Герои Энвелла: Next Generation

— Па, ну скорее! — уже в который раз поторопил отца Кирилл. — Мы опоздаем на метро! Фил остановился на ступеньках, по которым спускался в подземный проход, и включил телефон, проверяя время. — Да не, не опоздаем, у нас ещё минут пять как минимум. — А если раньше придёт? — не согласился Кирилл. — Кирюх, это ж метро, — возразил Фил, возобновив ходьбу. — Оно не просто раньше придёт, оно придёт ещё и позже. Так что спокуха. Да и если не успеем, на пятёрку сядем, она в ту же сторону идёт. — И поинтересовался: — Чего ты так торопишься вообще? Никуда твой «Smile Park» не убежит. Кир спрыгнул с последней ступеньки, поправил очки и, повернувшись к отцу, поучительно поднял палец: — Потому что как Новый год встретишь, так его и проведёшь! А это значит, что нам надо срочно повеселиться, чтобы следующий год был весёлым! Фил понимающе кивнул. Ну а что, логично. — А что, этот год разве не был весёлым? — полюбопытствовал он. Кирилл помотал головой. — Нет, был, конечно. Но ведь в следующем году это может измениться! Надо проследить, чтобы этого не случилось! — А-а-а, — протянул Фил, усмехнувшись. — Ну тогда согласен. Будем тусить-гулять-отрываться, чтоб в следующем году слезами не умываться! — И сопроводил своё несколько лажовое мини-стихотворение хлопком рук и задорной позой. Это оказалось действием ошибочным, потому что его нога вдруг скользнула вперёд, и Фил, ойкнув, едва успел схватиться за перила. И повис на них, раздвинув по ступенькам ноги. — Пап, осторожно, скользко же! — кинулся ему на подмогу Кирилл. — Ага, — ответил с выпученными глазами Фил. Вот был бы номер, если бы он сейчас голову об лестницу размозжил. Фил потихоньку придвинул ноги к себе и оперся на плечо сына, затем кое-как встал прямо. И остаток лестницы прошёл осторожно и как можно оперативнее. — Не смей больше падать! — строго потребовал Кирилл. — Я запрещаю! — Я и не собирался, — ответил Фил, стряхнув кусочек льда со штанины. — Вот и хорошо, — довольно кивнул Кирилл. — Иначе в новом году всё будет падать. Фил лишь ласково закатил глаза на эту детскую логику. И заодно не стал напоминать, что Новый год вообще-то завтра, и следовательно, сегодняшние удачи не считаются. Сегодня же они решили навестить Кирюхин теперь уже любимый «Smile Park». Фил все-таки не ошибся, когда повёл сына туда на день рождения, потому что Кирилл буквально сразу после окончания сказал, что хочет вернуться. Желательно завтра. Фил в ответ посмеялся и предложил сходить ещё раз под Новый год. И весело, и в качестве подарка сойдёт! А потом они вернутся и будут готовить жратву, потому что завтра нужно есть что-то, кроме оливье. И всё так же завтра они поставят свою искусственную, заранее украшенную ёлочку у окна («Какая живая ёлочка, пап? Ты видел, как они сыпятся?!»), на скорую руку проведут уборку («И компьютер тоже вытри, чтоб всё в новом году было чистым!»), повесят на Кирюхино окно простенькую, но зато с разными режимами гирлянду («Выставишь моргалку, хорошо, пап?»), и Фил потратит на это много времени, но таки уговорит Кирюху надеть его старый уродливый Рождественский свитер, который он прикупил ещё подростком и так и не отдал («Пап, за что?!»). Затем они сфоткаются и пойдут праздновать, может быть, послушают обращение их президентки, а потом будут слушать бой курантов и смотреть салют. А потом будут спать с осознанием того, что жизнь — таки да! — удалась. А его родители пусть красной икрой на корпоративе давятся, буржуи. Поезд метро, как ни странно, пришёл вовремя. Кирилл немедленно взял отца за руку, чтобы не потеряться в потоке выходящих людей, и они вошли. Всю дорогу тулились к краечку сидения, потому что все остальные места в этом вагоне были заняты, а рядом сидел мужик, цитируя Кирилла, с «во-о-от такенной» ёлкой. Когда вышли, Кирилл задержался у прохода наружу, чтобы погладить явно местную кошку, которая сидела на полу и вылизывалась. Фил ему позволил, а сам отошёл в сторонку, чтобы не чихать на весь метрополитен. Именно это и позволило ему увидеть рыжую шевелюру, которая прошла мимо входа. Сначала он не придал ей значения, мало ли рыжих людей в Санкт-Петербурге живёт. Но когда Кирилл закончил наглаживать кошку и они вышли