Самые страшные видения

Все нужные или памятные вещи я надежно спрятал в бункере в лесу на Ладожском озере и наколдовал Магглоотталкивающие: вернусь за ними, когда найдется время. Наряжаю Финни в детскую одежду, замаскировав уши под шапкой, а эльфийский длинный нос - под шарфом. Беру небольшой рюкзак со всякой маггловской дребеденью и протягиваю эльфийке руку: -Готова? Финни мужественно кивает, шапка при этом слегка съезжает ей на глаза, и крепко цепляется  за мои пальцы. Двенадцатиразовую трансгрессию она выдерживает, окрашиваясь в светло-зеленый цвет. Едва успевает сдвинуть на подбородок шарф и блюет на чистейшую немецкую мостовую. Отдышавшись, смотрит на меня виноватым взглядом, но я опережаю исповедь: -Все нормально? Больше не тошнит? Мотает головой - шапка съезжает окончательно, одно ухо резко выскакивает - и возвращает шарф на нос: -Финни хорошо, хозяин, Финни больше так не будет. Водворяю шапку на прежнее место: -Заодно и головой больше не тряси. Закидываю рюкзак на плечо, беру Финни за руку, и мы максимально естественно выходим из закоулка. Мелкий снег лезет в глаза, солнце слепит, мы с эльфийкой на отца с дочерью не похожи настолько, насколько это вообще возможно. Дети на улице с любопытством поглядывают на новую девочку - на Финни розовая шапка, тут без вариантов - наверняка уже обдумывают,  в какую касту ее определить. У взрослых же мы ни малейшего интереса не вызываем, уже неплохо. Финни восторженно крутит головой по сторонам, я как бы невзначай рассматриваю прохожих. И тут в толпе мелькает красный помпон. Я замираю, как вкопанный, домовуха поднимает на меня недоуменный взгляд. Помпон, подпрыгивая, приближается, и вот я уже могу разглядеть счастливые медовые глаза. Гермиона вдруг останавливается в каких-то десяти метрах и во все глаза смотрит на меня, приоткрыв от удивления рот. А через секунду девочка, вновь просияв,  бегом через толпу бросается ко мне. Красный шарф оставляет за ней огненный шлейф, люди, оборачиваясь, улыбаются. Гермиона только что не взлетает ко мне на руки, буквально светясь от счастья. Щечки раскраснелись,  глаза горят, ладошки в красных рукавицах обхватывают мое лицо. Внимательнее рассматриваю ее: припорошенные снегом волосы явно уложены и больше не формируют так полюбившееся мне гнездо, заиндевелые ресницы стали немного длиннее и темнее привычного, кожа определенно вернула себе краски. Но шоколодные глаза и сияющая улыбка остались прежними. Целую девочку в обе щеки и ставлю на землю. Да, нас видело уже наверно пол-Швангау, а узнали все кому не лень было шпионить, но и пес с ними. Гермиона, наконец, вживається в роль и садится на корточки перед Финни, крепко обнимая ее: - Hallo, schatz!* Эльфийка только обнимает ее в ответ. Я улыбаюсь: -Не сомневался, что ты выучишь немецкий. Девочка поднимает на меня огромные глаза, встает и подходит вплотную, так, что я чувствую запах ее волос. Проводит рукой по моему плечу, смотрит из под полуопущенных ресниц и тихо, почти беззвучно шепчет: -Гордишься мной? Что за вопрос. Киваю. А Гермиона смотрит на меня так нежно, как... как не знаю на кого, если честно. Для нее это что, так важно? Мысленно отвешиваю себе подзатыльник. Идиот. Игнорировал ее шесть лет, а теперь удивляюсь, почему это она спрашивает. Собираюсь с духом, с мыслями, со всем прочим, и тихо, чтобы слышала только она, говорю: -Конечно, Гермиона, я горжусь тобой. Ты умница и всегда была ею. Девочка обвивает меня тонкими руками в шуршащих рукавах зимней куртки  и прижимается щекой к моему плечу, уже изрядно заснеженному.  Не говорит ни слова, но я чувствую, что ей нужно было это услышать. А мне - сказать. Финни - золото, а не эльф - увлеченно рассматривает, уже по второму кругу наверно, ближайшие дома. Мягко отстраняюсь от Гермионы и, перебирая в пальцах каштановые локоны, слегка хрипловато ворчу: -Пойдем в дом, а то... Финни замерзнет. Гриффиндорка согласно кивает, пристраивается по другую сторону от эльфийки, и мы направляемся к дому. Там сподручнее выяснять отношения: тепло и есть кровать. Во дворе мельком отмечаю, что соседи знатно облагородили дворик, теперь вид из спальни, должно быть, неплохой.  Квартира уже вовсю носит отпечаток личности Гермионы: в гостинную впихнуты новые книжные полки, на самом почетном месте кухонного стола возвышается кофеварка, над окнами висят какие-то гирлянды-фонарики и запах... Пахнет старыми книгами, сухими листьями, кофе, Ифигениным сеном и ей.... Вытряхиваю из головы эти мысли - только на время, конечно - вешаю куртку, разуваюсь и приступаю  к распаковке Финни. Гермиона, невесомо коснувшись пальцами моей руки, уходит на кухню. Какое-то время мы молча сидим на диване и тихо пьем горячий травяной чай. Наконец, Гермиона подает голос: -Северус, скажи, зачем тут пакеты на случай землетрясений и наводнений? Здесь ведь не бывает ни того, ни другого. -На всякий случай, - ворчу я, - пусть лучше будут. -Пистолет..? -Из тех же соображений. Кивает и мы какое-то время молчим. Она смотрит куда-то в сторону, я наблюдаю за ней. Она поменялась. Как будто выросла, утратила свои неуловимые детские черты: наивность, чистоту, к которым я привык. Начала ухаживать за собой. Почти золотистые пряди мягко струятся по плечам, а не торчат во все стороны; ресницы немного подкрашены,  но больше косметики на ней вроде бы нет, хотя с кожей она все-таки что-то сделала.  