Только ты, только твой

Нажав на панель в стене кладовой, Ганнибал шагнул в открывшийся проём и начал спускаться по тёмной лестнице, не удосуживаясь тем, чтобы включить свет над ступеньками — после долгих часов темноты тот мог казаться слишком ярким, слепящим. В дальнем углу подвала светила одинокая лампа — для спокойствия и комфорта Уилла. Правда, Ганнибал не до конца понимал, почему Уилла успокаивала возможность сразу по пробуждении знать, где он находится. Где ещё Уилл мог быть, в конце-то концов? — Доброе утро, Уилл, — поздоровался Ганнибал. Весьма досадно, что ему приходилось продолжать держать здесь Уилла последние несколько дней (четыре, если быть точным). Оставалось утешаться знанием, что скоро это изменится. Уже изменилось, вообще-то: их новая реальность набирала сил с каждым днём, становясь чем-то прекрасным. — Доброе утро, — отозвался Уилл, но не стал подниматься с кровати, пока Ганнибал не подошёл и не открыл дверь его комнаты, протянув ему стреноги. После этого Уилл проследовал мимо Ганнибала в подвал, но послушно подождал его возле лестницы, как хороший мальчик. Когда они вышли на кухню, Уилл сощурился в направлении окна, и повернулся к Ганнибалу с вопросительным выражением лица. — Который час? — спросил он. — Довольно ранний, боюсь, но мне нужно съездить по некоторым делам перед работой. — Перед тем как сходить за Уиллом, Ганнибал убрал к стене небольшой передвижной столик, чтобы освободить пространство. Теперь на его месте рядом с металлическим столом для готовки стоял стул. Ганнибал указал на него приглашающим жестом, словно в качестве предложения (хотя и он, и Уилл знали, что это было не так). — Сядь сюда, пожалуйста. Уилл поднял бровь, но послушался. Ганнибал развернул лежащее на столе полотенце и открыл свой дорожный туалетный набор. С тех пор, как Уилл начал мыться наверху, Ганнибал хранил все мелкие острые предметы надёжно спрятанными — незачем было искушать судьбу, когда результатом почти наверняка стал бы откат назад. Ножницы, складная бритва, чаша для бритья, гребень и маленький пульверизатор уже ждали здесь своего часа, а бритвенная кисть отмокала в плошке с тёплой водой. — Не знал, что ты так быстро ухватишься за эту идею, — прокомментировал Уилл. — На меня нашло вдохновение. Возможно, мне просто нравится видеть тебя в наилучшем состоянии, — полушутливо ответил Ганнибал. Чем сильнее он мог преуменьшить значимость происходящего, тем лучше. Оптимальнее всего Уилл реагировал, когда Ганнибалу удавалось предотвратить любое его возможное раздражение в самом начале. В идеале — когда Ганнибал мог каким-то образом сделать так, чтобы Уилл сам выбрал требуемое развитие событий. Взяв другое полотенце, поменьше, Ганнибал с эффектным взмахом обернул его Уиллу вокруг плеч, аккуратно заправив за воротник. Волосы Уилла, даже несусветно взлохмаченные, оказались восхитительно шелковистыми на ощупь. Ганнибал несколько раз пропустил их сквозь пальцы, чтобы немного привести в порядок, после чего наклонился и вдохнул аромат Уилла. Его шевелюра действительно успела изрядно отрасти — стрижка была более чем кстати. — Ты и впрямь часто на меня смотришь, — отозвался Уилл. Не обвиняюще, но чуточку ворчливо. Его Уильяма нельзя было назвать ранней пташкой. Ганнибал не стал никак комментировать это заявление. Вместо этого он слегка сбрызнул Уиллу волосы пульверизатором, расчёсывая и приглаживая, насколько это было возможным. Затем он взял в руки ножницы и, слегка повернув голову Уилла в нужную сторону, приступил к стрижке. Первую длинную прядку Ганнибал отложил себе, а остальным предоставил падать на пол, тщательно контролируя ровность получающейся стрижки, вытягивая кончики волос Уилла вдоль гребня. Бока и затылок он остриг немного короче, чем остальное, но всё равно оставил их более длинными, чем это мог бы сделать кто-то другой; не желая (или, может, не в силах) состричь эти кудряшки целиком. Уилл ни о чём с ним не спорил. Не спрашивал, как