Танец ненависти

Гибельный пейзаж с заунывными северными ветрами и мрачной резиденцией на скалистом отшибе дополняется медленно движущейся темной фигурой, чьи черты были скрыты под складками плаща. Ноги твердо ступают по грязной заснеженной тропе. На плечах в бессмысленных попытках сопротивления дергается крепко связанный заложник, сопровождающий свои действия тихими ругательствами. Решив заставить помолчать строптивого пленного, путник резко скидывает его с себя, а затем наносит несколько сильных ударов под ребра с ноги. Только хрипло вздохнув, тот на мгновение затихает, пытаясь заставить ослабшее тело как можно быстрее пережить этот всплеск боли. Сильные руки вновь поднимают его и грубо толкают в сияющую гладь призванного портала. Спустя секунду оба оказываются в темном прогретом помещении особняка. Обессиленный пленный лежит на полу, щурясь от света, а его спутник осматривается и скидывает капюшон, заметив направляющегося к ним белокурого демона. Когда Мейнард узнает Клару, его выражение лица разглаживается, и он сухо приветствует ее, тут же переведя любопытствующий взгляд на молодого парня, безысходно откинувшего голову назад. - И тебе доброго вечера. Будь столь великодушен, дотащи это бренное тело до своего хозяина, - Клара презрительно косится на заложника, - Или как у тебя там принято его называть? Я пойду, если от меня больше ничего не требуется. - Вероятно, Вы забыли, что Адлер просил о встрече, - говорит Мейнард, взваливая заложника на себя, - Я не вправе Вас удерживать, но мне было сказано, что это чрезвычайно важно. - А что, другого дня для однотипных аудиенций может уже и не найтись? Мы договаривались, что это дело будет последним нашим шагом в сотрудничестве. - Если сейчас не самый подходящий момент, то все же будет лучше сообщить об этом лично. - Судя по тому, как ты настаиваешь, начинаю подозревать, что о наших совместных делах тебе известно больше, чем полагается. - Никак нет, я не позволяю себе излишнего любопытства, - из-за серьезного взгляда было сложно усомниться в правдивости его слов, - Ну так что, мне Вас провести? Или стоит передать что-нибудь? - Так и быть. Надеюсь, много времени это не займет. - Тогда прошу за мной. Чуть больше минуты они идут по каменным коридорам в звенящей тишине, за исключением того момента, когда неуемного пленного пришлось поднять вверх по лестнице. Из-за тяжелого состояния он мог лишь частично понимать происходящее, но все равно периодически вырывался из рук и пытался ударить сопровождающих. Замолчал парень только тогда, когда Мейнард с силой втолкнул его в каминный зал. Адлер не сразу среагировал на их появление. Поначалу демон обездвиженно стоял у окна; его задумчивый взгляд устремлен к блеклому горизонту. - Что прикажете делать с захваченным? После этих слов усталые глаза наконец обращаются к гостям. - Просто брось его на пол, - скучающе протягивает демон, не сделав ни шага навстречу, - Можешь даже не отказывать себе в маленьком удовольствии пнуть под бок несколько раз. После того, что он натворил, необходимо как следует его унизить. - Пожалуй, воздержусь. – холодно отвечает Мейнард, усадив жертву в центре комнаты. Клара, с равнодушием наблюдая за этой картиной, бесшумно проходит в комнату и опускается на софу неподалеку от пленного. Юный демон уходит молча, плотно закрыв за собой дверь. - Итак, я не в курсе, чем тебе насолил этот несчастный, но у него и вправду скверный характер. Поэтому на протяжении всего нашего недолгого пути я то и делала, что усмиряла его насильственными методами. Сейчас он вряд ли будет полезен. – холодно начинает диалог Клара. - Знаешь, я все обдумал, и пришел к выводу, что он вряд ли будет полезен мне в принципе. Демоница посмотрела на собеседника с недоумением. Адлер, сделав вид, что не обратил на это внимания, медленно подошел к заложнику, сидевшему на полу, склонился над ним и грубым движением руки притянул побелевшее лицо к себе. Взгляд парня выражал чистую ненависть и бессилие одновременно. - Неужели ты считаешь позволительным настолько прямо заявлять, что эта жертва была лишь очередным предлогом для встречи со мной? Ну и хамство. - Вовсе нет. Дело в том, что я нашел другой путь к получению необходимой мне информации. И он значительно проще, чем продолжительная беседа с упрямым животным вроде него. Только демон произнес эти слова, как его ладони сверкнули магической вспышкой, и в следующую секунду пленного