Прочь из Египта

На следующий день Джотаро арендовал машину, и они поехали к морю. Нориаки смотрел на дома и кусты через открытое окно машины и думал, что спустя десяток лет дороги в Каире стали ровнее, а Джотаро научился водить. Ветер от высокой скорости освежал, отросшая за два месяца челка трепеталась у затылка, и Нориаки наслаждался прохладой. Джоске они оставили в городе, наказав сильно не буянить и не вляпываться в неприятности. Джоске закивал, уверил, что все будет хорошо, и Джотаро верил ему. Все-таки этот парень помог поймать серийного убийцу. Он сможет за себя постоять. – Летом здесь жарче, чем зимой, – заметил Нориаки, чтобы прервать тишину. – Да, – согласился Джотаро. – Но я здесь первый раз летом. Джотаро краем глаза посмотрел на Нориаки и вновь посмотрел на дорогу. – Летом странно ездить в Египет, – сказал Нориаки. – Слишком жарко. Зима тут как японское лето. Хотя я был тут еще же в конце осени… Как сильно изменилась погода за эти десять лет? Ледники опять подтаяли? – Да. Нориаки посмотрел на Джотаро, надеясь, что он скажет что-нибудь еще, но, не дождавшись, отвернулся обратно к окну. – Ты можешь поспать, если хочешь, – сказал Джотаро. – Ехать долго. – Не хочу, – сказал Нориаки и поправил очки. Каирское летнее солнце жгло раненые глаза даже через защитные линзы. Город вскоре закончился, и они выехали на дорогу среди степи. Где-то далеко виднелась пустыня, и Нориаки задумался, как далеко те пески, через которые они пробирались. Может, это они и есть? Нориаки невольно начал вспоминать тесные джипы, которые лихо вел Джостар-сан и которые не были маленькими, но казались такими, когда в них пытались влезть пять дюжих мужчин. Не то чтобы Нориаки мог назвать себя дюжим, но в общем они такими и были. Они открывали все окна, но руки из них все равно никто не высовывал, потому что тогда они становились облепленными пылью и еще затекали и хотелось их свесить с окна, и тогда кожа касалась обжигающих боков машины. – Я не был в Египте с тех пор, – внезапно сказал Джотаро. Нориаки посмотрел на него через верхнее зеркало. – Второй раз в жизни приехал в Египет, чтобы спасти тебя. – Как благородно с твоей стороны, Джотаро, – сказал Какёин, и тут же нахмурился. Зачем он это сказал? – Извини. Я не хотел этого говорить, само вырвалось. Джотаро прикусил щеку изнутри. – Ничего, – сказал он. – Ничего, я понимаю. Ты злишься. Это нормально. – Ты это мне или себе говоришь? – Я… – Не отвечай, – быстро сказал Нориаки. Он злился на самого себя, что таким образом заставляет Джотаро молчать, но он не мог сдержаться. Господи, это начинало действовать на нервы. – Почему ты сюда больше не приезжал? Дио все равно больше нет. – Я боялся, – сказал Джотаро. – Не знаю чего. Просто боялся опять попасть в место, где погибли мои друзья. Я все равно не смог бы ничего тут сделать из-за этого страха. Ни работать, ни отдыхать. Хотя в Средиземье водятся отличные рыбы. Немудрено, конечно. Нориаки усмехнулся. – Ты так легко это говоришь, – заметил он. – Десять лет прошло. С годами перестаешь задумываться о том, что произошло, и говоришь просто факты. – И все же ты воскресил меня, – продолжил Нориаки. Джотаро горько усмехнулся. – Воскресил, – покачал головой он. – Насколько это можно называть воскрешением, если, по сути, ты и не умирал? – Скажи мне, человек, который смог совершить путешествие во времени, создается ли новый виток реальности, в которой мы живем, или мы действительно одиноки во Вселенной? – спросил Нориаки, в упор поглядев на Джотаро. Он даже снял очки, чтобы смотреть на него без преград. Это было тяжело, и глаза начали побаливать, но он держался, потому что он не хотел, чтобы очки разделяли его и Джотаро. Джотаро опять посмотрел на него, цыкнул и крепче вжался пальцами в руль. – Я не знаю, – наконец ответил Джотаро. – Мне все равно. – Что, если я не тот Какёин, который тебе нужен? А ты своего Какёина оставил там умирать? И он уже умер? Уже как десять лет? Что, если какая-то версия меня сейчас гниет в земле, потому что Джотаро той версии не смог спасти эту версию Нориаки Какёина? – продолжал Нориаки. Джотаро не смотрел на него: он продолжал смотреть на дорогу, давая Нориаки выговориться. – Что, если прямо сейчас какой-нибудь третий Нориаки Какёин погибает от мучительной боли из-за того, что у него нет кишок. Помнишь, как в Акире, все выпало? Только у этого Какёина нечему выпадать. – Какёин, – опасно пробасил Джотаро. Но Нориаки его не боялся. Он перестал его бояться уже давно, еще до путешествия. – Ты ли тот Джотаро, которого я видел десять лет, нет… Два дня назад? Сколько часов прошло? Есть ли тогда вселенная, где Какёина Нориаки не существовало изначально? Насколько бы тогда изменился мир? Смог бы кто-нибудь догадаться до секрета Мира Дио? Что, если я абсолютно был бесполезен тогда, потому что ты в восемьдесят восьмом году узнал о его стенде от деда, который узнал из-за сломанных часов на башне, и он подумал, что это был я. Но на самом деле сломал их ты. Ты из девяносто, сука, девятого, ты прибыл и сам сломал эти часы. Ты уже знал про время. Зачем там был я? Чтобы что? Чтобы прохрипеть и сдохнуть у тебя на руках? Или чтобы потом переместиться во времени вперед, где у меня нет ничего и никого? – Какёин! – Джотаро резко затормозил, съезжая на край дороги и врезаясь в высохший