Одинокий Волк

Корабль неспешно плыл по небольшим волнам. Любые повреждения устранялись в дороге. Любые признаки недавнего пламени покинули пусть и не новый, но вполне достойный корабль Островитян Олуха. Плевака плыл домой. Но вместо радости и предвкушения долгожданного отдыха... его терзали сомнения. Где он ошибся... А что главное, когда? Казалось, весь поход был прочитан до мелочей. А теперь. Теперь за ним шли огрызки их флота. Даже сейчас в его памяти воспроизводились моменты боя близ горы. Огонь и Хаос должны были уничтожить любого и покрыть их нескончаемой славой и почетом. Да, с какой-то стороны это была победа. Не менее сотни драконов полегло. Но какой ценой? Из всего их флота осталось двое кораблей. А людей... Людей осталось всего лишь чуть больше полсотни. Кланы лишились своих вождей, а у Олуха из наследников Стоика оставался только Иккинг, ушедший в самоволку и племянник Стоика Сморкала. При мысли о котором мурашки поднимались по коже. За последний год Сморкала стал пьяницей и дебоширом. Становясь настоящим бедствием Олуха. Казалось, молодая кровь и вовсе застилала ему глаза, а собственное эго и гордыня только продолжали расти день ото дня. А со смертью его отца. Чтож, пожалуй, Иккинг был единственным вариантом. Плевака горько сплюнул. Его бывший ученик всего пару лет назад не был пригоден даже к простому нахождению в обществе. Норовясь разрушить все, к чему притронется. Сейчас. Сейчас он не знал, что и думать. Облаченный в волчьи шкуры, покрытый шрамами и верхом на ночной фурии. Он выглядел слишком жёстким... Но даже если выбор встаёт перед пьяницей и тираном. Плевака был готов дать себе вторую руку на отсечение, если бы позволил такому, как Сморкала, занять престол его погибшего Друга. Переводя взгляд на ночной календарь - один из немногих подарков Иккинга, которые он счел, по крайней мере, полезным. Он мог судить, что к завтрашнему утру они прибудут домой. Аккурат к прибытию Беглого Наследника. Интересно, какой ответ он примет, узнав о смерти собственного отца. Вспоминая его лицо, Сморкала дрогнул. Казалось, статуя была более читаемой в плане эмоций, чем то, во что Иккинг себя превратил. Оглянувшись назад, он мог поклясться, что даже спустя множество морских миль он до сих пор слышал стоны этой твари. Это было одним из немногих, что давало его скорбящему сердцу отдушину. Лучшие среди лучших сгорели до тла или были сожраны оставшейся стаей. Зубы зло захрустели. Отводя взгляд на горизонт, лежащий впереди. Все казалось неправильным, лишенным смысла. Олух, как и его соседи, погряз в голоде и нищете. Этот поход должен был стать знаменем надежды, но стал пирровой победой. Как он будет смотреть в глаза тем, кто возлагал на них надежды, кто со слезами на глазах провожал из на гибель? Он не знал. Возможно, никогда не узнает.