Быть как ты

      — Я поговорил с остальными о тебе.       Снова маленькая грязная комнатка и Гермиона на стуле. В этот раз незнакомец только один, он восседает на кресле рядом, будто никто никуда не уходил.       — И? — с нетерпением спрашивает Грейнджер.       — Они не против, — наконец, отвечает волшебник и потирает куцую бороду.       На подлокотнике рядом с ним стоит стакан со знакомой оранжевой жидкостью, и он, не задумываясь, делает большой глоток. Его глаза на миг прикрываются, закатываясь за веки, и, когда он открывает их вновь, взгляд становится туманным.       — Когда собрание? — Резкий тон девушки заставил мужчину дёрнуться, почти проливая виски на пол.       — Уже не терпится? — он ухмыльнулся. — В эти выходные. — Снова глоток. — Мы чувствуем, как Тёмный Лорд набирает силу.       Незнакомец закатал рукав безразмерной кофты, оголяя предплечье. Шея Гермионы сразу же вытянулась, когда она увидела чёрную метку. Змея извивается на тусклой коже волшебника, выпуская длинный язык.       — У тебя будет такая же, — гордость струится в его словах, он любовно глянул на метку и вернул рукав в прежнее положение.       — Но как он вернётся, если никто не знает, где он?       — Ах, да, — волшебник откашлялся, — совсем забыл уточнить. На этом собрании мы как раз будем возвращать его к жизни.       Нездоровый блеск промелькнул в голубых глазах: смесь азарта и дикого восторга. Гермиона качнула головой, соглашаясь со словами, затем внимательно посмотрела на человека в кресле. Он выглядит совершенно спокойно, попивая виски из невысокого стакана.       — Ты будешь маленьким дополнением в его коллекции. — От услышанного Гермиона поморщилась, не скрывая явного раздражения.       — Я вам не игрушка, — серьёзно ответила она.       — Конечно, нет, юный Пожиратель Смерти.       Последние слова чётко отпечатались в голове Грейнджер. Холод пробежал по коже, будто змея с руки незнакомца перескочила к ней, забралась внутрь её тела. Эти два слова, кажется, совсем не сочетаются друг с другом, но Гермиона отчаянно пытается связать их вместе.       — Мне кажется, я тебя напугал, — усмехнулся волшебник, на что сразу получил тяжёлый взгляд. — Ладно, я понял, только не смотри на меня так.       Незнакомец поставил стакан на подлокотник и широко улыбнулся.       — Когда ты ушла в первый раз, Барти хотел догнать тебя и прикончить на месте, но я остановил его.       — Мне нужно сказать тебе спасибо?       Язвительность гриффиндорки только больше веселит Пожирателя. Мужчина вальяжно растянулся в кресле, сложив ноги в грязных ботинках на ближайшую кровать.       — Было бы неплохо, девочка.       Гермиона опять скривилась, наверное, в тысячный раз за недолгие пятнадцать минут пребывания здесь. Она проследила взгляд волшебника, и ей впервые в жизни захотелось испытать зелёное пламя непростительного на человеке.       — Когда и куда мне приходить?       — За одну ночь до Рождества, сюда, думаю, часам к одиннадцати, — он сделал последний глоток, и кружка опустела.       Гермиона кивнула и встала с жёсткого шаткого стула. Она почти вышла из комнаты, её запястье уже поворачивается против часовой стрелки, как хриплый голос позади спросил:       — Никогда не думал, что в нашем отряде будет кто-то с Гриффиндора. Ты отлично разбавишь заплесневелый Слизеринский факультет.       Грейнджер цокнула и закатила глаза. Позади раздался долго сдерживающийся хриплый смех, но Гермиона поспешила закрыть за собой дверь. Всё тот же бармен с грустью и сожалением смотрит на студентку, потирая и без того блестящий стакан. Головешки молчат. Впервые они не отвесили девушке похабный комплимент — кажется, в этом баре все знают её судьбу.       Снег громко хрустит под подошвой высоких ботинок. Хогвартс уже видно издалека, он припорошен снегом, и кажется, его каменные башни целиком сделаны изо льда. Гермиона усмехнулась, она любуется местом, что подарило ей целый букет боли и страданий.       Букет. Гриффиндорка резко остановилась. Она вспомнила чудесный запах ромашек, и разум вернул её обратно в стерильное больничное крыло, где кроме маленьких белых цветочков ничего не напоминало ей о настоящей жизни. Кривая волна сожаления накатила на тело, но нужно двигаться дальше, нужно придерживаться собственной идеи.