будет выглядеть результат и не пытался указывать, как его нужно подстричь. Просто тихо сидел, периодически закрывая глаза, когда Ганнибал состригал прядки совсем рядом с его лицом. Положив ножницы обратно на стол, Ганнибал взял чашу для бритья и налил туда немного тёплой воды с мылом. Уилл наблюдал за ним со сдержанным любопытством. — Бритьё тоже? — поинтересовался Уилл. Ганнибал согласно хмыкнул. Обычно он предоставлял Уиллу бриться самостоятельно — даже купил специально для этого электробритву, но та брила не идеально гладко, а сегодня Ганнибалу требовалось именно это. Погрузив влажную кисточку в изящно выгнутую чашу, он принялся короткими кругообразными движениями перемешивать мыльную воду. — Непохоже, чтобы тебя это нервировало, — заметил он. — А должно? Ты же меня не порежешь. — Ты кажешься очень уверенным на этот счёт, — с лёгкой усмешкой отозвался Ганнибал, взбивая мыло в густую пену. Его переполняло искреннее удовольствие от перспективы, что его так хорошо увидят. — Думаю, если бы ты хотел меня порезать, то уже это сделал бы. А кроме того, это не послужит никакой цели. — Не всё служит каким-то целям, — возразил Ганнибал. — Ты сейчас просто пытаешься меня напугать. Мне не приходит на ум ни одной причины, по которой ты мог бы захотеть меня порезать. Я ничего не сделал, чтобы это заслужить, а кроме нас здесь нет никого, для кого это могло бы стать уроком. Конечно, ты можешь меня порезать исключительно из чувства противоречия, но это ничему меня не научит — помимо того, что тебе нельзя доверять. А мне кажется, тебе хочется, чтобы я тебе доверял, — сообщил Уилл, пока Ганнибал покрывал его лицо равномерным слоем пены. В ответ Ганнибал улыбнулся, отложил кисть и раскрыл бритву. Наточив лезвие, он провёл пальцами по волосам у Уилла на затылке и крепко сжал их в кулаке, чтобы зафиксировать Уилла в неподвижном положении. — Не дёргайся, — предупредил он, и слегка потянул Уилла за волосы, чтобы обеспечить лучший доступ к его шее. Уилл послушно откинул голову, прижимаясь к его руке и с очаровательной уязвимостью глядя в потолок. Время от времени он посматривал и на Ганнибала, но ненадолго. Это было довольно интимное действо, нужно сказать. Ганнибал не впервые держал кого-то в подобной позе, но сейчас, пожалуй, делал это с наименьшей жестокостью. Ганнибал приставил к горлу Уилла лезвие, чувствуя соблазн попросту им полоснуть. Но нет, он не собирался тратить жизнь Уилла Грэма впустую. Какими бы великолепными (в этом Ганнибал не сомневался) ни были последние мгновения Уилла, они никогда не перевесили бы огромного множества вещей, которых Ганнибал бы таким образом лишился. Как только эти мгновения закончились бы, у него осталось бы лишь ощущение пустоты. Мучительной потери. Сожаления о том, до чего теперь никак не дотянуться. В подобного рода страданиях не было никакой красоты. Коротенький миг восторга не стоил таких последствий. Никогда не будет стоить, когда речь идёт о Уилле. Воображаемая боль от подобной утраты оказалась почти режущей. — Ганнибал? — прошептал Уилл. В его голосе появились нотки беспокойства — наверное, он гадал, почему Ганнибал медлит. От вибрации его горло прижалось к лезвию, но кожа пока оставалась целой. Крепче сжав рукоятку бритвы, Ганнибал аккуратно повёл лезвие вверх, сбривая все до единого волоски на его пути. Методично пройдясь по адамову яблоку Уилла сперва с одной, а затем с другой стороны, он с особенной старательностью занялся нежной кожей его горла. Потом, наклонив голову Уилла вперёд, побрил ему щёки и линию челюсти, после чего отнёс бритву с чашей к раковине и открыл кран с горячей водой, пока оттуда не начал подниматься пар. Намочив полотенце, Ганнибал вернулся к Уиллу и стёр с его лица остатки пены для бритья, мысленно отметив, что Уилл ни разу даже не взглянул на ножницы, пока его не было. Замечательно. Больше того, очень многообещающе. — Я буду пахнуть, как ты, — прокомментировал Уилл, когда Ганнибал достал из сумки