- Он тебе так важен, что и умереть нестрашно?!

Второй день Тэхён не отходит от койки Чонгука и на метр. Проверяет дыхание, поправляет одеяло с подушкой, следит за сменяющимися растворами в капельнице. Его Гуки не просыпается. Как только он вынес два дня назад омегу из того злосчастного дома, сразу же отнёс его к карете «скорой помощи». На попытку фельдшеров предоставить ему медицинскую помощь, рычал и не давался. Не ему здесь она нужна. Ни на секунду не увёл взгляда от Чонгука. Шёпотом просил очнуться, звал и надеялся. Чонгука сразу укрыли термоодеялом, ведь на улице не май месяц, а всё-таки ноябрь. Холодно до жути, а он всё это время провёл почти без одежды в мокром, сыром и холодном подвале. Температура его тела была ещё долго заниженной, поднять её не удавалось, а потом и вовсе под сорок скакнула. По приезде в больницу его сразу увезли, альфа предупредил, что омега беременный. Врачи молча переглянулись и кивнули, пока самого Кима силком уволокли обработать рану. Тот день альфа записал в самый отвратительный в своей жизни. Ещё никогда в жизни он так не переживал и не молился о чьей-то жизни. Лечащий врач ничего не говорит. Второй день альфа в неведенье. Спасают только также не отходящие от палаты Намджун, Сокджин, Сан, Хосок, Юнги и Чимин.

***

В палату входит Квон Хан — лечащий доктор Чонгука. Проверяет показатели, сменяет капельницу и подходит к Тэхёну. Альфа даже не шевелится, только держит омегу за руку и немигающе смотрит. — Ким Тэхён, мне нужно с вами поговорить, — касается плеча. Реакция не заставляет себя долго ждать. — Да, конечно. Скажите уже хоть что-нибудь, — в глазах застыла надежда и стоят слёзы. Он боится услышать плохие новости. Хан нарушает субординацию и садится на стул рядом с альфой. Такие новости не научится говорить спокойно никогда. — Я скажу честно. В том что Чон Чонгук поправится я уверен полностью, только… ваш ребёнок… тут… — Продолжайте, пожалуйста, — крепче сжимает руку любимого. — Омега больше двух суток находился в холодном и сыром помещение. Он не ел и не пил, организму не поступала пища и полезные вещества, которые нужны плоду. Его били, причём избивали жёстко и долго. Давили морально. По телу видно, что целились больше всего в живот и грудь, возможно, он пытался избежать попадания ударов. У него это бесспорно получилось, но этого критически мало. У него сломано ребро, а это не шутки. Оно просто чудом не проткнуло лёгкое. Это действительно чудо. Он переживал, плакал и нервничал. Этого также было делать нельзя, — Хан встаёт. — Я бы советовал прервать беременность пока не поздно. Вероятность выкидыша очень велика, а это грозит осложнениями. Простите, — с этими словами бета выходит из помещения, а слёзы Тэхёна уже давно не получается сдержать; прочерчивая себе новые дорожки по впалым щекам. Что он за альфа такой если не смог уберечь самое ценное в своей жизни? — Прости меня, зайчонок. Прости, прости, если сможешь, — целует в лоб и выходит из палаты. Чонгук не должен чувствовать его состояние. Рядом с ним он должен быть только сильным. — Тэхён… — Джин окликает альфу, но остальные тянут его обратно. По Киму видно, что он полностью разбит. — Не нужно, я спрошу у врача, — Намджун с Саном идут за бетой. Через несколько минут возвращаются. — Шансов, что ребёнок родиться меньше десяти. Мы опоздали.

***

Юнги прикипел душой к этому холодному человечку. Видел, что характер не из простых, потому не навязывался. Так потихоньку омеги и сдружились. Не прям подружки-говорушки, но хорошими приятелями их назвать можно было смело. Он видел как был счастлив Чонгук в последнее время. Он расцвёл, на его лице всё чаще сверкала искренняя улыбка. Юнги не знает, что делать, просит разрешения зайти к Чонгуку у Сана, тот молча кивает, и омега входит. — Чонгук, привет, — голос дрожит, но Юнги пытался максимально успокоиться, прежде чем войти в палату, — просыпайся скорее. Нам без тебя плохо. Ты же тот самый Чон Чонгук, который может всё. Тэхёну хуже всех, он винит в случившемся только себя, не слышит никого и упорно твердит, что вас не достоин. Ты просто обязан уже проснуться и вставить его мозги на место, — улыбается сквозь слёзы. — Гуки, мы тебя любим. Поправляйся скорее. Смотреть на искалеченного омегу больно. Выходит из палаты пошатываясь. Перенервничал. — Юнги, ты как? Давай я тебя домой отвезу, ты еле на ногах стоишь, — Хосоку вот вообще не нравится состояние Мина. Видно, как тот переживает и боится за Чона, но так нельзя. — Нет, я в порядке. Сейчас пройдёт, — шаг в сторону и темнеет в глазах, альфа реагирует мгновенно и придерживает того. — Ой, я… — Слышать ничего не желаю, кроме адреса. Не хватало, чтобы ещё и ты слёг. Мин кивает, говорит адрес и разрешает довести себя до машины Хосока. У него действительно не осталось сил на споры и показ своего характера, а он у него не простой.