куст. Куст смялся под напором машины. Джотаро заглушил мотор и повернулся к Нориаки, заглядывая ему в глаза. Джотаро злился и сжимал кулаки. – Чего ты, блядь, добиваешься? – Я хочу знать, не напрасно ли это все было, – нарочито спокойно ответил Какёин, пристально всматриваясь в ярко-голубые глаза Джотаро. Они как будто сияли, даже в тени бровей и кепки. Выедали напрочь. Какёин не хотел им поддаваться. У Какёина болели глаза от яркого солнца. – Какёин, я не знаю, – гаркнул Джотаро. – Откуда мне знать? Откуда мне это знать? Я тоже был в Египте, и мне тоже плохо, Какёин. Я не знаю, что правильно. Я убил человека. Я убивал людей. И ты убивал людей. И нам было семнадцать лет. И я потерял тебя. И Абдула, и Игги. И вы все умерли. Я жил с мыслью, что ты умер, блядь, одиннадцать лет. Ты знаешь, как это было невыносимо? – Они заслуживали смерти, Джотаро, – холодно сказал Нориаки. – Никто никогда не заслуживает смерти, Нори, – отрезал Джотаро. – Бывает, что смерть это единственный способ остановить. Но это не значит, что человек ее заслуживает. Никто не заслуживает смерти, Какёин. Никто и никогда. Нориаки попытался сглотнуть комок в горле, но не получилось. – Поэтому я тебя вытащил оттуда. Поэтому я решил это сделать. Потому что никто не заслуживает смерти, – повторил Джотаро. – Особенно ты. Нориаки медленно дышал, и его сердце билось так сильно, что Нориаки думал, что оно сейчас остановится. Если оно так сделает, это будет иронично и символично. Нориаки хотел бы, чтобы оно так сделало. Чтобы остановилось прямо в эту секунду. Вот сейчас. Но оно все билось и билось, и врезалось в уши, и сжимало плечи, и хотелось спрятаться и разрыдаться, и не хотелось видеть Джотаро, и хотелось упасть к его ногам и целовать, целовать, целовать, молить о прощении за неблагодарность и оскорбления. Хотелось исчезнуть, чтобы Джотаро всего этого не проходил и не испытывал, или чтобы сам Нориаки не испытывал таких сильных чувств, от которых переполнялась грудная клетка, и некуда от них было деться. Вместо этого Нориаки закрыл глаза и надел очки. Он отвернулся к окну. Джотаро еще пытливо посмотрел на него, но затем достал бутылку воды, отпил из нее, вытер рот рукой и протянул бутылку Нориаки. Вода была теплой, но зато водой. Хоть какое-то спасение от жары. – Попей, Какёин, – сказал он. Нориаки посмотрел на бутылку воды в крупной руке Джотаро и все-таки взял. Он отпил воды, поморщился и высунул руки из окна, чтобы смочить их и затем протереть лицо. Он надеялся не попасть водой вперемешку с потом на салон машины, но только скривил рот, когда капли попали на обивку сиденья. Держать ноги надо ближе друг к другу, так, может, попало бы на штаны, а не на машину. Не то чтобы в этом была хоть какая-то разница. Джотаро завел машину обратно и поехал. Под ними шумно прошуршал сухой куст, и этот звук смешался со звуком сухой земли под колесами. Нориаки не смотрел на Джотаро, не мог себе позволить после такого. Он не перестал злиться, но теперь ему стало еще больше стыдно. Но чувства удовлетворенности тоже не было. – Я не разобрался со всем этим, но… – сказал Джотаро, объезжая легковушку. Он махнул рукой водителю и продолжил. – Но я не думаю, что ты был там бесполезен. Нориаки хмыкнул. – Если бы не ты, у меня не было бы причины туда возвращаться. Когда погибли Абдул и Игги, еще не было известно даже намека на время. Но то, что произошло именно с тобой, оно было важно. Оно и дало понимание. Ты прав, это я сломал часы. Вся эта ситуация довольно странная… Но если бы не ты, ее не было бы. Я пытался успеть до нее, но я все равно попал в момент, когда Дио тебя уже… То есть я никак не смог избежать твоей смерти. – Джотаро смотрел на дорогу. Он выглядел спокойно, но от него веяло тоской. – Ты очень помог нам. Если бы не ты, черт его знает, чем бы все кончилось. Я не уверен, что мы справились бы. Иногда нужен определенный человек, и все. Нам повезло встретить тебя. Нориаки молчал, покусывая губу. – Ты можешь рассчитывать на нас, – Джотаро, смотрел в его сторону. – На меня. На деда. Польнарефф обычно в разъездах, но тоже может помочь чем получится. Да даже Джоске тебе не откажет, и друзей у него выше крыши. Мы не твои родители, конечно, но… Просто помни, что ты не один. Это я не упоминаю Фонд, который может обеспечить вообще чем угодно. Нориаки молчал. Он пытался придумать ответ, но что на такое ответишь? Остаток пути они ехали в тишине. Мирная дорога успокаивала, жара уморяла, и Нориаки начало клонить в сон, и он не заметил, как задремал. В голове носились круги, проткнутые насквозь, они то вздувались, как слизень в сетке, которого сдавливают в руке, то превращались в тонкие шестиконечники, похожие на снежинки, но умертвеленные. Они переходили друг в друга, накладывались, и хотелось их прекратить, но они одновременно завораживали. Внешние звуки не были слышны, было только гудение, пульсирующая тьма и Нориаки, который пытался все это наблюдать, но только больше отдалялся далеко и ввысь, как будто наискосок, и он был дальше и дальше, и голова начала как будто растягиваться в районе затылка. От жары и запаха бензина тошнило. Нориаки уснул нервным сном. Джотаро видел, как Нориаки хмурился во сне и в общем имел измученный вид, но он не хотел его трогать. Его слова задели и вскрыли подкорку сознания, откуда опять