Нюхли и Жмыры / Nifflers and Kneazles

      Гермиона застонала в подушку, когда утро прокралось в окно и солнечные лучи залили комнату золотом.       Уже зная, что принесет этот день, она очень хотела накрыться одеялом с головой и остаться в постели. В то же время, она понимала, что никогда не спасует перед вызовом. Даже перед такой непростой задачей, как мириться с неким блондином до конца учебного года.       Девушка села на кровати, оторвала пушистого зверька от своей груди, а затем поплелась в ванную, быстро умылась и привела себя в порядок, прежде чем надеть школьную форму. Как и всегда, мельком взглянув на себя в зеркало, она вздохнула при виде непослушных кудрей на макушке.       Некоторые из ее сокурсниц-гриффиндорок, особенно Парвати Патил и Лаванда Браун, настаивали, чтобы она использовала снадобье для укладки волос «Простоблеск», чтобы укротить свою непослушную гриву. Пару раз она всерьез задумывалась об этом, но, неоднократно слышав от матери, что мнение других людей о ее внешности не имеет значения, девушка постепенно признала, что в этих словах есть доля истины.       Улыбнувшись своему отражению, Гермиона вышла из ванной и вернулась в гостиную, где ее ждали Гарри и Рон. Она заметила, как парни обменялись сочувствующими взглядами сразу, как только увидели ее, и Рон сдержал гримасу жалости.       – Ну что, идем? – спросила Гермиона, крепко сжимая сумку.       – Да, можно, – промямлил Рон, следуя за Гарри по проходу за портретом.       Когда они пришли подкрепиться, как и предыдущие два раза, в Большом зале царила почти полная тишина. Лишь редкий шепот, ворчание или смешок эхом разносились по просторной комнате.       Занимая свое место напротив Рона, Гермиона поймала на себе взгляд Малфоя и остальных слизеринцев. Краем глаза она увидела, как Забини склонился к Нотту и что-то прошептал, а Тео прикрыл рот, чтобы приглушить смех. Не желая вникать в... что бы они там ни посчитали забавным, девушка завела непринужденную беседу с однокурсниками, прежде чем отправиться на первый и самый ужасный урок.       Сдвоенное Зельеварение со слизеринцами... А сразу за ним – Уход за магическими существами.       Гермиона быстро покончила с завтраком и сказала друзьям, что хочет прийти в класс пораньше и занять для них с Малфоем хорошие места. Гарри улыбнулся, когда раскусил ее план. Малфой почти всегда сидел в конце класса со своей компанией, но теперь места выбирал тот, кто придет первым.       Девушка пронеслась через Большой зал и направилась в подземелья. Как и предполагалось, когда она подходила к кабинету, профессор сердито глянул на нее. Гермиона вошла и заняла место в самом первом ряду.       Пока она доставала вещи из сумки, другие студенты потихоньку начали заполнять класс. Кто-то строил кислую мину, а кто-то радовался так, словно только что выиграл сотню галлеонов.       Когда человек, чьего появления она особенно ждала, наконец зашел в кабинет своей обычной важной походкой, девушка закусила губу, чтобы сдержать угрожающую вырваться ухмылку. Она слышала смех Забини за своей спиной, когда тот пошел искать их места. Малфой вскоре добрался до их стола, прожигая взглядом затылок напарницы, а она даже не подняла голову.       Пока Гермиона расправляла подготовленный к сегодняшнему уроку свиток пергамента, она видела и могла поклясться, что Снейп поджал губы, когда его взгляд скользнул по их паре. Он что, только что... улыбнулся?       Девушка покачала головой, убеждая себя, что ей просто показалось, и наконец посмотрела в сторону Малфоя. Когда ее взгляд встретился со взглядом его серебристо-серых глаз, юноша нахмурился и пробормотал что-то себе под нос. Что-то, очень похожее на обзывательство, которое было ей слишком хорошо знакомо.       Чувство маленькой победы над ним быстро испарилось, и ухмылка сошла на нет.       С какой это радости она вообще прилагала усилия, чтобы поиздеваться над ним? И, что еще более важно, какое ей было дело до того, как он отреагирует на ее шуточки?       