Только ты, только твой

— Здравствуй, Уилл, — мягко сказал Ганнибал, глядя на него. Уилл несколько раз открыл и закрыл рот, желая что-то сказать, что угодно, но слова просто не желали вырываться наружу. Они застряли у него в горле, чуть не заставляя его задохнуться. Уилл повернул голову, чтобы взглянуть в лобовое стекло на сцену преступления (на сцену преступления, оставленную Ганнибалом) и на людей, которых отсюда было не разглядеть, но они там явно были, не так уж и далеко. Ганнибал был одет в голубые джинсы и футболку-лонгслив с эмблемой «Балтиморских иволг». Его волосы были частично спрятаны под бейсбольной кепкой, а лицо заросло несколькодневной щетиной, всё ещё достаточно неравномерной, чтобы под ней просматривалась кожа. Чрезмерно ухоженный, чопорный мужчина, которого Уилл привык видеть, исчез без следа — по крайней мере, на поверхностном уровне. Уилл никогда не видел Ганнибала таким обычным, непритязательным и непримечательным — если бы он не смотрел прямо на него… если бы Ганнибал не заговорил, Уилл мог бы его вообще не узнать! Так вот почему никто не звонил сообщить, что заметил где-то Ганнибала Лектера — тот прятался у всех на виду. Схватив Уилла за предплечье, Ганнибал вытащил его из машины и прижал спиной к себе, обвив свободной рукой за торс и приставив к горлу Уилла скальпель. Плашмя, поскольку он не хотел случайно Уилла порезать, но угроза, что он может это сделать, была очевидной. — Делай, как я скажу, и не шуми, — скомандовал Ганнибал. Не то чтобы в этом действительно была необходимость. Как будто у Уилла и без того не было дюжины причин именно так и поступить (и скальпель являлся лишь самой незначительной из них). Тихо захлопнув дверцу внедорожника, Ганнибал быстро повёл Уилла через поле, в сторону густо растущих деревьев. Уилл почти оцепенело брёл в указанном направлении, издав облегчённый выдох (он даже не заметил, что успел затаить дыхание), когда они наконец очутились в подлеске. Почва у них под ногами была неровной и рыхлой, вязкой из-за полусгнивших остатков прошлогодних листьев. Их запах немного напоминал бумагу, землистый и влажный, со сладкими древесными нотками. Прохладный свежий воздух быстро привёл Уилла в чувство. Это действительно произошло. Ганнибал за ним вернулся. Они шли, наверное, минут десять. Стоило им скрыться из виду (хотя они по-прежнему оставались не так уж далеко от места расследования), Ганнибал развернулся и прижал Уилла спиной к дереву, после чего достал из кармана шприц с закрытой колпачком иглой. Увидев шприц, Уилл с силой оттолкнул Ганнибала от себя, заставив неловко отлететь на несколько шагов. И скрипнул зубами от острой вспышки ярости, вызванной как подобной самонадеянностью, так и видом очередных наркотиков. — Ты рехнулся?! — гаркнул он. — А это сейчас, похоже, вопрос на миллион долларов, не так ли? Скажи, Уилл, сам-то ты как думаешь? — поинтересовался Ганнибал. Его голос звучал вполне серьёзно, с искренним любопытством, под которым, впрочем, сквозили игривые нотки. — По-моему, рехнулся. Боги, Ганнибал, а если бы тебя кто-то увидел? Тебя же могли поймать. Или застрелить! Чем ты, чёрт возьми, думал?! — Я подумал, что это последнее место, где кто-либо стал бы меня искать, — просто ответил Ганнибал. Озвученные Уиллом риски его, похоже, совершенно не беспокоили. Смерив его сердитым взглядом, Уилл покачал головой. — Поверить не могу. Такое охрененно раздутое эго… — он махнул рукой в сторону шприца, даже не пытаясь скрыть своего отвращения и недовольства. — А это? Я думал, мы через это уже прошли. Теперь-то я чем такое заслужил? — Ничем, — признал Ганнибал. — Ты не сделал ничего, что потребовало бы подобных мер, mylimasis. Я просто подумал, что тебе будет проще, если я приму решение за тебя. Какое-то долгое напряжённое мгновение Уилл смотрел на него, но потом отвёл глаза. Его злость растаяла так же быстро, как и вспыхнула. Неопределённо взмахнув рукой в направлении Ганнибала, он безвольно опустил кисть. Как бы он ни был рад их встрече, кроме этого он невероятно устал. — Ты будешь сопротивляться, Уилл? Уилл покачал головой, даже не дожидаясь, пока Ганнибал договорит. — Нет, я