Восприятие

      Когда Сакура проснулась на следующий день, ее головная боль исчезла. Хотя ее больше не тошнило, и ей удалось проспать всю ночь без того, чтобы боль от травм не разбудила ее, ей было невероятно болезненно и жестко. Ночь на холодном деревянном полу без одеяла только усилила ее боли.       Хорошей новостью было то, что уровень ее чакры был достаточно высоким, чтобы можно была залечить некоторые из травм. Медик начала с ребер; они были самыми болезненными и потенциально опасными. Затем последовал синяк на затылке и воспаленные нервы вокруг него. Остальные ранения были поверхностными и могли зажить сами по себе через несколько дней, поэтому она оставила их. Она не хотела тратить чакру на мелкие раны; Харуно ненавидела чувство полной беспомощности, которое было у нее прошлой ночью.       С большим облегчением Сакура тяжело вздохнула и огляделась. Теперь, когда было достаточно света, чтобы хорошо видеть, она была уверена, что это просто какая-то пустая комната в обычном старом доме. Деревянный пол и панельные стены состарились и местами начали трескаться, а углы у потолка были затянуты паутиной. По свету за окном она догадалась, что сейчас позднее утро, но не была уверена. Они все еще были в стране Травы?       Не найдя ничего интересного, Сакура осторожно села и попыталась немного вытянуться. Она была на третьей попытке, когда дверь со щелчком открылась и вошел Кисаме с подносом еды.       — Доброе утро, солнышко.       Он всегда говорил так, будто смеялся над собственной шуткой?       — Было, пока ты не вошел. — Сакура не была жаворонком даже в лучшие дни, и ее похитители очень быстро усвоили это.       — О, так ты не голодна? Вот я здесь, думаю о твоем бедном, удрученном состоянии и о том, как ты, должно быть, голодна. Я усердно работал, чтобы сделать это для тебя, принцесса. Ты же не хочешь ранить мои чувства. — Он поставил поднос на пол и толкнул его ногой.       Сакура не двигалась, глядя, как поднос остановился перед ней. Там была небольшая буханка хлеба, бутылка с водой, которая плескалась от грубого движения, и яблоко, которое упало с подноса и покатилось по полу. Она протянула руку и остановила фрукт, подняв его, прежде чем посмотреть на Кисаме. Он снова усмехнулся.       — Я не могу есть, пока ты смотришь.       — Хех. И почему это?       В этот раз он звучал немного менее весело. Хорошо.       — Я думаю, что могу испортить себе аппетит.       Что-то темное и совершенно пугающее мелькнуло в маленьких серебристых глазах акулы, и она подумала, не зашла ли она слишком далеко. Может, он и не убьет ее, но он мог бы сделать много других вещей, которые, вероятно, были бы еще хуже. Казалось, он думал о том же, но через мгновение мрачное намерение прошло, и он снова засмеялся над ней.       — Ты должна подумать, прежде чем пытаться укусить ту руку, которая кормит, маленькая девочка, или одному из нас, возможно, придется преподать тебе урок. — Синеволосый отступник повернулся, чтобы уйти.       Рациональная часть ее говорила, что Сакура должна просто молчать и есть свою еду. Ей повезло, что он ничего ей не сломал за такое оскорбление. Но было что-то внутри нее, что не выносило чувства страха, внутренняя искра, которая вспыхивала, когда ей угрожали или с ней плохо обращались. Это не раз спасало ей жизнь. С тем же успехом это могло быть и концом. А иногда, как сейчас, она просто не могла удержаться.       Харуно изо всех сил швырнула яблоко Кисаме в затылок.       Он развернулся и поймал его в нескольких дюймах от своего лица. Она и подумать не могла, что кто-то такой большой может двигаться так быстро. Он ошеломленно уставился на нее, а затем швырнул в нее испорченный фрукт.       Сакура поймала его, но ладонь адски жгла. Она вызывающе посмотрела на Кисаме и медленными, обдуманными движениями вытерла наполовину размятое яблоко о свою грязную, окровавленную рубашку, прежде чем откусить.       