжал тихо стоять в дальнем углу камеры, вжавшись в стенку и неотрывно следя за каждым движением человека.        Повесив фонарь на подготовленную петлю под потолком, Орлов присел на корточки и развернул сверток, доставая один из двух крупных шприцов с иглами для забора крови. Вероятнее всего, существо не осознало, для чего это нужно, а испугалось самого факта наличия незнакомого предмета, потому что изо рта его вырвалось странное надрывистое шипение. В лицо медику ударил запах смрада, гнили и старой крови, отчего его снова чуть не стошнило прямо перед собой.       – Это не больно, – заверил Сергей, все еще, правда, будучи не уверенным, что его понимают. Но детей же в поликлиниках как-то успокаивают, какая разница? Ну только если в том, что тут за ошибку пациент выгрызет у тебя кусок плоти. Решив пойти путем ассоциаций, он задрал рукав пиджака, а за ним и рубашки, демонстрируя старую повязку на предплечье.        – Видишь?       Сверкающие в свете фонаря глазенки рванулись на руку, а потом обратно на его лицо. Однако, какой-то интеллект у этого создания все же, видимо, был, потому что шипение сменилось тихим ворчанием, а потом и совсем затихло. Вампир потоптался на месте, насколько ему позволяли сделать это цепи, но и только.        – Вот так, – словно успокаивая дикое животное, приговаривал молодой человек, раздвигая рукава из рваной мешковины. Стоило поблагодарить смотрителей тюрьмы: рука каппы волею судьбы была вывернута так, что кровь можно было взять без дополнительных манипуляций. Раньше юноша переживал, что ничего в свете фонаря не увидит, но сейчас понял, что зря волновался: руки были тонкие, кожа местами чуть ли не обтягивала кости, а вены проступали совершенно отчетливо. Выдохнув совсем тихо, словно делал первый в своей жизни укол, Орлов ввел иглу под кожу. Монстр взвизгнул негромко, заворчал, забренчали цепи на его шее.       – Тише-тише, – ворковал медик, стараясь не смотреть на каппу и не слишком торопиться, зная, что при излишней спешке сделает очень больно и тогда ничто не будет сдерживать тварь от того, чтобы наброситься на него. По миллилитру он медленно наполнил первый шприц, парой четких движений снимая с него иглу и, закупорив, пряча в сверток и сменяя другим. Да, не так практично, как сразу переливать содержимое сразу в флакон, но и времени у него столько нет, чтобы делать это достаточно аккуратно. Второй забор крови существо встретило совсем послушно, и Сергей в один момент решился поднять глаза на его лицо, впервые замечая во взгляде каппы что-то, напоминающее… беспокойство. А что, если они и правда разумны и просто обречены страдать, как и любые другие дети со страшными родовыми заболеваниями.        – Я… Я постараюсь помочь, – не понимая, зачем, выдохнул молодой человек, совершенно забывая о том, что цель его никак не связана с исцелением уже изменившихся вампиров. Шприц наполнился почти до конца, как вдруг откуда-то из-за стены раздался громкий голос:       – Да что же так долго?!        Дверь в камеру распахнулась, впуская дополнительный свет. Словно почуяв обидчиков, которые совсем недавно сковали его и принесли боль, каппа изменился: заверещал и оскалился, неестественно широко раскрывая пасть, в которой Орлов, кажется, разглядел еще один ряд зубов. Ахнув от ужаса, юноша рывком убрал шприц и, подхватив сверток, отпрянул в последний момент перед тем, как существо с яростным шипением дернулось вперед, натягивая цепи. Грустно задребезжал металл, и на секунду показалось, что кандалы не выдержат. Едва успев снять фонарь, медик ощутил, как сзади его подхватили, чуть ли не на руках выволакивая обратно в коридор. Стоило двери захлопнуться, как за ней послышался звук металла о камень. Работник тюрьмы резким движением опустил рубильник – и яростные звуки сменились визгами боли, пробирающими до самых костей.       – Хватит уже! – через несколько секунд юноша рванул рубильник обратно, проигнорировав возмущенный взгляд охранника. Вопли резко стихли, и на несколько секунд в коридоре повисла мертвая тишина.       – Вы зачем это сделали? – Сергей обернулся, с укоризненным возмущением глядя на Юсупова. – Вы напугали его.       – Вас не было слишком долго, – отозвался тот, нервно перебирая пальцами, – Нужно было проверить.       – Все шло хорошо и так бы и закончилось, если бы Вы не вмешались.       – Я не могу позволить себе потерять ценную рабочую силу, – отрезал князь, слегка повышая голос, – Надеяться на то, что все пройдет хорошо – слишком большая роскошь в нашей ситуации. Вдруг оно умудрилось придушить Вас, не дав издать не звука.       – Живете полтора века, а терпению так и не научились, – фыркнул молодой человек, стягивая сапоги и пряча их со свертком обратно в сумку.       – Терпение никогда не было моей отличительной чертой, – съязвил Феликс, после разворачиваясь на каблуках: – Идемте, хочу скорее убраться отсюда. А Вам следует как можно скорее приступить к работе над новыми образцами, доктор.       С этими словами князь быстрым шагом направился прочь от камер, не дожидаясь ни Дашкова, ни человека, но прекрасно понимая, что все последуют за ним.       Всю обратную дорогу до дворца они провели молча, и, ей Богу, Феликс чуть ли не почувствовал себя виновато. Однако, такая вещь, как совесть, у него была почти атрофирована, а освободившееся после нее место охотно присвоила себе гордость, поэтому он даже не собирался говорить на тему случившегося с юношей, который с момента выхода из Петропавловки пребывал в хмурой задумчивости. По приезде они так же молча разошлись в разные стороны, решив заняться каждый своим делом. И никто не был против: молодой человек должен был быстро перенести образцы собранной крови в лабораторные условия, чтобы те не испортились, а князю тоже резко “счастье” на голову свалилось. Стоило ему переступить порог, один из слуг передал ему почтовую карточку, в которой говорилось, что в полдевятого вечера ему нанесет визит Столыпин.        – Что ж ему в своей норе не сидится, – процедил сквозь зубы Юсупов, с трудом сдерживая себя от того, чтобы не разорвать эту чертову записку, но вместо этого решив перенаправить всю свою энергию на подготовку к встрече с первым министром. А подготовить было что, например выбрать комнату, в которой он будет принимать гостя, желательно подальше от импровизированной лаборатории. Не было у него особого желания, чтобы его работник лишний раз светился перед верхушкой, особенно в условиях того, что верхушка об этом самом работнике знать ничего не знала и знать не должна была по задумке князя.        Столыпин был, как и всегда, пунктуален до тошноты, появляясь в дверях дома Юсупова ровно в тридцать минут девятого. Слуга провел гостя в подготовленную комнату, где его уже ожидал Феликс. В любой другой ситуации он бы заставил посетителя ждать самого, но тут ситуация требовала иного поведения.        – Петр Аркадьевич, – натянул приветливую улыбку князь, вставая с места и протягивая мужчине руку.        – Князь, – ему улыбнулись так же картинно участливо, от чего у Феликса чуть желваки не заиграли. Быстренько посчитав в голове до пяти, он указал рукой на шахматную доску на столе:       – Не хотите сыграть?       – Отчего же не сыграть, – первый министр подошел к столу, не торопясь пока садиться.       – Белый цвет по праву гостя, – максимально доброжелательно выдавил Юсупов, первым садясь в одно из кресел и жестом предлагая последовать его примеру.        – Благодарю, – сев, Столыпин без лишних раздумий сдвинул первую пешку вперед.       – Как дела с вашими исследованиями?       – Прекрасно, – князь повел плечами, переставив черную фигурку. – Они скоро дадут первые результаты. А как успехи у нашего общего знакомого?       – Руневский уже должен быть на месте, где живет нужный нам человек, – сдвинулась вторая белая пешка.       – Признаться, я не особо доверяю старцам-колдунам, – снова попробовал продвинуть свою мысль Феликс, делая ход, – Это может оказаться простой мошенник.       – Сперва Руневский проверит его дар.       От чужого упрямства хотелось лезть на стену, и князь даже не стал скрывать своей реакции, закатывая глаза:       – Ну допустим этот дар есть. Что тогда? – он посмотрел на Столыпина, как на ребенка, лелеющего в голове несбыточную мечту.       – Мы всех вылечим.       Слово “вылечим” больно ударило по гордости, и Юсупов сощурился, встречаясь с собеседником взглядами.       – Всех, кто хочет?       – Нет, князь. Всех.       Самоуверенность Столыпина беспокоила, пугала и раздражала в равной степени, и Феликс постепенно стал забывать о ходе их шахматной партии, которая уже давно перешла с доски в их диалог, и эту партию было выиграть куда важнее.       – Мне казалось, наша главная проблема в том, что у некоторых из нас стали рождаться монстры.        – Главная проблема в том, что наш век неминуемо проходит, а наше раскрытие – только вопрос времени, – отрезал министр. – Вы же слышали о произошедшем в московских банях.       – Мельникова никто не любил, – тут же отозвался Юсупов, невозмутимо качнув головой. – Убить его мог кто угодно: было за что. А насколько жестоко – это уже не наши с Вами заботы. Это простое совпадение.       – А если нет? Если узнают об одном из нас, то и остальные пойдут следом. Нам наступит конец.       “Вы бы так переживали о выходках Руневского, у которого отчетность убитых не совпадает с действительностью”, – мелькнуло в мыслях у Феликса.         – А если я против? – прищур князя стал настороженным и хищным. – Вы меня заставите?        – Заставлю, князь, уж поверьте.       Феликс ненавидел не контролировать ситуацию, а сейчас он именно что ее не контролировал: снисходительный голос Столыпина заставлял все внутренности скручиваться от ярости, произнесенное следом “шах” демонстративно указывало на проигрыш Юсупова что в партии, что в разговоре. Хотелось вцепиться в чужое горло просто ради того, чтобы показать, что к нему нельзя так относиться. Но далеко не все войны можно было решить с помощью грубой физической силы. Нужно было найти силы отступить, но даже так вампир не мог себе позволить так просто сдать позиции. Опустив глаза на доску, он не размышлял дольше пары секунд перед тем, как одним движением руки скинуть все фигуры на пол. Игру можно было проиграть, куда важнее было то, что в реальной жизни у князя была одна незаметная крохотная пешка, которая должна была превратиться в ферзя. Уж об этом он позаботится.        – Если есть угроза, что меня обнаружат, то я просто предпочту тщательнее прятаться, – заметил вампир, не без ехидства наблюдая за дернувшимся мускулом на лице Столыпина. Неужто тот правда рассчитывал, что Феликс так просто даст поставить себе мат?       – Жаль дружина слушает не меня, – словно между делом добавил Юсупов, отвлекаясь на появившегося в комнате слугу, который подошел к нему с письмом.       – Из Ясной поляны, Ваша Светлость.        Заинтересованно выгнув брови, мужчина подхватил лист бумаги и пробежался глазами по тексту. “Симъ письмомъ сообщаю Вашему Высочеству, что Александръ Руневский и неизвестная девушка-вампиръ, будучи въ Ясной поляне, похитили графа Толстого и увезли въ неизвестномъ направлении.” Владимир Чертков       Феликс ахнул, прикрывая усмешку рукой: новость была настолько абсурдная, но вместе с этим радостная и открывающая новые возможности. Спохватившись, вампир вернул лицо, складывая письмо и вставая с места.       – Прошу меня простить, но нужно идти. Первый министр.       С трудом сдерживая улыбочку, князь откланялся и направился к выходу из комнаты, оставляя Петра Аркадьевича наедине с разбросанными шахматными фигурами.  