хочу пойти с тобой. Другого приемлемого выхода просто нет. Без тебя… я словно уже и не знаю, кто я. Есть только боль, — выдавил Уилл. Он впервые признал это вслух, даже если подобные мысли крутились у него в голове уже сотни раз. Да и в снах тоже, надо сказать. Наверное, искренность его слов отразилась у него на лице, потому что Ганнибал убрал шприц и подошёл ближе. Медленно подняв руку, он подцепил пальцами подбородок Уилла и приподнял, заставляя на себя взглянуть. — Почему ты не уехал? Тебе стоило уехать… — выдавил Уилл сквозь стиснутые зубы. При этих словах напряжённые морщинки у Ганнибала вокруг глаз чуточку разгладились, и он погладил Уилла по лицу большим пальцем. А потом прижался к его лбу своим. — Я не мог уехать без тебя, — прошептал Ганнибал. Предполагать такую возможность было одно, но услышать подтверждение из уст самого Ганнибала — совсем другое. Уилл закрыл глаза. После всех событий того утра и ужасной безмолвной тоски, мучившей его с тех самых пор, как их разъединили… Уилл прильнул к Ганнибалу в поцелуе, одновременно вцепившись в его футболку. В его собственную спину впились шероховатости древесной коры, когда Ганнибал прижал его к дереву. Несколько секунд они так и стояли, но потом Ганнибал отстранился и взял его за руку. — Нам нужно идти. Твоё отсутствие скоро заметят. Ганнибал повёл его через пустую узкую канаву к небольшой насыпи. Там их ждал маленький синий автомобиль, вставший на обочине, словно из-за какой-то неисправности. Уилл точно не знал, куда вело данное шоссе, но, наверное, это не имело значения, поскольку всё самое худшее уже было сделано. Когда они подошли ближе, над задним сиденьем показалась лохматая голова Уинстона. Увидев Уилла, пёс высунул морду в чуть приоткрытое окно и завилял хвостом. — Ты был у меня дома? — Сегодня утром, да. Сразу после того, как ты уехал. — Ты за мной следил. Звонил мне, — констатировал Уилл. Он так и подозревал, но не был уверен до конца. Ганнибал выпустил его руку, чтобы открыть для него пассажирскую дверь спереди. — Я не мог оставаться в стороне, — сказал Ганнибал и, закрыв дверцу, быстро обогнул машину, чтобы сесть на водительское сиденье. Улыбнувшись, он пристегнул ремень безопасности и включил зажигание. Он не выглядел смущённым или пристыженным, что было бы естественным для большинства людей, застуканных на недостойном поведении. Ганнибал наверняка понимал, что его действия квалифицировались как сталкинг, однако, учитывая размах остальных его поступков, Уилл сомневался, что подобная мелочь вообще отпечаталась на радаре его совести. И Уилла такая прямота странным образом порадовала. Никаких утаиваний, оправданий, лжи или увиливаний — только тот факт, что Ганнибал его хотел, не мог без него жить и твёрдо намеревался его вернуть. Это не должно было казаться романтичным. Это было почти нездоровым, чёрт возьми, но Уилл знал, что Ганнибал не желал ему вреда. И поэтому Уилл чувствовал себя драгоценным из-за знания, что Ганнибал рисковал ради него собой. Могущественным из-за своего важного места у Ганнибала в сердце и бесспорного влияния, которое он на Ганнибала оказывал. Ганнибал поехал по узкой невзрачной дороге в обратном направлении от того, откуда Уилл прибыл с Джеком. Наконец эта дорога влилась в автомагистраль. Они продолжили ехать в сторону Балтимора, а потом — на запад. Мотель, к которому Ганнибал свернул, совершенно не напоминал место, где он мог бы остановиться: это было одноэтажное здание с лазурными навесами и наружными дверями номеров. Вдоль дорожек стлались низкие подстриженные кусты. В каждом номере, кроме самых дальних, было всего одно окно, и почти на всех из них висели маленькие кондиционеры. Подъехав к дальней части здания, Ганнибал выключил двигатель. Затем снял кепку и положил возле панели управления, прежде чем выскользнуть из машины. Уилл двинулся за ним. Они прошли к самому дальнему номеру. Щелчок выключателя осветил маленькую, совершенно непримечательную комнатку. Чисто-белые стены, акцентированные при помощи вишнёвой окантовки и мебели в тон. Кремовое постельное бельё с простеньким «вафельным» узором. Но, по крайней мере, оно было