повалили мысли. Конечно, ему было обидно слышать такое от Какёина. Джотаро не то чтобы ждал похвалы от него, но, наверное, можно так сказать. Как бы Джотаро ни стремился понять Нориаки, слышать, как он все обесценивает, было неприятно. Это обижало. Потому из вредности трогать его не хотелось. Не заслужил. Нориаки внезапно для себя проснулся и открыл глаза. Он поднял голову, делая вид, что не спал, закрыл лицо руками, протирая уголки глаз, и затем мутным взглядом посмотрел в окно. Они все еще ехали. – Где мы сейчас? – спросил он. Джотаро ровно держал руль и мельком взглянул на Нориаки. – Ты вовремя, – ответил Джотаро. – Мы уже проехали город. Тошнить перестало, но теперь Нориаки чувствовал, как у него затекло все тело. Он попытался потянуться, но вышло не очень, и он просто сполз чуть ниже. – Навевает воспоминания так долго ехать по жаре, – усмехнулся Нориаки и пальцами зарылся во влажные от пота волосы, зачесывая их назад. Джотаро хмыкнул и наконец остановился. – Дальше пешком, – сказал он, заглушил мотор и вышел из машины, закрыв предварительно все окна. Нориаки стремительно вышел вслед за ним и прямо почувствовал, как у него смещаются все кости обратно, он потянулся и не сдержал стона наслаждения. Джотаро тоже размялся и пошел дальше, и Нориаки еле заметил, что он ушел, потому что Джотаро не предупредил. Нахмурившись, он не стал его догонять. Хочет идти вперед, так пускай идет, Нориаки как хвост за ним бегать не обязан по первому намеку. Он пошел за ним неторопливо. Они шли по тропинке вдоль степи, кое-где лежали камни разной степени массивности, стояли иссохшие кусты. Кажется, Нориаки видел, как черная ящерка юрко пробежала возле его ноги, но сейчас он не мог точно понять, что он видит. Он тяжело вздохнул и поднял голову. Оказалось, что впереди спуск с холма, и Джотаро уже был почти внизу, а дальше начинался пустынный берег Средиземного моря. Нориаки не ожидал его увидеть. Он сразу почувствовал, как в лицо дунул свежий морской воздух, и это придало ему сил, и в ногах засвербило, потому что захотелось добежать до этого берега. Вода была зеленоватой, но дальше становилась синей и на горизонте резко стыковалась с ярким лазурным небом. Мелкие волны облизывали песок с редкой галькой и оставляли после себя сырые разводы, которые тут же всасывались обратно и высыхали. Нориаки сорвался и побежал вниз по холму. Бежать так неудобно – ставить ногу всегда чуть дольше, чем поднимать, но Нориаки бежал, подпрыгивая, и промчался мимо Джотаро. Ботинки сразу утонули в песке, а когда Нориаки их снял и бросил под деревом, песок обжег его ступни. Нориаки зашипел и наступил на свои ботинки, сминая их. Но посмотрев на воду, он решился на последний марш-бросок. Он глубоко вдохнул, резко выдохнул и побежал. Ноги горели, песок ощущался углями, а икры начинали болеть от бега по песку. Нориаки наконец-то добежал до воды и с разбегу в нее прыгнул. Он призвал Иерофанта и воспользовался им, как трамплином, чтобы добежать дальше и прыгнуть глубже, а не болтаться на жарком берегу. Вода приняла его как родного. Она облепила его, сразила обжигающим холодом и заглушила весь мир вокруг, оставив только себя и Нориаки. Похоже на сон, но буквальный. Нориаки приоткрыл глаза и увидел пену, которую он вызвал, когда прыгнул, и пузырьки воздуха сразу же прошлись по его лицу. Нориаки вынырнул и сплюнул воду, попавшую в рот. Он осмотрелся и посмотрел на берег, где стоял Джотаро. Тот стоял, сняв свой плащ и накинув его на ветку дерева, в одной майке и широких белых брюках, такой грозный и высокий, с широкими плечами и скреснутыми руками. Козырек картуза как всегда скрывал тенью половину его лица. Нориаки опять нырнул под воду. Просторная одежда Нориаки покачивалась под потоками воды, и от этого появлялось ощущение, будто он действительно соединился с водой и стал с ней одним целым. Как минимум ее частью. Волосы тоже двигались в такт. Нориаки не жалел свою прическу, она растрепалась еще в машине, так что плевать. В путешествии не было времени на развлечения. В начале они еще не понимали, во что их втянуло, но чем дальше, тем меньше они могли отдохнуть. Атаки стендов выматывали, как и долгая дорога, которая никак не кончалась и не кончалась. Были добрые моменты, которые позволяли выдохнуть, но даже они воспринимались через призму вселенской усталости. Как они веселились с Польнареффом, который внезапно оказался приятным собеседником с гиковскими приколами, и Нориаки с ним искренне нравилось. Или как Абдул по-отцовски похлопывал Нориаки по спине. Или как они с Джотаро впервые поцеловались. Это было ранним утром, неловко и смазанно, очень быстро, потом им пришлось бежать в машину, которую арендовал Джостар-сан, и он не желал ждать. Той же ночью им удалось урвать комнату на двоих (они делали вид, что им все равно и вообще они разочарованы, что остались только двойные, ведь так хотелось личного пространства, но, кажется, актеры были из них никудышные), и они лежали в объятиях друг друга и целовались, и это было так сладко, что Нориаки был готов хоть на вечное путешествие и драки с врагами, лишь бы это сопровождалось таким теплым и нежным Джотаро. Он нежным, конечно, не был. Парень, который не умел выражать свои чувства, воспитанный одной гиперактивной матерью, он старался принести Нориаки удовольствие, и