Пересадка

Проторчал четыре часа у следователя. Нормальный чувак, делает свою работу. – Денис Борисович, вам нравилась Елена как женщина? – Нет. – То есть она вам не нравилась? – Лена нравилась мне как человек, но не как женщина. Мы дружили. – Насколько близко вы дружили? – Близко. – Вы состояли в сексуальных отношениях? – Послушайте, Роман Олегович, я последний раз состоял в сексуальных отношениях с женщиной в две тысячи десятом году. Мне было 17 лет. Я и раньше подозревал, что женщины меня не интересуют с точки зрения сексуальных отношений, а тогда всё совсем стало ясно. – Понял. Как вы познакомились со Смирновой? – Нас познакомила Ева. – А с Евой Левиевой как вы познакомились? – Евка пришла волонтёрить в центр адаптации детей беженцев, где я работаю. Если бы я знал, что важно, а что нет, то было бы понятнее, что ему рассказывать. Вообще-то мы действительно близко дружили. Я планировал дружить с ними до конца жизни. Не думал, что «до конца жизни» будет означать вот это. Я познакомился с этой троицей года два назад, сначала с Евой, потом с Леной и только потом с Андреем. Это было после их 11 класса. Лето перед первым курсом, Ева очень нервничала из-за поступления, носилась по приёмным комиссиям, мало спала, и чтобы отвлечься, пошла к нам волонтёрить. Довольно быстро выяснилось, что дети ладят с ней в сто раз лучше, чем со мной. Тот минимальный таджикский язык, который она знала от бабушки («да», «нет», «молодцы», «пять», «отвечает Аиша»), был для нас полезнее в преподавании естественных наук, чем мой диплом учителя физики и магистерская про реликтовое излучение вместе взятые. Я страшно стеснялся попросить Еву о помощи, пытался разобраться в самоучителе фарси, но надо знать Еву – она сама предложила заниматься вместе. Так я стал ходить к Левиевым в гости. Евины родители, кажется, меня полюбили, кормили борщом, называли «Денечка». Было хорошо. То лето было жарким и вязким, в начале июня я расстался с Л., о нём напоминало всё и все. Все, кроме Евы, Лены и Андрея. Кажется, им было со мной интересно, а я был с теми, кто ничего не знал о моих проблемах. Расклад в тройке был понятный: Андрей любил Лену, Лена любила Еву, Ева любила быть во всём первой. Ева пошла учиться на прикладную математику и информатику. Я спрашивал, не хочет ли она учиться педагогике, раз у неё так хорошо получается, она отвечала: «Денечка, я сделаю стартап, заработаю кучу денег, открою такой центр в каждом районе Питера, и вот тогда займусь педагогикой». Однажды после занятий с детьми Еву встречала девочка, которая не могла отвести от неё искажённых толстыми очками глаз. В тот день я предложил им выпить чаю в учительской, мы проговорили четыре часа. Тогда я понял, что хотел бы дружить с ними до конца жизни. Нужно было загадывать более конкретное желание. Если бы я знал, что конкретно нужно рассказать следователю про Лену, я бы всё рассказал. Но косоглазый следователь задавал слишком общие вопросы. Расскажите о Смирновой. Что я могу рассказать о Смирновой? Она была очень хорошим человеком. Во всех чатах о ней пишут именно это. Лена Смирнова была очень хорошим человеком. Она могла часами говорить про музыку и анархизм, она сдала английский на сто баллов, она, чёрт возьми, почти нихуя не видела, близорукая и неуклюжая, – но умудрялась иметь при этом охуенный визуальный вкус, собирать из секондовских шмоток крутые образы. «Я вижу себя в зеркале плохо, поэтому мой ориентир – чтобы размытые пятна были гармоничными». Она яблочный пирог печь умела. А про неё все говорят, что она была хорошим человеком. Ева талантливая, Ева особенная, Ева добьётся в жизни всего-всего, а Лена Смирнова была хорошим человеком. – С ней всем было хорошо.