Драконы

Сегодня день свадьбы Сяо Чжаня. Поверх шёлковых нижних одежд, над которыми неделю трудился лучший ткач в деревне, накинуты специально заказанные атласные свадебные одеяния в кричащих ярко-красных и золотых цветах. В его волосы вставлены старинные нефритовые шпильки, обрамлённые драгоценными камнями, бережно вынутые из сокровищницы самим сельским старостой. На ноги обуты свадебные туфли с вышитым быком - гербом, символизирующим могущество деревни. Его кожу покрывают пудрой и благовониями, а на бровях искусно продевают нить, чтобы удалить выбившиеся волоски, демонстрируя конец его девственности. Когда всё завершено, Сяо Чжаня отводят в главный двор деревенской ратуши, чтобы дождаться прихода жениха. Его красота, вместе со всей своей торжественностью, просто потрясает. Никогда прежде не было видано подобного изящества ни в самой деревне, ни в соседних горных селениях, сколько помнит любая живущая здесь душа. Шепот досады и гнева разносится вокруг. Как жаль, что подобное происходит именно с ним. Ошибка. Позор. Сяо Чжань должен был выйти за сына деревенского старосты – прекрасного и уважаемого Пэн Чуюэ. Вся округа ждала этого союза годами. Блестящая пара переняла бы лидерство у главы Пэна и привела бы деревню к процветанию и богатству. Но теперь эта мечта превратилась в фарс.

***

Жених прибыл в назначенное время. Звук лошадей, спускающихся по горной тропе, слышно задолго до того, как он появляется на горизонте. Мужчины, которых отправили проследить за прибытием, спешат назад, чтобы протрубить предупреждение с лицами, побледневшими вплоть до самих губ. - Он здесь, - произносят они дрожащими голосами, - Владыка Драконов прибыл! Когда жених, наконец, появляется в поле зрения, по толпе проходит тихая волна тревоги и страха. Он одет в красное, как и подобает во время бракосочетания, но лицо скрыто ужасающей драконьей маской. Свита его рабов тоже в подобных масках, только их одежды серые. Возникает небольшой переполох, когда Пэн Чуюэ с криком срывается со своего места, и его отец прикрывает собой тому путь. Пэн Чуюэ невозможно обвинить в недостатке мужества, особенно когда дело касается его любимого друга – человека, с которым, как всем хорошо известно, он желал связать себя брачными узами. Однако, сейчас он ничего не мог поделать. Жители деревни боятся даже бросить взгляд на Сяо Чжаня, у которого очевидно всё съёживается внутри перед лицом своей погибели. Когда они наконец решаются повернуться, чтобы взглянуть на него, Сяо Чжань стоит прямо, его лицо ясное и спокойное, а глаза бесстрашно смотрят прямо на своего жениха – Владыку Драконов. В старых легендах персонажей, которых отдают замуж подобным образом, описывают стенающими, когда они покидают свой отчий дом, оплакивая своё беспросветное будущее. Но Сяо Чжань не такой. Стоит Владыке Драконов сделать шаг вперёд, чтобы оценить предложенного супруга, воцаряется напряжённая тишина. Бытует молва, что девяносто лет назад предыдущий Владыка Драконов отказался от невесты и убил её прямо у алтаря перед тем, как обрушить свой гнев мести на всю деревню. Затем он кивает и отступает назад, а Сяо Чжань так спокойно занимает своё место рядом с ним, словно эта свадьба благословение небес, а не проклятье ада. Три поклона совершены. Первый – Небу и Земле. Второй – родителям. И третий – друг другу. Деревня приготовила целое свадебное пиршество, но когда глава Чэн заикаясь начинает об этом говорить, Владыка Драконов просто отмахивается, впервые заговорив. - Нет необходимости, - говорит он своим низким голосом, и все в пределах досягаемости наклоняются ближе, чтобы вслушаться. - Оставшаяся часть церемонии пройдёт в моей деревне. Уверяю вас, всё будет сделано должным образом. Сяо Чжань поворачивается к своим родителям. У него есть время для последнего прощания. В глазах мамы стоят слёзы. - Береги себя, - роняет она. Рабами Владыки Драконов с горы был принесён паланкин. Сяо Чжань заходит внутрь и задёргивает на окне занавеску, даже не оглянувшись назад в последний раз. Жители деревни сбились в кучу безмолвной толпой, затаив дыхание, провожают взглядом Владыку Драконов и его свиту, которые удаляются, уверенно взбираясь вверх по горной тропе, ведущей к их месту обитания вдали от деревень и склонов гор. У многих из них перед глазами всплывают события церемонии тридцатилетней давности, когда драконьи рабы унесли прочь заливающуюся слезами деревенскую красавицу. Они восхищаются с каким достоинством держится Сяо Чжань, его стойкостью и смелостью, однако легче от этого не становится.

