Одинокий Волк

Пробуждение застало её неожиданно. Вместо обмороженных от холода и затекших конечностей её встретило тепло и даже некое подобие удобства. Буквально в паре метров от неё догорал уже практически тлеющий костёр. А под головой обнаружилась столь знакомая и родная меховая жилетка. Явно намекающая на своего владельца и компаньона, посетившего её в ночи. Осознание с треском пробивало ещё сонный разум, заставляя мозг сопоставлять новые элементы в цепочке событий. Резко вскочив, Забияка судорожно осматривалась, ища малейшие признаки спрятавшегося Иккинга в округе. Ответом ей служила пустота и тишина. Глаза, раз за разом пробегающие по пляжу и близлежащим зарослям, снова не могли найти ничего, даже отдаленно напоминающего человеческий силуэт. Снова опустившись на камень, она взглянула на посветлевшее небо. Солнце только вступало в свои законные права, появляясь из-за горизонта. Но, словно находясь в неком смятении, Забияка неподвижно продолжала восседать на камне, борясь с внутренними мыслями. Однако пора было возвращаться домой. Не найдя лучшего применения, она накинула жилетку Иккинга поверх собственной одежды, решив погреть руки у остатков тлеющего костра. Вернувшись в деревню. Она была подавлена. Ей так и не удалось найти Иккинга, но одно простое действие заставило её серьёзно пересмотреть свое отношение к молодому человеку. Ночи на Олухе были холодными. порой лёгкий летний ветер мог запросто умертвить и без того неподготовленного путника. Он же, лишённый цивилизации, оставил свою так идеально сидевшую на ней жилетку. Заботясь больше о её удобстве, нежели о собственном. В какой-то момент Забияке даже стало стыдно за свое казавшимся ранее черствым поведение. Она жалела о всех шутках, что они с братом устроили в последнее время над ним. Жалея о многом. Вернувшись домой, на неё никто не обращал особого внимания, словно она не пропадала не целый день. В какой-то момент желание проклясть свою семью и брата начало пересиливать её. В деревне ничего не менялось. Монотонная жизнь продолжалась. Все с такой неприятной легкостью забыли Иккинга. Даже его имя постепенно угасало в свойственных деревенских сплетнях, что заставляло кровь Забияки бурлить. А пальцы впивались в ладонь, заставляя капли крови медленно стекать по ладони, ниспадая на бледную, покрытую землей, солью и снегом землю. Так прошли ещё две недели, прежде чем Забияка, улизнув от брата, отправилась на тоже самое место. Её любопытство лишь продолжало расти, вынуждая посетить казавшееся сокровенным место. Вместо долгих скитаний и повисших в воздухе мыслей, она бодрым шагом всего за несколько часов достигла северных окраин. Чувствуя себя глупой, она рассказывала о всем, что происходило в деревне. Она не знала, слышит ли он её. Ей было необходимо освободить себя, рассказать хоть кому-то, даже если и тиши, которую она могла посчитать за его присутствие. Поговорить с ним, даже если и так казалось, снимала с её плеч груз размером с целого змеевика. Изливая свои горести, свои сожаления, она просила прощения за все свои грехи. Что бы она не говорила, как бы это не скрывала. Без него в деревне было тихо. Слишком тихо. Казалось, только она замечала, как жизнь менялась. тихо плача в собственную подушку по ночам. Лишь когда солнце уже начало клониться к закату, она встала, так и не дождавшись ответа. Возвращаться сюда. Снова казалось чем-то что было ей сродни воздуху, которым она дышала. В этот раз она рассказывала о себе и своих успехах во время нового нападения драконов. Её смех, казалось, ещё никогда не был таким живым. Разговаривать с ним было проще, чем с любым из викингов, которых она отдаленно могла назвать другом. Часы утекали, как песок, просачивающийся сквозь пальцы. Умиротворение, поселившееся в ещё недавно, казалось, столь черствой душе, вело её все дальше, позволяя забыть любые рамки. Снова прощаясь с невидимым собеседником, она поднялась с облегчением. Однако её мысли были прерваны, когда недалеко от неё приземлилась небольшая неуклюжая стрела с прикреплённой простой ниткой бумагой. Глядя с опаской в сторону леса, Забияка выжидала, держа руку на собственном испещренным зарубками кинжале. Но тишина, последовавшая после, заставила её расслабиться. На смену панике пришло нескрываемое любопытство. Потянув стрелу за древко и извлекая её из небольшой россыпи камней. Она с интересом оглядывая очередной подарок Иккинга. Развернутая желтоватая страница заставляла Забияку ахнуть. Там был изображён её силуэт в узноваемом шлеме, сидящем на большом камне посреди каменного пляжа, набросанный простым угольным карандашом, выражая все детали столь прекрасного дня. А в самом низу была небольшая подпись. "Наш секрет". Её щеки налились краской, а благодарный взгляд поднялся к лесу. Не в силах удержать собственные