***

В таком темпе проходит неделя. Точнее, можно назвать это днём сурка. Каждый день одно и тоже. Чонгук не приходит в себя, показатели мирно стоят на месте. Тэхён категорически запретил прерывать беременность без ведома Чонгука. Он никто, чтобы решать за него такие вещи, а зная младшего, тот никогда на такое не согласится. Вот очнётся Чон, окрепнет немного, и вместе решат данный вопрос. Единственное чего стал бояться альфа, так это того, что Гуки-и не очнётся. У омеги пропадает временами запах. Даже в тот день, в доме, он его не чувствовал. Хан просил не волноваться, это самое незначительное повреждение омеги и по прогнозам он должен восстановиться полностью. Ссадины на лице почти сошли. На щеке остался шрамик, но после его можно убрать. Гематомы и кровоподтёки постепенно исчезают. Сломанное ребро начало срастаться, на это уйдёт еще недели три. Цвет кожи возвращает свой привычный цвет, но страх альфу так и не отпускает. В палату входит Сан. Видит неменяющуюся картину на протяжении недели. Тэхён сидит и держит Чонгука за руку. Он и спит в такой же позе, и никакие просьбы пойти и нормально отдохнуть на него не действуют. Ему также больно за омегу. Это не тот человек, что должен был такое пережить. — Сынок, сегодня заседание было по делу Сэхёка, — Тэхён глубоко вздыхает. Слышать об этом уроде не желает. Убил бы ещё тогда если бы не Чонгук. Только не при нём. — Его приговорили к пожизненному. — Мне этого мало. — Это не всё, — альфа оборачивается на отца, — он покончил с собой сразу после заседания. При нём нашли письмо. Оно адресовано тебе. Тэхён ничего не понимает. Какое письмо? Как покончил с собой? Для чего тогда это всё было? Принимает с рук Сана письмо и выходит из палаты, кивая тому, чтобы побыл с Чонгуком. Не оставляет омегу одного. Отец без слов всё понимает. Выходит из больницы и садится на скамейку. Понять до конца свои чувства не может. Понятно, что за совершенное никогда не простит, но ведь когда-то были близкими друзьями. Ради чего это всё? Открывает немного помятый лист. И вправду почерк Хёка. Начинает читать.

«Привет, Тэ. Уверен ты меня ненавидишь, но это лучше, чем безразличие в мою сторону. Ты, наверное, хочешь узнать для чего я это всё сделал? Всё предельно просто. Я люблю тебя. Хах, столько лет боялся тебе это сказать в лицо, а сейчас так просто написал. Я тебя любил долго, всегда был рядом, мечтал, чтобы ты обратил на меня внимание. Только тебе были интересны всегда одноразовые сучки. Я ждал… просто, ждал, когда ты меня заметишь. Было больно, очень. Ты даже представить себе не можешь как болит сердце, когда видишь, что тот кого оно так сильно любит выбирает не тебя. Буквально втаптывает тебя в землю, вытирая об тебя и твои чувства ноги. Постоянно выбирает не тебя. Но я смирился и просто терпел. Ты их не любил, ты ими всеми просто пользовался и даже это не скрывал. Надежда тлела во мне до конца. Но в один день ты переключился, и переключился ты с концами. Холодный, вечно брыкающийся и неприступный Чон Чонгук покорил тебя. Ты собственноручно отдал ему поводок, что закрепил у себя на шее. Я продолжал надеяться. Только совершенно зря. Он подпустил тебя к себе. Ты светился с каждым днём всё ярче и ярке, а я тлел. Я нашёл своё спасение окончательно. Наркота, да, именно она меня спасала, держала на плаву. И именно под ней я и придумал как сделать тебе больно. Забрать у тебя то, без чего ты не жилец. Это стало моей идеей фикс. Я следил за ним, долго следил. Представлял себя на его месте. Завидовал. Когда узнал, что он залетел, слетел с катушек окончательно. Надеюсь, он и его выводок сдохли. Очень на это надеюсь. Я старался. Теперь ты всё знаешь, извиняться не буду. Напоследок скажу лишь одно: Я люблю тебя Прощай.»

Листок сжимается в руке до побеления костяшек. После прочтения в душе не осталось ничего. Все эмоции ушли разом, пусто. Любил… нет, точно не любил. Тэхён знает. Когда любят, закопают себя собственноручно в землю, но никак не сделают больно любимому. Скорее был зависим. Маниакально зависим. Точно не простит, будет помнить до последнего вздоха.