наружу, Фил увидел шевелюру снова. А когда ещё и Кирилл проследил за его взглядом, ткнул пальцем и спросил: «Пап, а тот рыжий дядька случайно не дядя Илья?» — сомнений не осталось. — Илюх! — позвал он. Тот замотал головой, явно узнав голос. — Илюх! — теперь уже радостно выкрикнул Фил и замахал рукой. — Муромов, сюда смотри! Илья обернулся и уставился на него во все глаза. Фил же, забывшись, сделал слишком большой и слишком быстрый шаг вперёд, из-за чего его пятка скользнула в уже знакомом маневре. А в уже следующую секунду окружение стало серо-небесного цвета, потому что Фил на этот раз таки упал, поскользнувшись на замёрзшей улице, которую никто не удосужился убрать или хотя бы посыпать песком. Послышался двойной вскрик: — Фил! — Пап! Фил поморщился и, шипя от несильной, но всё же боли, потёр пульсирующий затылок. Над ним тем временем нависли два лица — одно детское и очкастое, одно взрослое и веснушчатое. — Пап, ты как? — спросило детское. — Не сильно ударился? — Черных, надо же смотреть, куда идёшь! — сказало взрослое. — Гололёд на улице, нос расквасить — раз плюнуть! Фил, даже не пытаясь встать, усмехнулся. Столько лет прошло, а Илья не изменился — до сих пор выражает заботу замечаниями. — А ты не изменился, — озвучил он свои мысли. — Ага, всё-таки не контуженный, — ответил Илья уже спокойно. В уголке его рта виднелись зачатки улыбки. Почему-то слишком маленькие. Фил хохотнул и схватился за протянутую ему руку. Кое-как встал. — Тишина в студии — я в порядке! — объявил он, тут же чуть снова не поскользнувшись. — А ведь попросил не падать, — очень быстро перешёл от волнения к разочарованию Кирилл. И добавил, протянув ладонь для рукопожатия: — Привет, дядь Илья. — Привет, Кирилл, — пожал тот ему руку и мягко улыбнулся. — Вижу, ты уже совсем взрослый. Даже взрослее своего отца. И косит, гад, лиловым глазом на Фила. Ну, в его случае карим. — Спасибо, — беспечно ответил Кирилл, — но только ты не так посчитал, дядь Илья: папе тридцать два, а мне девять, я не могу быть взрослее него. — И то правда, — легко согласился Илья, не переставая косить. Фил картинно закатил глаза и сказал: — Слышь, Муромов, кончай. — А не то что? — явно бросил вызов тот. — А не то вот что. И Фил без всякого предупреждения его обнял. Илья ответил на объятия через секундную заминку. Словно не мог поверить, что это происходит, а потом убедился. Стиснул он Фила даже сильнее, чем его сжимал блондин, вкладывая в усилие всё то время, что они не виделись. Наконец-то после целой вечности, которая на самом деле длилась всего пять-шесть секунд, Фил отстранился и спросил: — Что же ты не сказал, что возвращаешься? Илья очень быстро отвёл взгляд, но потом как можно честнее сказал: — Да я просто не хотел никого отвлекать. Новый год всё-таки. Фил выгнул бровь: — И чё? Думаешь, по тебе никто не скучал, пока ты по Дальнему Востоку каруселил? Илья снова очень быстро отвёл взгляд. Ему либо что-то не давало ему покоя, либо замерзший асфальт теперь входил в перечень его интересов. Фил ставил на первое, но не удивился бы, если бы и второе оказалось правдой. Журнал, в котором Илья публиковал свои статьи, наравне с обсуждениями важных и даже трудных социальных, порой ударялся в довольно причудливые темы. Одна статья на тему, что Пермь признана городом с самым высоким уровнем жизни для голубей чего стоила. — Я… — Илья прокашлялся. — Да я бы написал, правда. Просто после Нового года. А то наша редакция хочет статью уже в январском номере выпустить, а её же ещё нужно отредактировать, фотографии вставить, электронную версию подготовить и… Тут он замолчал. — И-и-и? — подсказал Фил, почувствовав недосказанность. — Пап, так мы идём или нет? — перебил его недовольный детский голосок. Фил оглянулся на Кирилла и, увидев на его лице нетерпение, тут же извинился: — Сори, Кирюх, забылся. Идём, конечно! — И добавил, заметив, что Илья уже пытается открыть рот: — Только ничего, если Илья пройдётся с нами? Кирилл помотал головой. — Ничего. — Фил, может, я всё-таки… — И ничего, если мы с ним будем идти и разговаривать? — нарочно повысил голос Фил. Кирилл опять помотал головой. — Тоже ничего. Фил кивнул. — Вот и отлично. Илюх, мы в «Лидваль» идём, камон с