охватило неистовое темное пламя, снедающее тело с невероятной скоростью. Свежий прохладный воздух тотчас же наполнился запахами дыма и горелой плоти. Надрывной крик стоял в ушах даже после того, как все закончилось. Спустя еще несколько плавных движений демонических рук почерневшие останки тела исчезли без единого следа. - Тебе уже больше двух сотен лет, а ты все еще ведешь себя как импульсивный подросток. – с насмешкой говорит Клара. - Хочешь сказать, что мне следовало бы заточить его в подземелье до «лучших» времен? Не люблю держать мусор при себе. – отвечает демон, присаживаясь напротив нее. - Держать на своем попечении полумертвого мальчика, видимо, интереснее. Как этот единственный покорный слуга набрел на тебя? - Нам ни к чему это обсуждать. – коротко ответил он с выраженным недовольством. - Жаль, я надеялась на интересную историю, а то порядком наскучила твоя немногословность и зацикленный на мне взгляд, полный тайных сожалений. Он сердито выдохнул. - Несколько лет назад при поиске выживших после разгрома небольшого ведьмачьего поселения я увидел Мейнарда, придавленного громоздкой конструкцией среди других развалин поместья. После спасения он начал умолять забрать его с собой и поклялся в преданности моим интересам. Скорее всего, сделано это было от большого отчаяния, но мне стало его жаль. - И что, он правда ни разу не подавал повода сомневаться в себе? - Ни разу. Один из немногих, в ком я еще не разочаровался. - Я давно не громила ведьмовских провинций, но припоминаю, что состоятельные ведьмаки, несмотря на сотрудничество с людьми, любят эксплуатировать их, будто рабов. Так что, возможно, ты избавил мальчишку от этой участи. Если, конечно, сам не относишься к нему как к скотине. - Он работал на влиятельную семью с такими же принципами. Будь все иначе, человек вряд ли бы предпочел довериться демону-оппозиционеру. Но это все, что мне известно. Мейнард достаточно закрыт и избегает тем о своем прошлом. - В тебе снова пробудилась частичка души, поразительно. Не меньше я удивлена и тому, что ты предложил Рейну скрыться в Сандгарте. - Не хотелось совершать одну и ту же ошибку дважды, бросая его в сложной ситуации. Кстати, на днях я ему все рассказал. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я. – Адлер слегка замялся. - И как все прошло? – женщина слегка подалась вперед от любопытства. - Лучше, чем я предполагал. - Неужто не было никакой драмы? Я, конечно, обязательно уточню у него самого, потому что слишком сложно поверить в то, что вы не поругались, а ты весьма любишь скрывать интересные детали. - Сложился долгий и откровенный диалог. Но каким бы прямым ни был Рейн, он все равно никогда не выдает того, о чем думает на самом деле. - О том, что стопки государственных бумаг отнимут у него последние часы свободного времени. Надеюсь, с ним ты не был слишком настойчив. - Я не дьявол, подталкивающий к заключению заманчивой сделки. Он согласился сам. - Да уж, из-за его доброты многое сошло тебе с рук. Если ты так упорно искал встречи только потому, что хотел сообщить эту новость, то оно того стоило. - Просто хотелось тебя увидеть. Благодарю за оказанную честь. - Кстати, об этом. Ты не забыл, что твои условия на сегодняшний день полностью выполнены? Спасибо и тебе за то, что помог избавиться от нескольких паршивых засранцев. С тобой приятно сотрудничать, но не уверена, что захочу поддерживать связь и дальше. - Дело твое. - У меня много планов на будущее. Может быть, перемещусь так далеко, что мы больше никогда не пересечемся. - И чем же планируешь заниматься, если не секрет? – спрашивает демон, почувствовав себя уязвленным этим ответом. - Как бы тебе сказать, - Клара на секунду мечтательно возвела глаза к потолку, - С недавних пор мне кажется, что я могу найти свое призвание везде, где бы ни была. Хочется пробовать себя во всем, что хотя бы немного привлекает, исключая рутину. Я говорю об этом с таким детским восторгом, потому что все мои желания уже чрезвычайно близки. - Я очень рад за тебя. - Ага, это особенно заметно по кислому выражению лица. Вообще не припоминаю, когда у тебя был настолько же усталый вид, как сегодня. Неужели надоело разжигать огонь войны? - Я не смогу отойти от дел, если мне все осточертеет, поэтому даже не задумываюсь о чем-то подобном. - Тебе ли не знать, что есть ощутимая разница между чувством долга и нереализованными внутренними желаниями? - Что мне и