Выйдя в коридор, он сделал пару шагов и резко остановился, оглядываясь через плечо. Взгляд его встретился с Орловым, стоящим прямо за дверью с записями в руках. Открыв было рот, Юсупов тут же закрыл его, понимая, что за стенкой сидит прямой конкурент с отменным слухом. Пронзив молодого человека максимально красноречивым взглядом, он кивком головы велел идти за собой. Спокойно заговорить получилось только за поворотом.       – Вам не говорили, что подслушивать нехорошо? – поинтересовался вампир, задумчиво теребя в руках письмо.       – Я не хотел, – честно признались ему. – Я же не знал, что у Вас посетитель, еще и такой уважаемый. А дальше оно само как-то…       – Само как-то? Ну-ну, – князь хохотнул невольно, попутно перехватывая очередного слугу. – Передайте это Дашкову, пусть разузнает побольше про эту “неизвестную”. А Вам, – он снова вернул внимание юноше. – Как Вам то, что Вы услышали?       – Первый министр тоже вампир?       – Помилуйте, – Феликс снова не сдержал смех. – Почти все в правительстве – вампиры, и от этого рассуждения Столыпина становятся еще более эгоистичными. Нет, ну правда, Вы слышали его? “Мы всех вылечим”. Говорит так, будто мы больны! Абсурд!       – Я тоже не совсем понял его аргументов, – согласился Орлов, входя в залу лаборатории. – Никогда не был сторонником принуждения.       – Все, не хочу больше даже думать об этом либеро, – махнул рукой князь, останавливаясь перед рабочим столом медика. – У Вас есть какой-то прогресс?       – Вполне, – кивнул Сергей, становясь рядом и раскладывая перед ними листы с пометками, которые кочевали у него в руках все это время. – Как я и предполагал, кровь у капп другая. Не сильно, но другая.       – А именно? – уточнил Юсупов.       – Суть одна и та же, но масштаб совершенно иной, – молодой человек кивнул в сторону микроскопа и набора предметных стекол с алыми пятнами на каждом. – Лимфоциты выглядят не так, их больше. Я так понимаю, поэтому и есть куда более сильный иммунитет по сравнению с человеческим. С клетками, отвечающими за заживление ран, та же история: они больше, их больше, у них другое строение.        Парень вздохнул задумчиво:       – Если бы из этого можно было сделать вакцины, стало бы настолько легче жить, столько ужасных вещей можно было бы избежать, – тряхнув головой, чтобы вернуться в рабочую колею, он ткнул пальцем в бумаги: – Осталось только взять образец крови вампиров, чтобы выяснить, одинаковые вы или нет. В зависимости от этого можно разрабатывать теории о внутривидовой или межвидовой агрессии.        – Да берите, – подстегиваемый раздражением после разговора со Столыпиным, Феликс подхватил со стола скальпель и быстрее, чем человек рядом успел запротестовать, коротко полоснул по запястью и занес руку над колбой, которую едва успел подставить ошалевший Орлов.       – Давно не видел собственную кровь, – задумчиво признался князь, наблюдая, как струйка становится с каждой секундой все тоньше и тоньше. – Столько достаточно?       – Хватит, – кивнул растерянно молодой человек, а потом, не удержавшись, поймал князя на руку и повернул тыльной стороной вверх, осматривая стремительно затягивающийся надрез.        – Вы поэтому не хотите становиться человеком? – осторожно задал, пожалуй, глупый, но крутящийся на языке вопрос Сергей, невольно касаясь пальцами того места, где раньше была рана, а теперь – только ровная мягкая кожа.       – В том числе, – кивнул Юсупов, ловя себя на мысли, что он вот так просто позволил поймать себя за руку. В пору было бы резко отстраниться, но он осторожно вывернул запястье из хватки, невольно потерев его пальцами второй руки, и отошел вглубь комнаты. Остановившись у журнального столика, подхватил графин с вином и наполнил близстоящий бокал.        – При всем уважении, Вам этого не понять, – снисходительно хмыкнул вампир, падая на небольшой диванчик и закидывая ногу на ногу. – Быть вампиром – это что-то необыкновенное. Это не просто быть, как человек, но не болеть, не стареть, это… это нечто куда большее, более глубокое. Это сила, сила абсолютная, охватывающая столетия, передающаяся по дару крови. Это власть, власть над самой жизнью, если будет угодно. Мы, мы как ангелы: вечно живы и вечно прекрасны. Ну, я, по крайней мере. И этого всего этот идиот Столыпин хочет лишить нас, хотя любой бы на этой земле отдал все, чтобы получить хоть каплю от того, что имеем мы.       Неожиданно осознав, что где-то с середины речи его перестали внимательно слушать, Феликс обиженно нахмурился, выпрямляя спину и пронизывая взглядом доктора, увлеченно разливающего его кровь по пробиркам.        – Вот Вы, – привлекая к себе внимание, князь ткнул в Орлова бокалом.        – А? – тот поднял взгляд от кучи лабораторных стекол.       – Вы бы хотели стать вампиром, будь такая возможность? Вечная жизнь, сила, влияние – все в ваших руках, – Юсупов проницательно сощурился, уже готовясь услышать ожидаемый ответ.       – Да нет.       Хорошо, что в этот момент мужчина не успел глотнуть вина, а то бы точно поперхнулся. Резко отдернув бокал от лица, он непонимающе изогнул брови.       – Как нет?       – Ну а зачем мне это? – Сергей смотрел на него со спокойной снисходительностью, и от этого вампир только сильнее терялся.       – Как понять “зачем”? – он всплеснул руками, – Неужели Вы ничего не поняли из того, что я сказал?       – Я все прекрасно понял, – молодой человек улыбнулся уголком губ, садясь на ближайший стул. – Просто не считаю, что это мне нужно. Понимаете, я придерживаюсь мнения, что нельзя контролировать длину собственной жизни. И изменить ее нельзя тоже: каждый отживет столько, сколько сможет, и никак на это не повлиять. Изменить можно только ширину собственной жизни: ее осмысленность, значимость и наполненность событиями. Я буду куда более счастлив, если проживу короткую жизнь, полную ярких событий и хороших людей, чем бесконечно долгую и пустую.        – Считаете мою жизнь пустой? – осведомился Феликс, болтая вино в бокале.       – Не знаю, – не стали ему лукавить в ответ. – Собранные Вами богатства поражают, но мне, пожалуй, было бы в них несколько одиноко. Не пытаюсь привить свою точку зрения, не подумайте, просто… рассуждаю.       Между ними на несколько минут повисла тишина, во время которой каждый не решался посмотреть на второго, будучи погруженным в собственные мысли.  Вот только вампир бесцельно рассматривал плещущееся в бокале вино, а человек – кровь. Иронично.        – Ладно, – наконец, нарушил тишину Орлов, составляя все пробирки и материалы в один ящичек. – Я отнесу это в холодильную камеру и пойду домой.  Подняв ношу со стола, он чуть неловко потоптался на месте, словно пытаясь подобрать слова неясно для чего.        – До завтра, князь, – попрощавшись, молодой человек кинул короткий взгляд на хозяина дома, а потом развернулся и вышел из комнаты.       Юсупов только кивнул чуть потерянно, продолжая задумчиво глядеть куда-то сквозь стекло у себя в руке. Не то чтобы он встречал в своей жизни много людей, и еще с меньшим количеством он общался, но, пожалуй, ни один из них не отрекался так легко от силы. Даже не то, что от силы – от мечтаний о ней. Неожиданно захотелось поговорить об этом, узнать больше чужих мыслей по этому поводу, да просто узнать больше об этом человеке. Личность Орлова с каждым разом их близкого общения открывалась с новых сторон, и князь поймал себя на мысли, что, кажется, перестал уже воспринимать это, как простую забаву. Теперь было правда любопытно: обычно люди казались ему созданиями абсолютно жалкими и примитивными, а тут… словно нашел интересную головоломку среди кучи мусора. И хоть что-то внутри подсказывало, что такие игры ни к чему хорошему не приводят, Феликс задался целью не выпускать эту головоломку из рук, пока не узнает абсолютно все.