нами. — А что там, в «Лидвале»? — уточнил Илья. — «Smile Park», развлекательный центр такой. Хотим повеселиться, чтобы весь следующий год весёлым был, да, Кирюх? — Фил усмехнулся в сторону сына. Тот очень серьёзно кивнул. — Так я вам, наверное, мешать буду… — Илья непонятно зачем продолжал отбрыкиваться. — Не будешь ты нам мешать! И вообще, чего ты сбежать пытаешься? Тебе так срочно нужно в редакцию? — Н-н-нет, — протянул Муромов. — Ну так в чём проблема? Илья оглянулся на Кирилла, потом снова на Фила и, видимо, поняв, что свалить ему не удастся, сказал: — Ну хорошо, тогда пошли. И они перешли через дорогу, как только на светофоре загорелся зелёный свет. На другой стороне Фил присмотрелся к Илье. Зимнее пальто, перчатки, джинсы, шапка и шарф. Красные от мороза нос и щёки, в теле какая-то… напряжённость, что ли? Может, что-то случилось? Надо его разговорить, чтобы расслабился, решил Фил. Заодно и узнаем, что не так (и правдивы ли его догадки). Через несколько минут он понял, что поступил правильно. Как только Фил начал рассказывать, чем всё это время занимался и как у него в общем дела, Илья потихоньку принялся опускать плечи. Он также задавал вопросы и порой отпускал саркастические комментарии — тоже хорошо. Муромов, и не язвительный — это уже повод волноваться, если не бить тревогу. — Что, вот прямо так взял и подумал? — принялся смеяться Илья, когда Фил пустился рассказывать про его злоключения с тортом-уткой. — Отвечаю! Ты как будто у меня в голове засел, и ещё противным таким голосом пищал: «А кто уроки химии пропускал, Черных? Кто пропускал?» — Фил так натурально изобразил противный голос, что на него прохожие оглядывались. — А потом мне аж грустно стало, что тебя рядом нет. Сижу такой и думаю: «Эх, был бы тут Илья…» Илья усмехнулся. — Ты будешь смеяться, но у меня точно так же было. — Чё, правда? — Да! Был у меня момент, я немножко бестактно выразился, в ответ получил по щам — ну, вербально — а потом сел и думаю: «Эх, вот бы Фил был рядом, он бы мне помог загладить ситуацию…» Фил аж в улыбке расплылся. Илья, кстати, тоже. — А потом перестал, потому что ты бы там как только одну из своих шуточек отпустил, так тебя сразу и побили бы. Подумал, нет, потом ещё в медпункт тебя тащить… Пакость рыжая. Как же он по нему всё-таки скучал. — У меня в запасе вполне себе вежливые шутки про Восток! — объявил Фил. И добавил менее уверенно: — Хоть я там и не был никогда. — Назови хоть одну, — потребовал Илья. — Пожалуйста! — Фил проверил, не слушает ли его Кирилл, и выдал: — Лучше иметь дальних родственников на Ближнем Востоке, чем ближних на Дальнем. Илья долго смотрел на него. Очень долго. А потом наконец сказал: — Ну хорошо, может, и не побили бы. Умная игра слов, кстати. Фил гордо подбоченился, купаясь в лучах своей социальной осознанности и способности отпускать наилучшие приколы, а потом поинтересовался: — Да, кстати о птичках: ты же сказал, что январский номер будет именно что про Дальний Восток? — Да? — Не проспойлеришь, о чём там будет? — Да пожалуйста: о том, какие отрицательные и положительные изменения там произошли за последние несколько лет. В основном положительные, если честно. — Илья довольно кивнул. — Нам очень хорошая женщина в президенты выбилась, должен сказать. Ты вот, например, знал, что некоторые наши территории, например, Бурятию, прошлый президент газом не наделял? Фил удивлённо вскинул брови. — Чё, в натуре? — Угу, я тоже удивился, когда впервые услышал. Оказывается, там добрая половина населения на дровах жила. А сейчас у них почти везде есть газ. — Ого. Хотя, если смотреть с другой стороны, удивляться тут было нечему. Журнал Ильи, с очень удачным названием «Выявитель», уже заслужил репутацию этакого развенчивателя мифов и посланца холодных твёрдых фактов. Что, конечно же, нравилось не всем, потому что Илья не стеснялся писать такие разгромные статьи, что мама не горюй. Тут тебе и вредоносное влияние советско-коммунистической пропаганды на население, и попытки переписать историю, и расизм, и империализм, и колониализм, и двойные стандарты, и вековое навязывание субординации, и ещё много чего. В общем, всё то, про что многие боялись или попросту не хотели говорить. Фил даже