Вернувшись к лежащему перед ней пергаменту, девушка принялась терпеливо ждать, когда профессор Снейп привлечет внимание учеников. Остаток Зельеварения с Малфоем прошел в полной тишине. Заданием на сегодня были обыкновенные конспекты, а именно точная запись инструкции, которую диктовал Снейп.       Когда Гермиона повернула голову направо, она ощутила укол жалости к Невиллу, который лихорадочно строчил, пока профессор Зельеварения называл очередную последовательность шагов приготовления зелий.       Затем она взглянула налево, и ее челюсть едва не отвалилась. У Малфоя было почти столько же – если не столько же – записей на пергаменте, как и у нее. Обратив взгляд на его лицо, девушка отметила полную концентрацию и решимость, читающиеся в серебристых радужках.       Ухмылка, которую он послал ей, когда поймал ее взгляд на своей странице, приобрела совершенно новое значение.       Она сдержала желание нахмуриться. Ее маленькая утренняя подлость вылилась в нечто гораздо более серьезное: кто кого доведет, и кто сорвется первым.       Ответив на его взгляд, Гермиона вновь обратилась к своему пергаменту и торопливо набросала все пропущенные пункты. Между тем, Малфой, казалось, чувствовал себя на высоте от осознания, что сумел ее заинтриговать.       Девушка сфокусировалась на лекции, и к концу урока у нее было больше полуметра заметок с рецептом зелья для следующего занятия. Не удосужившись даже посмотреть на слизеринца, она бросилась к Гарри и Рону и поторопила их уйти из класса. Казалось, они хотят убраться отсюда так же сильно, как и она.       Едва они покинули кабинет, она услышала знакомую протяжную речь.       – Ты чего такая напряженная, Грейнджер? – Малфой ухмыльнулся и прислонился к каменной стене. – Боишься потерять звание всезнайки?       – Ничего подобного, Малфой, – прорычала Гермиона. – Я была бы рада передать его кому-то еще. Но поскольку у вас там нет ни одного подходящего на эту роль кандидата, мне не о чем беспокоиться.       Малфой ухмыльнулся еще шире, когда она бросила на него очередной леденящий кровь взгляд. Повернувшись на каблуках, девушка догнала Рона и Гарри, радуясь, что они вернулись к разговору о квиддиче, потому что это позволило ей утихомирить яростные мысли о новом напарнике.

***

      Малфой занял свое место у валуна, крутя палочку ловкими пальцами. Он наблюдал, как маленький нюхль безуспешно пытается выхватить из рук Гермионы серебряную цепочку, которая была за пределами его досягаемости.       Слизеринец по большей части игнорировал ее, лишь насмехаясь над ней каждый раз, когда девушка обращалась к нему по делу. И каждый раз она закатывала глаза в ответ и возвращалась к заданию.       Но как юноша ни старался, он не мог не восхищаться ее любовью к этому милому существу (хотя он полностью отмахнулся от этого как от ее очередного недостатка). Малфой мог бы сказать, что девушка в самом деле заинтересовалась их нюхлем, которого прозвала Воришкой.       Воришка все время пытался раздобыть что-нибудь блестящее. Не раз за время урока напарница возвращала слизеринцу кольцо, пропажи которого он не замечал.       Малфой играл с перстнем, передвигая его то ближе к кончику безымянного пальца, то обратно. Он намеревался игнорировать ее до конца урока, но у нее, очевидно, были другие планы.       – Ты меня, конечно, извини, Малфой, – прошипела Гермиона, – но я не припомню, чтобы это было задание для одного человека.       Услышав свою фамилию, он наконец обратил на нее внимание, и широкая ухмылка расплылась на аристократически бледном лице. Сжав кулаки, девушка намеревалась сохранять бесстрастный вид. Даже несмотря на то, что ей хотелось в прямом смысле сбить ухмылку с его лица, как она сделала ранее в этом году.       – А кто сказал, что это не так, Грейнджер? – спросил блондин, спрятав палочку в карман и скрестив руки на груди. – Ты разве не помнишь, как этот болван...       – Не смей его так называть!..       – ...сказал нам, что мы должны делать что угодно...       – И если бы ты хоть немного слушал вместо того, чтобы...       – ...кроме того, чтобы «работать вместе» как напарники. Так что я правда не вижу...       – ...смеяться с теми, кого ты зовешь своими «друзьями»...       – ...никакого смысла марать руки о грязно...       Малфой остановился на полуслове, потому что палочка нацелилась прямо на его горло. Второй день подряд она угрожала ему волшебной палочкой, чтобы заткнуть его. Даже под его полным ненависти взглядом девушка не отступила и ответила ему таким же выражением лица.       Гермиона была сыта по горло оскорблениями слизеринца, и теперь, с наведенной на него палочкой, она готова была отправить его в больничное крыло с помощью проклятья, которое она не так давно обнаружила в «Стандартной книге заклинаний».       Он ухмыльнулся и попытался отвести ее руку, только чтобы спровоцировать крепче сжать древко и приблизить палочку к горлу, заставляя закончить предложение.       Как только блондин открыл рот, и ругательство уже вертелось у него на языке...       – Эй, чем это вы двое заняты? – прогремел позади них голос. Все рядом стоящие пары прекратили свои напряженные разговоры, чтобы переключиться на другую стычку.       Хагрид шагнул вперед, а Гермиона быстро опустила палочку и поймала на себе растерянный взгляд профессора.       – Что здесь творится? И где, гиппогриф меня задери, ваш нюхль?       При упоминании Воришки Гермиона метнулась к ящику, в котором она в последний раз оставила создание, и не нашла там ничего. Вздохнув и опустив голову, она вернулась к Малфою и указала на карман его мантии, в который он засунул руку.       Юноша в замешательстве вытащил руку, и мохнатое существо стало карабкаться за золотыми часами, которые приглянулись ему еще на первом уроке. Гермиона наклонилась вперед и забрала нюхля к себе на руки, подальше от лап Малфоя, будто опасаясь, что он может причинить зверьку вред.       – Прости, Хагрид. Это... на самом деле... Это ерунда, мы просто немного поспорили, – Гермиона запиналась, и от удивленного взгляда Хагрида она ощутила укол стыда.       Девушка позволила гневу взять верх над рассудком... И даже после того, как Хагрид возложил на нее надежду, что только она сможет совладать со слизеринцем хотя бы на этом уроке, она разрушила все его ожидания одной-единственной угрозой.       Она крепче прижала Воришку к своей груди и краем глаза заметила потрясение, мелькнувшее на лице Малфоя, прежде чем он вернул привычную маску безразличия. Он кивнул головой и старался избегать взгляда учителя.       – Ох... Что ж, ну... Эм, вы тогда лучше возвращайтесь к заданию, – заявил Хагрид и поправил жилетку с тем же выражением глаз, что и в первый день, когда объявил их напарниками.       Гермиона и Малфой кивнули, не взглянув друг на друга. Когда блондин вернулся к излюбленному месту возле валуна и стал высматривать что-то в своей сумке, Гермиона ощутила легкое прикосновение к своему плечу. Хагрид отправил других студентов заниматься дальше, а сам склонился к ней и шепнул:       – Мне жаль, если он действует тебе на нервы, Миона. Если б я мог что-то сделать, я бы сделал. Но это требование Дамблдора, а не мое.       Девушка снова кивнула и уставилась в землю, не в силах скрыть своего беспокойства по поводу того, что профессор доложит обо всем директору.       Откашлявшись, Хагрид распрямился и процедил так, чтобы слышала только она:       – Я... э-э... ничего не скажу профессору Дамблдору при одном условии.       Гермиона оживилась и вздернула голову, ожидая, что он продолжит. Хагрид улыбнулся ей из-за своей растрепанной бороды и сказал:       – Ты должна пообещать мне, что постараешься не заколдовать Малфоя в этом году... Даже если он время от времени будет провоцировать тебя на мощное оглушающее заклятие.       Гермиона подавила смешок и кивнула ему, и легкая улыбка озарила ее лицо. Хагрид погладил девушку по плечу и вернулся обратно ко входу в загон, где Сьюзен Боунс и Милисента Булстроуд пытались достать нюхля, который застрял между камнями, когда погнался за оброненным им и провалившимся в щель галлеоном.       Улыбка сползла с лица Гермионы, как только она повернулась к своему хмурому напарнику – тот снова крутил палочку между пальцами.       