у него это получалось в свойственной манере. Нориаки отвечал как мог. Они оба имели проблемы с общением и оба утопали друг в друге, как в последней надежде. Выражали собственную влюбленность. Это чувство горело в Нориаки огнем. Чтобы прекратить об этом думать, он нырнул глубже, коснулся песчаного дна и пропустил сквозь пальцы мягкий, удивительно мягкий песок. Начиная задыхаться в течениях воды, Нориаки вынырнул. Каким же он был подростком. Воздух можно было потрогать. Нориаки лег на спину и посмотрел на бескрайнее небо. Вода заглушила его барабанные перепонки, и он слышал, как катаются и бьются друг о друга камешки на дне. Яркое солнце жгло глаза. Кажется, он потерял свои очки. Он решил вылезать и медленно направился к берегу, плавая в волнах. Он вышел на берег, и низ его штанов тут же измазался в песке. Оставаясь по щиколотки в воде, он дошел до Джотаро, который покинул тень дерева в отдалении и подошел к краю воды. Он стоял, засунув руки в карманы. Волосы его были влажными, он умылся морской водой, пока Нориаки плескался на глубине. – Как вода? – спросил Джотаро, обернувшись к нему. – Что ты меня спрашиваешь, сам бы взял и проверил, – сказал Нориаки. – Может, позже. Я привел тебя сюда не ради себя. – Интересно, – нахмурился Нориаки. Это была не обычная поездка к морю? – Когда я начал практиковаться и ездить к большой воде, будь то море или даже океан, я заметил, какой он огромный, – сказал Джотаро, посмотрев вдаль. – У тебя острый ум, – хмыкнул Нориаки, но тоже обернулся и посмотрел в ту же сторону. – Такой величественный, – продолжил Джотаро, не обращая внимания на язвительные слова. – Он забирает переживания, даже если ты просто смотришь на него. Наблюдаешь. Очередная волна облизала ноги Нориаки. – Что будет, если войти в воду? – Джотаро посмотрел на него. Нориаки начал догадываться. – Мы сюда приехали, чтобы я пожаловался морю? – недоверчиво уточнил он. – Да, – ответил Джотаро. Нориаки щурился и хмурился от солнца и от слов Джотаро. Джотаро был океанологом. Он любил воду. Для него это было важно. Джотаро нашел спасение в большой воде, и он делился этой находкой с Нориаки. Господи, во что они вляпались. – Мне… как-то неловко злиться в море, – пробормотал Нориаки. – Ты начни, – сказал Джотаро. – Дальше оно само пойдет. – Ты так уверен в этом? – Я могу отойти в сторону, чтобы не смущать. – Может, я не хочу этого делать. – Если так, то ты можешь найти любой другой способ. Все зависит от тебя. – Может, я не хочу, чтобы эта злость уходила. – Не хочешь? – Да, хочу в ней погрязнуть и задохнуться, – Нориаки опять начинал злиться. – Иди, Какёин, – Джотаро кивнул на море. – У тебя есть все время мира. Я подожду. Нориаки усмехнулся бы формулировке, если бы он не злился так сильно. Он с силой пнул песок, и он разлетелся в стороны. Нориаки почувствовал, как пламя снова разгорается, и этот пинок только раззадорил его, и он ударил ногой глупый, такой глупый и тупой песок, и еще, и еще, и шлепнул по воде. Вода брызнула, и капелька попала Нориаки в глаз, который тут же начал болеть от соли. – А как же рыбы, Джотаро?! – проорал Какёин вслед Джотаро. – А как же твои дурацкие рыбы? Джотаро обернулся. – Их тут нет, – ответил Джотаро, повысив голос, чтобы Нориаки услышал. – Они глубже. Будь спокоен насчет них. Этот парень невозможен. Нориаки стиснул зубы и Иерофантом поймал волну, отправляя ее обратно. Волна встретила его пеной и все равно облизала берег. От злости начинало трясти, Нориаки опять повернулся к морю, такому бескрайнему, почти как океан, почти как дома, в Японии. Господи, как Нориаки соскучился по дому. Которого теперь у него не было. Нориаки взвыл и опять напал на волну. Он зашел по колено в воду, и весь песок с его штанин смылся, и он чуть не упал от неожиданности, когда очередной приток оказался сильнее предыдущих. Затем последовала новая волна, еще массивнее, и Нориаки упал. Внезапно ноги перестали его держать, как будто отказали, хотя он продолжал их чувствовать. Волна опять его накрыла и на этот раз с головой. Нориаки возмутился и попытался встать, но у него потемнело в глазах, и вода опять прошлась по его лицу. Мельком, до того, как помутневшая вода заставила его зажмуриться, он увидел небо: оно посерело. Солнца больше не было, куда делось солнце? Оно так палило, но теперь Нориаки жил в мире, который заполняла исключительно вода. Нориаки задыхался, и он не мог даже задуматься, задыхался он от воды или от злости. Он все еще невообразимо злился, в том числе на воду, которая так неожиданно начала его атаковать. Как будто ему было мало атак! Но тут как бороться? Вода проникала в его тело до костей. Соль попадала в глаза, и Нориаки больше не мог видеть. Он даже не мог их открыть. Он оттолкнулся ото дна и ударил рукой по поверхности воды. Внезапно захотелось плакать. Как он оказался такой никчемный в таком большом море? Что с ним случилось? Почему это случилось с ним? Как он вообще выжил. Как он выживет сейчас? Кажется, что выхода нет и не будет никогда. Нориаки хотелось разорваться на части. Соль проникала в мелкие ранки, и ему показалось, что теперь вместо крови в его венах текла соленая морская вода, перемешанная с песком и водорослями, которые со дна подняли волны. Она текла и по носоглотке, и попадала в желудок, и его опять затошнило. Смерть касалась