чистым, и Уилл видел, что несмотря на бюджетность этого места, его явно старались поддерживать в хорошем состоянии. — К сожалению, одним из моих главных приоритетов была неприметность. Я собираюсь пробыть здесь совсем недолго, но постарайся отдохнуть, если сможешь. Боюсь, в настоящее время я мало что могу тебе предложить из удобств, — сообщил Ганнибал. Покачав головой, Уилл поневоле улыбнулся. И взглянул на Ганнибала — тот по-прежнему стоял у двери, словно опасался, что если он перестанет её охранять, Уилл может передумать и сбежать. — Да нет, всё в порядке. Это не самое худшее место из тех, где я останавливался. Далеко не самое худшее, надо сказать. Сняв куртку, Уилл положил её на маленький столик возле окна. Затем прошёлся по комнате, осматриваясь, и снова вернулся к двери. У Ганнибала сделалось осторожно-нейтральное выражение лица, хотя он не скрывал своего любопытства. Он наблюдал за Уиллом с почти безраздельным вниманием, следя за каждым его действием. Уилл подошёл к нему — так, как обычно подходят к опасным существам. «Не делай резких движений. Не выказывай страха». И, не удержавшись, протянул руку. Поначалу неуверенно, он коснулся ладонями крепкой и тёплой Ганнибаловой груди, чтобы почувствовать равномерное вздымание его грудной клетки при каждом вдохе, вторящем вдохам Уилла. Уилл провёл руками по широким плечам Ганнибала, а затем — по шее. Его пальцы покалывала двухдневная щетина: Ганнибалов подбородок усеивали светло-каштановые с проседью волоски. Это не делало Ганнибала менее привлекательным — лишь более реальным, человечным и доступным, даже если эти конкретные несовершенства были призваны отвлечь внимание от прячущегося под ними монстра. Ганнибал сделал маскировку своим хобби. Что ж, пожалуй, у него не было другого выбора. — Иногда мне хочется заползти внутрь тебя и остаться там жить, — признался Уилл. Ганнибал медленно улыбнулся, обнажив острые зубы. — Я бы с радостью предложил тебе так и поступить, если бы полагал, что смогу в итоге выжить. Идея подобным образом с тобой соединиться звучит великолепно, хотя, боюсь, нам придётся обойтись чем-то более метафорическим, — ответил он. И качнулся вперёд, словно притягиваемый невидимой нитью, чтобы положить руки на пояс брюк Уилла. Их губы встретились; жадно, с укусами, неэлегантно. Это казалось на каком-то уровне неизбежным — притяжение подобного к подобному. Уилл издал тихий требовательный скулёж, которого при любых других обстоятельствах мог бы смутиться. Но в нынешних обстоятельствах — всё, что он мог, это облегчённо на Ганнибала не навалиться, когда тот привлёк его к себе и развернул их обоих. Уилл крепко приложился спиной о деревянный косяк, когда Ганнибал прижал его к двери и атаковал его рот новым поцелуем, сплетая их языки в завлекающем ритме. Каждое его движение, каждое прикосновение заставляло весь мир вокруг Уилла затуманиться. Дыхание казалось Уиллу роскошью, которой стоило пользоваться лишь малюсенькими глоточками и при крайней необходимости, потому что оно было менее важным, чем действия прижимающегося к Уиллу мужчины. Уилл выгнул спину, когда Ганнибал наклонился, чтобы накрыть губами его адамово яблоко. Лёгкое царапанье зубов и влажное жаркое посасывание заставили его вцепиться Ганнибалу в волосы. Запустив в них пальцы, Уилл нарочно взъерошил Ганнибалу шевелюру, а потом заскользил ладонями ниже, по плечам и спине, пытаясь притянуть Ганнибала ещё ближе. Так близко, насколько это вообще было возможно. — Боги, да!.. Да, пожалуйста... — тихо и хрипло пробормотал он, не контролируя и даже не до конца осознавая своих слов. Осознавая лишь тот факт, что они, похоже, работали. Руки Ганнибала, обычно такие уверенные, сейчас дрожали, пока он расстёгивал пуговицы, чтобы распахнуть на Уилле рубашку. Вытащив её полы из брюк, Ганнибал лёгким касанием заставил ткань соскользнуть у Уилла с плеч. Рубашка упала на пол, тут же забытая, и Ганнибал опустился перед Уиллом на колени. Расстёгивая его брюки, Ганнибал поцеловал выпирающую тазовую кость, а потом прихватил тёплыми губами головку члена прямо сквозь тонкую ткань трусов, отчего проступившее там влажное пятнышко