***

Через какое-то время в паланкине становится невыносимо душно. Сяо Чжань отодвигает занавеску на дюйм, чтобы выглянуть наружу. Они высоко в горах, внизу простилается извилистая долина. Он замечает блеск Серебряной реки, извивающейся среди скал и деревьев. Он множество раз переплывал её вместе с Чуюэ: сначала шумно плескаясь мальчишками, а потом юношами, воруя друг у друга поцелуи в тени деревьев. Те самые поцелуи, которые были заведомо обречены не иметь конечной цели. Он размышляет о взгляде, которым одарил его Чуюэ, когда он вошёл в главный двор этим днём, утопая в этих жутких свадебных одеяниях. Его сердце сжимается от боли, но он решает запомнить этот момент. Выжечь его в глубине своей души. Воспоминания теперь - всё, что у них осталось. День, когда его выбрали в качестве свадебного подношения Владыке Драконов, был таким же тихим летним днём, как и сегодня, - на деревьях шелестели зелёные листья, а бесконечное небо сияло синевой. Он закрывает глаза, предаваясь воспоминаниям того дня. Очертания в голове кажутся ещё чётче, чем картина реальности: запах жареного чеснока из маминой кухни; насыщенный жёлтый цвет пшеничных полей, готовых к жатве; влажный воздух и смеющиеся глаза Чуюэ, смотрящие прямо на него в их особенном месте для встреч за домом, шепча одними губами: «Ещё один»? Ещё один поцелуй. И ещё один. То, что всегда говорил Чуюэ. «Однажды ты станешь моим мужем. Мы имеем право на ещё один поцелуй». Именно в тот момент его позвала мама: - Чжань-Чжань, к тебе пришёл старейшина деревни! Что-то было такое в её голосе, странная нотка неотложности, что они оба ворвались в дом, где их в главной комнате, торжественно выстроившись, ждали глава Пэн и старейшины. В стороне роняя слёзы стоял его отец. Сяо Чжань даже не знал до того момента, что его отец способен плакать. Но в тот самый миг он плакал, и его мама плакала, и Чуюэ, громко крича от гнева и ненависти, рыдал часами, днями, месяцами, казалось, аж до тех пор, пока ужасная правда хладнокровно не осела в его костях. Факты были просты. Каждые тридцать лет самая красивая юная жительница деревни должна быть выдана замуж за Владыку Драконов, повелителя бессмертных, проживающих высоко в горах и по желанию превращающихся в драконов. Никто из этих девушек так и не вернулся. Поговаривали, что драконы убивали их и выпивали кровь, а свадебная церемония была лишь предлогом. И вот, новая дата не за горами, а Сяо Чжань должен стать свадебным подношением. - Но Сяо Чжань – юноша! - кричала его мама. - Все дарованные невесты были девушками! Что они от него хотят? Он не сможет подарить им потомство. - Владыка Драконов дал понять, что в этот раз брачным даром должен быть представитель мужского пола, - сдержанно заявил глава Пэн. - Он не назвал точной причины, но мы обязаны выполнить его волю. Во всей нашей деревне, да и во всей округе, нет мужчины красивее Сяо Чжаня. Это будет немыслимой потерей для всех нас… но у нас нет выбора. Через пять ночей после полученных известий, Чуюэ забрался в его окно с мешком на плече. Стояла тихая ночь. Вся деревня замерла, словно парализованная страхом и тоской. Горячая ладонь Чуюэ легла на руку Сяо Чжаня. - Пойдём со мной, - настоятельно обратился он, - мы сбежим. Уйдём далеко отсюда. Сяо Чжань воспротивился. - И куда же мы пойдём? - спросил он. - Далеко, - настаивал Чуюэ. - И как далеко мы сможем уйти? Сможем убежать от драконов? - Чёрт возьми, я попытаюсь! - прорычал сын главы. - Покинем деревню и навлечём на всех ярость бессмертных чудовищ? - спросил Сяо Чжань. Он был спокоен. Он ещё никогда не был так спокоен, как тогда, когда глава Пэн положил руку ему на плечо и поведал о его участи словами, наполненными таким сочувствием и грустью, что речь его получилась совершенно открытой, без намёка на долю шутки. Все эти пять дней, когда все вокруг, казалось, готовы были утонуть в слезах при одном его виде, он сам не проронил ни слезинки, и не чувствовал в этом необходимость. Рыдания не помогут ему обрести вновь разбитые надежды на будущее, чьи осколки окружили его со всех сторон. Ничего не оставалось, как столкнуться лицом к лицу с неминуемым. - Мы не можем уйти, Чуюэ. Деревня понесёт наказание. Ты это знаешь. - Я готов рискнуть всем ради тебя, - ответил тот. - Нет ничего важнее тебя. - Двести жизней менее важны, чем моя? - молвил Сяо Чжань. - Я этого не сделаю, Юэ-Юэ. - Что же нам делать? - взмолился Чуюэ со слезами на глазах. - Мы будем просто сидеть и ждать, пока тебя принесут в жертву этому чудовищу? Сяо Чжань сомкнул пальцы на его руке, почувствовав её тепло. - У нас ещё остался год, - сказал он. - Давай просто наслаждаться этим временем вместе, пока оно не истечёт. Паланкин резко останавливается, и образы прошлого ускользают прочь, словно проплывающее облако. Пока рабы помогают опуститься, он рассматривает широкую просторную деревню на горной равнине, приютившуюся между высоких скал. Воздух более разрежённый, чем он привык, а прохладный ветер играет с его одеждой. Его молча ведут в каменный дом, который, похоже, примыкает прямиком к горе. Значит, вот его новый дом. Владыка Драконов поворачивается к нему. - Проходи, - говорит он, и Сяо Чжань следует за ним через зал в спальню, украшенную красной тканью. Они садятся на кровать, пока рабы готовят рис и вино. Сяо Чжань вглядывается в скрытое маской лицо Владыки. В тёмную тень его глаз. Его руки, покоящиеся на коленях, гладкие, без единой морщины. Сяо Чжань заметил это, когда они совершали поклоны. Владыка Драконов молод, ну или просто бессмертен, в отличие от тех историй о старом, уродливом монстре, которыми его пичкали в детстве. Он слишком оцепенел в данный момент, чтобы отдавать себе отчёт, или может быть, молодость этих рук наполняет его дерзостью. - Можно мне увидеть твоё лицо? - спрашивает он. Владыка Драконов безмолвно смотрит на него какой-то миг. Затем быстро снимает маску, небрежно уронив её на пол. - Снимите маски, - приказывает он, и все его рабы открывают лица. Сяо Чжань не замечает их. Он слишком занят созерцанием лица своего нового мужа. Что бы он ни ожидал, а он сознательно старался не строить никаких предположений, он уж точно не был готов к такому. Перед ним сидел молодой мужчина с мягкими каштановыми волосами, спадающими на золотые глаза, и намёком на невинность вокруг пухлых губ. Владыка Драконов оказался красивым юношей. Сяо Чжань выходит из своего оцепенения, когда рабы приносят рис, который они едят, перемешивая палочками, а затем вино, которое необходимо смешать в двух чашах и выпить, сомкнув руки. Рабыня, выступающая в роли церемониймейстера, забирает чаши, связывает их свадебные одежды и кланяется. - Желаем вам счастливого крепкого брака, - произносит она, прежде чем вновь поклонившись покинуть комнату. Сяо Чжаня обволакивает густая тишина. Его разум пуст, ни одно слово не приходит на ум. Согласно традиции ему необходимо расстегнуть и сбросить верхние одеяния, но не хочется делать этого при незнакомце. Всю жизнь его окружали люди, которые были ему знакомы с детства. Теперь, при человеке, который насильно забрал его из дома и привёл в место посреди гор, он неспособен даже двинуться. Удивительным образом, сам Владыка Драконов приходит ему на помощь. - Согласно нашим обычаям завтра нам нужно присутствовать на пиршестве. Сегодня мы поедим одни. Стол заставлен едой. Этого Сяо Чжань тоже не заметил. Он кивает, и они тихо встают, медленно двигаясь, чтобы не перепутать их связанную одежду и не споткнуться друг о друга. Сквозь окно сочится тёплый розовый свет, солнце заходит в день его свадьбы. Он задаётся вопросом, что случилось с девушками, выданными замуж в качестве подношения драконам за последние сотни лет.