иногда волновался за Илью — он порой так умел сказануть, что точно стоит ходить и оглядываться. Но поскольку фанаты перевешивали хейтеров, вполне возможно, что Илья был в безопасности. — Ни фига себе… А что ещё? — теперь уже с интересом спросил Фил. — Ну слушай, если я тебе проспойлерю всё, то уже будет неинтересно, — возразил Илья. — Узнаешь, когда номер выйдет. Фил поднял руки, мол, как скажете. — А дальше что планируешь делать? — поинтересовался. — Ну, раз я статью про президентку нашу уже написал, — ответил после секундных раздумий Илья, — и про Дальний Восток тоже, хотелось бы углубиться в историю прошлого президента и, возможно, в гипотетическое будущее РФ, если бы он остался при власти… — Илюх, я не об этом. Илья недоуменно посмотрел на него. И немножко настороженно. — А про что? — Думаю, ты и сам догадываешься. Илья помотал головой. — Не имею ни малейшего понятия. Фил вздохнул и напомнил: — Илюх, о чём наш последний разговор был? — О том, что я выезжаю из Улан-Удэ и еду в область… — Раньше. — Когда я возле Гусиноозёрской котловины был? — Ещё раньше. — Когда я только въезжал? — Так, ясно, — потёр переносицу Фил, поняв, что Илья решил упорно избегать слона в комнате. — Для забывчивых напоминаю: Илюх, ты как бы развёлся. А наш последний разговор был о том, что ты мне сообщил, что сваливаешь на Восток, а я пытался выяснить, насколько тебе хреново и планируешь ли ты вообще возвращаться. Ты пообещал вернуться, но тему попросил пока не поднимать, сказал, потом всё объясню. И? Илья несколько секунд молчал, а потом вздохнул. — Справедливо. Некоторое время они шли молча — Илья как будто собирался с мыслями. Фил молча и терпеливо ждал. Ведь он действительно задолжал ему кучу объяснений, ещё до того, как уехал. — Ладно, — наконец-то подал голос Муромов. — До «Лидваля», думаю, рассказать успею. Ага. Неприятно это осознавать, но, похоже, Филовы догадки оказались верны — Илья действительно что-то от них всех скрывал. Включая и его. *** Прежде чем начнём — да, я много чего от вас скрыл, а тебе так вообще иногда врал. За это прошу прощения, никого обидеть не хотел. Надеюсь, со временем ты сможешь… В смысле, ты меня уже простил, Черных? Я же ещё не рассказал ничего! Вдруг я всё это время на стороне несовершеннолетним наркоту толкал? …А. Ну, спасибо за веру. Но я продолжу. Короче, где-то семь, может, восемь лет назад моя мать начала мне конкретно так намекать, что неплохо было бы обзавестись женой и детьми, а папа ей поддакивал, когда дома был. А я если в школе об этом ещё подумывал, то как только второй десяток стукнуло — так сразу желание и отбило. Нет, я не пробудил никакого внутреннего асексуала, Черных, я по-прежнему би, это не изменилось. Ась? Ну, может быть. Однако я пока воздержусь себя в аромантики записывать. Я же не испытываю ярое отвращение к романтическим отношениям, а просто не заинтересован в них. Собственно, именно это я и пытался матери объяснить. Она же — ни в какую. Нет, я, разумеется, понимаю, из каких соображений она исходит, в конце концов, она — человек девяностых, но в том-то и дело, что она упорно отказывается смотреть на факты! На улице двадцать первый век, благодаря хорошему человеку у власти наша страна идёт в гору, мы ни с кем не воюем, работу-образование получить более или менее возможно — что из этого намекает на то, что я попросту не способен обойтись без жены? И, если уж на то пошло, без детей? Собственно, так я ей и сказал. Она же поступила так же, как когда я ей сообщил, что меня задолбал немецкий — проигнорировала в пользу собственного мировоззрения. Да, я не отрицаю, что он мне пригодился, но давай по-честному: я в то время был так завален, что даже маленькая уступка мне бы дала продохнуть. Неужели нельзя было пойти мне навстречу и просто… выслушать? Узнать, чего хочу я? Они только и пытались со мной поговорить, когда, ну, инцидент случился. Да и то всё закончилось тем, что они попытались меня к мозгоправу запихнуть, чтоб он за них всю работу сделал. Что-то я отвлёкся. Извини, наболело. На чём я… А, да. В общем, мама узнала, что я не хочу жениться, и решила взять дело в свои руки. Они с отцом поговорили и однажды взяли меня на ужин с его партнёрами. А у них дочка