расползлось ещё сильнее. Ганнибал готов был повторить то, что они уже делали в прошлом. И даже ожидал этого. Что придало Уиллу храбрости открыть рот и попросить о большем. — Ганнибал… — выдохнул он. Распахнув глаза, Ганнибал отстранился, чтобы поднять на него взгляд. Готовый отодвинуться, образовать между ними свободное пространство. Ганнибал готов был принять отказ, даже сейчас. Вместо того, чтобы позволить подобному произойти, Уилл сказал: — Отведи меня в кровать. Продолжая целоваться и путаясь в собственных конечностях, они неуклюже преодолели несколько отделяющих их от кровати метров, гораздо больше заинтересованные в том, чтобы продолжать друг друга трогать, чем в том, чтобы смотреть себе под ноги. Уилл сел на краешек матраса и растянулся на кровати. Его ботинки и брюки быстро присоединились к лежащей на полу рубашке. Пока Ганнибал его раздевал, Уилл почти физически чувствовал у себя на коже его взгляд, неотрывный и пристальный. Подвинувшись, Уилл приподнял бёдра, чтобы помочь стащить с себя трусы, и, подцепив пальцами край Ганнибаловой футболки, потянул её вверх, снимая через голову. Их губы снова встретились в серии быстрых коротких поцелуев. Пока Уилл торопливо избавлялся от остатков одежды, Ганнибал продолжал над ним нависать. — Скажи, чего ты хочешь, — подбодрил Ганнибал. — Я хочу тебя почувствовать. Ганнибал заскользил ладонями по его телу; медленно, собственнически. Затем отстранился, чтобы быстро сходить в ванную за маленькой пластиковой бутылочкой. В ней оказалось масло, а не гель — не специально разработанный лубрикант, а что-то более универсальное, с лёгким сладковатым запахом. — Расслабься, — посоветовал Ганнибал. Забросил ногу Уилла себе на плечо, он потянулся к его паху, проведя пальцами по мошонке и промежности, чтобы опуститься ещё ниже, к той интимной области, которую Уилл никогда никому не предлагал и даже не подозревал, что когда-нибудь захочет предложить. Ганнибал обвёл его анус кончиком среднего пальца, смазывая кожу маслом, прежде чем чуть более настойчиво толкнуться внутрь. Палец проскользнул достаточно свободно и тут же отстранился, чтобы через секунду погрузиться ещё глубже. Уилл засопел, почувствовав болезненное жжение, и протяжно, неуверенно хмыкнул. На каком-то уровне он знал, что это будет непросто. Реальность обычно оказывалась не такой лёгкой и беспроблемной, чем представления о ней. Уилл также знал, что люди занимались этим достаточно регулярно, что со временем всё станет лучше, если он только перетерпит дискомфорт прямо сейчас. — Оставайся со мной, Уилл, — мягко попросил Ганнибал. Он хотел, чтобы Уилл был сейчас рядом с ним и полностью осознавал происходящее. Не пытался убежать или отвлечься от ощущения собственной неуверенности и хрупкости. Открыв глаза (даже не зная, когда успел их закрыть), Уилл посмотрел на него. Ганнибал добавил второй палец и слегка их согнул, а потом раздвинул, отчего у Уилла защипало стенки канала. Растягивание было существенным и казалось ему почти невозможным. Уилл прикусил губу, чтобы не издавать звуков, не сомневаясь, что его лицо сделалось свекольного цвета. — Больно? — спросил Ганнибал. Уилл покачал головой. — Просто непривычно. Некомфортно, — выдавил он, хотя это был очень упрощённый ответ. Прижавшись лицом к его бедру, Ганнибал потёрся об него колючей щекой. Затем подключил рот, продолжая тереться об Уилла носом, целуя кожу и вдыхая его запах, спускаясь всё ближе ко внутренней стороне бедра. Там он легко прихватил зубами кожу, и Уиллу стало интересно, не боролся ли он с неким жутким соблазном просто прокусить её насквозь, чтобы полилась кровь. Когда Ганнибал добрался до нежной впадины между бедром и пахом, поставил там лёгкий засос и двинулся дальше, Уилл запустил пальцы ему в волосы. Поднявшись, Ганнибал его поцеловал, сперва вдоль линии подбородка, а затем в губы. Они прильнули друг к другу в медленном чувственном поцелуе, более неспешном и вдумчивом, чем все предыдущие. Это позволило Уиллу сосредоточиться на чём-то другом, помимо необходимого растягивания и странного ощущения каких-то шевелений в глубине своего тела. Он вцепился в Ганнибала, как