***

Они не тратят много времени на трапезу. Сяо Чжань заставляет себя съесть треть миски риса с овощами в то время, как Владыка Драконов едва прикасается к еде. Когда они перестают делать вид, что едят, Бессмертный поднимается со своего места, чтобы встать позади него, вынимает шпильки и снимает его верхние одеяния. Сяо Чжань старается не дрожать, освобождаясь от свадебных одежд, преставая перед кроватью в одной нижней сорочке. Неделю назад, лежа у ручья на окраине их деревни, когда его руки обвивали талию Чуюэ, тот сказал: «Знаешь, мы могли бы сделать это. Могли бы сохранить эти воспоминания только для нас двоих, и никто бы не узнал. Ты мог бы притвориться перед тем демоном, что это твой первый раз». Сяо Чжань отказался, пусть и каждая клеточка его тела умоляла его сказать «Да». Этот сакральный акт между двумя людьми, о котором они шептались, над которым хихикали, о котором мечтали, - почему его опыт должен ограничиваться в мрачном терпении чудовища, которого ему даже не хочется касаться? Почему бы не подарить первый раз кому-то, кого он любит и доверяет, не сохранить это воспоминание, которое могло бы поддержать его в тёмные дни? Но он отвечает «Нет», ведь однажды Чуюэ свяжет себя узами брака, и ему не хочется, чтобы тот начинал своё супружество со лжи. - Думай тогда обо мне, - ответил Чуюэ, когда понял, что Сяо Чжань будет стоять на своём. - Когда этот демон будет касаться тебя… думай обо мне, чтобы пройти через это. Сяо Чжань вообще ни о чём не думает. Ему кажется, что его разум покинул тело; остались одни ощущения, но никак не мысли. Несколькими нежными толчками Владыка Драконов укладывает его на кровать, всё ещё в одежде, и задувает все свечи, кроме одной, тускло мерцающей в наступающих сумерках. Они почти в темноте, за что он чувствует благодарность на какое-то мгновенье. Такие вещи более терпимы во тьме, чем при свете. Каждая его мышца напрягается, когда развязываются его нижние одеянья и по телу проходит ночной прохладный воздух. Мурашки покрывают кожу. Когда Владыка Драконов кладёт руку ему на шею и проводит от груди до живота, он не может не вздрогнуть. Если тот что-то и заметил, то никак этого не показал. Он скользит рукой по бёдрам Сяо Чжаня, массируя долгими длинными движениями его кожу, словно ждёт, что он привыкнет к его касаниям. Непрерывное движение рук гипнотизирует. - Дыши, - произносит Владыка Драконов низким голосом, - я сделаю всё возможное, чтобы не сделать тебе больно. Его слова звучат искренне. Сяо Чжань закрывает глаза, заставляя себя расслабиться. Когда руки сжимают немного сильнее, он, не сопротивляясь, раздвигает ноги. Мама велела ему перетерпеть боль, стиснув зубы. Он ждёт её наступления. Вместо этого рука ложится на его плоть, легко поглаживая раз, другой. Его глаза широко открываются. - Не надо! - говорит он хрипло. Владыка Драконов останавливается. Свет свечи отбрасывает тень на его лицо. - Тебе не нравится? Холодный страх держит в тисках его сердце. Вот значит, как ему суждено умереть – быть убитым Владыкой Драконов на брачном ложе, потому что он не сдержался и сказал что-то, чего ему не стоило говорить. Сяо Чжань прикусывает нижнюю губу и безучастно утыкает взгляд в потолок, желая набраться храбрости. Спустя момент напряжения дракон опускает руку на его задницу, и Сяо Чжань тяжело выдыхает. Его пощадили? Он ровно дышит, ощущая давление входящего в него пальца, скользкого от ароматического масла. Странное открытие, что ощущение совершенно не болезненное. Он ожидал гораздо больше боли, чем просто дискомфорт. Владыка Драконов убирает пальцы, и Сяо Чжань нащупывает подушку, сжимая её, стараясь не реагировать. Тупое давление пронизывает его, переходя в длинное медленное скольжение. Каждая его клеточка, кажется, держится за длину внутри него, приспосабливаясь к ней, сжимая её в себе. Он пытается дышать, но дыхание сбивается. Владыка Драконов легко поглаживает его ноги, затем отстраняется, чтобы обхватить руками бёдра. - Не волнуйся, - говорит он, - тебе ничего не нужно делать. Он выскальзывает и снова проникает. Ощущения выходят за рамки того, что Сяо Чжань способен игнорировать. В голове не остаётся ничего, только белый шум. Он сильнее сжимает подушку, когда Владыка Драконов двигается снова и снова, каждый раз проникая всё глубже, достигая тех мест, о существовании которых в своём теле Сяо Чжань даже не догадывался. Через какое-то время странность исчезает, и низкое, гудящее удовольствие начинает брать верх. Оно прожигает его насквозь, заставляя трепетать. Его горячий член упирается в живот. Он слышит, как задыхается Владыка, толкаясь быстрее и сильнее, пока не начинает вбиваться ещё глубже и не кончает с протяжным стоном, его бёдра подрагивают от оргазма. Сяо Чжань лежит смирно, сжимая руками подушку, словно единственное спасение. Чувствует себя невероятно мокрым там, что-то течёт по простыням, что в обычное время привело бы его в ужас, но он не может найти в себе силы придавать этому значение. Когда Бессмертный выходит из его тела, он едва может двигаться. Его ноги, словно налиты свинцом, каждая клеточка тела дрожит. Его член на половину твёрдый, но ни он сам, ни Владыка Драконов не касаются его. Вместо этого его муж отходит от кровати, и Сяо Чжаня пронизывает холодный воздух, пока он не возвращается с мягким полотенцем и тщательно его не вытирает. - Хочешь искупаться? - спрашивает он. - Я наполню для тебя бочку. Сяо Чжань посмотрел ему прямо в лицо впервые с тех пор, как они начали делить ложе. Что-то во всей этой ситуации было необычным, но он не в состоянии мыслить достаточно трезво, чтобы разобраться. - Да, пожалуйста, - произносит он наконец. Он лежит в постели один, медленно ослабляя хватку на подушке и массируя ноющие бёдра, пока Владыка Драконов не возвращается. Он наклоняется и берёт Сяо Чжаня на руки. Нижние одеяния полностью спадают на пол, инстинктивно хочется прикрыть наготу, но прежде, чем он успевает это сделать, его опускают в бочку с горячей водой. - У тебя есть столько времени, сколько тебе необходимо, - говорит Владыка Драконов, отступая. Сяо Чжань переводит взгляд с себя на воду. - Спасибо, - отвечает он оцепенело. - Твои спальные одеянья здесь, - Владыка указывает туда, где висят хлопковые одежды. - Я помоюсь в другой комнате. Вернусь, когда ты закончишь. Мы ничего не будем больше делать. Сяо Чжань кивнул. Владыка Драконов уже было обернулся, чтобы уйти, но заколебался и повернулся обратно. - Ван Ибо, - промолвил он. - Что? - Ван Ибо, - повторил он ещё раз, - моё имя. - О, - ответил Сяо Чжань, чувствуя себя слегка глупо, - я – Сяо Чжань. Ван Ибо кивнул и вышел.