флакон с лосьоном после бритья. — Уже пахнешь, — мягко ответил Ганнибал. Выражение лица Уилла сделалось озадаченным, а потом задумчивым, но он без возражений позволил Ганнибалу легкими похлопываниями нанести лосьон ему на щёки. Когда Ганнибал отставил флакон в сторону, чтобы как следует расчесать Уиллу волосы, Уилл взял его в руки и со всех сторон изучил. — На нём нет этикетки. — Это не массовое производство. Если посмотришь на дно, там выбит номер рецепта, — объяснил Ганнибал. Уилл так и сделал, после чего, отчётливо хмурясь, вернул флакон на стол. — Не буду даже спрашивать, сколько стоит лосьон после бритья, приготовленный по индивидуальному заказу. Не хочу этого знать. У Ганнибала приподнялись уголки губ. — Тебя это так сильно оскорбляет? — поинтересовался он. — Нет, мне нравится его запах. Я просто не хочу знать сопутствующий ему долларовый ценник. Какая бы сумма там ни значилась, по моим меркам это наверняка слишком дорого. Ганнибала позабавила досада, с которой Уилл это произнёс. Как будто Ганнибал не был бы рад подарить ему подобные мелочи, если бы Уилл только захотел. Как будто Уиллу стоило переживать о высокой стоимости таких покупок или ещё чём-либо в этом духе. — Может, я закажу лосьон и для тебя. Что-то, подчёркивающее твой естественный запах. Уилл поджал губы с таким видом, словно хотел возразить, но предпочитал не делать этого в открытую. — Я лучше продолжу пахнуть, как ты. Незачем добавлять тебе хлопот. — Тебе стоит внимательнее следить за своими словами, — предупредил Ганнибал, которого эта идея и её возможный подтекст не оставили равнодушным. Он знал, что Уилл не подразумевал ничего такого. Скорее всего, его вполне устраивало бы и дальше пользоваться какой-то ядрёной дешёвой мерзостью из ближайшего супермаркета. Но это не устраивало Ганнибала (и никогда не устроило бы). — Поскольку мне придётся нюхать этот запах, он должен быть подобающим, — сообщил Ганнибал, однако не без теплоты в голосе. Собрав бритвенные принадлежности, он убрал полотенце и смахнул им с лица Уилла пыль и случайно зацепившиеся волоски. Изучив результат своих трудов, он остался доволен и сходил в другой конец комнаты за телефоном. — Сядь ровно, — проинструктировал он, включая камеру. Уилл послушался (по-прежнему продолжая хмуриться), и Ганнибал сделал несколько его снимков анфас. Даже с таким недовольным выражением лица и одетый в простую кофту с длинным рукавом, Уилл всё равно выглядел привлекательно. Гладковыбритый, с аккуратной свежей стрижкой, он выглядел младше своих лет, и, хотя Ганнибал предпочитал не это, данный образ годился. Посмотрев на часы, Ганнибал поморщился. У него впритык хватало времени, чтобы приготовить им обоим завтрак и навести на кухне порядок, после чего ему придётся уходить. * * * Ганнибал приехал в банк сразу после открытия и снял со счёта несколько тысяч долларов. Никто не спросил его зачем. Это не было с его стороны чем-то непривычным. Ганнибал взял в привычку снимать по несколько тысяч как минимум пару раз в месяц. У него на счету хранилась солидная сумма. Совершаемые им покупки были последовательными и систематическими. Всё выглядело совершенно обычным. Сев в «Бентли», он открыл дипломат и спрятал половину снятых наличных в конверт, а остальное убрал в кошелёк. После чего поехал на складской гараж, который арендовал под чужим именем, и сменил там машину. Сняв галстук, пиджак и жилет, он отправился на непримечательной паругодичной синей Honda Civic в другую часть города. Оставаться в Балтиморе было рискованно. Он искушал судьбу, решив оставить Уилла Грэма так близко к себе и в местности, которую Уилл так хорошо знал. К Ганнибалу не так уж редко наведывались их общие знакомые. Совсем недавно на выходных к нему заглянула не кто иная, как Алана. Проверить, как он, по её словам. Она стояла у Ганнибала в кухне, улыбалась и пыталась его утешить, в то время как Уилл находился прямо у неё под ногами. Ганнибал остался в Балтиморе лишь