в спасательный круг, обвив обеими руками, и одновременно сильнее раздвинул бёдра, чтобы предоставить Ганнибалу лучший доступ. Когда нажим внутри вдруг исчез, Уилл облегчённо вздохнул, но эта передышка оказалась кратковременной. Слегка задев его бёдра своими, Ганнибал устроился между ними и прижал к его анусу скользкий от масла член. Затем посмотрел на Уилла, ища любые признаки того, что он мог передумать. Но Уилл был уверен, да. Он кивнул. Он этого хотел, хотел Ганнибала и всего, что тот мог ему дать. Ганнибал качнул бёдрами вперёд, и ощущение жжения вдруг перекрылось ощущением наполненности. — Ох чёрт… — наполовину всхлипнул Уилл Ганнибалу в щёку. Ганнибал подвинулся, чтобы изменить угол. Его бёдра подались назад, а затем снова качнулись вперёд в неторопливом, беззастенчиво развратном ритме. Между ними просто не было места чему-то ещё. Время невинных флиртующих прикосновений давно прошло, затерявшись где-то между кровопролитием и тем, во что в итоге превратились их отношения (чем бы это ни было). Приоткрыв рот, Уилл откинул голову на покрывало. От неожиданного удовольствия у него вырывались тихие стоны, перемежающиеся шлепками, с которыми ударялись их бёдра. Подняв свободную ногу (ту, которая не лежала у Ганнибала на плече), Уилл обвил ей Ганнибала за талию. Он пытался удержаться за почти чересчур тёплую и скользкую от пота кожу Ганнибала. Его потряхивало с каждым толчком, ему казалось, будто он рассыпается на части и теряет любой самоконтроль. Его успокаивало лишь наличие сверху Ганнибала, пригвождающего его собственным телом. Их языки бегло встретились в нескольких влажных, глубоких поцелуях. Неряшливых. Беспорядочных. Идеальных. Уилл никогда не подозревал, что хотел чего-то подобного, пока их не получил. От низкого грудного стона, который Ганнибал издал прямо ему в рот, у него запульсировали яички, подобравшись от возбуждения. Уилл был близко, так чертовски близко. Он это чувствовал. Ганнибал, должно быть, тоже это почувствовал, потому что хрипло выдохнул его имя. — Уилл… — Ещё… — потребовал Уилл. И Ганнибал подался вперёд, согнув спину, так что, поскольку Уилл держался за него всеми конечностями, ему пришлось ещё выше вскинуть бёдра. Крепко подхватив его под коленями, Ганнибал продолжил в него вбиваться, снова и снова, с гулкими шлепками преследуя своё удовольствие. — Ещё! — снова охнул Уилл. Его щёку и ухо обдавало тяжёлое дыхание и глухие полувздохи-полустоны, становящиеся всё более отрывистыми по мере того, как Ганнибал погружался в него всё глубже. Уилл лишь краешком сознания отмечал издаваемые им самим звуки и то, какими они были отчаянно-просящими. Львиная доля его внимания была сфокусирована на всё крепче сжимающем его Ганнибале и рвению к этому жаркому чувству, которое вдруг оказалось совсем рядом. Протиснув руку между их телами, он обхватил свой член и в почти бешеном ритме начал себя ласкать. Ему потребовалась самая малость: всего пара уверенных движений вверх-вниз, и он кончил, забрызгав их обоих. Ганнибал стукнулся об него бёдрами ещё несколько раз, прежде чем крепко в него вжаться. Пульсируя, Ганнибал в него кончил. Это было странное ощущение, но ничего ужасного. Медленно, очень медленно — чтобы не слишком на Уилла наваливаться, — Ганнибал выскользнул из его тела и улёгся рядом, прижавшись щекой к его плечу. Он не обращал внимания на влажную липкость рядом, тяжело дышащий и, по крайней мере, в эту секунду, уязвимый. Проведя ладонями по его коже, Уилл привлёк его к себе и, наклонив голову, чтобы встретиться с ним взглядом, с улыбкой смахнул с его лба мокрые от пота пряди. Продолжая держать Ганнибала в объятиях, Уилл закрыл глаза. Переполнявшее его последние несколько дней напряжение схлынуло, оставив после себя усталость и ломоту в мышцах. Не переставая гладить широкую спину Ганнибала, Уилл начал проваливаться в сон, чувствуя себя заземлённым. И в безопасности. Через какое-то время он проснулся от размеренного стука Ганнибалового сердца (во время сна они успели сместиться, и теперь Уилл лежал у Ганнибала под боком). Это был успокаивающий, и даже умиротворяющий звук. Равномерное вздымание и опускание