***

На следующее утро Сяо Чжань проснулся в кровати сам. Солнце залило комнату ярким светом, указывая на то, что восход уже давно миновал. Какое обычное время бодрствования в этой драконьей деревне? Почему его никто не разбудил? Ибо был с ним в постели ночью, устроившись на другом краю. Как он встал так, что Сяо Чжань даже не заметил? Он садится, чтобы осмотреть комнату при свете дня. Ему кажется, что всё его тело болит от этого действия. Но он не обращает внимания, он был готов к гораздо более ужасным мукам. Обводит взглядом комнату – просторная, вполне обставленная, имеется стол, четыре стула. В дальнем конце – ширма, за которой, как он помнит, находится купальня. По бокам решетчатые окна, из которых открывается вид на горную равнину и скалы напротив. Группа землянок тянется вдоль равнины настолько далеко, насколько простилается его взгляд. Раздаётся стук в дверь. Он оборачивается и видит Ван Ибо, входящего с одеждой в руках. При дневном свете его красота завораживает. - Можешь надеть сегодня это, - говорит он, протягивая одежду. Сяо Чжань берёт её. Это оказывается голубое хлопковое одеяние, ново сотканное и свежевыстиранное. Он поспешно одевается, перевязывая поясом талию. - А где слуги? - задаёт он вопрос. - У меня нет слуг, - просто отвечает Ибо. - Здесь нет слуг. - Но… люди, сопровождающие тебя вчера… - Жители деревни. Друзья. Сяо Чжань замирает в изумлении. Ибо поворачивается к двери. - Пойдём, - произносит он. Утро проходит в череде церемоний. Ван Ибо – глава селения. Они сидят бок о бок на возвышении в церемониальном зале в доме, принимая в дар чай и разные другие подарки от бесконечного потока жителей деревни, кланяясь столько, что у Сяо Чжаня кружится голова. Жители драконьей деревни одеваются аскетичней, чем в его родных краях, где женщины носят платки и подпоясывают талию разноцветными лентами. Здесь все носят простые одежды со скромными орнаментами. Среди них есть молодые и старые, и даже дети. Из-за бессмертия они не выглядят все на один возраст. Все выглядят до абсурда обычными, за исключением вспыхивающими разными цветами глаз, когда меняются их эмоции. Они громко беседуют на своём говоре, из которого Сяо Чжань может разобрать только некоторые знакомые слова, однако переходят на его диалект, обращаясь к нему. - Нам пришлось выучить ваш язык, чтобы на протяжении многих лет общаться с дарованными невестами, - объясняет Ибо. - Большинство из нас говорят неплохо. Он не слишком отличается от нашего. «Он уважительно относится к своим людям», - отмечает про себя Сяо Чжань. Позволяет каким-то мужчинам отпускать непристойные шутки, по-доброму разговаривает с женщинами и уделяет внимание детям. Когда приходят пожилые жители деревни, встаёт, чтобы принять дары и благословения. - А теперь пир, - обращается он к Сяо Чжаню, когда казавшаяся бесконечной череда деревенских жителей подходит к концу.

