Самые страшные видения

Не помню, когда в последний раз спал так спокойно: последние четыре месяца я вырубался сразу же, как доходил до кровати, а до этого меня каждую ночь мучали кошмары, липкие и тягучие до такой степени, что просыпался я, будто пытался вынырнуть из воды в шторм с тяжеленной гирей на буксире. И вот под утро, когда я уже подумал было, что должно обойтись, в мой сон вклинился один из самых старых и замусоленных кошмаров: сырое и холодное подземелье, фоновым шумом идет монотонное разбивание капель воды об пол и мрачный звон цепей. На полу, прямо передо мной, сидит, дрожа от ужаса, девушка. Одежда на ней изорвана, причем, судя по всему, мной. Светлые волосы занавешивают лицо, но я чувствую, что оно искажено болью. Не знаю и знать не хочу, что я с ней делал. Внезапно девушка поднимает голову, голубые глаза смотрят на меня с мольбой, обнажая истерзанную душу. Я знаю, как ей больно, я вижу это, вижу свое отражение в ее глазах. -Пожалуйста, - едва слышно шепчет она, - пожалуйста... Я не произношу ни звука, только в упор смотрю на нее. -Пожалуйста, - негромко, прерывисто. По прежнему стою молча. Пусть просит, пусть умоляет, ей уже ничего не поможет. -Пожалуйста, - надрывно, с паническими нотками. Сверлю ее взглядом, через голубые тоннели заплаканных глаз проникаю в ее сознание, грубо разрываю плотную ткань счастливых воспоминаний, в которую она так тщательно пыталась спрятать свою боль. -Пожалуйста! - обхватывает себя руками, срывается в истерику. Мягкие пальчики осторожно ощупывают мое лицо. Нежные руки гладят по плечам. Мелодичный успокаивающий голос нашептывает мне на ухо что-то невнятное. Так, шаг за шагом, кошмар отпускает меня. Разлепляю веки и встречаюсь с взволнованным  взглядом карих глаз, которые кажутся почти медовыми в мягком утреннем свете. Грейнджер лопочет что-то явно вопросительное. Киваю ей, приглаживаю копну кудрявых волос, глажу по щеке. Внезапно я понимаю, что нужно сделать: осторожно, не сжимая, беру ее ладошку и прижимаю к своей щеке.  И тут Гермиона улыбается. Застенчиво, слегка смущенно, но оттого не менее радостно и тепло. Не помню даже, когда я в последний раз видел ее улыбку, уже и забыл, какая она.  -Гермиона, пойдем завтракать, - стараюсь не слишком увлекаться разглядыванием девочки, если все пойдет по плану, у меня на это будет еще вся оставшаяся жизнь. Она кивает. Улыбаться перестала, но личико по прежнему довольное. Перелезает через меня и сползает на пол. Смотрит, ждет. Выбираюсь из-под одеяла и встаю рядом с ней.  Гермиона искрящимися глазками  смотрит на меня снизу вверх. Замечаю сползшую с плеча девочки футболку. Призываю со стула свитер и джинсы, передаю ей.  Хмурит бровки и крайне сосредоточенно натягивает джинсы. -Умничка,  - ласково шепчу я. Пока Гермиона справляется со свитером,  одеваюсь сам, смотря в пол. Девочка трогает меня за локоть, выжидающе смотрит. Мягко подталкиваю ее к лестнице и оглядываюсь на комнату. Оказывается, мрачное помещение может выглядеть не так уж плохо. *** Уже несколько дней жизнь течет на редкость спокойно и размеренно: Лорд не вызывает меня, дорогие друзья-соратники не заваливаются, в стельку пьяные, на порог дома, кошмары, если и снятся, то моментально тают от прикосновений Гермионы, которая, кажется, совсем перестала меня бояться. Я каждый день несколько часов читаю вслух, чтобы она не отвыкала от моего голоса и учила человеческий язык.  Впрочем, я стал уже лучше понимать ее речь. В основном по интонациям, но иногда мне кажется, что я почти улавливаю в ее бубнеже отдельные слова. Но куда больше радует то, что она понимает все, что я ей говорю: иногда она кивает, частенько склоняет голову набок и сосредоточенно смотрит на меня. Финни с появлением Гермионы будто помолодела: она лучится энергией, с удовольствием ходит за продуктами и каждый день готовит нам еду. Уже трижды она отправлялась в Лондон за одеждой для Гермионы, каждый раз с  поразительной практичностью относясь к выбору шмотья . Гриффиндорка же искренне радовалась каждому проявлению заботы со стороны эльфийки, с энтузиазмом примеряя принесенные ей вещи. На глазах старушки проступали слезы счастья каждый раз, когда Гермиона невнятно хвалила ее стряпню - эльфийка и в самом деле отлично готовит - или с восторгом рассматривала свое отражение в зеркале, кружась перед ним в новом платье. На это мне и самому нравится смотреть, с моего кресла открывается отличный вид: девочка просто светится от радости, в пушистых каштановых прядях скачут световые блики, подол платья и волосы вихрем закручиваются  вокруг