потому, что отъезд так вскоре после исчезновения Уилла привлёк бы больше внимания. Кроме того, дома у него было всё, чтобы совладать с Уиллом. Место, где Уилла можно было спрятать и необходимым образом на него влиять. Звукоизолированный подвал, откуда не было бы слышно даже самых громких криков. Сам дом и участок были достаточно большими, чтобы Уилла очень вряд ли заметили бы возле окна — разве что тот стоял бы прямо перед окнами, выходящими на улицу. Поэтому, за исключением своей спальни, Ганнибал не разрешал Уиллу подолгу находиться в соответствующих комнатах. Вот в стеклянные двери и кухонное окно Уилл мог смотреть, сколько пожелает. И тем не менее, динамика их отношений менялась. Они больше не были доктором и пациентом, не были даже просто друзьями. Уилл сам к нему потянулся, к своему единственному якорю в море событий, которые не мог контролировать. Это было маленьким чудом и превосходило всё, на что Ганнибал когда-либо мог надеяться. Однако Ганнибал не собирался благодарить за происходящее бога. Какой бог мог подарить ему нечто настолько драгоценное, обычно будучи склонным забирать подобные вещи? Уилл его понимал и выстраивал такие логические цепочки, до которых никто никогда не додумывался. Уилл начал если и не принимать его действия, то, по крайней мере, относиться к ним более терпимо. Разумеется, Ганнибал не питал иллюзий и не сомневался, что Уилл сбежал бы, подвернись ему такая возможность — Ганнибал был бы болваном, если бы верил, что Уилл остался бы с ним по собственной воле. И всё-таки, Уилл перестал так уж яростно сопротивляться… что было весьма многообещающе. «Ещё совсем немного», — подумал Ганнибал. Ещё совсем немного, и они смогут оставить эту жизнь в Мэриленде и исчезнуть навсегда. Ганнибал повёз бы их в какое-то более подобающее место для старательного взращивания. Куда-то, где он смог бы спокойно выпустить Уилла на свежий воздух, не беспокоясь, что кто-то его увидит и удивится. Как бы Ганнибалу ни хотелось, чтобы Уилл присоединился к нему во мраке и в его персональном пороке, он также хотел, чтобы Уилл был рядом с ним счастлив. Чтобы Уилл был добровольным участником. Ганнибалу очень сильно этого хотелось. Он не рассказывал Уиллу об этих планах и не собирался рассказывать, пока не наступит нужное время. Район, в который Ганнибал ехал, нельзя было назвать неблагополучным. Не зажиточный, но и не бедняцкий, он находился где-то посередине. Из тех районов, на проживание в которых никто не стал бы жаловаться; подбирающихся к среднему классу. Блок с жилыми апартаментами, перед которым Ганнибал припарковался, был новым, построенным в течение последних десяти лет или около того. Непримечательным в наилучшем смысле этого слова. Постучав в дверь, Ганнибал подождал, попутно сканируя пустой переулок на предмет других людей. Дверь открылась, и за ней обнаружился парень ближе к тридцати годам, до сих пор одетый во вчерашнюю одежду. — Доброе утро, Джейкоб, — вежливо поздоровался Ганнибал. — Ага, наверное так и есть, — пробормотал тот, мельком покосившись на небо, словно слегка удивлённый тем фактом, что уже наступило утро. — Я ещё не ложился. Входите. — Спасибо, — поблагодарил Ганнибал, входя внутрь, но не снимая пальто. Он не собирался тут задерживаться. Подождав, пока Джейкоб запрёт входную дверь на замок, Ганнибал прошёл за ним в гостиную. — Я так понимаю, вы насчёт паспортов? — спросил Джейкоб. Вместо ответа Ганнибал вручил ему маленькую SD-карточку из своего телефона. Джейкоб сунул её в кард-ридер. На карточке было всего три фотографии, все — с Уиллом, сделанные этим утром, сравнительно похожие друг на друга. — Сгодится, — одобрил Джейкоб, нажимая на кнопку печати. Его принтер ожил и загудел, распечатывая снимок нужного размера. — Я правильно понимаю, что с другим комплектом у вас проблем не возникло? — поинтересовался Ганнибал, наблюдая за ним. — Они в порядке. Главное, чтобы это были другие фото, чем те, которые я делал для вас