***

Пиршество длится два полных дня. Люди-драконы обладают завидной выносливостью, что касается веселья. Это самое утомительное, через что когда-либо приходилось проходить Сяо Чжаню. Пища безвкусная и по его меркам плохо приготовленная, так что он старается есть как можно меньше. Он пьёт до головокружения, и его снова заставляют пить, пока он не теряет чувство времени и не просыпается на следующий день, совершенно позабыв события прошлой ночи. Ибо помогает ему одеться с лёгкой улыбкой на губах, потому что голова так раскалывается, что он просто не в состоянии обращать на что-то внимание. После окончания пира деревня возвращается к обычному распорядку. На четвёртый день с его прибытия, Ван Ибо берёт его на прогулку по его новому месту жительства. Деревня лежит в кольце гор, обдуваемых сильными ветрами. Дома старые и крепкие, а поля плодородные. Многие семьи держат кур ради яиц и мяса. - Но мы охотимся и на крупную дичь, - подмечает Ибо. - В лесах много животных. Мы потребляем много оленины. Символ деревни – лошадь, подобно тому, как символ деревни Сяо Чжаня – бык. У Владыки три лошади – Флот, Раса и Фурия. Когда Сяо Чжань сообщает, что умеет ездить верхом, Ван Ибо гладит Флот по лбу и произносит: - Она твоя. Сяо Чжань проводит рукой по её боку, задаваясь вопросом, насколько далеко ему позволено отъезжать. - И зачем тебе лошади, когда ты умеешь летать? Ибо смеётся. - Для обычных поездок мы предпочитаем человеческий облик. Так удобнее. Можно полноценно использовать руки и перевозить груз. Драконы – не самые ловкие существа. Об этом он раньше не задумывался, что людям-драконам может больше нравиться их человеческая форма, а не животная. Это так приземлённо и практично, что Сяо Чжань улыбается, чем, кажется, радует своего мужа. Когда они проходят мимо деревенских женщин, усердно вспахивающих поля, те уважительно кланяются, приветствуя Владыку, не удостоив вниманием Сяо Чжаня. Ему всё равно. Он здесь даже не человек, низший из низших. Не быть признанным значит, что у него есть больше возможностей просто наблюдать, и он замечает явную нехватку мужчин. - Мужчины на охоте? - спрашивает он. Ибо кивает. - Мы охотимся трижды в неделю по утрам, - говорит он. - Пойдёшь с нами, когда будешь готов. Сяо Чжань думает о Чуюэ и как он выслеживал животное, тихо, целиком и полностью сосредоточенно. Никто в деревне не мог приблизиться к нему так близко во время охоты, кроме Сяо Чжаня, и то только потому, что Сяо Чжань превосходно владеет луком и стрелами. Они были идеальной парой для охоты. Чуюэ ведёт, Сяо Чжань убивает. Воспоминания заставляют его вздохнуть. Подняв глаза, он замечает, как Ван Ибо внимательно изучает его лицо, не задавая вопросов. Владыка Драконов показывает ему общие колодцы, ручей, протекающий через деревню, где они ловят рыбу, затем ведёт на небольшую прогулку в лес, где они натыкаются на большой тёмно-синий пруд, красиво расположившийся посреди деревьев. - Мы иногда плаваем здесь, - говорит он. - Вода холодная, но летом освежает. Ты умеешь плавать? - Не очень хорошо, - признаётся Сяо Чжань. - Можешь попрактиковаться, чтобы улучшить навыки. На обратном пути они встречают пять драконов, парящих в небе, кричащих друг на друга. Сяо Чжань замирает. Он никогда раньше не видел драконов, и они выглядят больше, чем он себе представлял – длинные острые когти, хвосты достаточно сильные, чтобы сбить с ног рослого мужчину. Сильный взмах крыльев приносит их к ближайшей горе, а ещё один переносит уже на вершину. Жестокая реальность обрушивается на него. Он и правда один-одинёшенек, единственный человек в пределах многих миль, полностью во власти этих существ. У него нет оружия для борьбы, никто не поддержит его в побеге. Если он будет кричать ночью, никто не придёт на помощь. Он всецело ощущает свою слабость и полную беспомощность. - Пойдём, - говорит Ван Ибо, и Сяо Чжань силой возвращает себя из опасного падения в опасную болезненную пучину отчаяния. - Вернёмся домой. Когда они возвращаются, Бессмертный показывает ему кухню, столовую и кладовую. Склад заполнен чаем, зерном, овощами и засоленными свиными окороками. Сяо Чжань наклоняется над зерном, пропуская его сквозь пальцы. Оно нагретое солнцем и твёрдое, вызывает в нём некое чувство стабильности, напоминая что-то, что он всё ещё может контролировать. - Можно я приготовлю сегодня ужин? Владыка Драконов выглядит довольным. - Ты любишь готовить? - Люблю. - Приготовь любые блюда, которые пожелаешь, - говорит Ван Ибо. - Я съем всё что бы ты ни приготовил. «Даже самое простое, что я могу приготовить, будет лучше того, что ты ел», - думает Сяо Чжань, вспоминая ужасную еду во время пиршества. Еда - это просто. Еда — это постоянство. Еда – то, что он понимает, что он может перенести с собой из своей прошлой жизни. Исследования соли и размышления об ингредиентах, которые можно добывать в лесу, помогают немного отодвинуть на задний план опасения.