моего возраста и тоже холостая! Ух ты, какое совпадение! Да, я про Милану говорю. Там мы и познакомились. Она оказалась очень даже неплохой собеседницей, и мы даже немного подружились. И через некоторое время она призналась, что у неё та же самая проблема: родители беспрерывно требуют, чтобы она вышла замуж, хотят внуков, а она не хочет. Точнее, детей хочет, а замуж — нет. И она обратилась ко мне с двумя предложениями. Первое должно было обмануть наших родаков, а второе… касалось её желания стать матерью. Если вкратце, мы заключили фиктивный брак, чтобы создать иллюзию, что мы действительно сошлись. А после этого я стал донором. Блин, да ясен пень, что не крови, Черных, не тупи! Донором генетического материала! В простонародье — спермы! Ой, что-то я громковато сказал, Кирилл не слушал? Ага, отлично. В общем, да, брак был ненастоящим. Повторюсь, мне жаль, что я ни тебе, ни никому другому не рассказал. Мне просто не хотелось об этом распространяться, я же думал, что это ненадолго и скоро забудется. Я ведь был волен делать всё, что захочу, разве что нужно было притвориться на пару годков правдоподобия ради. Но… У меня случилось то же самое, что и у тебя. Я привязался. Да, к Владе. Просто… Ты бы её видел, Фил. Такая маленькая, но такая умная, в буквальном смысле вундеркинд. Я возил её в спецшколу. На руках держал. Обнимал. Она пыталась пересчитать мои веснушки. Постоянно что-то спрашивала, показывала. Однажды отняла у меня ложку, сказала: «Я сяма» — и принялась есть сама. А я её потом оттирал. Я… Да кого я обманываю? Я не просто привязался, я полюбил её. Я должен был уйти ещё через год её рождения, но я не ушёл. Я хотел остаться, остаться с ней, понимаешь? Но этого не было в нашем уговоре. Милана мне постоянно напоминала, что ребёнок её, но я пускал мимо ушей. Я задержался на целых пять лет, а потом Милана усадила меня и… и сказала, что нашла себе мужа. И что она хочет строить семью именно с ним, что я должен уйти. И что с Владой я видеться не смогу. Я же всё-таки в первую очередь донор, который ещё несколько лет назад должен был свалить. А я не… Короче… Да, Фил, ты был прав. Я действительно уехал на Восток не только из-за работы. Мне нужно было отвлечься. И не думать, что я… Что я даже не попрощался. *** Когда Илья закончил рассказ, они уже дошли до «Лидваля». Теперь они стояли под входом, и лишь питерский мороз да идущие мимо люди составляли им компанию. Муромов упёрся затылком в стену здания и смотрел невидящим взглядом в новогодние фонарики, которые висели у людей над головами. Вечером они зажгутся и будут освещать прохожим путь. Фил стоял рядом и смотрел на Илью. Нет, не потому, что сердился на Илью за враньё, а потому, что жалел, что не смог быть рядом с ним в такую трудную минуту. Ведь Илья же был, когда Филу нужна была поддержка. Но эх, если бы он только вовремя заговорил, он бы ему помог! Как? Он не знал. Может, помог бы выкрасть Владу? Не, это уже противоположность помощи. Однако всё равно, он бы что-нибудь придумал! Ведь он же понимал Илью как никто другой! Да он и сейчас готов ему помочь! — А чем ты поможешь? — сказал в ответ Илья, не отрывая глаз от фонариков. — У Влады собственная семья, с которой мне контактировать нельзя. Она поспрашивает-поспрашивает, а потом уже и не вспомнит, что до этого другого мужика кто-то был. — И вздохнул. — Лишь бы травмы не осталось, надо попросить Милану хотя бы за этим проследить… Может, мне хотя бы удастся… Ага, значит, он ещё не сдался и будет искать способы как-то с этим разобраться. Это хорошо. Однако это не меняло того факта, что вновь замолчавший Илья был расстроен. Фил оглянулся на своего сына. Тот стоял возле дверей и несколько нетерпеливо поглядывал на них. Если Фил чему и научился за это время, так это тому, что прошлое вернуть не в силах никто, но жить дальше как-то же нужно. А ещё тому, что на Новый год никто не должен грустить. Блондин повернулся к Илье и сказал: — Илюх. Пошли с нами. Илья покосился на него. — Куда? — В «Smile Park», куда ж ещё. Илья аж затылок от стены отодрал. — Что? Нет, ты сюда с сыном пришёл, я не… — А теперь я приглашаю тебя с нами, — плавно перебил его Фил. — Соглашайся, заодно и развеешься, ну? Илья покачал