Ганнибаловой грудной клетки грозило снова его убаюкать, но он постарался не закрывать глаза. Им нужно было обсудить текущее положение вещей. Ганнибал со вздохом пропустил сквозь пальцы прядь его волос. — Давно ты не спишь? — спросил Уилл. — Некоторое время, — ответил Ганнибал. — Неожиданно для себя я обнаружил, что не возражаю против такого рода плена. Уилл чуть не засмеялся — это звучало так умильно, что он едва не покраснел. Покраснел бы, если бы до сих пор был на такое способен. Уилл не был уверен, что кто-то из них мог себе позволить оставаться на такое способным. Он попытался отодвинуться, но Ганнибал поймал его поперёк талии и, накрыв ладонью его щёку, заставил приподнять голову, чтобы они снова очутились лицом к лицу. — У тебя есть план, куда мы дальше отправимся? — поинтересовался Уилл. — Поначалу во Францию, но нам необязательно там оставаться. Мы можем уехать куда угодно. Ты уверен, что это то, чего ты хочешь? — в свою очередь спросил Ганнибал. — Нет… — честно ответил Уилл. У Ганнибала на лице отразилось разочарование. В морщинках, появившихся у него вокруг глаз, и в напрягшихся мышцах его челюсти отчётливо читалась боль. — Что ж, учитывая обстоятельства, это понимаемо, — сумел выдавить он. — Но это то, что мне нужно, — быстро уточнил Уилл. Ганнибал подвинулся, но ничего не сказал, готовый его выслушать, несмотря на то, что неуютно себя чувствовал. Уилл точно не знал, как Ганнибал отреагировал бы, если бы он когда-нибудь захотел его огорчить. К счастью для них обоих, у Уилла не было такого желания. Покуда от него это зависело, он не собирался оставлять между ними никаких недоразумений. Уилл продолжил: — В идеальном мире нам не нужно было бы никуда уезжать, мы могли бы просто вернуться вместе домой. Нам не нужно было бы убегать или начинать где-то новую жизнь. Не нужно было бы беспокоиться о дальнейших шагах или о том, что может произойти в будущем. Так что, нет, это… не то, чего я хочу, но я поеду с тобой. Ганнибал несколько раз быстро-быстро заморгал, и у него в глазах предательски заблестела влага. Он отвёл взгляд. «От ошеломления, — сообразил Уилл. — Он не ожидал, что события будут развиваться так, как ему хотелось бы». Даже сейчас Ганнибал продолжал ожидать, что Уилл разобьёт ему сердце. Уиллу стало любопытно, сколько раз Ганнибала отвергали важные для него люди. Он не знал, сколько людей могли подобное проделать, но глубина Ганнибаловых эмоций заставили его протянуть к Ганнибалу руки. — Всё в порядке. Я никуда не уйду, — пообещал Уилл. — Ты не представляешь, что ты со мной делаешь. Слова, произнесённые с такой лёгкостью, не должны быть настолько сокрушительными. — В них нет никакой лёгкости. Ради тебя я отказываюсь от всей моей здешней жизни. От моей работы, моих знакомых, моих взглядов на добро и зло. Подобные вещи не делаются с лёгкостью, Ганнибал. — Тогда почему ты хочешь так поступить? Наклонив голову, Уилл удивлённо посмотрел на него. Ганнибал что, действительно не понимал? — Потому что я тебя люблю, — сказал Уилл. У Ганнибала задрожал подбородок и чуть сморщился нос от попыток справиться с какой-то эмоцией. Протянув руку, он коснулся другой щеки Уилла и обхватил его лицо ладонями, покачав головой, словно в неверии. Открыв рот, он сделал вдох, но ничего не сказал. Ему и не нужно было ничего говорить — выражение его лица сказало всё за него. За всё время их знакомства: с каждым взаимным уколом, с каждым длинным разговором и оспариваемым идеалом, Уилл знал, что Ганнибал его чуточку менял. В итоге Уилл слышал у себя в голове Ганнибалов голос и почти чувствовал его присутствие рядом, куда бы ни пошёл. Но только сейчас он понял, насколько сильно сам изменил Ганнибала, и как на него повлияли все их совместно проведённые дни. В конце концов, они были соединены и, скорее всего, ни один из них не пережил бы разделения. По крайней мере, в любом значимом смысле. * * * Прояснив ситуацию, они привели себя в порядок и устроили небольшой перекус из разных съестных мелочей — того рода, который без труда можно найти в супермаркете и который хранится без холодильника. При виде неудовольствия, с которым Ганнибал съел