его так крепко. Он чувствовал ее дыхание. Тогда тоже была вода. Нориаки помнил, как кровь хлестала из его живота вперемешку с водой на землю, куда-то на землю, на плитку улицы, она бесконечно текла. Нориаки даже не чувствовал боли. Он сожалел о своих родителях и о своих друзьях, ставших такими близкими за эти почти два месяца. Два месяца он чувствовал себя на своем месте. И вот во что это вылилось. Теперь он погибает в море. Погибает ли? Нориаки глотал слезы, морская, до смерти соленая вода попадала ему в нос и рот, Нориаки бился в истерике и не мог это никак прекратить. Было страшно, так страшно. Стихия бушевала и поглощала, он опять ушел с головой под воду и чуть не задохнулся. Он больше не видел света, тучи заволокли небо, и через толщу воды больше не было видно поверхности. Нориаки перестал понимать, где он и что он делает, он забыл, как сюда попал, к чему пришел, и просто поплыл вверх, чтобы выжить. Высунув голову, он сплюнул воду, огляделся и увидел, как море злилось вместе с ним. Оно нападало на само себя и на берег, оно выло от ярости, и вместе с ним выл Нориаки. Что-то склизкое коснулось его руки. Нет рыб, конечно. Захотелось выйти на сушу. Когда и как он успел отплыть так далеко, он же заходил по колено? Нориаки поплыл по направлению к ней, все тело у него болело от напряжения, море было настолько сильнее него, что, казалось, оно сейчас его проглотит и больше никогда не выплюнет. Не самая плохая кончина, но внезапно захотелось жить так сильно, что Нориаки плыл и плыл, и уходил под воду, когда волны настигали его, и плыл по волнам, и он отплевывался от пены, и видел берег, белый песок, который начал казаться таким ярким посреди всей напавшей серости, которая превращалась в тьму. У Нориаки больше не было сил на слезы, ему было нужно выбраться. Он не останавливался, очень сильно хотелось, но он продолжал приближаться к берегу, и когда наконец его нога твердо ступила на песок, он задержал дыхание. Он на одном вдохе добрался до песка и упал в него, сжимаясь в комок. Песок пах сыростью, душный воздух обмотал его как будто полотенцем, и Нориаки плакал, зарывшись в ладони, чтобы ветер с песком не попал в глаза и чтобы спрятаться от всего мира. Его плечи дрожали от приступов, но в какой-то момент слезы совсем закончились. Нориаки приоткрыл один глаз и посмотрел на море. Действительно, оно было огромным, и оно забрало в себя всю боль Нориаки, оставив его наедине со своими чувствами, которые больше не превращались в огромных чудовищ, изъедавших его внутренности, и когда Нориаки смотрел на море, оно всасывало остатки. Но голова уже не соображала, и понял все это Нориаки уже потом. Так он лежал. Сколько прошло времени? Он не знал, но он успел высохнуть, и прилипший песок сам отпал, стоило ему перевернуться на спину. Начал капать дождь, и капли попадали ему на лицо. Подошел и присел рядом Джотаро. – Эй, – обессиленно позвал его Нориаки. Голос оказался у него хриплым. – М. – Ты был прав, – сказал Нориаки. – Я больше не злюсь. Теперь злится море. – Оно не злится, Нори, – по голосу Джотаро было слышно, что он улыбнулся. От этой интонации стало легче. – Оно переживает то, что ты ему дал. Но оно переживет. Оно не воспринимает эмоции так, как человек. У него вообще нет эмоций. Только чувства. А чувства это всегда важно. – Помнит ли оно все, что происходило? – прошептал Нориаки. – Я уверен, что да. – Джотаро. – Что? – Я тебя люблю, – Нориаки улыбнулся и наконец-то посмотрел на него. Он увидел красивый профиль Джотаро с крупными чертами лица, с длинным прямым носом, острыми скулами и пухлыми губами. Человек, с которым он провел бок о бок последние два месяца. В которого он влюбился как последний дурак и который совершил невозможное, просто чтобы быть с ним. Его темноватое плечо немного загораживало, но Нориаки видел, как смягчилось его лицо. Джотаро успел загореть за два дня в Египте. Джотаро улыбнулся и нашарил руку Нориаки, он крепко сжал ее и погладил большим пальцем кожу. – Я тоже тебя люблю, Нориаки, – сказал он. Нориаки посмотрел на тучное небо опять. Стало действительно в сотни раз легче. Возвращались в Каир они уже под вечер. По пути они остановились в Порт-Саиде, милом туристическом городишке. Нориаки смотрел на египтян за лавками с сувенирами и закусками и на туристов, в очках и в легких накидках, чтобы не обожгло солнце. Нориаки странно было смотреть на них, но теперь он понимал их. Они не знали. Они не знают и не узнают никогда. Жизнь продолжалась, и им повезло, что Дио до них не добрался. – ДжоДжо, – позвал Нориаки, когда они припарковались недалеко от кафешки, в которой решили перекусить. Оказалось, они совсем ничего не ели с самого утра. – Мне нужно купить новые очки. Я потерял свои в море. – Пошли, – кивнул Джотаро и вышел из авто. Продавец в лавке ухмыльнулся, смотря на них. – Как запогодилось-то! – сказал он на ломаном английском. – А говорили, солнце будет. На море совсем шторм был, говорят. Нориаки неловко улыбнулся, рассматривая ассортимент очков. Хотелось взять если не такие же, то похожие. – Да, удивительно, – сказал Нориаки. – Мы приехали на берег, а там заштормило. Вот эти, пожалуйста. – Бери, дорогой. Нориаки не хотелось волноваться о людях, которые попали в его бурю. Они живут у моря и должны быть привыкшими. Туристы тоже знали, куда