***

Однажды ночью, вскоре после того, как они, умывшись, ложатся спать, из деревни доносится громкий отчаянный крик. Владыка мгновенно встаёт и накидывает на себя одежду. Сяо Чжань садится в нерешительности. - Оставайся здесь, - приказывает Ван Ибо, прежде чем покинуть покои. Ещё один крик пронизывает ночь, такой охрипший и пропитанный страхом, что Сяо Чжань невольно вздрагивает. Есть в этом какое-то пугающее предчувствие. Он встаёт, подходит к окну, пытаясь разглядеть смутные очертания во мраке. Кто-то зажёг в поле факел, и отблески света виднеются на крыльях двух парящих в небе драконов. Ему кажется, что он слышит голос Ван Ибо – суровый, словно гром, пронзающий неподвижный ночной воздух, вот только слов не разобрать. Кажется, начинается спор – громкие голоса, пронзительные вскрики. Женщина начинает плакать. Снова голос Владыки звучит над грохотом, раздавая приказы. И тишина. Плоская, безликая, словно все слова обратились в прах. Он замечает драконов, взмывающих в небо и исчезающих в ночи. Огни в полях снова гаснут. Возвращается в постель, но уснуть не получается. Крик стоит в ушах, подобно предупреждению. Кто в деревне стал бы так кричать и почему? Ван Ибо возвращается с восходом солнца, под глазами у него тёмные круги. Сяо Чжань, свернувшийся калачиком, уставился на него поверх одеяла. - Не волнуйся, - говорит Бессмертный, скидывая с себя дневные одежды и ложась в постель, - дело решено. - Кто-то… умер? - Нет, - голос Ван Ибо тихий, задумчивый, - разгорелась драка между нашими драконами и группой людей, разбившей лагерь в горах. Людям удалось ранить одного дракона. Драконы притащили виновника сюда для наказания, я заставил их вернуть его назад к его людям. - Часто такое происходит? Ван Ибо поворачивается и смотрит на него. - Раньше часто бывало, - говорит он, мгновенье изучая лицо Сяо Чжаня. - До моего рождения было много стычек между драконами и горными разбойниками, а также много наказаний. Мне мама рассказывала истории. Иногда она ускользала из дома, чтобы принести заключённым людям воды. Но теперь, раз я повелитель, я не позволяю этому происходить. Сяо Чжань молча кивает. - Ты здесь в безопасности, - бормочет Ибо, погружаясь в сон.

