Ophelia synd №48: Проводя реквием по мечте...

— Тот, кто погас, будет ярче светить, чем кометы, пролетающие над планетой. Из пустоты без твоей красоты не родится юности вольная птица...

Скрип мела по доске на уроке черчения всегда пронзал резкостью ученические перепонки, пока каждый пытался в тетраде с помощью посторонних инструментов воссоздать такую же картину, что и на идеальной поверхности доски, пока учитель делает паузу, отходит на пару метров, чтобы просмотреть детали и общий вид, а после он разворачивается к детям и продолжает попутно комментировать обозначения или весь план построения. Если бы не открытая дверь, проводящая мягкий сквозняк в безлюдный коридор школы, вероятно, никто из присутствующих не обращал бы внимание на легкий скрип, а после и хлопок. Учитель отвлекся от своих мыслей, намереваясь подложить что то в угол двери, чтобы она не закрывалась, тем самым спасая детей от жары хотя бы минимальным движением воздуха в помещении. Как вдруг со стороны самого близкого к кабинету конца коридора послышались шаги, а мужчина вышел из аудитории, кивком и легким поклоном приветствуя другого учителя, постепенно приближающегося к открытому кабинету. На улице слышались звонкие голоса играющих в волейбол детей на уроке физкультуры, беззаботно прыгающих в такт гула толпы-болельщиков, что с трибун наблюдали за игрой любимой команды. Распахнутые окна в коридоре сопровождали Намджуна ветерком, от чего его рубашка развивалась в области пресса, а несколько прядей уложенной прически эстетично спали на широкий лоб в закрученном виде. И если бы другой учитель не вышел из того самого класса Чимина, Ким вероятно даже не обратил бы внимание на этот кабинет, озабоченный воспоминаниями из детства и своими спортивными достижениями в школьные годы. Но стоило ответить поклоном на приветствие другого взрослого человека, как шаг ускорился, а Намджун ни с того ни с сего почувствовал волнительное любопытство, вперемешку с ярым желанием что-то проверить. И только он очутился в дверном проёме класса 3-1, как глаза удивленно расширились от подтвержденного зрением предчувствия... — А где Пак Чимин? - дыхание неосознанно прекратилось, хотя Наму было невероятно жарко даже в очень легкой и просторной классической одежде, но по ощущению его сердце заходилось так, будто он пробежал несколько десятков километров, прежде чем спросить и разочароваться при виде пустующего места мальчишки. — Его не было с самой перемены. - откровенно объяснил преподаватель по черчению, пожимая плечами и поворачиваясь к Намджуну. Мел отпечатался крошкой в пальцах, когда коллега снова положил его на свой стол и принялся вытирать о тряпку руки. - Может ему стало плохо? Давайте, сходим в медпункт? Если честно, я думал об этом, но всё же надеялся, что он вернется в ближайшее время. — Кто-то видел, куда он пошел? - строгим голосом Ким надеялся показать всю серьезность намерений, ведь вещи очевидно вместе с тетрадями были в классе, а сам ученик отсутствовал по непонятным причинам. И всё же с одного взгляда Намджун понял, что сидящая перед партой Пака девушка отводит глаза и продолжает делать вид, что занята уроком, вместо того, чтобы отреагировать на вопрос мужчины. - Ли Сара, мне нужно с тобой поговорить, выйди из класса... Холодный бетонный пол неизвестного помещения пробирался температурой до самого мозга, от чего часть головы казалась парализованной, словно Чимин лежал здесь очень долгое время без сознания, перенимая окружающую сырость и пыль не только с помощью дыхания. Пальцы так же онемели и посинели, связанные какой то жесткой липкой лентой, собирающей с пола маленькие частички грязного песка. Завязанные плотной черной тканью глаза обречённо пытались распознать силуэты хоть каких-нибудь предметов в подвале, увидеть малейшие детали обстановки и ситуации, но кроме скопа яркого света где то на потолке, ничего не было возможным достоверно утверждать. Его схватили возможно несколько часов назад, ударили по голове чем то тяжёлым и бросили в подвал. О вероятности, что кто то будет искать, вспомнит о нем, найдет, думать совершенно не хотелось, без надежды и наивности с глаз медленно начали стекать слезы горечи за свою неудачливую короткую жизнь, а тихие всхлипы разбудили кого-то сидящего на стуле неподалеку. Скрутившись в адской боли в животе, как будто его били ногами несколько часов, парень осторожно перевернулся на бок, прижимаясь щекой к грязному бетону и слою многолетней пыли. — Проснулся? - спросил кто-то со стороны лестницы и начал ерзать на стуле. Чимин вздрогнул от грубого тембра похитителя и нервно сглотнул. — Где я? - дрожащим голосом спросил Пак, слыша в ответ громкую ухмылку с той стороны. Горячее дыхание подняло слой пыли перед его носом, от чего подбородок немного задрался вверх, избегая попадания облака в дыхательные пути. — Ты задаешь этот вопрос каждый раз, когда просыпаешься. У тебя амнезия, неужели наш Ендже перестарался с ударом? - ожидание вежливости или хотя бы благосклонности от