немного фруктов, крекеров и консервированного тунца, Уилл заулыбался: он собирался надолго сохранить это воспоминание в своём сердце. Ганнибал вручил Уиллу паспорт с его фотографией и документы, разрешающие вывезти Уинстона из страны, хотя указанные в них личные данные принадлежали не Уиллу. — Они выглядят настоящими. — Это потому, что за исключением твоих данных, по большей части они и есть настоящие, — отозвался Ганнибал. — Я начал приготовления к нашему отъезду вскоре после того, как ты у меня поселился, и включил в них Уинстона, как только решил забрать его домой. Я знал, что тебе будет трудно с ним расстаться и не собирался тебя к этому вынуждать. Единственное, чего я не смог рассчитать — это когда именно мы начнём осуществлять данный план. — Ты же не мог спланировать, что тебя вычислят, — кивнул Уилл, изучая и запоминая данные на документах. — Я знал, что такая возможность всегда существовала. Разумеется, я бы предпочёл, чтобы до этого не дошло… При этих словах Уилл поднял на него глаза и вопросительно выгнул бровь. — Так же, как и ты, я надеялся, что мне удастся сохранить некоторые вещи в том доме, — ответил Ганнибал. — Почему у меня такое чувство, что речь идёт о чём-то вроде твоей коллекции вин? В ответ Ганнибал слегка наклонил голову и поджал губы. С тем же успехом он мог пожать плечами: он не отрицал озвученного предположения. — Нам пора, Уилл, — вместо этого сказал он. Надев куртку, Уилл подождал у двери, пока Ганнибал соберёт свои немногочисленные пожитки. Тех было совсем мало, не считая нескольких туалетных принадлежностей и сменной одежды. Ни то, ни другое не выглядело чем-то, что Ганнибал для себя выбрал бы, но, наверное, так и задумывалось. Чем меньше Ганнибал напоминал себя-обычного, тем ниже были шансы, что кто-то станет к нему усердно присматриваться. Когда Ганнибал был готов, Уилл пристегнул к ошейнику Уинстона поводок и открыл дверь. Ганнибал шёл прямо за ним, положив руку ему на плечо. Резкий шум и вспышка движения — и из-за их машины показался Джек Кроуфорд, тут же выхвативший из кобуры пистолет. Он выглядел не менее удивлённым увидеть Ганнибала, чем они были удивлены увидеть его, но это не помешало ему молниеносно среагировать. — Руки вверх, так, чтобы я их видел! — рявкнул он. Уилл скорее услышал, чем увидел, как дорожная сумка Ганнибала ударилась оземь. Он вскинул руки, хотя целились не в него. Не стоило усугублять ситуацию, заставляя Джека нервничать. Поводок Уинстона выскользнул у Уилла из пальцев и поволочился по земле, когда пёс протрусил на несколько ярдов вперёд. — Отойди от него, Уилл, — сказал Джек. Покосившись в направлении Ганнибала, Уилл неохотно послушался. Обогнув Джека, он вышел на парковку, продолжая внимательно следить за происходящим. Джек на него даже не взглянул. — Руки за голову. Потом медленно повернись и встань на колени, — скомандовал Джек Ганнибалу. Опустив взгляд себе под ноги, Ганнибал сплёл за головой пальцы и повернулся спиной. — Как ты меня нашёл? — спросил Уилл. — Я подумал, что, может, ты вызвал такси. Поспрашивал людей на месте, и кто-то вспомнил чужую машину, припарковавшуюся на его участке. Я пробил номера, и с ними всё оказалось в порядке, но я всё равно попросил местных полицейских сообщить мне, если эта машина где-нибудь объявится… — ответил Джек, и медленно шагнул к Ганнибалу, чтобы того арестовать. Дуло его пистолета продолжало целиться Ганнибалу чётко в затылок. — Я подумал, что, может, ты снова решил от меня сбежать… вот и приехал тебя забрать. Уилл, принеси мне наручники. Они лежат с внутренней стороны водительской дверцы. Машина не заперта, — продолжил Джек. Он не знал, сообразил Уилл. Он не ожидал обнаружить их здесь вместе и, учитывая поведение Уилла в прошлый раз, когда Джек его нашёл, по-прежнему считал, что Уилл здесь не по своей воле. И собирался их разъединить — в лучшем случае. На Уилла обрушились как минимум полдюжины возможных сценариев будущего. Ганнибал в тюрьме, живущий там до конца своих дней. Ганнибала приговаривают к смертной казни. Ганнибал попадает в Балтиморскую государственную больницу для душевнобольных преступников в качестве любимого