***

Даже в самых необычных и нежелательных обстоятельствах человек способен найти рутину, в которую можно погрузиться. Ван Ибо встаёт с рассветом, и так как Сяо Чжань всё ещё опасается, движение тела Владыки будит и его. Обычно по утрам они моются водой из таза, но дважды в неделю устраивают полноценное купание. Ибо нагревает воду на кухне и вёдрами наполняет бочки. Они моются по отдельности – Сяо Чжань в их общей спальне, а его муж в другой комнате дальше по коридору. Эти утренние омовения, пропитанные лучами раннего солнца, становятся любимым времяпровождением в недельном распорядке Сяо Чжаня. Если это день охоты, то они присоединяются к охотникам, направляющимся в лес. Именно Владыка Драконов принимает решения, как им делиться на группы и указывает дорогу. Он оказывается прекрасным лидером и охотником: чувствует лес, знаком с повадками животных, совершенно точно оценивает возможности своих людей, немногословен, проворный, сильный, когда речь идёт о совместной работе ради большой добычи. Охотники относятся к Сяо Чжаню с презрением и скептицизмом. Кто-то даже выдаёт насмешливое замечание, не убежит ли он при виде умирающего животного, но Ван Ибо быстро отмечает с каким мастерством тот обращается с луком. - То, как ты его держал, - объясняет он позже. - Я могу сразу сказать, что тебе не раз доводилось это делать. В итоге Сяо Чжань часто оказывается в погоне за оленем или лосем, преследуя их по пятам вместе с лучшим другом Ван Ибо, Вэньханем, бегая с ним вровень. Первый олень, которого он убивает, получает стрелу прямо в голову, и охотники заливаются криками удивления и восхищения. Больше никаких насмешек. Сяо Чжань, стоящий в стороне, пока они рассматривают оленя, замирает от жгучей гордости в глазах мужа. По деревенским обычаям добыча делится между охотниками в зависимости от размера семьи и вклада в охоту. Опять же, решение, кто сколько получит, принимает Владыка Драконов, и никто с ним не спорит. Да и повода для споров, собственно, нет. Их повелитель не злоупотребляет своим положением. Берёт ровно столько, сколько им с Сяо Чжанем необходимо на двоих, его людям достаётся всё остальное. - Ты хорошо стреляешь, - говорит он Сяо Чжаню, когда они возвращаются домой, нагруженные олениной. - Я с детства держу в руках лук, - отвечает Сяо Чжань. Владыка Драконов пристально на него смотрит. - Как и я. Многим в этой деревне не подвластна и половина твоего мастерства. В дни без охоты Ван Ибо берёт Сяо Чжаня с собой к ручью, и они часами ловят рыбу в тишине. Иногда улов хороший, а иногда они возвращаются с пустыми руками, но вот так, просто сидеть у воды, слушая щебет птиц и шелест деревьев, расслабляет. Сяо Чжаню интересно, занимался ли Бессмертный этим в одиночестве до его прихода, но он не спрашивает. После охоты и рыбалки Ван Ибо носит воду из колодца, а затем ходит по деревне – меняет мясо и рыбу на зерно и овощи, проверяет, как ведутся ремонтные работы и даёт советы по земледелию. Он относится к своим обязанностям со всей серьёзностью, отправляясь в обход каждый день в одно и то же время, а Сяо Чжань охотно остаётся дома готовить для них ужин. Если между готовкой и возвращением Владыки остаются свободные часы, он отправляется в лес на поиски растений для приготовления пищи и цветов для украшения дома. Ван Ибо ведёт аккуратный образ жизни, но простой; дом выглядит до боли голым. Сяо Чжань не может жить комфортно в таком мрачном помещении. Он собирает веточки и камыши, несколько дней подряд плетёт корзины и сушит цветы. За каких-то несколько недель дом наполняется корзинами с сухими и свежими цветами. Владыка удивлённо поднимает брови, но не возражает, из чего Сяо Чжань делает вывод, что украшениям разрешено остаться. Во время трапезы они практически не говорят. Владыка Драконов не молчит намеренно, но он не из тех, кто сам начинает непринуждённую беседу, а Сяо Чжань ещё не до конца определился, что безопасно говорить и спрашивать, так что едят они молча. Больше не происходит случаев, чтобы людей притаскивали в деревню для наказания, но едва ли прошёл месяц его новой жизни и осторожность никому не помешает. А ещё он до сих пор не встретил невесту, отданную замуж тридцать лет назад. Он часто размышляет о ней. За кого она вышла? За самого Ван Ибо или какого-то его родственника? Она выжила? Родила? Сколько Владыке на самом деле лет? Почему он живёт один? Он упоминал свою маму, но где же она? Правда ли люди-драконы бессмертны, как полагают люди из деревень на склонах гор? Как часто они превращаются в драконов? Но все эти вопросы лучше держать при себе, пока у него не появится возможность отыскать ответы. Когда наступает ночь, они начинают подготовку ко сну. Ван Ибо дал Сяо Чжаню простой набор повседневных одеяний на день и ночь. Он переодевается, не обращая внимание, что тот может видеть его. В конце концов, их тела уже были нагими прижаты друг к другу. Ему стоит научиться перестать смущаться своего мужа. Иногда Владыка бросает на него столько взглядов, что он с учащённым биением сердца ловит себя на мысли, что тот вот-вот толкнёт его на кровать и овладеет им, как в первый раз. Но после консуммации супружества в их первую брачную ночь, Ван Ибо больше не прикасался к нему. Они просто спят рядом, каждый на своей стороне кровати. Сяо Чжань не понимает, что с этим делать. Возможно, Владыка не был удовлетворён их связью и не находит его желанным. Это может быть благословением. А может и проклятием.