этого человека было для Чимина мимолетным. Его насмешки нисколько не задевали, а парень начал незаметно пытаться выбраться из ситуации, вспоминая, что скорее всего ему повезет в ночное время суток убежать и скрыться где то в городе, если вспомнить примерное расположение магазина и местность вокруг. Скорее всего он все ещё там же, в заброшенном продуктовом, так как вряд ли его бы привезли обратно в клуб. Осторожные извороты кисти рук, старающейся избавиться от сковывания, сопровождались невыносимой болтовней постороннего. — Странно, что твой рыцарь уже три часа совершенно не спешит тебя спасать. — Что вам нужно? — Лично от тебя - ничего, мы терпеливо ждем твоего защитника. Фотографии твоего измученного тела должны были подогреть интерес, так что в ближайшие часы его визит должен тебя обрадовать. Только вот мне приказали избавиться от вас обоих, поэтому долгих разговоров у вас не будет. Эхом раздавшиеся шаги спускающегося подчиненного с первого этажа вынудили человека подняться со стула и пройти к лестнице, где ему прошептали на ухо: — Киллер вышел на контакт... Выплюнув куда то в сторону скопившуюся кровь во рту, пришедшую после одного удачного попадания в нос, Хосок мерзко улыбнулся на попытки шайки школьников напасть на него всем скопом и этим заполучить его признание и повиновение. Он знал, что без этого не обойтись, пришлось замарать кулаки о чужие тела, парочка из которых уже лежала неподалеку, в то время как главарь банды раздраженно похмыгивал и нервно постукивал по ручкам стула парой пальцев, на себе ощущая всю зловещность ауры Чона. С виду простой красноволосый парень своим хамством и смелостью мог превзойти каждого присутствующего, поэтому Бон Хумаш начал пытаться минимально для себя решить этот вопрос, предлагая Хосоку такую редкую для врагов попытку выслушать. — Что тебе нужно? По всему залу разнеслась послесловная тишина, каждый замер, а время ощутимо стало идти медленнее, пока один единственный старшеклассник, от которого так неожиданно стало зависеть всё, не усмехнулся очередной раз, огорчаясь тем легкости и не интересности, с какими пришлось иметь дело так скоро. Хосок хотел целой лиги сопротивления, издевательств, задирок, угроз, а получить одной дракой вероятность своими гениальными ораторскими и психоуправленческими способностями завоевать криминальную часть этой школы. И стало так грустно, что его взгляд моментально помрачнел, а улыбка зловеще исчезла с уст, презренчески начиная выражать явное напряжение в челюсти такими четкими волнениями впалых скул. — Скоро узнаешь. - твердо пронеслось эхом по всем стенам и открытым поверхностям зала, что вмиг подняло гул подростковых голосов, несогласных терпеть неизвестного и спускать ему такое хамство. Хосок только развернулся, чтобы удалиться, откуда и пришел, как вслед ему начали угрожать расправой и скоропостижными проблемами не только со школой, но и с законом. А красноволосый только добавил: — Жду не дождусь... Следующий день отличался от предыдущего только погодой, немного спавшая жара, смягчалась тучами засуха, а в близких к реке местах и вовсе витала повышенная влажность. Казалось, что от этого начинали скрипеть мимо проезжающие велосипеды, асфальт чуть звонче передавал контакт резины с колесами быстро крутящегося механизма, а Чон как ни в чем не бывало снова шел в школу, переживая только лишь об отсутствии вероятности пообедать сегодня за неимением денег и настроения. Его мама снова заботится только о себе, а раздумья о собственном заработке сводятся только в удачной реализации того порошка, что был украден Хосоком лишь из-за скуки. Опасная вещь, способная не только лишить мать родительских прав, но и самого Чона посадить за решетку надолго. А там с годами всплывет его тяжелое прошлое, трупы убитых им ухажеров Харуки, множество других интересных вещей, настороживших скинувшее на него вину следствие. За невменяемость возможно срок убавят, но Чону будет трудно притворяться больным, так как по его мнению, он самый адекватный на всем свете. И как то даже думать не хотелось о плохом, а в воспоминаниях всегда всплывали разговоры с уважаемым Сокджином, который совершенно не был таким уж непорочным и добропорядочным, как казался на первый взгляд. Его такое же мутное прошлое, о котором Хосок узнал уже после завершения следствия по слухам от других учеников. Краем уха парень подслушал, что мужчина был раньше исполнителем заказов мафии, охотился на неугодных его боссу, расправлялся с ними красиво и безукоризненно, начиная с 16 лет входил в тройку лучших подчиненных и даже должен был получить место мафиозного босса, но ушел служить правопорядку, помогать простым людям и вести дела уже против своей первой преступной семьи, скрыв все подтверждения его настоящей личности и прошлой жизни. От этого поступка заимел еще больше врагов со стороны преступников, но храбро держится принципов, обладает чутьем на нарушителей и понимает скелет любого преступного дела. Хотя Хосоку с трудом в это верится, иначе он