вправду надоело, так это множественные смерти единомышленников. На войне не должно быть никаких чувств, но иногда я не могу оставаться к этому безразличным. - Твои радикалы-оппозиционеры больше всего поспособствовали вспыхнувшему военному конфликту, но они все равно не заслуживают смерти. Честно, не вижу в этом противостоянии никакого смысла, так как силы равны. Обе стороны только и делают, что без толку истощают друг друга, о чем постоянно упоминается в новостных сводках. - И благодаря чему, думаешь, люди сравнялись с нами? Стратегические решения, оружие, достижения нашей науки – все было бездарно слизано этими приспособленцами за такой незначительный период. А некоторые еще и недовольны искажением временного течения на Земле. Можно подумать, что при своих отсталых технологиях они смогли бы полноценно противостоять нам. Никогда такого еще не было, уж поверь мне. - Если годами оппозиционеры уничтожали и захватывали населенные пункты на Земле, а затем исказили ее временную реальность лишь для того, чтобы «поиграть» с людьми на равных условиях, то я не понимаю, в чем состоит главная цель. Фордманн рассматривает любой военный конфликт с Земным измерением исключительно как игру и очередной повод для того, чтобы свести личные счеты с человечеством. Он открыто поддерживает оппозиции, потому что в его интересах задействовать как можно больше сил при военных действиях. Расценивает свой народ как пушечное мясо, хотя любит красноречиво трепаться об исключительной важности жизни каждого. Что еще следовало ожидать от молодого буйного демона, которого когда-то хотели приручить чистильщики, и которому внушали, что его работа – убивать ему подобных, ведь он – «особый случай»? Разумеется, он захочет отыграться при любой возможности, продемонстрировав, что за ним стоят миллионы. Как бы он ни старался замести следы своей биографии, его историю знают многие. И прислушиваются из чувства солидарности, либо чистой враждебности к людям. Неужели ты – не исключение? Помнится, ты нелестно отзывался о нем, но не так давно мне доводилось слышать о ваших совместных проектах. - То, что у нас похожие цели, не означает, что я ему доверяю и поддерживаю абсолютно во всем. Да, несмотря на лидерство в оппозиции, Карлейл, скорее всего, считает меня обыкновенным рядовым, добровольно подписавшимся на внезапную смерть, - в его голосе проскользнуло презрение, - Но наряду с этим он понимает, что может получить значительную выгоду от нашего содружества. Поэтому мы сотрудничаем разумно. Никаких тайных манипуляций, никакого предательства до тех пор, пока мы поддерживаем друг друга. - Понимаю, что равнодушие или пацифизм – категорически не твое, поэтому для насыщенной глобальными страстями жизни ты делаешь все возможное, даже водишься с эгоистичными иррациональными мудаками вроде него. Но это я веду к тому, что чувства не обманешь, и на самом деле ты уже действуешь по инерции, потому что испытываешь ответственность перед тысячами оппозиционеров, которых за собою повел, да и перед Фордманном в том числе. В те времена, когда ты не вмешивался в политику других стран, ты чувствовал себя лучше, я же это знаю. - Это толстый намек на то, что я совсем не занимаюсь политикой Сандгарта, и мне стоило бы в течение всей своей жизни закрепиться на одном месте? - Боже, нет, я и сомневаться не смею в том, что ты – та сволочь, что везде отлично преуспевает. Но это не оспорит того факта, что тебе по-настоящему надоело возиться со всем, чем ты себя окружил. По очевидным причинам ты и дальше идешь на самообман, утешительно заверяя себя в том, что такая жизнь тебе вполне подходит. В последнее время это особенно сильно заметно. - Не понимаю, как ты, неустанно демонстрируя свое безразличие, теперь пытаешься в чем-то меня переубеждать. Может быть, оставим эти поверхностные суждения? - Похоже, кое-кто так и не научился слушать. Я уже говорила, что не забываю хороших поступков так же, как и не забываю плохих, поэтому не могу оставаться полностью равнодушной к тебе. Иначе бы меня здесь попросту не было. Все закончилось бы еще в день моего нападения. Подумала, что будет жалко, если ты посвятишь всю жизнь тому, что тебе на самом деле не нужно. - Давно понял, что твоя неопределенность в наших отношениях – одна из основных причин, объясняющих, почему тебе хочется пуститься в бегство от настоящей жизни, скрывшись за десятки измерений отсюда. Возможно, так действительно