Кисаме наблюдал за ней со смесью негодования и веселья. Подразумеваемое оскорбление, что она предпочитает вкус крови и грязи всему, к чему он прикасался, не ускользнуло от него. Но он не мог убить ее, и она, вероятно, знала это, поэтому она чувствовала некоторую свободу в своем отношении, и результат был довольно интересным. Ему нравились люди, которые так поднимали настроение. С этого момента ему придется чаще провоцировать ее, чтобы увидеть, насколько она умна. Он ухмыльнулся ей, обнажив острые зубы. Медик продолжала смотреть на него. Ее раздражительность была почти… милой. Он рассмеялся про себя и вышел из комнаты.       Как только он ушел, Сакура жадно принялась за еду. Она не знала, сколько времени прошло с момента ее последнего приема пищи. Хлеб был черствым, но ей было все равно. Как бы ей ни хотелось запихать в рот все до последнего кусочка сразу, она делала это медленно. Ее желудок был совершенно пуст, и она была обезвожена. От переедания ей только станет плохо.       Сколько дней прошло с тех пор, как ее забрали? Харуно не нравилось неведение. Ей нужно было знать, сколько времени пройдет до того, как Коноха отправит поисковую группу.       Проглотив все до последней крошки и опустошив бутылку с водой, куноичи отодвинула поднос и снова потянулась. Как только ее кровь снова начала нормально циркулировать, она встала и более тщательно осмотрела комнату. Медик старалась ничего не трогать; Итачи сказал, что повсюду стоят печати чакры, и она не хотела, чтобы кто-нибудь врывался и нападал на нее, если одна из печатей сработает. Ее рюкзак был спрятан в дальнем углу, что ее удивило. Пригнувшись, чтобы осмотреть его, Сакура увидела, что тот слегка раздавлен. Она все еще была в нем, когда Дейдара ударил ее о стену.       Конечно, все ее оружие было изъято, так же как и ножная кобура. Все свитки были открыты, но когда было определено, что это только медицинские дзютсу, их оставили в рюкзаке. Сменная одежда и плащ все еще были на месте, как и ее туалетные принадлежности. Харуно снова села и принялась расчесывать спутанные волосы. Не то чтобы она сильно заботилась о том, как она выглядит, но ее нормальность успокаивала ее. Вот если бы она могла почистить зубы. Тут ей пришло в голову, что она только что выпила совсем немного воды и, вероятно, скоро ей придется облегчиться. Она усмехнулась при мысли о том, чтобы попросить одного из Акацуки указать ей путь в женскую комнату.       Именно в этот момент, когда она громко смеялась про себя, дверь открылась и вошел Кисаме. Какое-то мгновение они безучастно смотрели друг на друга, прежде чем акула заговорила.       — Пришло время тебе это найти. — Он указал на ее рюкзак. — Я уже начал думать, что тебе нравится выглядеть как дерьмо. Идем.       — Куда?       Он искоса посмотрел на нее.       — Время купания.       То, как он это сказал, звучало так грязно, что Сакура инстинктивно отпрянула, бросив на него недоверчивый взгляд.       — Что? Я подумал, что ты захочешь привести себя в порядок. Ты пахнешь так же плохо, как и выглядишь. — Он хмыкнул и повернулся к двери.       Сакура встала, схватила рюкзак и последовала за ним. Она никогда раньше не была так близко к ниндзя-акуле и никогда не замечала, насколько он огромен. Он должен был быть почти семи футов ростом. Его серо-голубая кожа казалась странно очаровательной, и она боролась с желанием протянуть руку и прикоснуться к ней. Было ли это ограничение родословной? На скулах у него было что-то похожее на жабры. Конечно, они не работали... Кисаме заметил ее осмотр и дерзко подмигнул ей. Это очень обескураживало, и она быстро уставилась в пол. Он снова захихикал — он всегда смеялся — и пошел по коридору. Сакура быстро последовала за ним, хотя и не слишком близко.       Там было не на что смотреть, чтобы понять, где она находится, только длинный узкий коридор с теми же панелями из темного дерева, что и ее комната. Там было несколько закрытых дверей и не было больших боковых проходов, так что она предположила, что находится на верхнем этаже. В остальном это было настолько невзрачно, насколько это возможно. Кисаме остановился у закрытой двери через три и одну напротив нее и повернулся к ней, показывая, что это и есть их цель.       