сейчас был бы уже за решеткой, если бы действительно Джин его понимал, но в обычных ситуациях Чон часто заблуждался... От одних размышлений об этом детективе парню хочется накрыть глаза рукой, всякий раз думая про все их разговоры и тактильную близость, она словно отпечаталась на молодом теле, а руки холодели и обнимали себя, словно действительно чего-то не хватало. В школе мальчишка превращался из закомплексованного и скрытного, каким был дома, в огрубевшего сложного подростка, не имеющегося право показывать свои слабые стороны сейчас. Он знал, что его ждет судный день или может неделя, когда все будут настроены против него, а слухи дойдут до учителей и директора. Тогда, возможно через несколько месяцев, парня исключат из школы, а следующим его пунктом назначения станет учебное заведение Харуки, куда он мечтает перевестись из-за скуки здесь... Показательно у самых школьных ворот на него уставились толпы любопытных взглядов, кто-то обсуждал его открыто, смеялся, а кто то обходил стороной. Причину в этом стоило искать в появившемся вчера ночью видео в интернете, где во фрагменте Чон расправился с парой человек и даже не повел глазами, лишая тех сознания и разбивая им лица. Естественно, что никаких разговоров слышно не было, но компромат был идеальным, чтобы загнать Хосока в угол и пригласить после уроков в кабинет директора... Без волнения или угнетения парень опустился на своё место, равнодушно достал учебники и принялся любоваться шикарным видом за окном, пока остальные ученики то ли завидовали его спокойствию, то ли потешались над неосведомленностью Чона. И действительно, классный руководитель предупредил во время урока, что сегодня после всех занятий его ждет директор в своём кабинете, ровно в указанное время он должен явиться, желательно перед этим подумав о последствиях и подобрав правильные слова для беседы. Но Хосоку не хотелось забивать голову чем-то по типу бесполезным, а лёгкая усталость лишь вызвала демонстративное зевание, когда некоторые из ребят начали посмеиваться и смотреть на него. В классе находились те самые приближенные к Хумашу, докладывающие тому чуть ли не каждый шаг Чона за этот день. Это было своего рода детской забавой, а в планы входило потеха над глупыми сородичами, пока еще не осознавшими, что король лишь использует каждого из них и не уступит это место слабому. Пусть Чон еще не вожак юридически, фактически ему не составит труда свергнуть Бона и занять его место, так как оппонент оказался простым, а Хосок получил этому подтверждение в этот же вечер... До Чимина не сразу дошло осознание реальности в загнивающем подвале, особенно после очередного удара в живот от своего надзирателя. Долгие невозможно раздирающие ощущения болью отдавали в тазобедренные суставы, пока парень пытался разогнуться вслед утихшему пылу присутствующего. По телефонным разговором и звонкам было понятно, что чуть выше на другом этаже дела обстоят не особо хорошо, а выстрелы и вопли становились отчетливей за дверью. В один из моментов мужчина вытащил пистолет и наставил его на Пака, прося встать, но даже при огромном желании Чимин не повел бы и пальцем, только усмехнулся и перевернулся на спину, смотря в черную завязанную ткань через потемнения в глазах. Отсутствие видимых для постороннего слез в уголках заметно радовало мальчика, несмотря на чертовскую тяжесть стесненных движений, он из последних сил держал себя в сознании, хотя прекрасно понимал, что возможно это последние минуты его жизни, которые он предпочел провести с улыбкой, какой бы жалкой она сейчас не была. Ему не хотелось спасения, отрадности следующих бессмысленных дней и тем более вечных прижизненных воспоминаний того, что пришлось преодолеть до этого дня. Чимин был бы рад получить сейчас серию выстрелов в своё тело, чтобы больше никто его не увидел таким жалким, не осталось смысла абсолютно ни в чем, но даже в этом судьба его не поддержала... Дверь неожиданно с грохотом открылась, а паника надзирателя достигла предела. Он схватил Чимина за волосы и поднял с пола, приставляя дуло прямо к виску. Очередные угрозы в ответ на молчание, пока до Пака не донеслись уверенные глубокие шаги того, кто пришел за ним прямиком из преисподней. Рука киллера без резких движений размазала по щеке чужую каплю крови, случайно попавшую более крупными сгустками на рубашку и шею, а пестрый запах плоти медленно заходил в подвал вместе с ним. Стоило прогреметь выстрелу, как Чимин замер на месте, ощущая, как с его волос скатываются пальцы, а тело преступника падает где-то рядом и замолкает навсегда. Ничего не видя за повязкой, парень обреченно начинает инстинктивно отстраняться всё дальше к стене, когда слышит шаги в своем направлении, облокачивается о бетон и сжимает зубы от боли, начиная рассекать своё лицо солёными горячими слезами. От осознания того, что его жизнь никогда уже не будет прежней, хотелось получить пулю в голову, но Намджун оказался слишком жесток и совершенно не намеревался дарить Чимину освобождение...