нее, когда она быстро и аккуратно на носочках кружится вокруг своей оси. Даже на Святочном балу почти четыре года назад она не была такой счастливой... хотя тогда, помнится, она поругалась с Уизли. Трясу головой: не нужно о нем вспоминать, он больше никогда не побеспокит ни Гермиону, ни тем более меня. Интересно, вспоминает ли она о своих старых друзьях? Любит ли до сих пор этого рыжего недоумка? Вздыхаю. Скучающей или скорбящей она не выглядит, но черт знает, что творится у нее внутри. Вдруг слышу, как лопотание Гермионы, перебирающей  одежду обрывается. Вскидываю голову, но ничего страшного не происходит: девочка стоит там же, теребя в руках подол легкого красного платья, и взволнованно смотрит на меня. Вскидываю бровь, недоуменно смотрю на нее. Девочка нерешительно подходит вплотную ко мне, берет меня за руки, что-то говорит и покачивается из стороны в сторону, почти нежно смотря на меня. Она что, уловила перемены в моем настроении и... пытается успокоить? Гермиона же, судя по всему решив, что этого недостаточно, застенчиво усаживается ко мне на колени, кладет голову на мое плечо, обвивает тонаими руками шею и продолжает что-то мурлыкать. Финни тактично исчезает, напоследок одарив нас умиленным взглядом. Я же на миг замираю, но секунду спустя уже прижимаю девочку к себе, легонько поглаживая ее по спине. Такая хрупкая, такая нежная... Мягкие волосы, длинные ресницы и горячее дыхание щекочут мне шею, тельце под моими руками слегка приподнимается и опадает при каждом вздохе Гермионы. Судорожно втягиваю носом исходящий от нее цветочный аромат. Не приторный, едва  уловимый, смешанный с ее собственным... Руки, в отличии от дыхания и сердцебиения, контролировать пока получается, но, сдается мне, это ненадолго. Надо что-то делать. Убираю руки, беру ее за плечи и аккуратно отстраняю. Внимательно смотрит на меня, проводит пальчиками по моим губам, хмурится и начинает ерзать. Сидеть неудобно стало, наверно, а с каждым ее движением все неудобнее. -Что такое, Гермиона, что-то мешает? - интересуюсь я. Надула губки и пересела на диван, хотя и вплотную ко мне. Призываю "Историю Магии" и начинаю искать последнюю прочитанных главу. Постепенно меня прощают. *** Снова подземелье, однако на этот раз многострадальной блондинки не наблюдается. Зато я крепко прижимаю к себе Гермиону, заломив руки ей за спину. Она не плачет и не умоляет, вместо этого рычит и брыкается, настоящая гриффиндорка. Подхожу к стене, прижимаю к ней девочку, щелчок пальцев - и ее руки и ноги оказываются прочно прикованы к каменной кладке наручниками. Усмехаюсь, отхожу на пару шагов, сканирую Грейнджер взглядом. Точеная фигурка угадывается даже под грубым джинсовым комбинезоном - странно, не помню, чтобы Гермиона хоть когда-то такое носила -  карие глаза пылают яростью. Вновь подхожу к ней, провожу кончиком волшебной палочки от ключиц до живота девочки и вся ее одежда, разрезанная, падает на пол. Грейнджер начинает биться еще яростнее, а я чувствую, как кровь отливает от мозга. Гиптотизируя ее взглядом, прикасаюсь пальцами к бархатистой коже девочки, сжимаю грудь, поглаживаю бедра, а затем с силой ударяю, выбивая из нее приглушенный крик, усиленный однако каменными сводами. В глазах на мгновение темнеет. Прижимаюсь своими губами к ее. Сжимает зубы, пытается увернуться. Отрываю одну руку от ее груди и сжимаю ей горло девочки. Теперь ей остается одно -  подчиниться, и она нехотя разжимает зубы. Мысленно усмехаюсь: мне хотелось только лишний раз показать свою власть над ней. Я прокусываю до крови ее нижнюю губу, слышу болезненный стон и отстраняюсь.  Взгляд у Грейнджер совершенно дикий. Расстегиваю брюки и последнее, что я слышу - яростный, безумный, полный боли крик девочки. В холодном поту подскакиваю в кровати. Дыхание тяжелое, пульс бешеный. Оборачиваюсь, чтобы посмотреть, спит ли Гермиона, и не нахожу ее на привычном месте. Одеяло смято, над подушкой держится ее запах, но самой девочки нет. Почти бегом спускаюсь вниз. Ее нет в гостинной, на кухне, в ванной... Я на полном ходу едва не сталкиваюсь с ней на лестнице в подвал. Девочка в ужасе шарахается, на нижней губе немного запекшейся крови... Не успеваю я себя проклясть, как Гермиона подходит ко мне, обнимает, утыкается лбом в мое плечо и начинает что-то напевать. Успокаивает. Глажу ее по волосам, крепко прижимаю к себе. -Просто сон, - еле слышно шепчу я. Гермиона поднимает на меня глаза и серьезно кивает. Встает на цыпочки, целует меня в щеку, берет за руку и ведет обратно в спальню. Засыпает она крепко прижимаясь ко мне и слегка улыбаясь.