будет лучше. - Что, даже не планируешь носиться за мной с поисковыми отрядами, как в былые времена? Такого внезапного принятия я точно не ожидала. – лицо Клары обретает безразличность, но в голосе чувствуется твердость и злая ирония. - Прекрати напоминать о том, что доверия не вернуть. Безысходность, наполнявшая Адлера при каждой встрече, стала привычной, но его все еще ранило горестное осознание собственной ошибки и непроницаемый холод Клары. - Я давно осознал, что у меня нет и не было ни одной объективной причины на преследование, - продолжил он, - И советую подумать, прежде чем категорично отказываться от помощи. Не в твоем духе признавать, что ты можешь нуждаться, но вдруг есть что-то, что я могу сделать для тебя в последний раз? Просто скажи. Я готов поработать на безвозмездной основе. - Ладно, пора признать, что я верю в твое искреннее желание помочь, - говорит демоница, окинув его отсутствующим взглядом с головы до ног, - Но ты и так многое сделал для меня. Будь уверен, уничтожение моих противников было последней необходимостью. Клара, поднявшись, резко приближается к демону, и слегка оттянув момент, склоняется над ним в однозначном намерении. Он, в свою очередь, цепенеет, не в силах оторваться от потемневшего ледяного взгляда. Их губы соприкасаются на несколько секунд, растянувшихся в вечность. Оба они четко знали, что эта мимолетная несдержанность, выражавшая полноту накопленных эмоций, не могла и не должна была перерасти в продолжительный страстный порыв. Адлер отстраняется; в его стеклянных глазах промелькнуло смирение и бессильный ужас от понимания, что этот кроткий прощальный поцелуй запечатлеется не только на губах, но и оставит неизгладимый след в памяти. Даже если в нем выразилась очередная жестокая насмешка над его чувствами, демон бы непременно счел ее справедливой, как и десятки других до этого. Адлер был глубоко разочарован собой и принял то, что они могут больше не увидеться. Однако он никогда не забудет эти черты лица и мягкость алеющих тонких губ; никогда не простит себе собственных ошибок, стоивших ему потери доверия самого близкого и незаменимого человека. Он продолжал исступленно наблюдать за медленно отдаляющейся Кларой. Демоница на секунду замерла в дверях и послала непреклонный, но не лишенный сожаления взгляд. Предсказуемое «прощай», тихий отзвук скользящей походки – и ее силуэт постепенно теряется в приглушенных полутонах готических коридоров. *** Ледяные пальцы впиваются в линию челюсти, заставив подняться безвольно опущенную, словно у мертвеца, голову. Глаза по-прежнему сомкнуты, боль в конечностях притупилась – ведь это не первый день экспериментальных пыток, которым подверглось тело. Заложник прислушивается к грубым голосам стоящих рядом чистильщиков, но не понимает ни слова. - Еще ни разу не доводилось иметь дело с носителем таких способностей. Не поверю, что его невозможно убить. Мы ведь использовали далеко не все методы. Оставлять его живым будет неправильно, это подвергнет организацию опасности. - Какой? Он абсолютно беспомощен, да и вряд ли у такого индивидуума хватит мозгов на то, чтобы сбежать. Его убийство станет упущением возможности изучить что-то новое. - Ты наметил план его внедрения в отряды, как только впервые увидел, не пытайся выкрутиться общими выражениями. Не только я скептически отношусь к тому, что ты его сюда притащил, да еще и без согласования с руководством. - Я, по-твоему, не понимаю, насколько мала вероятность того, что хоть кому-то удастся заполучить его доверие, а потом еще и обучить всем необходимым навыкам? Уверяю, мне это без надобности. Чересчур хорошо и нереалистично звучит. - Так я и поверил. Может, никто не догадается, что у тебя на уме, но также никто не позволит оставить его здесь надолго, это я гарантирую. Ему быстро найдут применение. А теперь, раз уж тебе все равно на мою ценную находку, позволь вернуться к своим обязанностям. Лишь когда один из собеседников уходит, Линфорд открывает глаза и начинает ненавистно всматриваться в лицо Джерфрида. Взгляд еще был не сфокусирован, но парень его уже узнал, ведь он запомнил наизусть этот ликующий наглый взгляд. - А вот и очнулся. Агент опускается на стул, поставленный перед прикованным к стене исполнителем. - Что, светские беседы со мной вести пришел? Скучно стало, ублюдок? - А если и так? Тебе самому, должно быть, безумно тоскливо часами напролет корчиться под