они приехали, иногда в отпуске не везет попасть в непогоду. Какая разница, откуда эта непогода? Джотаро расплатился за очки, и они вышли. – Главное эти теперь не потерять, – сказал Нориаки. – Не потеряешь, – сказал Джотаро. – Пошли есть. В Каир они возвращались уже ночью. Ехать обратно было быстрее, тем более, что жара спала, и самочувствие было хорошим. – Хочешь остановиться? – спросил Джотаро, когда увидел, что Нориаки буквально высунул голову из окна, всматриваясь в небо. Нориаки невнятно согласился. Они съехали на край дороги и остановились. Вокруг была только бескрайняя степь и огромное небо, и их машина одиноко стояла в этом пустом пространстве. Они вышли из машины и сели на капот, подняв головы к небу. – Даже спустя столько времени такое же, – сказал Нориаки. Джотаро посмотрел на него и взял за руку, привлекая к себе внимание. Нориаки повернул к нему голову, и Джотаро склонился над его лицом. – Ох, Джотаро. Нориаки первым поцеловал его. Джотаро шумно выдохнул в губы и прижался крепче, обнимая его за талию. Нориаки поддался его рукам. Он углубил поцелуй и коснулся жаркого языка Джотаро, а сам Джотаро устроился поудобнее напротив Нориаки и прижал его к капоту. Джотаро целовал его долго и нежно, он положил ладонь ему на щеку и мягко гладил, перебирал пальцами пряди волос на затылке. Гладил по спине, крепко обнимал и касался губами его губ. Нориаки пытался отстраниться, но Джотаро не давал и продолжал. Так крепко. Так соскучившись. Это бред, подумал Нориаки, что воздух кончается. Целоваться можно вечно. – А прикинь, каково было бы поебаться прям здесь и сейчас? – прошептал Нориаки, когда Джотаро немного устал и прислонился губами к его щеке, прикрыв глаза. – Было бы очень здорово, – ответил Джотаро. – Но у меня ничего нет с собой. Я не планировал с тобой заниматься сексом прям после твоего возвращения. Я вообще думал, что ты еще долго не захочешь. – То есть вообще ты об этом думал? – ухмыльнулся Нориаки. Джотаро попытался не смутиться. – Ну конечно. Я много о чем думаю, – пробормотал он и поцеловал его в челюсть. – То, каким ты стал честным, удивительно, – рассмеялся Нориаки. Джотаро отстранился, нахмурившись. Нориаки еще больше захихикал. – В твои семнадцать вообще не было ясно, о чем ты думаешь. Никогда. Я не уверен, что все, что я делал, ты одобрял. Нравилось ли тебе со мной. Что ты думал о той или иной вещи. Что ты думал обо всем этом. Ты часто молчал. – Мне с тобой нравилось, – серьезно сказал Джотаро. – И вот снова ты прямолинеен, – улыбнулся Нориаки. – Как хорошо. – Ты об этом думал? – О чем? – Нравилось ли мне с тобой. – Ну конечно. Я до сих пор об этом думаю. – Будь уверен в этом, – попросил Джотаро и смешно фыркнул ему в щеку. Нориаки потянулся к его уху и шумно в него выдохнул, делая вид, что он хочет что-то сказать, и Джотаро уже приготовился слушать, но тут Нориаки слюняво его облизал, обводя языком все ушные извилины и даже залезая внутрь. Джотаро скривился и оттолкнул Нориаки от себя. – Какёин, блядь, – гаркнул он, и Нориаки громко рассмеялся, пихая Джотаро коленом в бедро. Он смог разрушить сентиментальную атмосферу и был рад этому. – Эй. Щас в машину пойдешь. – Только после тебя, ДжоДжо, – подмигнул Нориаки, улыбнувшись, и вновь посмотрел на звезды. Такие яркие и давящие. Приятные. Джотаро напоследок звонко шлепнул Нориаки по бедру и залез в машину. Нориаки еще какое-то время постоял так, а потом полез к машину в Джотаро. В машине пахло немного бензином и по большей части хвойным освежителем. Такой запах напоминал ему детство. – Ты точно не хочешь поебаться прям тут? Тут никого нет, – улыбнулся Нориаки, и Джотаро фыркнул. – Я бы сейчас доехал и лег на кровать и проспал бы часов двенадцать, – сказал он. Нориаки тяжело вздохнул. Эти 28-летние. Когда они наконец-то доехали, Джоске встретил их в отеле счастливыми возгласами. – Ты ничего не натворил? – спросил Джотаро, сурово взглянув на него. – Нет, Джотаро-сан! Я гулял и успел познакомиться с очень милыми людьми, правда, я чуть не сломал одну вещь, часы, но тут же починил ее, но меня все равно из лавки выгнали, но ничего, я зато в таких улочках погулял! Я даже на камеру заснял, хотите, покажу? – Джоске обрушил на них поток слов, и Нориаки только сейчас заметил, какой же Джоске на самом деле милый. Он дружелюбный, болтливый и непосредственный, совсем не такой, как Нориаки, но он ему нравился. Он даже был немного похож на Польнареффа и Джозефа одновременно, тоже дурацкая прическа и нарочитая дурашливость. Джоске был его младше на год, и Нориаки заставлял помнить себя об этом, что у них может быть много общего, но воспринимался он как-то совсем не как Джотаро. Джотаро кивнул на слова Джоске. – Хорошо, – сказал он. – Мы пойдем спать. – А где вы были, Джотаро-сан и Какёин-сан? – Джоске шел за ними по пятам, сопровождая до двери комнаты Джотаро. – На море, – ответил Нориаки. Джоске удивленно посмотрел на него. До этого Какёин мало разговаривал и излучал удручающую энергию, и Джоске с ним боялся разговаривать, но сейчас Какёин сам ответил даже. Но возмущение Джоске было свыше его удивления. – Что-о?! Вы поехали на море без меня? Как вы могли, оставили меня на жаре тут подыхать, – заныл Джоске. Джотаро недовольно взглянул на Нориаки. – Съездим еще, – сказал Джотаро и шагнул в номер. – Доброй