раньше. Нельзя совсем уж облегчать копам задачу. Кстати, ваша посылка прибыла. Вчера, но я полагаю, вы об этом уже знаете. — Я ценю вашу ненавязчивость. — А я ценю ваши деньги, — с лёгкой улыбкой ответил Джейкоб, но его взгляд не отрывался от работы. Аккуратно вложив самый удачный снимок в металлический резак, он тщательно выровнял все его края. Паспортные требования были весьма специфичными, и тем не менее, Ганнибал знал, что это, наверное, была самая простая часть работы Джейкоба. С лёгким щелчком бумагу обрезало нужным образом, и Джейкоб вклеил фото в уже ждущий документ, готовый, за исключением этой маленькой последней детали. Закрыв оба паспорта, он сунул их в конверт, встал со скрипнувшего стула и прошёл в другой конец комнаты, чтобы достать из шкафа присланную Ганнибалу посылку. Дело было не столько в незаконности её содержимого (на этот счёт у них были установлены незыблемые правила), сколько в том, что онлайн-покупки оставляли за собой бумажный след. И Ганнибалу очень хотелось не покупать ничего, что могло бы вызвать пристальное внимание. Выудив из внутреннего кармана пальто собственный конверт, Ганнибал вручил его Джейкобу. Не в силах подождать, пока он уйдёт, Джейкоб тут же начал пересчитывать купюры, благодаря чему пропустил его лёгкую недовольную гримасу. Их отношения основывались на регулярных заказах и взаимопонимании. Джейкоб решал проблемы, которые Ганнибал просил решить, а Ганнибал взамен платил ему больше запрошенного — чтобы сохранять его доверие. Доверие, которое, по-видимому, не распространялось на денежные ожидания, хотя Ганнибал всегда рассчитывался с Джейкобом по совести. Джейкоб не открывал посылку и не спрашивал Ганнибала, что в ней находится. Как не спрашивал, кто такой Уилл, и даже настоящего имени Ганнибала. Он не хотел этого знать. Счастье в неведении, как говорится. Или, по крайней мере, должно там быть. Вслух Ганнибал ничего не сказал, просто наклонил голову и распрощался. Последней остановкой в его запланированных на сегодня поездках значился магазин электроники, в котором он купил дверные камеры и разные дополнительные мелочи, чтобы всё работало, как он задумал. Ожидая, пока молоденькая продавщица принесёт ему со склада заказанные камеры, Ганнибал поймал себя на разглядывании трёх дюжин телевизоров, выставленных на столах и вдоль стены и показывающих одну и ту же программу. Подобные вещи очень мало его интересовали. В мире всегда было столько всего интересного, борющегося за его внимание, что казалось нелепым сознательно тратить время на что-то выдуманное. А для новостей у него был планшет или телефон. Или он мог пойти в оперу, а может, на симфонию; в редких случаях — в один из лучших кинотеатров. Тем не менее, Ганнибал подумал про Уилла и его скуку. Телевизор мог бы немного Уилла развлечь, помочь ему занять чем-то мысли, когда Ганнибал не мог быть рядом. Ганнибал раздумывал всего секунду. Почему бы и нет? Это было всего лишь крошечной уступкой. * * * «Три месяца, — подумал Ганнибал, входя после работы на кухню. — Максимум пять месяцев». Столько времени он отводил себе на то, чтобы всё уладить и вывезти их с Уиллом из Балтимора. Проводимые им вне дома дни становились полными скуки и нетерпения, чего он не припоминал со времён своих последних недель в качестве хирурга. Ганнибалу нравилось латать разум, в частности, отдельных своих особенно ярких и податливых пациентов, однако он не мог сказать, что беседы с ними могли удержать его интерес. По крайней мере, не теперь. Не после появления Уилла. Перемена обстановки должна была пойти ему на пользу. И избавить от занятия, которое вдруг превратилось в досадную обязанность, не приносящую никакого удовольствия. Поставив сумку на кухонный остров, Ганнибал выложил коробки с покупками. Затем достал из кармана маленький нож с рукояткой из слоновой кости и разрезал им упаковку. Сняв транспортировочную плёнку с пупырышками и упаковочную изоленту, он улыбнулся при виде плоских