Сакуру внезапно осенила мысль, и она посмотрела на орлиное лицо человека-акулы.       — Почему ты всегда приходишь ко мне? — Ее тон был смесью любопытства и отвращения.       — Я вытянул короткую соломинку, — ответил он категорически.       Медик просто смотрела на него.       Хошигаки рассмеялся, скрестив руки на широкой груди.       — Итачи сейчас здесь нет. Я не думаю, что Тоби когда-нибудь снова приблизится к тебе после того, что ты с ним сделала. И Дейдара, вероятно, убьет тебя, если увидит. Так что ты пока застряла со мной, принцесса.       Приняв его ответ, Сакура открыла дверь, которая, как она предположила, была ванной, но остановилась на полпути, когда позади нее прозвучал ритмичный голос Кисаме.       — Составить тебе компанию? Мне сказали, что я могу быть довольно забавной игрушкой для ванной.       Сакура повернулась и посмотрела на него с открытым отвращением. Он снова засмеялся, и медик с облегчением обнаружила, что он просто шутит. Она хотела пнуть его, но решила, что веселиться лучше, чем злиться, когда дело доходит до общения с чудовищем-человеком-монстром, работающим на Акацуки.       — Не волнуйся, девочка, ты тоже не в моем вкусе. — Его глаза медленно и неторопливо блуждали по ее фигуре, и она старалась не корчиться под его неприкрытой ухмылкой. — У тебя слишком маленькие сиськи.       — Спасибо, — сухо сказала она, затем пошла в ванную и с силой закрыла дверь.       Из-за двери раздался приглушенный голос Кисаме.       — У тебя есть полчаса.       Сакура поставила свой рюкзак и достала то, что ей было нужно, прежде чем подойти к раковине. Она поморщилась перед собой в зеркале. Кисаме был прав; она выглядела как дерьмо. Она была покрыта грязью и пылью, порез на губе был покрыт коркой, а лицо было залито запекшейся кровью. Под глазами у нее были темные круги, а волосы слиплись от засохшего пота и грязи.       Полчаса, и она планировала использовать каждую последнюю секунду. Человек-акула буквально стоял на страже снаружи? Она нащупала его чакру, которую научилась распознавать, и, конечно же, он был за дверью.       Сначала она почистила зубы, чтобы удалить неприятный привкус крови и грязи, которые ее еда лишь частично покрыла. Затем она разделась, морщась от боли в мышцах. Она снова посмотрела на свое отражение и увидела, что ее живот был покрыт уродливыми фиолетовыми синяками. Их оставил Дейдара или Итачи? Наверное оба. Там была большая ванна на когтистых ножках с прикрепленной к ней латунной насадкой для душа. Ручка при повороте издавала громкий писк, а устаревшая сантехника стонала и брызгала в стенах, но вода, текущая из старых труб, была чистой и без ржавчины. В ванне уже были шампунь и мыло, но она обязательно тщательно промочила мыло под водой, прежде чем использовать его. Она не хотела думать о том, кто мог его использовать. Она быстро умылась и провела следующие несколько минут, сидя на дне ванны.       Во всем этом было так много странного. Во-первых, Акацуки удалось заказать фальшивую миссию, специально запрашивающую ее. Ее не удивило, что у них были контакты в различных правительствах; большинство людей у ​​власти так или иначе были связаны с менее авторитетными источниками. Во-вторых, они устроили большое шоу, взяв ее в плен средь бела дня с большой толпой свидетелей, вместо того, чтобы устроить ей засаду в пути в открытой местности, что сказало ей, что они хотят, чтобы ее захват был обнаружен. Но почему? Чтобы удержать ее для выкупа или шантажа? Единственная причина, по которой она могла быть полезна, заключалась в ее медицинских способностях. Она снова задалась вопросом, не намеревались ли они попытаться заставить ее исцелить кого-то.       