***

      Гермиона сидит в Большом Зале и ловит косые взгляды профессора Блэк. Гриффиндорка старательно делает вид, будто окончательно ослепла, выписывая из учебника необходимые сведения для очередного эссе. Высокая дверь резко распахнулась, и внутрь вошёл Дамблдор. Он взглянул на зал поверх очков-полумесяцев и сразу же заметил студентку.       — Мисс Грейнджер, — сказал директор, привлекая внимание Гермионы, — я обеспокоен вашим молчанием.       Альбус сложил руки в замок и расположил их на поясе. Тело его напряжено, будто он готов к атаке каждую секунду времени. Минерва прищурилась, чтобы лучше видеть происходящее, и Беллатриса закатила глаза.       — Я не совсем понимаю, профессор, — Гермиона смахнула выбившуюся прядь и как можно невиннее посмотрела на директора.       — Вы не подошли ко мне поговорить о случившемся, и я решил лично узнать о вашем состоянии.       Если бы Блэк могла, она с радостью бы прочитала все мысли старика, но Альбус слишком хорош в этом. Он быстро поймёт, если в его разум вторгнется кто-то посторонний.       — Благодарю, профессор Дамблдор, но я чувствую себя намного лучше и не считаю нужным возвращаться к этому вновь, — студентка мягко улыбнулась и взяла в руку перо, намекая на окончание разговора.       Студенты, сидевшие рядом, притихли. Они склонились ближе друг к другу, чтобы скорее обменяться мнениями о сложившейся ситуации. Минерва, не заметив, тоже подалась вперёд, будто могла услышать разговор.       — Вы уверены, мисс Грейнджер? — Дамблдор озадаченно взглянул на девушку.       — Конечно, профессор, что было, то было, — Гермиона выдавила из себя улыбку.       Альбус улыбнулся на прощание и пожелал хорошего вечера. Его мантия взмыла в воздух, когда директор круто развернулся на каблуках и направился на выход из Большого Зала. В глазах Гермионы вспыхнул жгучий огонь. Сидевший напротив неё Драко туго сглотнул, ослабив узел на галстуке. Впервые мальчик понял, что его броня пала, защита иссякла. Грейнджер задержала долгий взгляд на нём, и Малфой почти кожей почувствовал, как сильно его ненавидят. Парень часто играл с чужими чувствами, но чаще это были обида и злость, но такой ненависти, всепоглощающей и искренней, он никогда не встречал.       Гермиона бредит встречей с Пожирателями, буквально каждая её мысль, каждая пора ждала этого момента. Иногда, когда гриффиндорка лежала по ночам на спине и смотрела в белый потолок, в её голове возникал образ Блэк, разгорячённой и злой. То, как она двигается, говорит и шепчет ей на ухо, не даёт ей спокойно спать.       Лаванда давно храпит, сминая под собой толстое одеяло, а Гермиона переворачивается с бока на бок. Она смотрит на мелкие частые снежинки за окном, как они застилают собой подоконник и чужие следы, ведущие к Запретному лесу.       Последний учебный день, и большая часть студентов мысленно уже дома. Гермиона вздыхает и морщится, когда мимо проходит довольный Симус. Парень крутит в руках только что полученное письмо от родителей, и чувство одиночество вновь подкатывает к Грейнджер.       «Что будет после?..» — резко вопрос прозвучал в ещё туманной от недолго сна голове, и Гермиона остановилась. В спину влетел шустрый первокурсник, мальчишка быстро извинился, пролепетав под нос что-то невнятное, и скрылся в бесконечных коридорах школы.       Действительно, что же будет, когда она встретится с ними? Брови девушки нахмурились, на лице появились едва уловимые морщинки. Попросят ли они её бросить школу? Или же ей придётся стать двойным агентом? Она не знала и никогда не узнает наперёд, что взбредет в голову сбежавшим преступникам и убийцам. Но самое ужасное это то, что Гермиона чётко понимает своё положение в невидимой игре.       Лестница рядом с ней тронулась, и толпа учащихся резко схватились за каменный поручень. Гриффиндорка громко вздохнула, слишком долго ожидая лестницу. Она стучит кончиками пальцев по бедру, прогоняя в голове одну из маггловских песен.       