металлических датчиков, оказавшихся даже меньше, чем он ожидал. Это было хорошо. Датчики были тонкими и малозаметными. Ганнибала лишь удручала необходимость расковырять стену вокруг дверного проёма. Ну что ж, иногда приходилось чем-то жертвовать, и подобная цель была оправданной. Отнеся коробку с датчиками на второй этаж, Ганнибал поставил её на столик возле своей кровати и сходил за отвёрткой и складной стремянкой. С тихим щелчком стремянка разложилась и механизм встал на нужное место. Сняв пиджак, Ганнибал повесил его в шкаф и взобрался на стремянку, чтобы добраться до верхней части дверной коробки, между собственно дверью и рамой. Он хотел, чтобы получившуюся конструкцию было трудно изучить или изменить, чему данная модель датчиков способствовала как своим дизайном, так и продуманным размещением. Прижав пластину датчика к верхнему краю дверного полотна, Ганнибал прикрутил её на место и аккуратно вставил аккомпанирующий датчик в дверную коробку таким образом, чтобы при закрывании дверей датчики соприкасались. Их можно было увидеть только в открытом положении дверей, поскольку цвет датчиков выделялся на фоне древесины. Ещё два комплекта датчиков Ганнибал установил на окна своей спальни и ванной, оставив двери в гардеробную и ванную без изменений. Простое решение весьма досадной проблемы, и всё это без дополнительных замков или решёток. Закончив, Ганнибал вернулся на кухню и вынул из сумки камеры. Одну из них он замонтировал на кухне, а другую, вместе с ещё одной коробкой, понёс в подвал. — Я уже начал гадать, где ты, — сообщил в качестве приветствия Уилл. К тому времени, как Ганнибал спустился по лестнице, Уилл уже стоял у двери своей комнаты. — Прошу прощения, что заставил тебя ждать. Отперев дверь, чтобы его выпустить, Ганнибал занялся установкой последней запланированной для его дома камеры. — Что это? — спросил Уилл и шагнул ближе, наклонившись, чтобы лучше видеть, оккупируя при этом личное пространство Ганнибала. Тепло его тела и смешанные запахи пота, природного аромата и остатков утреннего лосьона после бритья заставили Ганнибала медленно втянуть носом воздух. — Камера. — Не вижу смысла, зачем её сейчас ставить. — Всего лишь дополнительная подстраховка, тебе не о чём беспокоиться. А вот это, с другой стороны… — Ганнибал показал на вторую коробку, отложенную в сторону. — Это подарок. Чтобы тебе было немного комфортнее. — Тебе есть до этого дело? — поинтересовался Уилл, с непроницаемым выражением лица посмотрев на картинку на коробке, изображающую маленький плоский экран. — Не могу не задаваться вопросом, где же подвох. Ганнибал покосился на Уилла, на секунду поймав его взгляд, и вернулся к своему занятию. — Подвоха нет, Уилл. Это не влечёт никаких дополнительных условий. Возможно, некоторые мои действия не способствовали твоему спокойствию; возможно даже, ты был против них, однако мне интересно, как насчёт физического комфорта. В общем и целом, тебе в этом смысле чего-то недостаёт? — спросил Ганнибал. — Я не слишком-то в восторге от твоего подвала, Ганнибал. Это не самое уютное место, — ответил Уилл, расхаживая туда-сюда у него за спиной и чуть ли не вибрируя от нервной накопившейся энергии. — Он выполняет свои задачи, какими бы утилитарными они ни были, — отозвался Ганнибал. Закончив крепить провод, он шагнул назад. Когда он снова посмотрел на Уилла, тот скрестил руки на груди и опустил подбородок. Ганнибал точно не знал, была ли эта поза намеренной, но результат от этого не менялся. Отложив отвёртку, Ганнибал подошёл к Уиллу. — Ты же знаешь, я жалею, что мне приходится так поступать. И ещё сильнее жалею, что тебе приходится это терпеть, — сказал он. — Но всё равно это делаешь, — тихо ответил Уилл. Его голос звучал невероятно устало. Накрыв его щёку ладонью, Ганнибал мягко приподнял его за подбородок, чтобы взглянуть ему в глаза. — Только когда считаю, что это необходимо. Я не стану извиняться за свои действия, Уилл. Самосохранение для