Внезапно она вспомнила, что Какаши сказал Итачи во время их последней встречи в Стране Ветров: «Как быстро ты теряешь зрение?» Из-за постоянного, длительного использования Шарингана оба мужчины медленно слепли. Анализируя форму Какаши, она знала, что форма Мангекью ускорила его слепоту. Насколько ухудшилось зрение Итачи? Она немного поработала с Какаши, убрав накопление чакры, которое вызывало у него головные боли, расчистив пути для более легкого использования. Пока он не подвергал его воздействию в течение длительного времени, он был в порядке, и при регулярном лечении она смогла остановить и даже обратить вспять некоторые из ухудшений. Но проблемы с глазами Какаши были не по его вине; это был не его естественный глаз, и у него не было ген Учиха, чтобы контролировать его; Итачи же сам решил активировать его и держать активированным долгое время, и Сакура не жалела его. Если именно поэтому они привели ее сюда, то они жестоко ошиблись. Она скорее выбьет ему глазные яблоки из орбит, чем даст ему оружие получше.       Но это тоже не казалось правильным. Если все, чего он хотел, это чтобы она вылечила его глаза, зачем ему три других Акацуки, чтобы забрать ее из очень людного места? Итачи был вполне способен поймать ее в одиночку, даже если он был наполовину слеп. Кисаме был с ним все время, но Дейдара и другой — Тоби — почему они помогали? Почему они все еще были здесь? Сакура знала, что они были; став медиком, она стала чувствительнее к чакре, и она могла чувствовать их сигнатуры, движущиеся по зданию. Может быть, им просто было скучно, и они пошли по пятам. Ей определенно нужно было еще немного разобраться.       Сакура вышла из ванны, выглядя и чувствуя себя намного лучше. Полотенца она нашла в шкафчике под раковиной. Она чувствовала себя очень странно в своем положении. Обычно те, кого берут в заложники и держат в тесном контакте с четырьмя самыми разыскиваемыми преступниками в мире, пребывают в ужасе. Обычно, если огромный кровожадный человек-акула с еще большим мечом, обладающим собственным злым разумом, стоит за дверью, а они совершенно голые и безоружные, они испытывают панику. Но так много вещей, которые произошли, не были нормальными, и почему-то Сакура не боялась. Чего бы они ни хотели, она считала, что для этого она нужна им живой и относительно здоровой, и поэтому теперь она была почти уверена, что они ее не убьют. Это придало ей уверенности, которой у нее обычно не было бы. Возможно, слишком много… ну да ладно, она была в ярости. Харуно не хотела им помогать, не хотела быть здесь, и она собиралась убедиться, что они об этом знают.       Одевшись, медик запихнула свои вещи обратно в сумку, снова завязала хитай-ате в своих коротких волосах и начала расчесывать их пальцами. Через мгновение раздался громкий стук в дверь. Она ожидала этого, но все же вздрогнула от резкого шума. Ее время вышло. Она схватила свой рюкзак и быстро открыла дверь, прежде чем бегемот с другой стороны выбил бы ее.       Кисаме навис над ней. Он выглядел скучающим, и его взгляд снова медленно скользнул по ее фигуре, когда он увидел ее посвежевшую внешность. Сузив глаза, она напряженно смотрела на него и ждала, когда он двинется и выпустит ее. Когда он в конце концов попятился, Сакура прошла мимо него и направилась в сторону своей комнаты. Кисаме просто фыркнул и поднял брови ей в спину. Он не последовал за ней, и как только она вошла в свою комнату и закрыла дверь, он ушел в другой конец дома.       Сакура не удивилась, что он не последовал за ней. Ему не нужно было преследовать ее шаги, чтобы поймать ее, если она убежит.       Теперь, когда она поела и убралась, делать было абсолютно нечего. Она бросила рюкзак и села рядом, прислонившись спиной к стене. Отсюда ей было хорошо видно окно, и она могла разумно угадать, который сейчас час дня, хотя наблюдение за медленно текущими часами не избавляло от быстро наступающей скуки. Терпение никогда не было ее добродетелью, и ей уже было неспокойно. Харуно почти хотелось, чтобы Кисаме вернулся, просто чтобы ей было с чем взаимодействовать помимо четырех стен. Почти.       