проекта Чилтона. Ганнибал оказывает сопротивление при аресте (как он, скорее всего, собирался поступить) и просто сбегает от Джека. Или, что в данный момент выглядело более вероятным, получает пулю в мозг, если Джек решит, что убить Ганнибала безопаснее, чем пытаться его арестовать. В конце концов, всегда мог произойти несчастный случай. Во всех этих возможных сценариях Ганнибала у Уилла заберут. Вся оставшаяся жизнь Уилла, каждый час каждого дня, пройдёт без Ганнибала — точно так же, как эти последние несколько дней. Может даже, со временем станет ещё хуже. Уилла выворачивало от одной мысли, что Ганнибала могут вот так вот упечь под замок. Некоторых животных нельзя сажать в клетку, какими бы опасными они ни были… Ганнибал зачахнет в одиночестве, его острый интеллект и прекрасный разум будут растрачены впустую на случайно оказавшихся поблизости людей. Развернувшись, Уилл подошёл к внедорожнику Джека и открыл дверцу. Мысленно содрогаясь от отвращения, он оцепенело достал из отделения на внутренней стороне дверцы пару наручников. Он не мог на это пойти. Он не мог ни смириться с подобным будущим, ни отвернуться и сделать круг к своему прошлому, до Ганнибала. Ему оставалось лишь двигаться вперёд, по тому пути, который он уже выбрал. Пробежавшись взглядом по салону, Уилл повернулся и осмотрел парковку. Неподалёку от него лежал небольшой кусок арматуры, отломавшийся от одного из вкопанных в землю прутьев по краю парковки. Покосившись на Джека, а потом на Ганнибала, Уилл прошёл несколько ярдов, чтобы подобрать этот обломок арматуры, и зашагал обратно. «Иногда нам необходимо лишиться чего-то одного, чтобы обрести что-то другое, — подумал он. Точнее, услышал у себя в голове мысленный шёпот Ганнибала. — А иногда нам нужно создать что-то самим». Его реальность преобразовывалась прямо сейчас. — Держи, Джек, — сказал он. И вытянул руку с зажатыми в ней наручниками так, чтобы те очутились перед лицом у Джека. Пробормотав что-то одобрительное, Джек взял наручники и нацепил один из браслетов на Ганнибала. Дуло пистолета покачнулось и опустилось, когда Джек с громким металлическим лязганьем защёлкнул наручник у Ганнибала на запястье. Уилл взмахнул своим куском арматуры. * * * Уилл шёл по узкому проходу для пассажиров, стараясь не загораживать никому дорогу. Хотя у него в руках был лишь поводок Уинстона, он немного нервно себя чувствовал в окружении такого большого количества снующих во все стороны людей. Все они устали и хотели поскорее отправиться по своим делам, отнюдь не обрадованные многочасовым сидением в запертом пространстве. Уиллу на поясницу легла тёплая ладонь, да там и осталась, слегка подтолкнув его вперёд, словно он нуждался в подбадривании. Улыбнувшись, Уилл наполовину обернулся, чтобы взглянуть на человека у себя за спиной. В ответ у Ганнибала приподнялись уголки губ — чопорно и не так заметно, как у Уилла, но Уилл видел, что Ганнибал тоже был счастлив. Это было очевидным, если знать, куда смотреть, хотя лучше читалось у Ганнибала в глазах, чем на губах. — Ты же знаешь, Джек этого никогда не забудет. Никогда не сможет просто оставить всё в покое… — мягко сказал Ганнибал Уиллу на ухо, пока они шли сквозь гейт к выходу в аэропорт. В его прищуренных глазах плясали весёлые искорки. У них над головами прозвучало какое-то объявление по громкоговорителю; сначала по-французски, потом по-английски. — Я знаю, — ответил Уилл. И это было правдой. Теперь, успев обдумать все последствия своего поступка, он чувствовал себя почти смущённо. Огрев Джека тем куском арматуры, он прекрасно понимал, кого именно и что именно выбрал. Это не означало, что у него хватило бы духу закончить начатое, даже если в глубине души он понимал, что так было бы проще. Джек был (и, в некотором роде, всегда будет оставаться) его другом, несмотря на все их разногласия. В конце концов, он ведь пытался Уилла спасти. Просто не знал, что Уиллу это больше не требовалось — Уилл простился с подобной возможностью уже много месяцев назад. Ганнибал подхватил их единственный дорожный чемодан, когда тот показался на багажной ленте, и, взяв Уилла за руку, повёл за собой.