порывы, Забияка воскликнула - "Спасибо: Иккинг"! Что было сил прижимая листок бумаги к собственному сердцу, подобно величайшему сокровищу. Казалось, впервые за последние годы она была по настоящему счастлива. Никто никогда не дарил ей подобное. Ни отец, ни мать, ни тупоголовый братец. Они все давали ей только самое необходимое, что бы выжить, что бы в будущем она заняла подготовленное ей место семьи Торстон. Они никогда не дарили ничего, что могло заставить её трепетать и чувствовать себя особенной. Чувствовать себя особенной, чувствуя себя личностью, а не просто сестрой Задиры. Она снова и снова бросала взгляд в лес, выискивая стрелка, подарившего ей столь дорогую её сердца вещь. Пусть другие бы и сочли это незначительным, не стоящим внимания. Её было плевать. "наш секрет" - томно вздыхая и пробуя слова на вкус, словно пытаясь прочувствовать снова тот незабываемый трепет. Забияка шумно выдохнула. Если ему было хорошо там, вдали от цивилизации, кто она такая, что бы выдать доверенный ей секрет. С волнением и необычайной легкостью она направлялась домой. Так прошел еще почти целый месяц, прежде чем Забияка снова пришла в то самое место на острове. Её исчезновения не оставались незамеченными, но, зная её характер, все лишь крутили пальцем у виска, да махали рукой предпочитая игнорировать странного подростка. Конечно, ходили слухи, что она продолжает искать сгинувшего мальчишку, но, казалось, никто не верил в эту чушь, лишь посылая друг другу насмешливые взгляды. Её брат смотрел на неё с упреком, словно она скрывала от него целую гору драконьего золота. Впрочем, в последнее время, предпочитая общаться больше со Сморкалой и Рыбьеногом, нежели с родной сестрой. Задира спускал все это на переходный возраст. Ей было наплевать. В деревне она продолжала делать вид, что не изменилась, а на постоянные распросы брата отвечала, что ей нужно побыть одной. Видя его постоянный подозрительный взгляд, она несколько раз специально ходила в лес, когда знала, что Задира идет за ней, и тренировалась с ножом до самого заката. Будучи осторожной, сбивая брата со своего следа и ощущая себя свободной от бремени родной деревни, она шла, приближаясь к знакомому побережью. Сев на ставший знаковым камень, она снова начала свой рассказ. Часы снова начинали лететь, подобно свободной птице на ветру. Постепенно отсылая её в моменты её слабости и горя. Слова лились нескончаемым потоком. Позволяя её быть тут самим собой. Тут не было общества, заставляющего быть той, кем она не являлась. Быть свободной? Она не знала, как описать иначе. Когда она уходила, каждый раз вглядываясь в тени, не дыша, надеясь увидеть хоть малейший признак его присутствия. Ожидая от него самого малого, даже листка с ответом. Забияка не могла ничего с собой поделать. Казалось, весь мир перевернулся, а этот маленький секрет стал для неё чуть-ли не единственным, разгоняющим серую тоску будней. Так миновала одна встреча за другой. Все чаще она старалась оторваться от привычной жизни и мчалась, что было духу, сюда. Подозрения и слухи продолжали множиться, брат отдалялся все дальше. Но её было плевать. Кроме двух раз. Он молчал. В её голове часто мелькали мысли. Слышал ли он её. Проверял ли её решимость? Она все так же качала головой, понимая, что мысли порой были куда опаснее, чем сама реальность. Однако в этот раз он действительно оставил ей подарок. Уходя, направляясь в сторону деревни, она наткнулась на копье, крепко вбитое в ствол казавшегося иссохшим дерева. Увенчанное змеями и покрытое вырезанными рунами копьё завораживало, казалось оторванным от самой реальности. Иккинг действительно был неплохим кузнецом, многие считали его даже выдающимся. Но, вспоминая прошлое, она едва ли слышала хоть одно слово благодарности, сказанное сыну вождя, облаченному в свой затрёпанный кузнечный фартук, на котором отражались следы многолетней копоти и немало заплаток. А теперь прямо перед ней, казалось, был венец его мастерства. Копьё, на вершине которого у самого острия располагался искусно вырезанный рисунок рогатого шлема. Словно сам Велунд занимался созданием столь чудесного орудия. Шлем бога хитрости и коварства был выполнен в мельчайших деталях, заставляя смотреть на копьё, словно реликвию. Подождав ещё несколько минут, осматривая копьё, она кивнула. Баланс был идеальным, а красота копья заставляла её с благоговением взирать на, казалось, самый ценный дар, полученный в её жизни... Дар, данный её не по праву, не по нужде, а по собственной воле. Иккинг был явным мастером своего утонченного ремесла. Даже в пути домой она едва ли могла оторвать взгляд от столь прекрасного и совершенного. Однако, опасаясь расспросов, спрятала копье на опушке леса, в одном из своих немногочисленных тайников, лелея надежду однажды испытать его в настоящем бою...