Не было никакого способа узнать, когда кто-нибудь принесет ей еду в следующий раз или, наконец, скажет ей, почему ее держат в заложниках. Ничего не оставалось делать, как ждать. Разум Сакуры снова блуждал по возможным причинам, по которым ее забрали. Они, очевидно, мало что знали о ней, кроме ее медицинских навыков, потому что они не ожидали, что она устроит хороший бой. Значит ли это, что они не знали, что она ученица Цунаде? Если так, то это почти наверняка исключает шантаж или выкуп. Это из-за того, что она убила Сасори? Это казалось неправильным по нескольким причинам. Сакура была не единственным человеком, которого она знала, убившим Акацуки, и они никогда раньше не мстили. Дейдара был его напарником, но он не приближался к ней после боя, и если бы речь шла о мести, он бы сказал ей об этом и, вероятно, сразу же убил бы ее.       Чем больше она думала об этом, тем больше все указывало на Итачи. Это была его операция. Он был тем, кто хотел ее, она была уверена в этом, и единственное, для чего он мог нуждаться в ней, это чтобы вылечить глаза. Но Итачи, конечно же, знал, что если чакру можно использовать для восстановления тела, то ее можно использовать и для его уничтожения, и он не был бы настолько глуп, чтобы подпустить ее к своим глазам. Никакие пытки или запугивание не могли изменить того факта, что он должен был позволить ей поместить свою чакру в его тело, и как только она окажется внутри, потребуется всего доля секунды, чтобы ослепить или даже убить его. Он был бы беспомощен перед ней.       Сакура вспомнила, когда в последний раз видела Учиху Итачи: три года назад во время спасения Казекаге. Наверное, он думал, что она все еще та девушка. Это объясняет, почему они недооценили ее. Они вообще ее не знали, если думали, что она просто будет выполнять их требования. У нее не было стимула помогать им. Единственный способ вынудить ее — причинить боль или угрожать тому, кого она любила. Но они этого не сделали.       Сакура ухмыльнулась. Их ждал большой сюрприз, если они думали, что за ней будет отправлена ​​стандартная команда АНБУ. Не тогда, когда она была вторым лучшим медиком Конохи и фактически приемной дочерью Годайме. Внушающая страх женщина сама пришла бы за ними, если бы не была Хокаге. И ее мальчики взбесятся, когда узнают, что она была в плену и у кого… Особенно Наруто…       О, нет.       Так вот что это было. Вот почему они взяли ее среди бела дня, не оставив никаких сомнений в том, что произошло. Она поджала колени к груди и положила голову на руки, когда все это прояснилось.       Кьюби. Они хотели Наруто из-за демона, запечатанного внутри него. Акацуки долгое время преследовали Наруто, несколько раз пытались схватить его, но потерпели неудачу. Первоначально Джирайя сказал им, что Акацуки планировали получить все биджу в течение трех лет, но с тех пор прошло семь лет. Итачи, должно быть, устал от погони и придумал план, как вместо этого привести к нему Наруто. И Сакура с ужасающей уверенностью знала, что это сработает. Наруто никогда бы не позволил этому уйти. Даже если бы ему запретили идти за ней или участвовать в спасении, он никогда не стал бы слушать. Если Цунаде попытается остановить его, он уйдет сам.       Ее команда приближалась. Вот почему Дейдара и его напарник все еще были здесь — в качестве поддержки. Сакура чувствовала себя совершенно беспомощной. Она ничего не могла сделать, чтобы остановить это. Даже если ей каким-то образом удастся сбежать, не было никакой гарантии, что она найдет свою команду раньше, чем они найдут Акацуки. Лучшее, на что она могла надеяться, это быть там, когда они прибудут, и найти способ сражаться вместе с ними.       Она полностью доверяла своей команде, но они имели дело с Акацуки. В последний раз, когда они сражались, семь шиноби Листа против двух Акацуки, и Лист едва выиграл эту битву. Некоторые из них получили серьезные травмы, в том числе Какаши и Наруто, которые были двумя сильнейшими ниндзя, которых она знала. На этот раз Акацуки было четверо, и шансы на победу были ничтожны. План Итачи был пугающе блестящим.       