***

На четвёртой неделе Ван Ибо открывает для себя, что Сяо Чжань любит рисовать. Они сидят за столом и как обычно безмолвно едят свой ужин, когда Владыка внезапно протягивает руку и накрывает ладонь Сяо Чжаня своей. - Что ты делаешь? - спрашивает он. - А что я делаю? - озадаченно переспрашивает Сяо Чжань. - Ты водил пальцем по столу. - О, - он и не понял, что двигает рукой, мысленно обводя очертания корзины с цветами на стене, - кажется, я рисовал. - Рисовал? - повторяет Владыка, одёргивая руку. – И что ты рисовал? - Цветы, - Сяо Чжань кивает в сторону корзины, - посмотри на лепестки… стебель… переплетения веточек. Так много линий и изгибов. Я выводил их в своей голове. Ван Ибо выглядит растерянно. - Это то, что тебе нравится делать? - Да, - отвечает Сяо Чжань, - я раньше рисовал часами. - И что же ты рисовал? - Всё что угодно. Горы, деревья, цветы… людей. Он несколько раз рисовал своих родителей и Чуюэ, долго поправляя свои мазки, пока не был доволен сходством. Чуюэ оставил себе лучший портрет. Остальные были сожжены после того, как он узнал, что ему суждено выйти замуж за Владыку Драконов. Ван Ибо смотрит на него задумчиво. - Раз в месяц некоторые из нас спускаются в город, чтобы продать наши товары и совершить покупки. Я попрошу их в следующий раз купить бумагу и чернила. Сяо Чжань чувствует, как светится изнутри. Прошёл всего какой-то месяц, а его пальцы уже чешутся, стоит только представить ощущение текстуры бумаги между ними. Пока у него это не отняли, он никогда не осознавал, как много для него значило рисование. - Спасибо, - говорит он, - спасибо. - Пустяки, - отвечает Владыка, улыбаясь. Его щёки приподнимаются, а вокруг глаз появляются морщинки. Возможно, это самая милая улыбка, которую Сяо Чжаню когда-либо доводилось видеть. - Ван Ибо, - произносит он до того, как вновь потеряет мужество, - а где твоя семья? Я имею в виду… мне интересно, есть ли у меня свёкр и свекровь… с которыми нужно познакомиться? Улыбка сползает с лица Владыки Драконов, и Сяо Чжань мысленно проклинает себя и свой болтливый язык. Очевидно, что не стоило об этом спрашивать. Почему он просто не оставил его в покое? - Ничего страшного, если ты не хочешь про это говорить, - поспешил он поправить себя, - это не так важно. - Нет, - отвечает Ван Ибо, - тебе следует знать. Его нижняя губа какое-то время трясётся. - Мой отец погиб в результате несчастного случая на охоте два года назад. Я был его признанным наследником, поэтому стал Владыкой Драконов. А моя мама умерла пять лет назад, - Ван Ибо смотрит на него, а затем отводит взгляд, - она была невестой из твоей деревни. Сяо Чжань не может сдержать звука удивления. - Так значит, ты сын человеческой женщины, принесённой в качестве брачного подношения, - говорит он и делает паузу, пытаясь подобрать слова. - Ты единственный сын своего отца? На самом деле он пытается спросить, почему жители деревни приняли его, полукровку. Наверняка быть наполовину человеком означает иметь меньше сил. Ван Ибо, кажется, понимает. - У моего отца было ещё двое детей от женщины из нашей деревни, но я был единственным, кого он официально признал наследником. Чтобы ты понимал, человеческая кровь действует нам во благо. Четыреста лет назад наш вид начал вымирать. Драконы – хладнокровные существа. Чистокровные особи нечасто спариваются, а даже если это и происходит, редко получают потомство. В то время многие из наших женщин были бесплодны. У нас долгая продолжительность жизни – больше, чем у обычного человека, но мы тоже умираем. Мои предки так отчаянно боролись за своё выживание, что пришли в близлежащие деревни, чтобы забрать человеческих женщин для размножения. Сяо Чжань кивает. Эту историю рассказывали ему, как и другим бесчисленным поколениям детей, рождённым в деревнях на склонах, что сотни лет назад дьявольские драконы пришли и похитили женщин, чтобы превратить их в маточное поголовье. Они сожгли все дома и мужчин, которых смогли поймать, а те, кто смог сбежать, вернувшись нашли лишь стёртые с лица земли дома и обгоревшие остатки тел. Этот день остался в истории, как день скорби. По сей день в деревне Сяо Чжаня зажигают благовония в память о давно почивших предках. - Глава твоей деревни в то время был сильный мужчина, - продолжает Ван Ибо, всё ещё глядя в сторону. - Он нашёл наше селение. Хотел торговаться за своих женщин. Мои предки были впечатлены его мужеством и заключили сделку, что каждые тридцать лет ваша деревня будет приносить в жертву самую красивую девушку взамен на спасение всех остальных. - Но они пожертвовали меня, - бормочет Сяо Чжань, - мужчину, не способного давать потомство. Ван Ибо сжимает руки в кулаки. - После сотен лет скрещивания наши женщины больше не бесплодны, - говорит он, - многие невесты, пожертвованные людьми, передавались от мужчины к мужчине, зачиная от них раз за разом. Большинство людей, которых ты встречаешь сейчас, полукровки. Благодаря этому они способны давать потомство чаще. Нашему виду больше не грозит вымирание. И, - он переводит взгляд на Сяо Чжаня, - я попросил представителя мужского пола в качестве брачного подношения. - Но это значит, у тебя не будет наследника. - Нет, - отвечает Ван Ибо, - это значит, мне придётся зачать ребёнка с женщиной и официально признать его своим наследником. Но, по крайней мере, человек, ставший брачным подношением, не будет передаваться от мужчины к мужчине с целью размножения. Это было совершенно неожиданно. Сяо Чжань пытается подобрать какие-то слова, но в его голове пусто. Всё, что он может, это таращиться в тишине. - На долю моей матери выпало много страданий, - мягко говорит Владыка - как и на долю человеческой невесты до неё, и той, что была ранее. Я любил её. Я не в силах выносить, что кто-то переживает подобные муки из-за какого-то древнего обычая. - А жители деревни… - голос Сяо Чжаня звучит хрипловато. Он откашливается. - Твои люди… они приняли брачное подношение в виде мужчины? Впервые Ван Ибо кажется немного обеспокоенным. - Никто не выразил мне никаких замечаний. Но это был мой выбор, и наша церемония бракосочетания прошла по всем надлежащим обрядам. - Если твоей матери пришлось зачать от других мужчин, значит, у тебя есть братья и сёстры не только со стороны отца, но и с её стороны. - Есть, - подтверждает Владыка, - например, Вэньхань – один из них. Но наши кровные узы не имеют большого значения. Они не признаны частью моей семьи, - он снова опускает взгляд. – Есть только я. И теперь ты. И любой ребёнок, которого я официально признаю. На какое-то время они погружаются в задумчивую тишину, не обращая внимание на забытые блюда, стоящие перед ними. Сяо Чжань собирается было заговорить, но Ван Ибо начинает первым. - Я только хочу, чтобы тебе было комфортно, - говорит он, глядя Сяо Чжаню прямо в глаза. - Я знаю, тебе было страшно приходить сюда, и всё здесь тебе чуждо. Но я хочу, чтобы ты жил спокойно. Без страха. И есть ещё кое-что, что я хочу рассказать. Он останавливается на мгновенье, и Сяо Чжань ждёт с лёгким опасением. - Я… заключил новое соглашение с главой твоей деревни, - говорит он наконец. - Раньше невестам запрещалось покидать наше селение, когда они попадали сюда. Я предложил вашему главе, и он согласился… что спустя двенадцать месяцев ты сможешь посетить свою деревню и остаться на какое-то время с родителями. Огромная волна благодарности поднимается в его груди, сдавливая горло. Наверняка глупо доверять кому-то, кого ты всё ещё едва знаешь. Кому-то, о ком ты слышал самые мрачные сказания и кому-то, в чьих руках, несмотря на все утешительные заверения, целиком и полностью заключена твоя жизнь. И всё же, пока Ван Ибо продолжает смотреть на него такими чистыми непорочными глазами, Сяо Чжань осмеливается поверить, что у него есть шанс на достойную жизнь с этим мужчиной, ставшим ему мужем.