Энвер

      Сегодняшний морозный день необычный, Чонгук в первый раз отпускает его на патруль одного, без себя. Сокджин клянётся своими предками перед вожаком и Луной, бледно виднеющейся на тёмном небосводе за облаками, что будет следить за ним во все глаза. И он следит, несколько раз интересуется не устал ли омега, в порядке ли его дар, не кружится ли голова. Тэхён хмурится на эту псевдо заботу, но отвечает односложно без сарказма. Обнимает себя иногда за плечи, греет ладони в тепле пара изо рта. Ночи стали ледяные.       Они идут по краю своей территории, иногда замечая вдалеке, в предрассветных, уже поздних сумерках, проскальзывающие силуэты патрульных соседних стай, что почтительно склоняют головы не как перед омегой вожака, а уже перед подающим надежды молодом шамане. Иногда, смотря на оборотней других стай, он вспоминает, что с ним пытались тогда сотворить, но это с каждым разом причиняет всё меньше боли. Словно было так давно, во сне, время потихоньку излечивает это. Возможно, он стал сильнее и выносливее на весь ужас, что может сотворить с ним чаща. Теперь он учится себя защищать не только в виде зверя, но и как человек, меч уже не вылетает из рук при ударе противника, он стал ловчее, выносливее, хитрее. По крайней мере он готов морально, он и Энвер. Лес теперь полуголый, лишь ели и сосны сохраняют своё одеяние. Листья под ногами похрустывают, застывшие причудливыми завитками от ночных первых морозов, остальные сгнили от дождей. Земля промёрзла и больше не удастся собрать заодно грибов на обед, что обычно раз и показываются под старой елью или осиной. Альфам из патруля всегда было плевать на это и вся добыча доставалось только ему.       Безумно быстрой барабанной дробью стучит дятел в вышине, немного жутко кричит сойка, и конечно, раскатисто ухает филин. Многие птицы остаются зимовать, животные тоже готовятся к морозам: грузные, но шустрые когда надо медведи и проворные, и настырные порой ёжики наели жиры к спячке, уже закрывают свои берлоги да норки. Грызуны тоже давно оставили в покое посевы их полей, с первыми заморозками уснули. И летучие мышки вслед за ними попрятались.       Оборотни из патруля косо на него посматривают, но ничего не говорят, один Сокджин травит шутки, рычит на украдкой вытащившего бутылку эля альфу, что хотел заодно и прибухнуть, и даёт тому подзатыльник. Как бы Тэхён не относился к Сокджину, он замечательный, можно сказать пример для подражания — глава патруля. Очень ответственно и даже дотошно выполняет свои обязанности. Кажется, будто такой раздолбай, но за всем этим скрывается сильный, отважный и с огромной выдержкой альфа.       Тэхён проводит кончиками пальцев по шершавой, бугристой коре дерева и осторожно присаживается на пенёк, поплотнее затягивая шнурки тёмно-синей парки, Джин объявляет привал. Он старается вида не подавать и Энверу не трепать почём зря, тот любит всем разболтать, что его альфа такой сильный и выносливый, что… Что сейчас у Тэхёна болит зад! Внизу всё опухло и словно горит, он не успел помазать себя там мазью с утра, и теперь не знает, как удобнее устроиться. В паху то и дело пульсирует, напоминая, что одичавшей в последние дни Чонгук творил с ним ночью. И предыдущей тоже, и ещё одной что была до.       Конечно, он не мучает омегу, полижет там своим шершавым языком, и волчья слюна тут же заживляет. А потом вновь пристраивается сзади и к утру всё повторяется. Этот зуд не даёт сосредоточиться ни на чём важном, как бы он не встал, лёг, пошёл, всё продолжает напоминать о себе, мышцы так растянуты, натёрты, а вокруг дырочки даже побаливает, и отдаётся по всей нижней части тела нытьём. А он вообще-то должен быть сосредоточен, ему доверили такое важное дело! Он же в отряде патруля!       — Что-то ты неважно выглядишь, ночка тяжёлая была? — усмехается Сокджин, — Ну не мудрено, у вожака же скоро гон, — Тэхён роняет свой сендвич обратно в обёртку, что?       — К… как гон? — только не это! Его несчастный зад такого просто не выдержит!       — Ох, невинное дитя, раз в полгода, да пореже чем у вас, у каждого альфы случается гон! Это когда наши инстинкты взывают к спариванию и, как итог, зачатию потомства, — альфы из патруля хохочут уткнувшись в свои бутерброды.       — О Богиня Фрейя помоги! Я знаю, что такое гон, ты за кого меня вообще принимаешь?! — возмущается Тэхён, думая, что бы такого на этих юмористов наслать, чтобы жизнь мёдом не казалась.       — Да, точно, забываю всё время, что ты хитрожопая лисица. Больше на волка похож ведь чем некоторые в нашей стае, — на такое громкое и не совсем правильное заявление, ведь все они братьями должны быть, отряд кивает. Что должно Тэхёна обрадовать и подкормить самомнение, но не сейчас, — Ну тогда не буду уточнять, что ты получишь максимум ни с чем не сравнимого удовольствия от этих дней. К тому же, скорее всего ты никогда не был с альфой в гоне…       — По твоему, омеги в гон альф получают удовольствие? — хмыкает Тэхён, поджимая губы, но продолжает есть.       — А то как же, твои стоны и так по всей деревне ночью слышны, — Сокджин гогочет, а у омеги уши краснеют, отряд же хихикает словно волчата несмышленые, подъедая свои завтраки.       — А ты не думал, что тебе стоит своему омеге больше времени уделять, чем лезть мокрым волчьим носом в чужую постель? — тихо бормочет он, когда всеобщий гомон смолкает. Как же оборотни любят сплетничать, скучно им, сериалы не смотрят, а обсудить что-то надо. Но, стонать он отныне будет только в подушку, зажав двумя руками рот.       — В каком смысле? — изгибает бровь Джин присаживаясь рядом, прямо на холодную землю, опираясь локтями на свои согнутые колени, обтянутые чёрными джинсами.       — Сомневаюсь, что ты делаешь для Чимина какие-то романтические вещи или хотя бы то, что ему нравится, — фыркает Тэхён.       — В постели?       — Ну хотя бы, — Джин задумывается, чешет макушку, возводя глаза куда-то вверх и вбок, а потом выдаёт:       — Ну тогда посоветуй что-нибудь!       — И нам, и нам, — подключаются другие альфы, подползая поближе. Тэхён сначала фыркает, ещё чего удумали, планшет в лапы и вперёд! Но потом задумывается, он будущий шаман, он должен приносить пользу стае, помогать не только хвори изгонять, но и как омега вожака поддерживать внутри каждого клана целостностные, дружественные отношения, внутри каждой маленькой семьи тепло, и если так можно выразиться — любовь. Она редка, ведь альфы ловят омег против их воли, цапают в загривок и плодят внутри них своё потомство, взваливая на их плечи весь быт, а сами продолжают жить так, как им хочется. Может ли он хоть немного радости принести в эти семьи, где альфы и знать не знают, что такое нежность?       И потому всё же решает над ними смилостивиться:       — Вы можете, например, сами спросить у своих омег, чего бы они хотели. Но рискну предположить, что они точно не откажутся от предварительных ласк, — но до конца Тэхён не понимает зачем начинает советовать. Запоздало до него доходит, что возможно это их альфьи феромоны так влияют на его волю. Но опять же, феромоны Чонгука всегда перебивают все остальные, он же помечен им, а значит от подобного воздействия должен быть защищён. Но научных статей от двуногих на такие темы не существует. А может он просто очень добрый и эту неоплачиваемую помощь оказывает задарма.       — Типо отсоса? — задумчиво тянет один из патрульных.       — Да, типо отсоса, — от закатывания глаз удержаться невозможно, но пусть хоть это их омеги получат, — И не только. Поцелуи, поглаживания, не в одни губы, а по всему телу. Можете какие-нибудь ароматические свечки зажечь, да и вообще секс это не основное!       — Как это не основное? — Джин даже приподнимается от возмущения. Животное.       — Представьте себе такую странность! Есть и много других важных вещей при совместной жизни, — Тэхён доедает свой завтрак и швыряет контейнер в небольшой рюкзак, утягивает шнурки-завязки и показательно мерзавцев игнорирует.       — Я весь внимание, — распластывается в гаденькой улыбке Сокджин. Тэхён бы хотел, чтобы того за жопу муравьи покусали, но те уже в спячке, со дня на день ноябрь. Значит скоро Самайн — Велесова ночь, пора празднества и пиршества, и немного блуда.       — Можете подарить своим омегам цветы. Нарвите те, что найдёте, пусть это осенью и непросто. Спровадьте куда-нибудь своих волчат и просто побудьте вдвоём в один из вечеров.       — А это хорошая идея. К папке волчат отправим, — хмыкает Джин, отряд так же поддерживает эту идею.       — Надеюсь, не к Сабину? — кривится омега. Он сам готов их волчат забрать, лишь бы не к этой жуткой кикиморе!       — Я что похож на полнейшего дятла? — так же морщится в ответ Сокджин, и в его глазах вдруг становится видна искра. Ничто так не сближает, как одинаковые проблемы. У них оказывается есть совсем чуточку общего. И хоть Сабин, наверное, такому зятю рад, сам зять тестю не особо. И это радует уже Тэхёна.       — Дятлы умные птицы…— тем не менее, поддеть главу патруля никогда не помешает.       — А тебе то вожак часто цветы дарит? — хитро глядят на него патрульные.       — Он ничем не отличается от вас недотёп, — хмыкает омега.       — Ну и дальше то что? Цветы, волчат за порог? Свечки вкусные зажечь. У тебя есть свечки такие? — альфы начинают перебивая друг друга засыпать вопросами, вытягивая шеи в любопытстве.       — Есть, я вам дам.       — Дашь?…— и в ответ снова хихиканье.       — Всё, урок окончен, я хочу поесть, — он вытаскивает из кармана сочное, наливное, краснобокое яблочко и с аппетитом откусив, начинает им хрустеть.       — Да ладно, тебе, мы же шутим. Хотя, вожак и за это может голову отгрызть.       — Включите музыку красивую, — продолжает немного успокоившись от их тупости Тэхён.       — Музыку?       — Да, на ноутбуке или планшете, найдите в сети музыку, так и напишите — музыка для романтичного вечера. Или можно кино включить и посидеть в обнимку, съесть что-нибудь вкусное.       — Это очень сложно, — начинают ныть альфы.       — Ну да, куда проще нагнуть в кладовке и трахнуть, даже не заботясь о чужом оргазме, — вновь закатывает глаза омега, швыряя косточку от яблока под дерево.       — А почему мы должны заботиться об оргазме омег? — усмехается Сокджин. Точно ли муравьи уже в спячке?       — А кто обещает заботиться о нас навечно? Выборочно что ли заботу проявляете? Об этом забочусь, об этом не забочусь? Так? — скрещивает на груди руки Тэхён.       — Ну и что надо делать? — но альфа сейчас настроен серьёзно. За эти вылазки на патруль территории, он уже немного успел разобраться как именно выглядит сосредоточенный Джин. И сейчас тот готов исполнять все его советы.       — Тут всё индивидуально, открывайте интернет и читайте!       — Там про дырки двуногих написано, — возмущаются патрульные.       — Не дырки! — так же искренне возмущается Тэхён.       — Попки? — тут же предлагает один.       — Жопки? — слышится слева.       — Задний проход?       — Жерло?       — Сопло?       — Клоака?       — Врата наслаждения?       — Омежье начало?       — Бублик?       — Чёрная пещерка?       — Междупопие?       — Пушистик?       — Лоно?       — Глаз?       — Коридорчик?       — Щель?       — Тоннель любви?       — Бутончик?       — Замолчите! — может это «норка» выбранное Чонгуком, не так уж и плохо? — Закончили с великолепнейшими эпитетами? — Тэхён подскакивает с пня, пнув ногой тех, кто сидит ближе всего.       — Да, учитель, продолжайте, — Сокджин же острожно дотронувшись тянет его присесть обратно. Он старается свои феромоны не оставлять, но Чонгук всё равно постоянно обнюхивает все вещи омеги, когда тот возвращается с патруля, фыркает на чужие запахи и недовольно морщит нос. Но всегда же рядом до этого ходил, неужели думает, что его омега успел с кем то в кустах позажиматься, прямо у него под носом?!       — Еду вы вряд ли умеете готовить, потому, ваш любимый секс, — сквозь зубы шипит Тэхён.       — В тёмный коридорчик? — в Джина летит град шишек с ели, а он лишь хохочет.       — Этим можно заниматься в разных красивых местах. У камина на пледе, или в ванне с пеной и ароматными травами, можно конечно и в амбаре на сене, но это когда очень тепло и лунная ночь с прохладным ветерком. Вокруг должен быть полумрак, сделайте омегам массаж, только не до хруста суставов, а нежно, без когтей! — он в целом рассказывает всё то, от чего бы не отказался сам, но Чонгук действительно ничуть не проницательнее остальных, — Больше целуйте и обнимайте: шея, горло, ключицы и плечи; ступни и лодыжки, внутренняя сторона коленей, внутренняя поверхность бедер; поясница. Но главное, расскажите им как любите их. Если, конечно, любите…       — Да, очень, очень любим, — Джин отвечает громче всех, а Тэхён вспоминает слова Чимина, что тот своего альфу не любит. И почему-то грустно становится от святящегося взгляда Джина, что не может показать своих чувств, но любит. А может он и знает, что это не взаимно, как частно да и вообще думают ли альфы об этом? Они получают сосуды, которые так хотят и за которыми охотятся, но те для них часто навсегда остаются пустыми внутри. Лишь красивая оболочка.       — Ну как-то так, — пожимает плечами омега, не зная, что ещё посоветовать.       — Это чё такое? — вдруг подрывается на ноги один из альф, смотря ему за спину. К ним спешит Хосок, сегодня он видимо тоже на патруле, и с располосанной щекой. Регенерация уже идёт, но рана глубокая, нужно время.       — Не умеешь ты с омегой обращаться. Они тоже имеют свои слабые стороны, нужно найти подход. Да, Тэ? — словно со знанием дела говорит Сокджин, поднимаясь.       Тэхён предпочитает молчать. Раз альфа получил по морде, значит заслужил. Пока отряд переговаривается, он рассматривает едва светлеющий лес. Замечает, что белки бесконечной вереницей тащат в свои дупла огромное количество толстошкурых желудей. Ещё ранней осенью он видел гусениц бабочек медведиц, те были почти чёрными. И сейчас, швыряя в гогочущего над выходкой Юнги Джина огромные сосновые шишки, почти с его ладонь, убеждается, зима будет суровой.       — Самое главное, это хорошенько их в жопу драть, чтобы добрее стали, — Тэхён взмахом пальца приподнимает старые корни дуба, что Джин спотыкается, аж моськой в мох летит, а Энвер орёт на его волка Рэнда.       — Вот Тэхён почему такой нелюдимый был? Потому что в нём члена никогда не было, — и словно не было и никого разговора между ним и этими дикарями. Для кого он воду в ступе толок?       — А сейчас он разве подобрел?       — А сейчас уже вопрос к вожаку!       По возвращении в деревню уже к позднему утру, Тэхён не просто замечает, откровенно видит, как услышав его шаги ещё издалека все омеги выскакивают из своих домов или оставляют дела на улице, смотря как-то странно, с придыханием. Патрульные всё же благодарят его за советы и разбредаются по своим делам.       — В чём дело? — шепчет он Сокджину, что продолжает один идти рядом.       — А Чонгук не сказал?       — Что не сказал?       — Юнсо будет публично наказан и понесёт… как это… шарф? шраф? — косит глаза альфа вспоминая.       — Штраф?       — О, точно, этих слов двуногих вожак от тебя понабрался, — и ворчит как старик, недовольный тем, что технологии двуногих в их мир пробираются.       — Какой штраф?       — Будет кроме охоты выполнять работы для всей стаи. Помогать омегам без альф во дворе или по дому, ходить с ними на рыбалку, рубить всем дрова и рассказывать волчатам, какой он вонючка и что так себя вести нельзя.       — И вы подпустите это чудовище к омегам без альф? — изгибает бровь Тэхён.       — Точно в вожаке твои слова! Нет, за ним будем следить Хосок, я, или Намджун, чтобы вёл себя прилично, — с гордостью продолжает Джин.       — Что-то мне слабо верится в его искупление, — мотает головой омега.       — А его и нет. Просто альф можно приструнить только силой. Ты сначала посмотри, что вчера вожак с ним сделал…— и повернувшись, Тэхён видит… Юнсо… У того синяк под глазом и на скуле ещё не прошли, он прихрамывает, а рука перебинтована. И раз регенерация не справилась за эти несколько дней, представить сложно, что же было в самом начале. Розовые полоски шрамов тут и там хоть уже и затянулись, не кровоточат, явно свежие.       — Он добычу подворовывал, бил Донхи.       — И до сих пор в стае? — вскрикивает было омега, но быстро берёт себя в руки.       — Он тоже помогал Чонгуку в самом начале становления вожаком, — пожимает плечами Сокджин. И всего то?!       — Но всякому поведению есть пределы.       — Не думай, что ты тут самый умный, лисичка. Этот вопрос решается и без чужого любопытного мокрого носика, — и альфа поддевает пальцем его носопырку.       — Почему ты тогда не дал мне отпор? — но Тэхён на это почему-то больше не злится. Может Сокджин один из немногих может стать и его соратником.       — Один мой удар, лисичка, и ты встретишься с праотцам. Ну, может сейчас ты и посильнее, я не всю схватку видел, но ты был неплох, — уже второй сильный воин хвалит его успехи в обучении. Может всё не так уж и плохо на самом деле. Но наказание для Юнсо всё ещё недостаточное!       — Недостаточное наказание! — первое, что шипит он распахнув дверь и столкнувшись нос к носу с вожаком, что подхватывает свой меч с тёмно-бирюзового диванчика уже в коридоре.       — Давай не сейчас об этом, ладно? Какой-то молодняк из соседних стай мост разломал, и наши присутствовали, чинить надо. Отдохни иди, потом поговорим, — Чонгук быстро чмокает его в лоб и перепрыгивая через ступени уносится прочь.       — Чонгук! — окрик тает в хмуром, сером рассвете пробуждающейся ото сна деревни. Кто-то идёт за водой, из труб на крышах ползёт дым, едкий, но не режущий нюх, от растапливаемых печей, волчата выбегают из домов играть на улицу или помогать по хозяйству, они взбудоражены предстоящим праздником, мычащий и белящий скот собирают пастись на уже пожухлые, но ещё имеющие траву поля, он отправляет свою живность к пастуху, пятнистая чёрно белая коровка и рыжий бычок звенят большими колокольчиками, а козочки вприпрыжку из хлева скачут разбрасывая свои круглые какашки во все стороны, барашки вот молодцы, бегут гуськом спокойно, после стрижки они уже успели к приближающейся зиме обрасти новым мехом, а он спешит домой собираться на урок к шаману.       Отдыхать некогда, он греется под горячей водой душа, готовит быстренько обед Чонгуку, перекус себе и спешит к границе стай. Сегодня они с шаманом укрепляют его силу, чтобы был сосредоточен и лишний раз из себя не выходил. Тот ходит по кругу и похлёстывает его прутиком, пока Тэхён шевелит ветки и корни деревьев. Он этому только недавно научился.       — Стаи разрастаются. Это очень хорошо. Скоро родится много волчат, и они, оглянуться не успеем, станут взрослыми волками. Мне будет нужна помощь. Ты уже многому научился, но твоя магия лишь для защиты. Тебе нужно овладеть и исцелением, — чуть потрясывая вытянутым указательным пальцем тихо и безумно до раздражающего медленно говорит шаман, когда замечает, что у Тэхёна начали подкашиваться ноги и даёт ему отдых, помогает отойти к скамейке, наливает вонючий, но жутко целебный чай с шиповником и зверобоем.       — Вы научите меня? — но омега безумно ему благодарен и всегда очень жаждет узнавать всё новое и новое, чувствуя, как поток искрящейся в нём энергии, рождённой в сердце природы, источник силы стихий с каждым днём всё больше проникает ему под кожу, зарождается в сердце и становится с ним одним целым. Всё проще и быстрее он осваивает новое, всё легче даётся магия, покалывающая концентрацией на кончиках пальцев, всё меньше сил и энергии он затрачивает на это.       — Конечно, дитя! На сегодня хватит магии, сейчас будем учиться плести ловцы снов. Повесь один у себя, зачитай ему наговоры, посмотрим, как быстро мир сновидений тебе подчинится, — шаман раскладывает перед ним разноцветные клубки, пёрышки, бусины.       Тэхён выбирает два цвета, как и его сложная натура, с одной стороны он лисица — свободолюбивый, никому не подчиняющийся; у лис нет стай, нет вожака и нет хозяина, с лисой можно дружить, но не командовать, это дикий, неподвластный огонь — красная нить. С другой же стороны он шаман, он маг, мысли, помыслы и действия его должны быть структурированы, осознанны, приняты в полной гармонии с самим собой, будучи уверенным в правильности решений — а помочь достигнуть баланса может хорошая медитация, разговор с самим собой, возможность заглянуть в собственную душу и увидеть истинные помыслы, а значит — фиолетовая нить.       Он долго прислушивается к упругим, но податливым прутикам в своих руках, что послужат для основы, и наконец выбирает ивовый, начинает плести вслед за шаманом.       — А ещё хочу, чтобы ты провёл ритуал в праздник окончания сбора урожая, проводить и поблагодарить Духов Верхнего мира, задобрить Духов Нижнего и испросить легкой зимы. Урожай наконец-то весь убран, будем приносить дары, — шаман говорит об этом так спокойно, а Тэхён чуть не роняет иглу с тупым концом, которой будет плести.       — Я не думаю…— начинает было он.       — И не думай. Делай! — шаман пододвигает к нему выглаженные нити, которыми нужно обмотать сложенный в кольцо прутик.       — Это сложный ритуал, и я сразу же должен сделать его? — спустя время спрашивает все же омега, когда они закончили с обмоткой и нехитрыми, ловкими движениями принялись плести внутреннюю паутинку, в которой и будут запутываться различные тяжёлые сны.       — Совсем не сложный, прекрасный, весёлый праздник! Мы будем гулять, пить, танцевать! А на следующий день встретим зиму под благословением богов! Но я помогу тебе, буду рядом, проведёшь на закате обряд кормления огня и можешь потом напиваться медовухи, прыгать через костёр и заделаешь наконец-то со своим альфой волчат! — Тэхён на это просто закатывает глаза и после первого круга паутинки, продевает толстую нить в иглу, начиная создавать второй, третий ряд. Не забывая нанизывать блестящие бусинки из камня.       — Напомни-ка мне о том, что ты будешь делать, — уже украшая перьями и другими бусинками почти готовый ловец интересуется шаман.       — Верхний мир — это мир светлых духов. Здесь сконцентрированы самые светлые силы, намерения и убеждения, он населен добрыми духами и богами, Средний мир земная твердь, на которой живут люди и духи природы, мир под солнцем, Нижний — обитель злых богов, тёмных сил. Мы просим защитить наши бессмертные жизни — незримое астральное тело, тени, отбрасываемые в мир предков, дыхание, отличающее живых от мертвых, и подарить жизненной силы. Я проведу обряд кормления огня, принесу дары и жертвы богам, бросив их в всесильный огонь, — он это хорошо помнит ещё с первых уроков, когда не начал заниматься магией, а просто был красивым украшением рядом с котлом при приготовлении отваров. Шаман довольный кивает и на проделанную им работу с ловцом снов тоже.       — А пока что готовься к Самхейну! — и не успевает омега рот открыть, начинает собирать оставшиеся клубки и пёрышки в плетёное лукошко.       — И это тоже на мне? — но в ответ на возмущения слышится лишь хихиканье. Занятия сегодня прошли хорошо, так он считает, и его даже пораньше отпускают, испещрённая рунами рука машет в сторону дома, и он уже было собирается уходить, бережно убрав свой ловец в рюкзак, как вспоминает, — Я… хотел сказать вам… спасибо. Что тогда пришли за мной и сделали своим учеником, что уже столькому научили, что терпите мои неудачи и не ругаете за них. По сути, это же единственное, чем я могу послужить на благо стае.       — Дитя! Тебе не за что благодарить меня! — тут же подскакивает с пенька шаман, — Я лишь помогаю тебе найти верные пути! Ты будешь великим шаманом, ты избран не мной, а лесными богами! Как я могу ругать тебя во время учёбы! Но всё же, всегда приятны добрые слова! Какой благодарный волчонок у Мёнджи! Чудесный мальчик! — он даже слегка обнимает Тэхёна, но очень быстро, нежности явно не по нему, — Ну беги, скоро у твоего альфы гон, тебе нужно подготовиться, — и подмигивает, снова возвращая прежнего себя и хитро хихикая.       — Откуда…— вновь было начинает омега.       — Беги, беги, — но время близится к раннему уже закату, нет сил выпытывать из шамана откуда он вечно всё знает. Может, просто сплетни любит собирать.       Дома своя порция обеда съедена, но половина заботливо оставлена и ему, он сметает всё в холодном виде и просто заваливается спать, сделав печку потеплее, задёрнув неплотно шторы, за окнами серое, предснеговое небо. Но начинается дождь, ледяной, промозглый, зато в тёплом доме под него так хорошо спится, в огромной мягкой постели, пропахшей его альфой.       Когда Тэхён открывает глаза в полнейшей темноте душной комнаты, перегретой, остервенело скидывая толстый пушистый плед, дёргая ногами, и садится на кровати, испытывая животное желание попить, Энвер сообщает, что его любимый Форс дома, а время близится к полуночи. Дождь так и не прекратился, если сильнее не стал, внизу пахнет ужином, мясное жаркое с картофелем и сушеной зеленю, которое готовит Чонгук, по пояс голый, с мокрыми волосами, зачесанными назад, в сексуальных спортивных штанах.       Тэхён опирается о дверной резной косяк, с вручную вырезанными воющими на луну волками на пригорке, подтягивая сползший носок, и тихонько скребёт дерево ноготками, наблюдая за такой невероятной картиной. Можно помечтать, что ему удалось приручить этого дикого волчару.       — Сам дикий лис, — усмехается Чонгук. Энвер болтун…       Но не успевают они даже тарелки расставить, в дверь раздаётся тяжелый стук. В пелене непроглядного дождя стоит Намджун, насквозь промокший, капли отскакивают от его огромных плеч, он хмур, грустен и как-то внезапно смотрит неуверенно, будто нарушил чужое уединение. Но это не так!       — Я хочу забрать Донхи у Юнсо, — озвучивает цель своего визита Намджун.       — Проходи, — тут же отвечает Чонгук, тяжело вздыхает, но спокоен.       Тэхён машет ему с кухни, чтобы скорее разувался, приносит полотенце и футболку Чонгука. Хоть та и стираная с едким порошком двуногих, Намджун всё равно нюхает её, дёргает носом, но надевает. Омега кладёт рядом плед, гость слегка улыбается, ну конечно, он же волк-оборотень с заснеженных гор, в нём самая горячая кровь в их стае.       — Поужинаешь с нами? — тихонечко интересуется Тэхён, не зная, стоит ли ему присутствовать.       — Все говорят, что ты отлично готовишь, я бы с удовольствием, — соглашается Намджун и чтобы не ударить в грязь лицом, Тэхён тащит мясной пирог из духовки, лишним не будет, закусочки малосольные расставляет, вино домашнее и рагу Чонгука прямо в сковороде, приготовленное по его рецепту между прочим!       Сначала выпивают, закусывают, накладывают мяса. Омегу никто не гонит, наоборот, Чонгук похлопал по стулу рядом с собой, когда он немного замялся. Отец всегда говорил с членами отрядов один, это не ущемляло достоинство Тэхёна, но было фактом. Что бы Чонгук не говорил, он всегда слушался и уважал своего вожака, и сейчас тоже.       — Джун, ты же понимаешь, если заявишь права на занятого омегу, обратного пути не будет, даже если Донхи не согласится уйти к тебе, — вожак наливает всем ещё по рюмашке.       — Да, — Намджун выпивает и занюхивает хлебушком.       — И тогда ты будешь под вниманием всегда, ты понимаешь?       — Да.       — А с Донхи ты уже об этом говорил? Не заставляй его принимать такие решения за секунду. Сходи к нему, расскажи обо всём. Что он давно нравится тебе, но ты тугодум и не стал его ловить сам, — а Чонгук оказывается, умеет советовать! Жуя пирог, гость тоже не отстаёт. Вроде о настолько шокирующе важном пришёл говорить, но пожрать первым делом!       — Донхи всё знает и так, — вмешивается Тэхён. Он просто не может промолчать, и эмоций сдержать тоже не может. Волки не то что редко… никогда! не заявляют права на уже занятых омег. Хочешь омегу, иди найди свободного и не отнимай чужое у своих братьев.       — О лесная бестия! Какой позор! — Намджун прячется лицом в свои ладони, — Я не пойду к нему!       — Ты не боишься вызвать на бой Юнсо, после которого один из вас либо помрёт в этой схватке, либо навсегда заклеймит себя одиночкой, к которому больше ни один омега не подойдёт. А сказать Донхи о своих чувствах боишься…— но в голосе Чонгука ехидства нет. Он явно куда лучше понимает Намджуна, как альфа альфу, а Тэхён просто слушает развесив уши.       На его веку ещё не было подобной схватки, омеги не хотели уходить от своих альф, виной тому и подчиняющая волю метка и отсутсвие хоть какой-то поддержки при принятии решения. Альфы тоже от своих омег не уходили, хоть и похаживали налево иногда. Раз уходишь, бросаешь, значит неудачник, не смог вывезти, совладать, прокормить и ублажить. Вина тут вовсе не омеги. Да и помеченного кем-то омегу взять себе проблема, его запах больше не нежный, сладкой, манящий, а резкий, напористый, призванный отпугивать другого самца. Но бывают и исключения, когда феромон альфы сильнее пометившего омегу самца. Тогда он не отталкивает, встаёт наравне и манит в интересе, но уже никогда не страсти. Значит Намджун сильнее, увереннее, а может и безрассуднее, но Тэхён на его стороне.       — А я могу помочь ему? — и потому предлагает, ведь альфы даже минимальной идеи прийти к какому-то решению найти пока не могут, а от пирога остаются одни крошки на блюде, в бутылке больше нет вина.       — Можешь, но лучше бы он сам перестал хвост поджимать и пришёл на поклон лично, — Чонгук облокачивается омеге на плечо и дышит своим нетрезвым дыханием.       — Я не об этом. Я переживаю насчёт схватки, — Намджун ему кажется хорошим, спокойным, уверенным в себе, и он может помочь, почему бы нет.       — Она ещё не решена, — и вот вожак снова выглядит трезвым, а взгляд не плывёт, как прежде сосредоточен. Если он не разрешит, то не видать Донхи счастливой жизни. Без слова вожака нельзя просто взять и забрать чужого омегу, бесчинства не приветствуются.       — Чонгук…— и потому Тэхён накрывает его ладонь своей, — Я думаю, что Донхи вприпрыжку побежит от своего горного тролля долой и даже думать не будет, — может именно об этом папа тогда и говорил? Ночная кукушка.       — Было бы здорово. Но если я проиграю, тогда он останется один, без альфы, Юнсо не будет больше иметь на него прав, — грустно вздыхает Намджун, жуя пучочек лука.       — И для Донхи оба исхода хороши, с одним лишь огорчением, во втором случае у него не будет такого замечательного и отважного тебя, — щёки альфы напротив от этих слов краснеют, а Чонгук косится в сторону омеги.       — Хорошо, — и вдруг говорит, — я разрешаю тебе отвоевать омегу Донхи у альфы Юнсо, желаю удачи, пусть покровительница Луна вас рассудит, — вожак даёт своё одобрение, значит всё же не каменный и понимает, как Донхи тяжело живётся. Намджун даже рот в шоке открывает, а Тэхён наоборот, поджимает губы, весь подбирается. Схватка с Юнсо точно будет сложной и опасной. Но он же шаман в конце концов, он поможет!