пытками, терять сознание, а затем снова испытывать все виды боли на своей шкуре. - Посмотрим, будет ли твое лицо украшать эта же ухмылка, когда ваш притон снесут до основания. - Так уверен в этом? Забавно. Интересно, если здание подорвут, ты выживешь? - Надеюсь, что нет, и это будет всяко лучше, чем регулярно видеть твое омерзительное смазливое ебало. Агент на секунду вскакивает с места и отвешивает ему мощный удар по лицу. Линфорд не издал ни звука, снова подняв на него свирепствующий взгляд. - Не то чтобы меня это всерьез задевает... но издеваться над тобой и наблюдать проявления зашкаливающей гордости при таком бедственном положении доставляет мне удовольствие. - Видно, ты всегда так счастлив в моменты наших встреч, потому что я – единственное яркое явление в твоей жизни. Каждый раз вспоминаю своих незрелых бешеных фанаток, глядя в твои сияющие лихорадочным блеском глаза. - Не торопись с выводами, нарцисс. Можешь придаваться воспоминаниям сколько угодно, ведь твоя звездная жизнь осталась позади, и скажу больше – ты больше никогда не вернешься к ней. - Даже если всем действительно плевать на меня, когда-нибудь вас все равно выследят, и ты сдохнешь вместе со своими вшивыми коллегами. - Все СМИ Масверии уже заполнены статьями о твоем исчезновении. Но уверен, на деле ни правительство, ни твой продюсер, ни даже твоя семья и пальцем не пошевелят, чтобы тебя найти. Все-таки, ты уже около недели здесь беспомощно валяешься. - Мне похуй. На твои угрозы, на войну, на свою собственную жизнь. - А знаешь, в этом ты похож на большинство моих коллег. Они так же посредственны и равнодушны, нередко с самого начала своего пути. - Я бы симпатизировал тебе куда больше, если бы был таким же уродом. Спрашивай у меня что захочешь, все равно не получишь ничего, кроме презрения. Это все, чего ты достоин, нищая душонка. - Ты сделал ошибочные выводы обо мне; я слишком люблю свою работу, а искренне любимое дело еще никогда не ломало чью-то личность. И зря ты думаешь, что у нас не найдется общих тем. Вдруг я хочу убить того же, кого и ты? - С самого первого взгляда было ясно, что ты тот еще психопат. Да даже если бы нашим общим интересом было уничтожение всего человечества, я бы ни за что с тобой не объединился. - Тогда я бы заставил тебя умолять. У всего есть предел, не стоит заявлять, что твое подобие выдержки является исключением. Иронично, что создание, которое никак не убить, неспособно оказать сопротивление. - Хочу заметить, что лимит оригинальности твоих высказываний был исчерпан быстрее, чем я ожидал. - Как же я мог не упомянуть об исключениях? Вот твоя тупость, например, точно не имеет пределов. Только представь: притворившись мертвым в этот злополучный момент, ты смог бы избежать того, что происходит сейчас. - Если бы я отчаянно хотел избежать всевозможных неприятностей, то непременно последовал бы примеру опасающихся за свою жизнь селебрити, рванувших из страны при первой новости. Раз уж ты такой откровенный, не хочешь ли поделиться своими планами на меня? Есть в моем заключении хоть какая-то необходимость, помимо удовлетворения твоего маниакального фетиша? - Думаю, что пора приостановить пыточные изыскания и перевести тебя в лабораторный отдел. Могу даже выделить тебе помещение, похожее на палату в психиатрической больнице; это ведь гораздо лучше, чем лежать на бетонном полу или не иметь возможности пошевелиться, согласись? Линфорд презрительно сморщил нос, а его глаза в этот момент показались бездонно-черными от гнева. - Но все это, разумеется, будет сделано по договоренности с нашими исследователями, и что странно, но немаловажно, с твоего согласия, - продолжает агент, улыбаясь, - Если проигнорируешь мое снисхождение – станешь куклой для битья на практических занятиях у младших агентов. Других перспектив для тебя я пока что не наблюдаю. - До чего же пиздабол. Все равно ведь сделаешь так, как хочешь. Соглашусь или нет – тебе все равно. Я не так уж и глуп, чтобы не разглядеть в тебе мразоту, действующую только по своему усмотрению. - Ближе к делу, звезда, кончай ломать комедию и соглашайся. Если уж и страдать, то только в комфортных условиях. Чтоб ты понимал, я не могу сразу же заставить всех поверить в твою полезность. Все это делается на голом энтузиазме. В дальнейшем ты сможешь жить гораздо лучше, чем сейчас, если пойдешь на компромисс. - Лучше побуду живой игрушкой для битья, чем поверю словам чистильщика.