Капитанша

Ходить на работу без формы, отдавать честь по привычке и каждый раз осекаться «к пустой руку не прикладывают», вздрагивать от громкого «Равняйсь, смирно» и с горечью на губах вспоминать день, когда военная карьера была перечеркнута. Кира просыпалась рано, когда можно было не задергивать шторы от ярких лучей рассвета, за стенкой не шумели соседи, а на остановках не гремели трамвайные рельсы. В небольшой комнате старого общежития все было подчиненно военному порядку. На спинке стула, около изголовья кровати, китель со начищенными до блеска медалями, на сидушке рубашка и юбка. После пробуждения руки сами тянулись к форме, но уже второй месяц капитан Жельская не надевала ее, приучая себя к жизни без устава, отглаженного воротничка и сияющих погонов. В шкафу, ровно в ряд, висели несколько вешалок: ее камуфляж с последней поездки, парадная форма и совсем новый комплект, выданный ей на память, после прошения об отставке. На столе папка с документами, дипломами, заявлением о приеме на работу в Суворовское училище и удостоверение. Капитан Жельская Кира Ивановна, Вооруженные Силы РФ, переводчик. — Здравия желаю, товарищ генерал-майор — Кира появилась на пороге кабинета Матеева через минуту, после его прибытия на место, он заметил ее еще на КПП, где капитан сидела под надзором дежурного с третьего курса. Подождав пару минут после ухода генерала Жельская решила не дожидаться звонка суворовца в кабинет начальника училища и отправилась в главный корпус самостоятельно — Капитан Жельская Кира Ивановна прибыла для начала работы в должности преподавателя по основам военной подготовки. Генерал молча кивнул на стул, приглашая Киру присесть, в руках у него появилась папка с личным делом капитана, внутри несколько десятков листов с богатой биографией Киры. Отрыв первый разворот Матвеев наконец взглянул на девушку, державшую спину напряженно ровно, с интересом рассматривая медали и нашивки на ее кителе. Кира будто была продолжением этой формы, не было другой одежды, в которой она чувствовала бы себя так же комфортно. Из-под фуражки выглядывали короткие прядки ее отраставших волос, выцветшие пепельно-белые кудри были туго затянуты в хвост. На щеке алым переливался свежий шрам, ему не было и двух месяцев, хранивший в себе воспоминания о последней поездке Киры в горячую точку. На страницах досье капитанши генерал прочитал ее первое место службы: — Воинская часть 25608. Город Ломоносов. Род войск… — начал Матвеев, замедляя речь под конец и останавливаясь на назначении войск, где Жельская проходила службу по контракту — Специальные войска? Мне доложили, что вы военный переводчик, Кира Ивановна. — Так точно — громко, как выстрел из пушки, прозвучал ответ капитана и за ним последовало — Специальные войска. Разведывательные соединения и воинские части. Отслужила 3 года по контракту. Поступила в Военный Университет Министерства Обороны. В звании старшего лейтенанта была отправлена для прохождения службы в Чечню, в составе группы специального назначения. Получила ранение во время подрыва БТР группой боевиков. Награждена медалью за храбрость и переведена в звание капитана. Была отправлена в отставку по причине неудовлетворительного состояния здоровья — речь Жельской была больше похожа на пулеметную очередь, заученный наизусть отрывок, записанную на диктофон фразу. Каждое слово шло в строгом порядке за предыдущим, не нарушая строя, как курсанты на параде и стук их ботинок. — Серьезное ранение? — поинтересовался генерал, перелистывая справки и выписки из воинской части, рассматривая фотографии и заключения врачей. Он и сам знал, что серьезное, практически смертельное, но фатальное удачное для капитана, оставившее ей шанс на жизнь по случайности или по сговору высших сил. Он знал о ней все, поговорил с начальником группы, знал обстоятельства трагедии на перевале, где подорвался БТР и погибло пять ее сослуживцев. Ему была важна ее оценка произошедшего, как сама Кира перенесла этот подрыв, восстановилась ли, ощущает ли потерю или так и осталась в состоянии шока и отрицания, не веря в смерть товарищей. Ему нужна была холодная голова, трезвый рассудок, залеченные раны внутри, но прошло еще слишком мало времени, Матвеев боялся увидеть перед собой руины, оставшиеся от выброшенного за борт службы, желавшего не начать все заново, а быть ближе к форме и офицерам, так заглушая ноющую боль. — Два осколка в левом легком, один прошел рядом с сердцем, но не задел. Множественные в бедре и плече. И один — Кира повернулась левой щекой, проводя пальцем очертания ее длинного шрама, уходящего от скулы до самого затылка — Немного поцарапал лицо. К службе не годна, но бегать могу. Еще контузия, лифты не переношу и глохну от громких звуков — Жельская говорила холодно, не выдавая на лице той боли и горечи, которая преследовала ее после ранения. Обиды на стечение обстоятельств, которые дали ей еще шанс на жизнь, но выкинули со службы, оставив на память медаль и форму, шрамы на теле и контузию, как вишенку на торте ее неудач — Я нормальная. Прошла всех психиатров, врачей, комиссии. Прослушала все лекции о пост-травматическом расстройстве, принимаю лекарства. Сны снятся редко, мстить не хочу, на войну обратно тоже. Ружье дома не храню. — Но я ведь и не спрашивал вас, хотите ли вы вернуться обратно — генерал мягко улыбнулся, от появившейся в нем веры, что эта хрупка с виду девушка не подведет его, что она смогла сама восстановить разбитую жизнь по крупинкам — Хотите в офицерский состав? — уже серьезного, наблюдая за движением каждого мускула на лице Киры, спросил Матвеев. — Так точно — на лице Киры промелькнул испуг, но он быстро сменился на робкую радость, от мысли что она снова наденет форму, сможет отдать честь и назвать себя капитаном — Когда можно приступать? — Сегодня — захлопнув личное дело генерал встал с места, протягивая руку Кире — Будете преподавать основы военной подготовки у второго и третьего взвода второго курса. Документы оставьте. Найдите прапорщика Кантимирова и возьмите форму. — Есть