ночи, Джоске. – Доброй ночи, Джотаро-сан, Какёин-сан! – Джоске слегка поклонился. – Добрых снов, Джоске, – сказал Нориаки и улыбнулся. Джоске опять удивленно на него посмотрел и улыбнулся, а затем Джотаро внезапно закрыл дверь. Нориаки фыркнул. – Вообще-то, я прощался. – Завтра еще встретитесь, – зевнул Джотаро и потянулся от усталости. Затем он сонным взглядом посмотрел на Нориаки и, приобняв его, увлек в поцелуй. Нориаки с жадностью ответил. Джотаро повалил его на кровать, обвивая руками и даже закидывая на него ногу. Нориаки рассмеялся и прижался ухом к его… как это назвать? Место под ключицами. – Джотаро, как называется место, к которому я сейчас прислонился? – спросил Нориаки. – Грудина, – ответил Джотаро. – Какой ты умный. – Я биолог. – Грудина странное слово. – Возможно. Джотаро медленно выдохнул и прикрыл глаза. Хотелось спать, многочасовая дорога его вымотала, да и разборки с Нориаки заметно потрепали, но Джотаро был рад, что этот день произошел. – Знаешь, я полагаю, мы все путешествуем во времени. Просто обычно дольше, – тихо сказал Джотаро, широко зевая. Он повернулся на бок и подмял Нориаки под себя. – Люди не путешествуют во времени назад, ДжоДжо, – усмехнулся Нориаки. – Тогда я не человек. – С этим я согласен, Джотаро. Ты сверхчеловек. – Ну наконец-то хоть кто-то им стал, – тепло пробурчал Джотаро ему в макушку. Нориаки ткнул ему пальцами в бок, и он поморщился, недовольно мыча. – Сними одежду хотя бы, если мыться не хочешь, – сказал Нориаки и специально ткнулся головой Джотаро в нос, мешая спокойно лежать. – Раздеваешь меня, – поморщился Джотаро. – Да. Негоже спать в уличной одежде, – серьезно сказал Нориаки и снова пихнул его под ребра. Джотаро тяжело вздохнул и все-таки поднялся, чтобы раздеться. Нориаки снял с себя рубашку и брюки и аккуратно сложил их на стул, а Джотаро стянул майку и так и залип с ней в руках, не соображая, что делать дальше. – ДжоДжо, ты чего, – промурлыкал Нориаки, присаживаясь рядом и кладя подбородок ему на плечо. – Устал, – вздохнул Джотаро. – Давай спать, – Нориаки прижался губами к коже и повел Джотаро на себя. – Давай, еще немного. Кое-как они расправились со штанами Джотаро, а потом завалились под одеяло, и Джотаро, опять крепко обняв Нориаки, быстро уснул. Нориаки слушал его сердце, размышлял о жизни и о смерти, наслаждался его объятиями и думал о сегодняшнем дне. Хотелось двинуться, лечь поудобней, но, казалось, Джотаро за одиннадцать лет набрал вес, и Нориаки не мог пошевелиться, но будить Джотаро не хотелось, поэтому он смирился и уснул так, дыша ему в шею. Нориаки проснулся часов в шесть утра. Непонятно, зачем и почему; он видел светлое небо за окном, в открытую форточку дул ветерок и качал занавески. Джотаро шумно вздохнул. – Разбудил-таки, – пробормотал он. Нориаки удивился. – Ты чего не спишь? – Не знаю. – Еще рано. Давай спать, – зевнул Нориаки и повернулся на бок. Джотаро примостился, сунул нос ему в макушку и закинул ногу на его бедро. Нориаки почувствовал, как член Джотаро прижался к его ноге, и попытался о нем не думать. Не получилось, учитывая, как Джотаро все еще ворочался и не мог найти нужную позу. Тогда Нориаки погладил его по боку и животу, положил ладонь на полувставший член и чуть сжал. Джотаро шумно выдохнул и напрягся. Нориаки сунул руку в трусы и обхватил пальцами, принимаясь медленно водить вверх-вниз. Джотаро зарылся пальцами ему в волосы и ощутимо потянул на себя, Нориаки уперся лбом ему в ключицу и коротко улыбнулся. Он совсем немного подрочил ему еще и почувствовал на пальцах вязкую теплую жидкость. Джотаро крепко обнял его и опять навалился всем телом. – Я не это хотел, но ладно, – прошептал он. Нориаки усмехнулся. – Теперь ты уснешь? – невинно спросил он. Джотаро поцеловал его в висок. – Нори… – Спи, ДжоДжо, – сказал Нориаки, вытирая руку о край одеяла. В следующий раз они проснулись уже после полудня. Нориаки раньше, потому что ему опять приснился скверный сон, напоминающий ему о путешествии, и он не мог уснуть дальше. Он сходил в душ и когда вышел, Джотаро уже сидел на кровати и тер спросонья глаза. – Доброе утро, – улыбнулся Нориаки. – Ага, – Джотаро привычно нахмурился, и Нориаки кинул в него сырое полотенце, чтобы разбудить. Полотенце попало ему прямо в лицо. Они еще съездили на море уже с Джоске и сняли отель прямо там. Джоске был в восторге от Средиземья, и они даже сыграли в волейбол с другими приезжими ребятами. Играть в команде после стольких боев было легче и веселее: Джотаро вспомнил, каково это иметь Какёина в напарниках, и ему это бесконечно нравилось, а Джоске просто был сильным игроком, и их совместная борьба против Киры тоже пошла на пользу. Они чувствовали друг друга, и хоть команда из незнакомых ребят тоже давно знала друг друга, выиграли все равно ДжоДжо и Какёин. Для Нориаки так играть было впервые. В школе ему не нравилось, он не чувствовал командного духа, а сейчас было так здорово и хорошо, что Нориаки почувствовал себя даже счастливым. Но неделя кончалась. Нужно было возвращаться домой, и Нориаки одновременно трепетал и боялся этого. Что его ждет в Японии? Как он будет жить дальше? Внезапно захотелось остаться в Египте навсегда, как будто борьбы с Дио и не было, и стоило Нориаки задуматься об этом, им овладел страх. О чем он вообще думает? Мозг так сильно