Наконец, лестница остановилась, высадив своих пассажиров, и Гермиона сделала шаг в сторону ступеней. ЗоТИ. Каждая минута приближает её к кабинету, выполненного из всего чёрного. Эта тьма поглощает, обволакивает и вытаскивает из души всё самое сокровенное и секретное. Эта тьма расхаживает по кабинету нарочно медленно, растягивая слова и губы в кривой ухмылке, эта тьма снится Гермионе Грейнджер. И это не может ей не нравиться.       Но студентка берёт себя в руки, набирает в лёгкие побольше кислорода и проходит в открытый класс. С прошлого занятия парты остались стоять нетронутыми: в лёгком беспорядке, значит, у кого-то на курсе была практика. Гермиона присела на стул, стоящий рядом с её столом, и посмотрела на остальных, но её взгляд не успел дойти до противоположного стола, как тяжёлая книга с грохотом упала на преподавательский стол.       Довольная эффектом Беллатриса стоит рядом, наблюдая за реакцией студентов, но никто не посмел пошевелиться без её разрешения. Две пары глаз встретились где-то в кабинете, между столами, между частицами книг, витавших в воздухе, между головами сокурсников и студентов, и Гермиона в очередной раз не в силах оторваться и вырваться из чёрного омута.       Блэк улыбнулась, искренне и просто. Женщина взмахнула палочкой, и столы сами отъехали ближе к стенам. Гермиона только успела убрать руки с парты, когда та быстро отскочила в противоположном от неё направлении. Лаванда, облокачивавшаяся всем телом на столешницу, вовсе упала на пол, издав громогласный звук.       — Не будем ходить вокруг да около, — начала Белла. — Сегодня последнее занятие, и мы проведем его так, как многим нравится.       Класс не сводит с профессора взгляды, сияющие ярче, чем начищенный котёл профессора Слизнорта.       — Так уж и быть — дуэль, — Беллатриса вскинула руки, и студенты громко выразили свою благодарность. — Но! Как вы и просили, вашим дуэлянтом на этот короткий промежуток времени стану лично я. Если есть те, кто хочет рискнуть, то пожалуйста.       Блэк ногой отодвинула стул от стола и присела. Она обвела кабинет довольным взглядом, проходя мимо тёмного угла, в котором прячется Гермиона. На лице гриффиндорки появилась маниакальная улыбка — смесь радости и боли.       Немногие слизеринцы подняли руки вверх, желая сразиться с лучшей чистокровной ведьмой, но некоторых Беллатриса сразу отсортировала, ссылаясь на то, что те ещё не готовы к таким впечатлениям. Но те, что действительно вышли на кафедру и нацелили свои палочки на Блэк, были быстро повержены несколькими взмахами в воздухе.       Класс разделился: кто-то продолжал ждать свою очередь к профессорскому столу, а остальные решили не испытывать судьбу и сражаться друг против друга. Заклинания летают повсюду, они отскакивают от стен и утопают в полу или потолке, кто-то кричит защитные чары, но щит не получается, и доза магии приходится в центр груди. Гермиона ждёт.       Беллатриса даже не старается, она быстро провожает студентов вниз, и они уходят, склонив голову. Грейнджер рывком встаёт с места и двигается сквозь толпу и тела, что движутся хаотично, она отмахивается от случайных вспышек палочкой, пробирается ближе к профессору.       Хищная улыбка появилась на лице Блэк, когда Грейнджер сделала последний шаг и оказалась рядом. Слова излишни — обе волшебницы поклонились, и Беллатриса первая рассекла воздух тонким кончиком палочки. Пламя вылетело из палочки, но Гермиона отбилась. Раз и второй тоже. Она выжидает момент, когда Белла ошибётся, оступится, но ведьма непреклонна. Проклятия слетают с идеальных губ, стараются ранить.       — Бомбарда! — выкрикивает Гермиона, и люстра, висевшая под высоким сводом, взрывается, разлетаясь на мелкие куски металла.       Нелегкая доля у светильника, но он летит вниз, на голову Блэк, но ведьма быстро ставит щит. Как только последний обломок железа коснулся серой вуали и растворился, глаза Беллатрисы вспыхнули огнём. Ухмылка появилась на лице Гермионы, но она быстро сошла на нет, когда зелёная волна накрыла её тело. Она чувствует, как тонет в ней, как руки почти ослабли, а ноги подкосились, но она находит в себе силы, чтобы почти кубарем скатиться со ступеней.       