Вздохнув и собрав волю в кулак, она прочистила горло, чтобы привлечь его внимание. Серебристые глаза блеснули, удерживая ее взгляд. На мгновение, которое показалось вечностью, девушка замерла, а затем сделала глубокий вдох, чтобы перейти к делу.       – Я знаю, что ты ненавидишь это новое правило так же сильно, как и я, Малфой, – она едва удерживалась от того, чтобы закатить глаза, когда он фыркнул и проворчал что-то о преуменьшении. – И я сомневаюсь, что кто-то из нас сможет выдержать до конца года, не наводя на другого порчу.       Малфой изогнул светлую бровь, явно удивленный ее словами. Гермиона продолжала невозмутимо смотреть на него, прежде чем он кивнул в знак согласия. Сделав еще один глубокий вдох, она продолжила.       – Поэтому я бы хотела предложить тебе договориться, – размеренно произнесла девушка. – Я призываю тебя к перемирию.       Тут Малфой внезапно расхохотался. Гермиона держалась и только крепче стиснула вертевшегося в ее руках нюхля.       В попытке вернуть самообладание Малфой хмыкнул и спросил:       – И с какой стати я должен на это согласиться? Это лишит меня всего удовольствия, Грейнджер.       – Я готова быть вежливой с тобой до конца года, чтобы избежать исключения. Моя идея заключается в том, что и ты будешь делать то же самое, – огрызнулась она. Чувствуя, что злость снова берет верх над ней, Гермиона медленно выдохнула и потерла щеку. – Я понимаю твое отношение ко мне. Могу предположить, что и ты хорошо представляешь, каким я тебя вижу. И именно поэтому...       – Ты имеешь в виду, чертовски красивым, остроумным и опережающим Поттера во всех отношениях?       – Что? – щеки девушки вспыхнули, внезапный комментарий сбил ее с толку.       – Ты сказала, что я знаю, каким ты меня видишь, – объяснил Малфой, вновь ухмыляясь. – Так что я решил уточнить, Грейнджер.       Гермиона не смогла сдержать фыркание.       – Уверяю тебя, Малфой, я скорее думала о чем-то вроде мерзкого злобного хорькоподобного придурка.       Малфой сдержал смешок и заглянул в ее горящие глаза. Он вынужден был признать, что разъяренная Грейнджер была стоящим зрелищем.       – Как я начала говорить до того, как меня нагло перебили, – съязвила Гермиона, – думаю, перемирие – один из лучших вариантов. Тебе не должно это нравиться, как и мне. Единственное условие: мы не должны бросаться друг в друга проклятиями, чтобы один из нас, или оба, раз уж на то пошло, не попали в больничное крыло и вдобавок не были исключены.       Малфой перестал ухмыляться и, казалось, погрузился в раздумья. Скорее всего, он пытался найти в договоре лазейку, которая позволила бы ему каким-то образом наложить на нее заклятие.       – Мы договорились? – спросила Гермиона, протягивая ему руку. Он просто уставился на нее, как будто она подсунула ему дохлую крысу. Вспоминая, как на него могут повлиять ее «магловские микробы», девушка опустила руку и бросила на него взгляд. – Да или нет?       Малфой обдумывал предложение не меньше минуты, и когда он, наконец, открыл рот, чтобы ответить, но снова закрыл его, Гермиона раздраженно хмыкнула.       – Ладно, – рыкнула она. – Буду считать это отказом.       Крутанувшись на каблуках, она осторожно положила нюхля в ящик и схватила свою сумку, чувствуя, как буквально кипит от гнева.       Последние пять минут урока прошли в полной тишине: Малфой, похоже, все еще о чем-то думал, пока Гермиона пролистывала учебник, не желая смотреть на напарника.       Голос Хагрида разнесся по загону, и он отпустил учеников с занятия. Тогда Гермиона вскочила от нетерпения и направилась к Гарри.       – Твое условие действует вне уроков? – окликнул ее Малфой.       Девушка остановилась и медленно развернулась к нему. Напарник все еще выглядел хмурым и переводил взгляд с нее на нюхля. Поняв, какого ответа он ждет от нее, она помотала головой, когда он снова посмотрел на нее.       Плечи юноши опустились от облегчения, он гордо шагнул вперед и послал ей свою фирменную ухмылку.       – По рукам.       Малфой обошел ее стороной и пошел прямо к Крэббу и Гойлу, которые выискивали друга в толпе уходящих студентов.       Гермиона вздохнула в сотый раз за этот урок. Во что она ввязалась?