головой. — Я не хочу вам мешать. Фил невпечатленно опустил брови. Ясненько, пускаем в ход тяжёлую артиллерию. Он обернулся и крикнул: — Кирюх, подойди на секунду! Кирилл так и сделал. — Ну что, пап? — спросил он. — Кирюх, ты бы не был против, если бы Илья присоединился к нам? — Нет, конечно! — мотнул головой мальчик. Фил размашисто указал на Илью. — Так вот он, — притворно пожаловался он, — отказывается! Кирилл, конечно же, немедленно набросился на Муромова: — Да ладно тебе, дядь Илья, давай с нами! И, не дожидаясь ответа, схватил его за руку и потащил к дверям. — Будет весело! — пообещал он. — Мы идём бить посуду! — Чего? — только и удалось пискнуть Илье, потому что у маленькой ручки оказалась на удивление цепкая хватка. — Увидишь! — радостно откликнулся Фил, радуясь, что задумка удалась. *** — Так вы не шутили?! — Да, Илюх, здесь в буквальном смысле бьют посуду. Берут тарелки и швыряют их об стенку. — Это антисанитария и…! — И Муромов должен хоть немного в меня верить, потому что я всё проверил: тут выдают каски и проводят инструктаж. — А, тогда ладно. Только я смысл не совсем улавливаю — А смысл, Илюха, в том, что современная жизнь полна стресса, а это — антистрессовый аттракцион. Задолбали стресс, негатив и жизнь в целом? Бей посуду! — Я не знаю… Никогда не пробовал таким заниматься. — А ты попробуй. Вот увидишь, тебе станет легче. — И как же? Проблемы-то мои это не решит. — Нет. Но зато ты выпустишь пар — и с чистой головой отправишься их решать. — …Хорошо. *** Фил отошёл в сторонку, предоставляя Илье право на первый удар. Последний вздохнул, словно приготовился, и сжал в руках тарелку, которую блондин ему выдал. Затем отвёл руку назад и… Тарелка благополучно отскочила от стены и приземлилась на пол. Без единой трещинки. Несколько секунд царило молчание. Наконец Кирилл, который тоже с интересом наблюдал за происходящим, выдал: — Дядь Илья, не обижайся, но ты бросаешь как девчонка из нашего класса. Красный как рак Илья возмутился: — Я-я этого просто не делал никогда, вот и всё! Фил тоже хотел что-нибудь эдакое насмешливое отпустить, но решил поддержать друга и сказал: — Так, Кирюх, не буляй мне тут Илюху, пусть попробует ещё раз. Муромов, ну ты же боксом занимался, так оправдывай давай! Илья буркнул что-то заумное, но поднял тарелку и снова отвёл руку, на этот раз решительнее. «БДЗЫНЬ!» И теперь на полу валялись одни осколки. Илья отшатнулся и потрясённо выдохнул. Словно испугался того, что сделал. И того, на что был способен. Фил же поспешил его успокоить: — Ну вот, я ж говорил, у тебя получится! Попробуй ещё, ведь это безопасно! Илья слегка усмехнулся и взял ещё одну тарелку. Фил показал ему большой палец и взял одну и себе. Кирилл уже стоял и держал целых две. — Ну чё, ребят, устроим этой жалкой утвари кончину а-ля Angry Birds? *** В какой-то момент Кирилл вдруг исчез из поля зрения Фила, из-за чего тот принялся оглядываться. Его сын обнаружился неподалёку, держащим в руке фломастер. Затем он взял одну из тарелок, подошёл к отцу и спросил: — Пап, а как полное имя у дядь Ильи? Фил приподнял бровь: — Муромов Илья Михайлович, а что? — А я желание хочу загадать, — принялся чиркать Кирилл. Фил понимающе кивнул. Тут ведь какое дело: разбитые тарелки — это ведь на счастье. И чтобы это самое счастье не упустить, на аттракционе посетителям предлагались фломастеры, чтобы они могли написать желание прямо на тарелке. А затем её полагалось разбить, кинув прямо в цель. Мол, проверенный способ, желание обязательно сбудется. — Что загадал? — якобы невпопад поинтересовался Фил. — Нет! — наставительно поднял палец мелкий. — Говорить нельзя. Иначе не сбудется. — Что, даже не намекнёшь? — Нет. — И отошёл к ближайшей поверхности, чтобы было удобнее писать. Фил пожал плечами и хотел было вернуться к делу, но любопытство взяло верх. Он встал так, чтобы на Кирилла не падала его тень и прищурился. На тарелке было написано голубым цветом: «Хочу, чтобы Мурамов Илья Михалович улыбался». Его сын, как всегда, не переставал его удивлять. — Ну… я уверен, что это очень хорошее желание, — негромко сказал Фил и пошёл за тарелками. Однако на досуге надо будет всё-таки уточнить, сколько из разговора Кирилл услышал.