Слегка отрощенные ногти, покрытые каким-то бежевым - или не бежевым - лаком отстукивают по чашке нервную дробь. Девочка отрывается от созерцания паркета, карие глаза вновь устремлены на меня: -Ты все уладил там? Неопределенно пожимаю плечами: -Вроде бы да, но я просто не хотел там оставаться, надоело все. -Нас не хватятся? - беспокойно заерзала. -Мы с тобой там уже давно разлагаемся.  Морщит носик. Неприятно быть трупом? Ну, потерпи солнышко, что еще могу сказать. Не говорю, однако ничего подобного: -У тебя здесь все в порядке? Крыса жива? Прежде чем Гермиона успевает ответить, Финни поспешно ставит на стол опустевшую чашку и, мечась взглядом от меня к девочке, спрашивает, может ли она пойти и обустроить свой уголок. Мы синхронно киваем и эльфийка поспешно ретируется.  Гермиона как-то сразу расслабляется и тоже оставляет чашку. Садится на диван боком, укладывает голову на спинку и теперь напрямую смотрит на меня: -Знаешь, - задумчиво начинает девочка, - как-то я странно отношусь к Финни. Я очень ее люблю, но ее присутствие меня смущает. Может, потому что она старше меня... А насчет твоего вопроса - все отлично. Я нашла работу, так, на полставки,  кофеек в кафешке варю, просто чтобы хоть что-то было. Тут хорошо, уютно, морская свинка, - с легким нажимом на последнее слово, - жива и процветает. Все пучком, на самом деле, только вот... Гермиона слезает с дивана, обходит его, становится у меня за спиной. Будь это кто угодно другой, я бы уже давно обернулся, но сейчас - не хочется. Теплые ладошки проводят по моим плечам, по груди, Гермиона наклоняется вперед и тихо шепчет на ухо, обдавая кожу горячим дыханием с оттенками зубной пасты и кофе. -Знаешь, как я по тебе скучала? Слегка поворачиваю голову и мягкие нежные губки касаются моих. Только на секунду, но я успеваю полностью раствориться в ощущениях. Гриффиндорка выпрямляется и вновь обходит диван, но уже с моей стороны. Опускается ко мне на колени, кладет руки на плечи и нерешительно смотрит. Она и раньше так делала, вот только я не позволял себе даже думать о ней в подобном ключе. Да и сейчас пока боюсь, чтобы нечаянно не спугнуть. Моя рука ложится на тоненькую талию девочки, только слегка прижимая, не удерживая, вторая запутывается в каштановых локонах. Осторожно притягиваю к себе Гермиону и целую, едва касаясь губами. Гриффиндорка отвечает, а я начинаю молиться, чтобы это был не сон. *** Просыпаюсь я в комнате, насквозь пропитанной ее запахом. Самой девочки нет, но воздух, одеяло - все говорит о том, что она действительно здесь. Во сне так не бывает. Повнимательней рассматриваю комнату. Ну, конечно, все пустовавшие книжные полки заполнены, все тома рассортированы, не знаю даже, по какой системе.  Потом спрошу у нее. Подхожу к клетке Ифигении. Она, чем-то, судя по всему, осчастливленная, скачет кругами по этому своему дурацкому брусочному наполнителю, подпрыгивая и виляя задом. Кажется, я понял, что меня разбудило. Подхожу к окну, одергиваю штору и облокачиваюсь о подоконник. Еще не рассвело, но я замечаю, что вид действительно получше, чем был: нелицеприятные рисунки и надписи на стенах заменил заснеженный плющ. Натягиваю брюки - что это они на полу делают - и иду на поиски Гермионы. Девочка обнаруживается на кухне. В мягком желтоватом свете своих фонариков она слегка подтанцовывает с туркой кофе в руках. Небрежный хвостик на затылке треплется из стороны в сторону в такт ее движениям.  Услышав мои шаги, гриффиндорка оборачивается. Смотрит слегка застенчиво, но не испуганно. -Что такое, не доросла еще до моей футболки? - интересуюсь я, кивая на сползшую с плеча девочки ткань. Смущенно улыбается, поправляет свою импровизированную пижаму и разливает кофе по чашкам. Поворачивается и протягивает одну мне: -Я подумала, может ты захочешь... Ифигения так бесилась, что ты все равно долго бы не проспал. Принимаю из тонких пальчиков глиняную чашку и киваю: -Спасибо. Ты в порядке? Замирает, удивленно моргая, затем, слегка порозовев, улыбается: - В полном порядке. -Триггеров не было? - осторожно уточняю я. Девочка краснеет окончательно, пытается замаскировать все это непринужденной улыбкой и, потерпев поражение, бормочет в свою чашку: -Ну, ты же сам видел, что не было. Пока она не видит, позволяю себе усмешку: еще как видел. Но все равно хотел убедиться. Мало ли, она встала пораньше, чтобы порыдать в свое удовольствие. Набираю воздух в легкие и задаю еще один важный вопрос: -Не жалеешь?  Опускает от лица чашку, поднимает на меня огромные медовые глаза, озаряется теплой и ясной улыбкой. Фонарики отражаются в глазах девочки, пар от кофе поднимается вверх перед ее личиком. Гермиона качает головой: -Не жалею, конечно.