Блэк продолжает — одна за другой синие стрелы вылетают из палочки, но Грейнджер держится, старается отвечать в короткие промежутки между проклятиями и собственным сбитым дыханием. Она устаёт, но Беллатриса может так часами, игнорируя ноющую боль в мышцах.       За окном опять пошёл мягкий лёгкий снег, он как пепел падает с неба, закрывает собой чёрную землю. Таким же пеплом рассыпалась по кабинету книга, подожжённая Гермионой, и Блэк рычит на неё.       — Осторожней, львёнок, — хриплый голос в каждом уголке разума Гермионы, в каждой её клетке, и она упивается им. Грейнджер готова бросить оружие, упасть и вечно его слушать.       Беллатриса стряхнула огонь с чёрного рукава платья — оно безвозвратно испорчено. Класс притих, все вновь наблюдают за затянувшейся стычкой. Драко сжимает прямую палочку в руке, он не моргает, не сводит взгляда с Гермионы.       Две волшебницы… Они танцуют смертоносный танец по кабинету, каждая из них перестала сдерживать свои силы, и никого не заботят последствия заклинаний, способных отобрать жизнь. Но Грейнджер лишь ухмыляется смерти в лицо, она смахивает выбившуюся прядь, и Блэк атакует.       Гермиона оступается. Она вытягивает руки вперёд, чтобы Беллатриса не рухнула за ней следом, но вместо этого сама ударяется позвоночником о стену.       — Думаю, на сегодня стоит закончить, встретимся после Рождества, — сказала Белла, постукивая палочкой Гермионы по ладони.       Грейнджер тяжело дышит и смотрит в одну точку. Чёрную точку, которая постоянно перемещается по кабинету. Гермиона отталкивается от стены и вытягивает вперёд руку ладонью кверху.       — М? — Блэк вздёргивает бровь, делая вид, будто не понимает, что происходит.       — Моя палочка.       Беллатриса присаживается на край своего стола и скрещивает руки на груди. Она долго смотрит на студентку, на то, как подходит ближе.       — Вы знаете, мисс Грейнджер, что некоторые ваши заклинания вполне могут лишить человека жизни? — Блэк поднимает руку вверх, отводя её за спину.       — Я не практикую их ни с кем, кроме вас, профессор, — Гермиона протягивает последнее слово и тянется за палочкой, но она быстро ускользает из её рук. Вновь.       Класс почти опустел. Долгопупс в последний раз посмотрел на сокурсницу и, увидев назревающий конфликт, поспешил покинуть кабинет.       — Какая честь для меня, — тише отвечает Беллатриса. Она всё ещё не отдает палочку владелице.       — Огромная, я бы сказала.       Гермиона бросила попытки дотянуться. Её роста не хватает, она стоит на носочках, но Блэк выше, как бы она сейчас ни прыгала. Грейнджер остановилась достаточно близко, чтобы почувствовать, насколько крепким был обеденный кофе профессора.       — Вы вернёте мне палочку?       — Только при одном условии, — отвечает Белла.       — Каком же?       Ещё один шаг, ещё ближе, и запах Беллатрисы сводит Грейнджер с ума. Ей плевать на условия и уговоры — если Блэк скажет ей сейчас же прыгнуть с Астрономической башни, то она поступит именно так. В какой момент это зашло так далеко? Когда она успела потерять голову? Когда успела потеряться в чёрном кабинете, чтобы только быстрее встретиться с чёрными глазами? Когда она стала ловить себя на мысли, что ходит только по этажу, где преподаёт Беллатриса? Гермиона не знает, она не хочет знать, она не хочет думать. Она не может этого сейчас себе позволить.       — Пообещайте мне, что я никогда не услышу названия всех этих проклятий в стенах Хогвартса.       — Я постараюсь.       Беллатриса отдаёт палочку, и Гермиона быстро прячет её в карман. Пауза, тишина затянулась, и гриффиндорка поспешила на выход. Она бросила в дверях нечленораздельное «До свидания» и вышла, хлопнув дверью.       Ночь и тишина, только хруст снега под ногами Гермионы. Она шагает быстро, оглядываясь по сторонам, чтобы случайные прохожие не распознали в ней студентку. Все отличительные признаки факультета Гриффиндора брошены в башне, в общей спальне для девушек.       Последние шаги отделяют от паба. Грейнджер останавливает, обдумывает в последний раз своё решение и движется внутрь. Когда Гермиона вошла в комнату на втором этаже и когда дверь захлопнулась за ней, пути назад не стало.