чёрные звёзды

В годы, когда я ещё была живой, меня звали Герд. На моём родном языке это созвучно со словом «защищать». Если исходить из тогдашней моды давать детям имена с надеждой на их судьбу, по логике, родители хотели, чтобы я кого-то «защитила». Или же наоборот? Честно, даже спустя столько лет, я не знаю, почему именно это имя было даровано моими отцом и матерью. Я никого не смогла защитить. И меня никто не спас. Если и вдаваться в полемику, кто кого должен защищать, вам тоже, наверное, пришли в голову родители. Даже в загнивающем мире оберегать своих отпрысков было одним из самых важных. Но как быть тем, кто эту самую защиту своим детям дать не может? Обижена ли я на родителей за их выбор? Отнюдь. Благодаря им было и хорошее, и плохое. Но если бы они не привели меня на порог личной лаборатории Рэйндоттир, возможно, я бы тоже, как и они, растворилась душой в израненных артериях земли. Не по своей воле я сидела у порога закрытых дверей. Не по своей воле… Я хорошо помню тот момент, когда поняла — родители больше не придут. Помню ту пустоту и безумный страх. — Будь послушной девочкой, Герд, — сказала мама, грея мои ладошки, — Слушайся госпожу Золото, и не дай ей себя запугать. Она любит смелых. Но никакой смелости в тот момент я не испытывала. Я продолжала сидеть на холодном полу, посреди безлюдного коридора академии, и не могла даже сдвинуться с места. Помню, как мне хотелось есть. Как тихо плакала, а слезы только сильнее морозили лицо. И то, как сильно мои ладони замерзли. Могла ли я тогда подумать, что в этом самом холоде найду спасение. — Что за чертовщина! — раздалось глухое за тяжелыми дверями, — Я вас псам скормлю, мелкие поганцы! В тот момент мне правда хотелось бежать. Я чудом успела подняться с пола, прежде чем эти жуткие двери распахнули. С чудовищным грохотом они ударятся о стены, а в коридор из клубов дыма выплывет черная фигура самой страшной ведьмы всего подземного царства. Рэйндоттир, госпожа Золото, один из величайших алхимиков Каэнри’а. Только дым оказался холодным инеем, а госпожа придворный алхимик — женщиной крайней степени не опрятной. Беда великих умов — до мирских дел их взор не опускался. Так и со мной. Едва ли она посмотрела на меня. — Брысь. И двери вновь закрылись. Остался только флер аномального холода, от которого все мои слезы заледенели. Я начала плакать ещё больше. Глазам больно. Мне стало ещё страшнее. И я всё плакала, плакала, плакала. Почему не уходила? Почему не пошла искать родителей? Куда они, собственно, подевались? Когда в лаборатории раздаётся взрыв, я наконец успокоилась. На шум прибежали редкие посетители подземных чертогов и спасли меня от неминуемой смерти в пасти её дикой собаки. Не сказать, что это была наша первая встреча, но это первое воспоминание, связывающее с моим любимым и презираемым учителем — госпожой Золото.