Одинокий Волк

Первая мысль промелькнувшая в её голове казалась абсурдной, все это сон, побег Иккинга, почти полтора года с его исчезновения. Но едва открыв глаза она поняла, что это не сон. Густой лес сменился отдалённой сокрытой в легком мраке пещерой. Она лежала на десятке мягких шкур волков, а поверх неё была накинута громадная по размеру и тяжести, но теплая шкура напоминавшая самого медведя. Первая мысль, промелькнувшая в её голове, казалась абсурдной. Все это сон. Побег Иккинга. почти полтора года с его исчезновения. Но, едва открыв глаза, она поняла, что это не сон. Густой лес сменился отдалённой, сокрытой в легком мраке пещерой. Она лежала на десятке мягких шкур волков, а поверх неё была накинута громадная по размеру и тяжести, но теплая шкура, напоминавшая самого медведя. За пробуждением последовала боль, заставляющая легкий стон покинуть её горло. Шкуры волков успокаивали, хоть она и понимала, что не тех волков она сразила. Нет, эти были сухими, даже можно сказать высушенными. Протерев глаза, она заметила небольшой стол, собранный из сучьев, довольно не ровный, но при этом стоящий устойчиво и идеально дополнявший небольшое логово. Слева от него стоял небольшой котелок, подвешенный над костром, немного прогибаясь на крюке, явно наполненный будущей едой. А приятный запах мяса и трав достигал её постели. Но. Она была одна, словно хозяин хотел покинуть собственный дом до её пробуждения. Мозг резко осознавал ситуацию, заставляя спокойствие улетучиться и осматривать собственное тело. Её одежда сменилась. вместо затасканных штанов и кольчужной кофты на неё была накинута простая рубаха и великоватые штаны. А этот запах не раз давал ей догадки о её прошлом обладателе. Однако все меркло перед осознанием, что это логово было сокрыто от всех. Она не знала эту часть острова. Пещеры, конечно, были достопримечательностью на Олухе, а на северном склоне так и подавно. но эта выглядела иначе. Холодный свет пробирался снаружи, отсвечивая собственной лужей на входе. Аккуратно поднимаясь с настила из шкур. Забияка скривилась. Плечо и ноги ныли нещадной, лишенной привычности тяжестью, которая сулила лишь агонию в ближайшие дни. Переводя взгляд, Замечая собственное копьё, аккуратно сложенное за шкурами, она потянулась, используя его не более как костыль. Что помогло не без усилия, но подняться. Каждый шаг давался с трудом, каждый шаг сопровождался болью. Но ей необходимо было увидеть его, словно от этого зависела её жизнь. Дойдя до стола, она позволила себе перевести дух. Аккуратно опустившись на казавшийся крепким самодельный стул. Тяжело дыша, она окинула стол взглядом. Немногочисленные приборы были разбросаны в хаотичном порядке, явно показывая незаинтересованность к ним его владельца, однако выбивавшийся из картины аккуратно сложенный, оплетенный шкурой блокнот. Оглядевшись, дабы удостовериться в собственном одиночестве, Забияка открыла его. Небольшая запись, выведенная с привычной безбрежностью их общего вождя, развеяла любые сомнения по поводу обладателя Этого блокнота. "собственность Иккинга III". Тонкие пальцы провели под надписью, словно это было сокрытое от всех вековым сном сокровище, с предельной для неё нежностью начав листать страницы. Изобретения сменялись рисунками, набросками и даже схемами. Все это было с дотошностью гения, выведенное поблекшим от времени угольным карандашом. Продолжая листать страницы, она замерла. Рисунок небольшого, даже по меркам рептилий дракона один из плавников на хвосте отсутствовал был стерт со свойственной небрежностью, нарушая целостность картины. Темно-зеленые глаза монстра смотрели с неким интересом и словно пониманием. Перевернув очередную страницу, Забияка снова замерла. Это была она. Её спящее лицо, низвергающее лёгкую и, казалось, блаженную улыбку. Легко узнавался каменный пляж и её задорный шлем. Пересиливая себя и переворачивая на следующую страницу, она увидела её силуэт, уходящий в лес. За ним рисунок со стрелой в руке. Потом легкое лицо, полное радости, окруженное темнотой леса. А на последней странице перед ней был рисунок воительницы, держащей в руках столь знакомое копьё. с улыбкой на лице и в глазах. способной затмить саму ночь. Заслышав небольшой шум снаружи, Забияка вздрогнула, быстро захлопывая блокнот и возвращая его на место. Игнорируя боль, она поднялась с небольшого стула, медленно двигаясь к выходу, стараясь издавать как можно меньше шума. Со всей доступной её раненному и ноющему телу ловкостью она поднялась. Словно боясь спугнуть хозяина этой пещеры, она ступала на свет. Глаза щипало от казавшегося слишком ярким неба. Привыкнув к свету, она заметила фигуру, склонившуюся над небольшим костром. Там, снаружи сидел человек, облаченный в бледно-серые волчьи шкуры. Сверху же возвышался довольно массивный лук, перекинутый через плечо. А поверх накидка, как у легендарных воинов Ульфхеднара. Медленным движением натачивая стрелу, раз за разом обтачивая о небольшой камень и опуская в небольшой горн, давая ей обрести столь долгожданную и идеальную форму. Человек, казалось, не замечал её. Пока. В какой-то момент он лишь вздохнул. "зачем ты пришла? " - голос Иккинга казался другим, намного более взрослым и уставшим, едва-ли напоминающей его прежнего. Забияка дрогнула, понимая, что её обнаружили, медленно вышла, отвечая на заданный вопрос-"Я пришла поговорить". Казавшееся не естественным молчание повисло между ними. Давая каждому обдумать свои следующие слова. "Зачем? ". - его голос, казалось, дрогнул лишь на мгновение, выдавая сокрытые под слоями шкур оттенки минувших эмоций. "Твой отец. он. Попросил меня позвать тебя домой". - Стараясь говорить как можно тише, продолжила Забияка. Стрела, сжимаемая в руках, сломалась пополам, а голова дернулась, поворачиваясь к ней, демонстрируя холодные, как сталь, Казавшееся непроницаемыми глаза. "До конца Зимы ещё не меньше двух десятков лун, а волки голодны и ищут себе добычу. Глупо было приходить по просьбе Стоика Обширного" - Его манера речи изменилась. он называл отца по имени. Его движения были лишены небрежности, но все ещё были полны гнева. Он был больше, чем она помнила, моложе, чем запомнила, жестче. Прошлый Иккинг был полной его противоположностью. Как сильно изменился тот мальчик из её воспоминаний? Она не могла ответить на этот вопрос. Тот робкий и неуклюжий мальчик исчез. Леса Олуха явно изменили его. Однако, насколько она боялась предполагать. "Прости" - Успокоившись, продолжил Иккинг, явно восприняв её молчание за обиду. Однако минутная слабость волчьей головы, казалось, сменилось все ещё легким раздражением. "К тому же, вероятно, он до сих пор считает меня мертвым", с лёгкой усмешкой раздражённо сказал Иккинг. - "Только если кто-то не выдал наш секрет". Он изменился не просто физически. сейчас она едва узнавала этого человека.