блокировал события недельной давности, что Нориаки напрочь забыл о них. Это было так странно, но неудивительно, потому что он в их компании единственный, кто пережил нечто такое всего так недавно. Он видел кошмары. Он шугался любого внезапного шороха. Он опасался людей вокруг. Он всегда был предельно внимателен, и он понимал, что это бессмысленно, потому что Дио умер, блядь, одиннадцать лет назад, но Нориаки никак не мог это осознать. Джотаро замечал его волнения, но ничего поделать не мог, у него самого ушли годы на то, чтобы просто смириться. Джоске тоже видел, и хоть он не мог понять до конца, он старался подружиться. Но это стало уже привычным. А вернуться в Японию означало жить дальше. Наконец-то покинуть Египет. Япония казалась такой далекой. Джотаро сказал, что ему придется улететь в Америку по работе, и он долетит с ними до Токио, но в Морио уже не заедет. Это расстроило Нориаки, но он пытался внушить себе, что все нормально. Расставаться с Джотаро не хотелось. До Токио они долетели без происшествий, и Нориаки было странно так лететь. Никто не нападал. Он вспомнил, как хладнокровно убил огромного жука в прошлый раз, когда они летели, и задумался, а насколько это было вообще нормально. Он вспомнил слова Джотаро о том, что никто не заслуживает смерти, и задумался, насколько Джотаро вообще изменился. Конечно, он повзрослел. В это до сих пор не верилось, но это было очевидно. Нориаки помнил, как они сидели в пустыне у костра и разговаривали о планах на будущее, и Джотаро тогда был просто школьником, любившим сумо и читать журналы про океанские глубины. А сейчас он получает докторскую. Он переосмыслил жизнь как таковую, когда начал работать с живыми существами. Нориаки понял, что Джотаро бросил курить. Как же много все-таки поменялось. Нориаки взял Джотаро за руку и переплел пальцы. Нориаки смотрел в иллюминатор на облака и почувствовал, как Джотаро чуть сжал его руку в ответ. Уже в международном токийском аэропорту, прощаясь, Нориаки позвал его. – Эй, Джотаро, – начал Нориаки, когда тот уже поворачивался, чтобы уйти на свою посадку. – Чего, – он остановился. – В следующий раз приезжай с Джолин, – сказал Нориаки. Джотаро молча посмотрел на него, и в его груди забушевал ураган чувств, начиная от страха за Джолин, у которой появляется шанс контакта со стендами и отсутствие дальнейшей спокойной жизни, и заканчивая бесконечной любовью к Нориаки, который хочет познакомиться с его дочкой. Это многое значило. Нориаки смотрел на него, уже начиная хмуриться от долгого молчания, подумал, что сказал что-то не то, но Джотаро перебил его, когда он открыл рот, чтобы сказать что-то глупое. – Хорошо, – сказал Джотаро и раскрыл руки. – Иди сюда. Нориаки неловко шагнул и обнял, а Джотаро так крепко прижал к себе, поцеловал в шею, челюсть, ухо, и судорожно выдохнул. Он заглянул ему в глаза, поцеловал щеки и лоб, мягко коснулся губ. – Я приеду как только смогу, – прошептал он Нориаки. – Ты уж постарайся, – усмехнулся Нориаки в ответ. Джотаро уткнулся ему в шею, провел рукой по спине и зарылся пальцами ему в затылок. Нориаки отчаянно жался к нему в ответ, крепко держа Джотаро за спину. Они постояли так еще какое-то время, а потом Джотаро пришлось уйти, и он шел не оборачиваясь, а Нориаки смотрел ему вслед. В последний момент он выпустил Иерофанта и уже почти скинул его рваную кепку с его головы, но Стар Платинум перехватил его щупальце и мягко коснулся губами. Нориаки возмущенно затаил дыхание, а потом медленно выдохнул и наконец-то повернулся к скучающему Джоске. Он старательно не смотрел на их прощание и разглядывал небо за огромным панорамным окном аэропорта. Вдалеке были видны самолеты, которые собирали людей на посадку, а еще дальше – которые взлетали. – Пошли, Джоске, – сказал Нориаки и поправил лямку рюкзака. В рюкзаке было немного: две рубашки, которые он купил на деньги Джотаро в Египте, чтобы было в чем ходить, альбом, пачка карандашей и разговорник по арабскому. Нориаки научился сам и научил Джотаро и Джоске элементарным фразам, чтобы производить хорошее впечатление на местных жителей, и было приятно видеть, как они с большей доброжелательностью их встречали в лавочках и заведениях, когда видели их уважение к чужой для них культуре. У Джоске же был чемодан, который он еле закрыл, когда они собирались выезжать, потому что накупил всякого для себя и как сувениры друзьям. Нориаки, наверное, рад был бы тоже прикупить сувенир, но воспоминания о путешествии уже были как сплошной сувенирище. Тем более, у него было некому их дарить и некуда ставить для себя. Нориаки задумался об этом и почувствовал неприятную пустоту в груди, но попытался отбросить эти мысли. Джоске подскочил и широко улыбнулся. – Это нам сейчас надо будет на метро до центра, потом от центра еще на поезде, а потом на автобусе тоже можно уже по городу… Но вообще Морио маленький город, его весь обойти можно за день максимум! – увлеченно болтал Джоске, пока они шли к выходу из аэропорта. Было совсем раннее утро, и в Морио они должны были быть только к вечеру. Было непривычно вновь видеть шуструю жизнь японцев, слышать японскую речь, вдыхать запах родной страны, шагать по ровным дорогам. Летнее небо было ясным, дул легкий ветерок и светило солнце. Нориаки скованно улыбнулся. Он наконец-то вернулся домой.