***

— Что ж, это было… что-то. Это были первые слова Ильи, когда они вышли комнаты для битья посуды. Все трое были слегка растрёпанные и с блестящими глазами. — Я же говорил, что будет весело! — напомнил Кирилл, улыбаясь от уха до уха. — И, как ни странно, был прав, — кивнул Илья с усмешкой. Фил откинул с лица волосы и обнял Илью за плечо. — Ну как? Тебе хоть немного полегчало? Илья сделал вид, что задумался, а потом ответил: — А знаешь, вполне себе. Настолько, что я решил сменить профессию и стать профессиональным уничтожителем посуды. Уверен, спрос на них выше крыши. Фил рассмеялся, а через некоторое время к нему присоединился и Илья. Значит, не врёт.

***

На следующий день всё было как надо: и настроение хорошее, и уборка прошла незаметно, и гирлянда сразу легла, как надо, и Кирюха несильно брыкался, пока Фил уродливый Рождественский свитер доставал. Всё шло как по маслу. Одно омрачало эту идиллию: Фил предложил Илье отпраздновать Новый год с ними, но тот отказался. Черных так и не понял, почему. Ну не чужие же ведь люди, ну. Чего он испугался? Он же ведь не третий лишний, и никогда им не был! Блин, может, позвонить ему под Новый год хотя бы…? — Пап! — вдруг послышался возмущенный возглас. — Ну ты что, не умеешь читать?! Фил заглянул на кухню. — Что такое, Кирюх? Фил ткнул стоящую на столе бутылку. — Ты должен был купить ДЕТСКОЕ шампанское! — Так я и купил вроде? — Нет! — Кирилл повернул бутылку. — Ты купил шампанское с алкоголем! Теперь нам нечего пить! — И добавил: — Ну, кроме воды. Фил присмотрелся — действительно, перед ним маячил процент алкоголя. Упс. — Балин, — выругался он, — видать, бутылку не ту взял… Ну ладно, ничего! Ща я быстренько в магаз сбегаю и принесу нужное! — И потянулся за курткой. Кирилл уточнил: — А ты успеешь? — Успею! — отсалютовал Фил. — Одна нога здесь, другая там! И выскочил за дверь. Его ноги отстучали барабанную дробь по лестнице, пальцы ткнули в кнопку выхода, толкнули дверь… — Ай! — раздалось вдруг из-за двери. Фил выглянул — перед ним стоял никто иной, как Муромов и одной рукой потирал лоб, а другой держал магазинный кулёк. — Вот был бы номер, — услышал он его ворчание, — если бы дверью мозги вышибло… Фил уже хотел, как обычно, по-дружески съязвить, типа: «У тебя есть мозги?», но вовремя опомнился. Илья Муромов стоял под его парадной. Хотя сам сказал, что не придёт. Получается, он только собирался позвонить в домофон? И присоединиться к ним?! — И долго ты тут стоишь, как бедный родственник? — озвучил он свои мысли. Илья оторвал руку от лба: — Да вот, как раз собирался тебе звонить. Я просто пришёл и только потом понял, что не знаю номера вашей квартиры. Фил улыбнулся и подошёл к другу. — Передумал? — Ну… есть такое, — кивнул Илья. — Просто мои родители в Германию ещё на Вайнахт уехали, и возвращаться планируют только после Нового года, наша ватага, слышал, на дачи разъехалась, Пуговица тоже куда-то свалила, и… в общем, вот, — несколько неловко закончил он. И спросил: — Примете? — Примем, конечно! — хлопнул его по плечу Фил. — Заходи давай, Кирюха тебе откроет. А я в магаз и назад! — Зачем? — удивился Илья. — Я детское и взрослое шампанское перепутал. — Не удивлён, — поднял брови рыжий. И потом хитро ухмыльнулся: — Не волнуйся, бежать в магаз нет необходимости. И поднял кулёк. Фил заглянул в него и увидел, что внутри лежат мандарины и сок. — Муромов! — восторженно поднял на друга глаза Фил. Затем схватил за плечи. — Ты — мой святой Николай! Тот лишь отмахнулся, улыбаясь во весь рот, и вошёл вслед за ним в парадную. Ибо на Новый год никто не должен быть один.

***

Если кто-то проходил в тот момент мимо дачного домика Сменкиных, то услышал бы такой крик: — ПАПА, НЕМЕДЛЕННО УБЕРИ ФЕЙЕРВЕРКИ, ПОКА ЖЕНЯ И ДВОЙНЯШКИ ИХ НЕ УВИДЕЛИ!