меня превыше всего, и ты это знаешь. — Ага, уже сообразил. Я понимаю твои причины, хоть и не хочу этого делать. И не хочу их принимать, да и не думаю, что должен. Не говоря уже обо всём остальном. — Но ты их принимаешь, — с лёгкой улыбкой закончил за него Ганнибал, не сомневаясь в сказанном. — Когда исчезает продиктованное моральными нормами возмущение, зачастую остаётся лишь рациональность. — Я хочу большего, — отозвался Уилл. — Большего, чем просто существовать или понимать. Я только не уверен, в чём именно это большее должно заключаться. Не то чтобы у меня был богатый выбор. — У тебя всегда есть выбор, Уилл. Хороший или плохой — понятия относительные. Возможность совершать этот выбор или не совершать, из боязни ответного наказания — вот что тебя по-настоящему сдерживает. Ганнибалу подумалось, что Уилл не знал, как попросить о желаемом. Ну что ж, у него было немало идей на этот счёт. Он собирался показать и дать Уиллу множество вещей. Потихоньку вытащить Уилла из его раковины. Наклонившись, Ганнибал поцеловал Уилла в лоб и со вздохом собрал в кулак необходимое терпение. — Пойдём со мной наверх, Mylimasis. Я хочу показать тебе кое-что ещё. Не дожидаясь ответа, он взял Уилла за руку и повёл к лестнице. Когда они очутились на втором этаже, Ганнибал закрыл за ними дверь спальни. Затем снова её открыл — и датчик, а также его телефон издали короткую трель, сигнализируя об открывшейся двери. Сузив глаза, Уилл уставился на дверь, а потом перевёл взгляд на Ганнибала. Тот надеялся на немного другую реакцию, но эта тоже должна была сгодиться. — Зачем это? — спросил Уилл, и тут же, немного отрывисто, продолжил. — В смысле, понятно зачем, но почему сейчас? Почему таким образом? — Потому что мне подумалось, что такой способ тебе понравится больше. — «Потому что мне такой способ нравится больше», — подумал Ганнибал. — Я бы хотел, чтобы ты спал здесь, со мной, если ты не против. Это предложение, Уилл. — «Я никогда не стану тебя к подобному принуждать» осталось неозвученным, потому что Ганнибал действительно не стал бы этого делать. При необходимости он бы принял отказ и оставил своё предложение открытым до момента, когда можно было бы снова вернуться к его обсуждению. Но он не считал, что поторопился — учитывая обстоятельства. — Ты хочешь, чтобы я спал здесь, — это прозвучало наполовину обвинением. — Безусловно. — Но я могу отказаться… Ты позволишь мне отказаться — и что, мы просто продолжим всё как прежде? — Самосохранение, Уилл. Сохранение моей свободы и жизни — вот причины, по которым я удерживаю тебя в этом доме. Но то, что я тебе сейчас предлагаю — это нечто совершенно иное. — И что же именно ты предлагаешь? — уточнил Уилл, отведя глаза, чтобы расфокусированным взглядом уставиться в пустоту. Он нервничал. Похоже, Уилл не слишком хорошо реагировал на перемены, которые не инициировал сам. Его слова прозвучали почти шёпотом, словно рядом мог неожиданно материализоваться дядюшка Джек и обругать Уилла уже за одно только обдумывание Ганнибалового предложения. Ганнибал задумался. Он полагал, что выразился предельно ясно, но, возможно, это было не так — его предложение было слишком неопределённым, а Уилл хотел услышать конкретику. Что-то, что помогло бы ему побороть своё недоверие. — Всё, что захочешь, — ответил Ганнибал. Взгляд Уилла метнулся к нему, а губы сжались в тонкую линию. Ганнибал улыбнулся, чувствуя тёплую волну симпатии к этому человеку, каким бы переменчивым тот ни был. — Я предлагаю тебе место для сна, более тёплое и комфортабельное, чем в подвале. И меньше времени внизу, разве что ты сам захочешь там находиться. Уинстон большинство ночей спит у камина. Непохоже, чтобы ему нравилось одиночество. Ну и я, разумеется, буду рад твоему обществу. Что-либо ещё — открыто для обсуждения. Я от тебя ничего дополнительного не ожидаю, — сказал он. Любые следы читающейся у Уилла на лице суровости сменились задумчивостью, и Ганнибал понял, что тот согласится.