Ромашки на пшеничном поле

      Комната двенадцать квадратных метров с удобной кроватью, вешалками для одежды, письменным столом для работы. У него самый красивый вид из окна, благодаря тому, что он старший, но на самом деле смотреть особо не на что, кроме главной улицы и нескольких зданий через дорогу.       Это всё принадлежит ему.       Крис ставит сумку с ноутбуком на стул и садится на край кровати. Это первый раз за десять лет, когда у него есть своя собственная комната, и она на несколько квадратных метров больше, чем его предыдущая комната в общаге, которую он делил с Феликсом и Чанбином. Всё воспринимается иначе. Все его подушки были привезены из старого общежития, но кровать тоже стала больше, так что они не выглядят такими большими, как раньше. Его вещи не разбросаны повсюду, бесконечная коллекция черных толстовок аккуратно хранится в новом шкафу, а все остальное — в комоде рядом с кроватью. У него не было времени расставить что-то еще, кроме фигурок One Piece и Dragon Ball в холле, дрона, стоящего на столе, фотографии его семьи в рамке, которую мать прислала ему на Рождество.       «Все это мое», — думает он, оглядывая комнату.       Он провел годы в одной комнате с десятками людей, больше, чем он может сосчитать на пальцах рук, он к этому не привык. Видит бог, он рад уединению, но что-то просто кажется… не так. Он продолжает ждать, что услышит шум: тихий храп Чанбина с нижней кровати, наушники Феликса стукающиеся о столбик кровати всякий раз, когда он двигается, слишком громкое жужжание кондиционера. Звук чьего-то телефона на минимальной громкости или скрип пружины матраса.       Но этого не происходит.       Крис сидел на своей кровати, ожидая, когда ночь вокруг него изменится.       Это уже произошло. Просто не так, как он ожидал.       «Детям, должно быть, очень весело», — предполагает он. У всех наконец-то появилось свое собственное пространство. Меньше беспорядка, больше возможностей расслабиться, не прерываясь на звук открывающейся двери или громкого голоса кого-то еще в комнате. Забавно, что некоторые из них до сих пор иногда по ночам звонят друг другу по видеосвязи, как будто они не видят друг друга почти каждый божий день. Милые дети.       Он задается вопросом, что делает Феликс. Хорошо ли он устроился? Он мог бы позвонить и спросить, или написать сообщение.       Крис помнит, как отчаянно надеялся, что Феликс будет четвертым, кто переедет к ним в новую общагу. В то время это была глупая мысль — потому что, в конце концов, они не переезжали друг от друга слишком далеко, но стрелка остановилась на имени Хенджина, и это тонущее чувство было заглушено криками детей об их новых соседях по дому.       Он по-настоящему понял, что это действительно значит для него, когда их машины разъехались в разные стороны, и только четверо из них вышли у одного здания.       Крис плюхается обратно на кровать, думая о том, как поймал улыбку Феликса, прежде чем их пути разошлись этим утром после тренировки.       Сегодня вечером он ужасно скучает по Феликсу.       И затем, как будто вселенная могла почувствовать его бедственное положение в этот самый момент и хотела что-то с этим сделать, на его телефоне загорается новое голосовое сообщение. Крис открывает телефон большим пальцем и откидывает голову назад, чтобы устало моргнуть, услышав голос Феликса.       «Странно, что тебя здесь нет», — говорит он, — «я испек печенье и собирался написать тебе, чтобы ты пришел попробовать его, когда вернешься домой, но потом понял, что ты не придешь домой. Сюда.»       «Оставь мне немного на завтра. Я зайду к тебе перед тем, как отправиться в студию», — отвечает Крис.       В ответ он получает стикер с изображением танцующего Райана. Крис улыбается, а затем внезапно, ему до боли хочется вернуться туда. Снова в их маленькое тесное общежитие, из которого они так сильно хотели съехать. Встать на кухне, положить подбородок на плечо Феликса и откусить вкусный кусочек чего-нибудь, приготовленного с любовью. Положить руки ему на бедра и притянуть ближе, задержать дыхание на его затылке, и предпринять все, чтобы Феликс сделал с ним то же самое.       «Я скучаю по тебе», — печатает и отправляет Крис.       Его телефон сразу же звонит, — он берет трубку.       — Я тоже по тебе скучаю, — голос Феликса сонный, но Крис уже слышит, как он улыбается, — привет, привет.       — Привет, — говорит Крис, не обращая внимания на то, как дрожит его голос, — я очень, очень скучаю по тебе, — тихо признается он, переворачиваясь, чтобы прижаться щекой к подушке, — я не привык жить где-то в другом месте без тебя.       Без Феликса, к которому можно было вернуться домой. Без Феликса, которого можно было украдкой поцеловать, весело поприветствовать дразнящим «милый, я дома!» или просто позвать его по имени. Без Феликса, который был бы рядом, когда он в нем нуждается, в одной с ним комнате, в единственном месте, где Крис никогда не будет чувствовать себя не в своей тарелке.       — Ты привыкнешь, — говорит Феликс, но Крис не хочет, — мы можем ходить друг к другу в гости, когда захотим. И это приятно, правда? Когда вокруг больше никого нет. Например, теперь ты действительно можешь просто побыть один.       — Да, но… — Крис останавливается, чувствуя, как волна смущения захлестывает его. Он знает, что в данный момент, по сути, хнычет. Феликс воспринял переезд гораздо лучше, чем он. Крис должен быть самым старшим, он должен быть намного более зрелым во всем этом, — это не одно и то же.       Новые общежития расположены не так уж далеко друг от друга. Они все еще находятся на той же улице, но только в разных зданиях. Они все еще порознь, и Крис почти ненавидит то, что он не знает и половины того, чем занимаются дети, после многих лет, когда они проводили свои жизни рядом друг с другом.       Может быть, дело только в нем. Он всегда был слишком сентиментален, что не пошло ему на пользу.       — В следующий раз мы будем жить вместе по-настоящему, хорошо? Как ты и обещал, — говорит Феликс, его голос полон надежды и нежности, — у нас будет свой дом, и у нас будет игровая комната, и собака, и студия, и хорошая кухня, и все остальное.       Крис позволяет себе улыбнуться.       — Собака?        — Две собаки.       Крис смеется. Они снова погружаются в молчание, но это комфортно. Звук дыхания Феликса заставляет Криса чувствовать себя намного лучше.       — Ты останешься со мной на линии? Пока мы не заснем.       — Да. Да, конечно, — шепчет Феликс, — люблю тебя, Крис.       — Люблю тебя, — Крис проводит губами по подушечке большого пальца, а затем водит им по экрану, потирая имя Феликса. Хотя Феликс не может этого видеть или слышать, он представляет, как гладит его под глазами, когда они лежат бок о бок в постели, целуя его на ночь.       Может быть, он действительно доберется до этого позже на этой неделе, когда решит пренебречь правилами и направится в другую квартиру, а не в свою собственную. Пройдет мимо всех дверей в поисках комнаты Феликса. Свернется калачиком на свежих простынях рядом с ним и вдохнет аромат его цветочного шампуня. Будет лежать в объятиях Феликса так, как он это любит, и чувствовать, что он рядом.       Где бы ни был Феликс, он всегда будет домом Криса.