***

Артём вышел из дачного домика Мещеряковых и подошёл к Мирославе, которая восседала на ступеньке крыльца, несмотря на холод. — Ты чего тут сидишь? — поинтересовался он добродушно. — Придатки отморозишь. — Я думаю, — ответила Мира, засунув руки в карманы куртки. — Может, потом подумаешь? Заходи лучше внутрь, Новый год скоро! Отец уже телик настроил. Мира покачала головой. — Нет, мне надо сейчас. Она почему-то не смотрела на него. Артём напрягся. Затем сел рядом. — Всё нормально? — спросил он. Мира кивнула. — Да, всё хорошо. Просто… Арт, ты же сказал, что на Новый год нужно делать планы, что будешь делать в следующем году, да? — Я немножко не так выразился, — поправил её Артём. — Я сказал, что составляю на следующий год планы, чтобы иметь перед собой последовательный список дел. Мне так легче ориентироваться. Это не нужно делать, если не хочешь. — Нет, — снова покачала головой девочка. — Я подумала и решила, что у меня тоже есть план. — Правда? И какой? — План кое-что изменить. — И Мира наконец-то посмотрела на него. В её глазах плескалась надежда. — Арт, только скажи: можно сделать так, чтобы у меня была не моя фамилия, а как у тебя? Артём посидел несколько секунд молча, а потом улыбнулся. — Конечно, можно, Мир.

***

Милана в который раз уже постучала в комнату своей дочери. — Влад, ну ты собираешься выходить или нет? Молчание. — Ну ты же Новый год пропустишь! Молчание. Милана покачала головой и решила не цацкаться с ней. Открыла дверь и вошла. Её шестилетка, Владислава, сидела на своей кровати, уткнувшись в книгу, и даже головы не подняла, когда она вошла. — Влада, выходи. Мы собираемся праздновать. Ответом ей стал полный детского праведного гнева взгляд зеленовато-голубых глаз. — Я с ним праздновать не буду! — заявила она. Милана вздохнула. Вот в кого она такая упрямая? Неужели в неё? — Влада, ты ведёшь себя невежливо. Роман принёс тебе подарок. — Он мне не нужен! — Ну Влада! Я понимаю, ты скучаешь по Илье, но ты должна понять, он тебе не отец и не был им никогда… Не дав ей договорить, Влада вскочила, тряхнув рыжими волосами, и закричала: — Мне всё равно! Я с ним праздновать не буду, только с папой! — Нет, будешь! — Не буду! — Будешь! — Милана потеряла терпение и схватила Владу за руку. — Пошли! Этот грёбаный ребёнок цеплялся за каждый угол, пока её тащили. И даже не орала — рычала. Да что с ней не так?! Вроде же нормальная девочка должна быть — у донора, ну, Ильи, ведь ни единой болезни, ни психической, ни физической! Но как только ей удалось наконец спровадить Илью, она словно с цепи сорвалась! А ведь просила — уходи, уже притворяться не нужно! Так нет, он остался, и Влада теперь его никак не забудет! Ну ладно, может, ещё не всё потеряно. Через некоторое время она всё поймёт. Милана дотащила Владу до кухни, поставила перед столом и встала так, чтобы закрывать выход. — Садись, — велела. Влада с самой настоящей ненавистью уставилась на сидящего за столом Романа. Затем упрямо поджала губы. — Владислава, — на этот раз сказал Роман. — Сядь. Влада молча подошла к столу, и Милана уже обрадовалась. Но, как оказалось, зря. Влада, не отрывая сосредоточенного взгляда, который слишком сильно напоминал Илью в гневе, от Романа с Миланой, прищурилась и прикусила губу. Затем почти незаметным движением смахнула на пол свою тарелку, тем самым разбив её. — Влада! — воскликнула Милана. Следом за тарелкой полетела вилка. — Прекрати! Теперь стакан. Осколки полетели в разные стороны. — Влада, я серьёзно! Влада закусила губу уже до бескровия, схватила миску с одним из салатов и со всей дури швырнула об пол. — ВЛАДА! — И именно после этого возгласа Милана отошла от выхода. Влада не стала задерживаться — немедленно проскочила мимо неё и битого стекла и рванула к себе в комнату. Когда добралась, громко хлопнула дверью. А Милана лишь вздохнула, глядя на беспорядок. Затем взяла метлу и совок и принялась заметать ущерб. — Извини, — сказала она. — Не знаю, что на неё нашло. Сейчас я с ней поговорю и… Но Роман лишь поднялся и взял её за локоть. — Нет, не потакай ей. Хочет так сильно у себя в комнате сидеть — пусть сидит. — Не знаю… Новый год всё-таки… — И что? Пусть знает, что истериками ничего не добьёшься. — Это всё из-за клятого донора её, собака, задержаться он, видите ли, решил… — Ничего, — утешающе похлопал её по плечу Роман. — Перебесится, никуда не денется. Милана вздохнула. Собственно, ей ничего не оставалось, кроме как надеяться, что он прав.