Сакура не будет сидеть сложа руки, ожидая, пока этот кошмар разыграется. Похитители не собирались ее убивать и до сих пор были на удивление снисходительны. Они были профессионалами, выше издевательств и террора, и не причинили бы ей вреда без причины. Возможно, она могла бы использовать это в своих интересах. Может быть, она могла бы заставить их выпустить ее из этой комнаты. Если ей повезет, они могут даже терпеть ее в своем присутствии. Она не думала, что сможет завоевать их доверие или что они когда-нибудь ослабят свою бдительность рядом с ней, скажут или сделают что-то, чего она не должна была видеть, но любая информация могла бы помочь.       Сакура некоторое время просчитывала свой план, прежде чем вернулся Кисаме. Он нес еще один поднос с едой, но на этот раз не ставил его и не двигал по полу, а просто держал поднос и выжидающе смотрел на нее. Увидев его рыбье лицо после того, как, наконец, выяснила их намерения, Харуно только разозлилась, и сначала она просто смотрела на него со своего положения на полу. Потом она вспомнила, что пока должна была вести себя мило, поэтому встала и подошла к нему. Он протянул поднос, и Сакура увидела, что на нем: рис, суп и горячий чай. Это было неожиданностью. Он сделал это для нее сам? Скорее всего, это были остатки его собственного обеда, но он легко мог дать ей еще одну буханку черствого хлеба.       — Спасибо… — тихо пробормотала она, беря поднос.       Кисаме неопределенно хмыкнул. Только когда она села на пол с подносом, он наконец заговорил.       — Итачи вернется сегодня вечером и, вероятно, захочет обсудить твою ситуацию, — хрипло сказал он.       Сакура не знала, почему он сказал ей это. Может быть, это был намек на то, что ей следует морально подготовиться. В любом случае, ей нужно было придумать, что она собирается сказать и сделать, чтобы убедить их выпустить ее из этой комнаты и хотя бы пойти в ванную без сопровождения. Она кивнула в знак признательности, и Кисаме вышел, закрыв за собой дверь.       Это был самый короткий обмен мнениями за весь день, и она задавалась вопросом, чувствовал ли он себя так же странно, как и она. С каждым часом все становилось все страннее.       На этот раз она ела осторожно, благодарная за горячее блюдо. После этого она тихо прошлась по комнате и проработала детали своего плана. Через несколько минут она оказалась перед окном, глядя через грязное стекло на землю внизу. Она была права насчет верхнего этажа. Ниндзя мог прыгнуть на такое расстояние, но она знала, что на окне была печать чакры.       Чувствуя себя немного коварно, она потянулась, чтобы коснуться стекла, и, конечно же, через мгновение у ее двери появился кто-то, ожидающий, что она будет делать. Она убрала руку с оконного стекла, и в конце концов ее невидимый сторожевой пес исчез. Судя по тому, что она могла видеть в окно, они находились на какой-то заброшенной мельнице или ферме. Внизу был обнесенный стеной двор с садовым сараем, а за стеной — то, что раньше было вспаханным полем. Она задавалась вопросом, было ли это обычным убежищем Акацуки или они только что нашли его.       В конце концов ей стало скучно смотреть в грязное окно, и она отошла. Уже темнело, и она задавалась вопросом, сколько осталось до ее встречи с Итачи. От нечего делать она легла спиной к стене, используя свой рюкзак в качестве подушки, и молча репетировала свой план снова и снова, пока не уснула.       Сакура проснулась от звука открываемой двери. Желтое свечение из коридора осветило замаскированный силуэт в прямоугольнике открытого дверного косяка. Неповоротливая фигура Кисаме была очевидна, и Сакура медленно села, щурясь от вторжения света.       — Ты снова спишь?       — А что мне еще делать? Здесь даже света нет, — язвительно ответила она. — Который сейчас час? — Она стояла и смотрела в окно, пытаясь оценить время. Снаружи было совершенно темно. Должно быть, она проспала несколько часов.       — Поздний. Идем. — Он сказал это так, как будто они собирались на вечернюю прогулку, а не на напряженную конфронтацию между опасным убийцей и очень вспыльчивой куноичи.       — Как я выгляжу? — спросила она, уперев руки в бока, и в ее голосе звучал сарказм. Акула громко расхохоталась, и два врага вместе пошли по коридору.       Кисаме повел ее в противоположном направлении, и они спустились по старой, шаткой лестнице, которая громко заскрипела бы, если бы по ней прошел кто-то, кроме ниндзя. Они прошли через большую гостиную, заставленную пыльной потертой мебелью. Место явно было заброшено много лет назад. Они свернули за угол и вошли в торжественную столовую со старомодным массивным дубовым столом, рассчитанным на восемь человек. Скромная люстра висела над столом, тяжелые портьеры закрывали окна. Комната могла бы быть совершенно уютной, если бы не банда отъявленных преступников, наблюдающих за ней, как голодные волки.       Во главе стола сидел Учиха Итачи. Он бесстрастно смотрел на нее, но его малиновые глаза блестели затаенными мыслями.       Дейдара был справа от него, а Тоби сидел с другой стороны ближе к середине. Кисаме жестом предложил ей занять место в дальнем конце, и она так и сделала, когда он прошел мимо нее и сел рядом с Дейдарой, оставив Тоби одного посередине. Должно быть, они только что закончили есть; на столе стояло несколько контейнеров с едой, одни пустые, другие еще наполовину полные. Пахло восхитительно, и ее желудок сжался, но она не собиралась просить.       Они пристально смотрели на нее. Сакура посмотрела на Дейдару, который смотрел на нее откровенно, почти надувшись, и Сакуре пришлось прикусить щеку изнутри, чтобы не ухмыльнуться. Она удерживала с ним зрительный контакт достаточно долго, чтобы доказать, что он ее не пугает — что было не совсем правдой, но она хорошо притворялась. Затем она перевела взгляд на Тоби, и хотя его маска соответствовала его чертам лица, она знала, что он не смотрит ей в глаза. Ему было некомфортно в ее присутствии, он чуть-чуть боялся ее, даже в присутствии трех других. Это показалось ей странным, хотя она чуть не убила его, а его навыки были на удивление низкими для Акацуки. Это осознание наполнило ее нервным весельем. Она одарила его жестокой улыбкой, и он перевел взгляд на столешницу. Наконец она обратила свое внимание на последнего члена их маленькой компании.       Выражение лица Итачи оставалось непроницаемым, но его глаза анализировали каждое ее движение. Сакура сохраняла внешнее спокойствие и с колотящимся сердцем сделала то, что большинство здравомыслящих людей никогда не сделали бы по своей воле: она подняла глаза и встретилась со смертоносным багровым взглядом Итачи.       Мгновение инстинктивного страха прошло, прежде чем она поняла, что не попала в ловушку кошмарного мира пыток. Через мгновение она снова вздохнула и сумела выдержать его проницательный взгляд. Секунды тикали, пока они сидели, глядя друг на друга. Она немного расслабилась, когда стало ясно, что он не собирается делать с ней ничего, кроме пристального взгляда, и впервые она почувствовала себя достаточно комфортно, чтобы по-настоящему увидеть его.       Ее очень обеспокоило то, что он невероятно красив. Выглядел даже лучше, чем Саске, и ей не нравилось, что она так думала. Его глаза были его самой яркой чертой, и не из-за Шарингана. Они были просто красивы, большие и стройные, обрамленные длинными темными ресницами, которые вызывали у нее зависть. Она задавалась вопросом, как они выглядели без предела малиновой родословной. Были ли они такими же темно-черно-коричневыми, как у его брата, или угольно-серыми, как у Какаши? Но это был Учиха Итачи… они, вероятно, были черными, как бездна ада, и такими же пустыми, как его душа.       Эта последняя мысль преодолела ее первоначальный шок, и она задалась вопросом, собирается ли он что-то сказать в ближайшее время. Ей стало не по себе, и в этот момент она поддерживала зрительный контакт только силой воли.       Уголок рта Итачи слегка изогнулся, но Сакура не могла понять, была ли это ухмылка или хмурый взгляд.       — Ты не боишься смотреть мне в глаза, куноичи?       Не то чтобы она совсем не боялась. Не зная, как это объяснить, медик промолчала.       Он не давил на нее.       — Ты знаешь, почему мы взяли тебя?       — Я могу придумать несколько причин.       Он скрестил руки на груди и откинулся на спинку стула.       — Почему бы тебе не поделиться с нами некоторыми своими теориями?       Набравшись решимости, она наклонилась вперед и сцепила руки на столе.       — Сначала я подумала, что это из-за того, что ты хочешь, чтобы я вылечила твои глаза. Я знаю, что ты слепнешь. Но я также знаю, что ты не поставишь себя в компрометирующую ситуацию с кем-то, кто причинит тебе вред при первой же возможности. Следующей мыслью было то, что у Акацуки есть какие-то другие потребности в моих медицинских навыках. Или что вы, возможно, пытаетесь получить выкуп или шантаж, так как есть некоторые влиятельные люди, которые были бы расстроены моим захватом. Однако ни одна из этих теорий не объясняет, зачем я нужна вам, — неопределенно указала она на остальных. — И тут я поняла: ты планируешь использовать меня как приманку для Наруто. — Когда она закончила, ее голос был тихим и мрачным, и она больше не пыталась скрывать свое презрение.       Итачи слабо кивнул.       — Ты права, куноичи. Я подозревал, что ты сможешь понять это сама, но должен сказать, что я впечатлен. Ты настолько умна, насколько показывает твоя репутация.       Сакура была ошеломлена. Учиха Итачи только что сделал ей комплимент? Остальные тоже относились к ней с некоторым невольным уважением.       — Ты голодна?       — Что? — Они говорили об одном и том же? Он только что подтвердил свои намерения относительно жизни ее лучшего друга, и теперь он предлагает разделить с ней трапезу?       — Я спросил, голодна ли ты, — просто повторил он, как будто в этом не было ничего странного. — Можешь угощаться, если хочешь.       Это должен был быть какой-то сюрреалистический кошмар. Во сне или нет, но она была голодна, поэтому осторожно перегнулась через стол, чтобы осмотреть коробки, быстро выбрала одну и села обратно. В основном еда была холодной, но это едва ли имело значение для ее запущенного желудка.       — Ты не беспокоишься, что она может быть отравлена, гм?       Харуно посмотрела на Дейдару.       — Если бы вы хотели меня убить, вы бы уже это сделали, а не тащили бы меня сюда. Кроме того, для этого вам не понадобился бы яд.       — Ты ужасно миришься с ситуацией. Ты ведешь себя так, будто тебя все время похищают. Что случилось со всем этим шипением и плевками со вчерашнего дня?       Было ли это его впечатление о ней, сердитой кошке? Она пожала плечами и спокойно ответила:       — О, не пойми меня неправильно. Когда мои товарищи по команде найдут нас, я помогу им убить вас всех.       Дейдара и Кисаме пренебрежительно рассмеялись, но Итачи остался невозмутим. Сакура продолжила есть.       — Правильно ли это? Ты, кажется, довольно уверена в этом, гм. Значит ли это, что ты не собираешься пытаться сбежать?       — Я бы далеко не ушла, если бы вы все четверо сидели у меня на заднице, так что нет смысла пытаться. Кроме того, убегу я или нет, это не помешает Наруто прийти за вами. — Она посмотрела на Итачи. — Должна признать, твой план отвратительно гениален, но ты ошибаешься, думая, что выиграешь.       — Говоришь как настоящий ниндзя Листа, — сказал он с легким намеком на веселье. — Почему ты так уверена в результате?       — Ты же знаешь, что Наруто придет не один. Ты знал обо мне достаточно, чтобы устроить эту фальшивую медицинскую миссию, поэтому ты должен знать, кто мои другие товарищи по команде, и что они не будут просто сидеть без дела, пока ты воплощаешь свой маленький коварный план.       — Конечно, я в курсе.       — Это не значит, что мы не победим, принцесса, — усмехнувшись, добавил Кисаме.       — Должна быть настоящая драка, особенно если появится другой почетный гость, гм.       Ее охватило тревожное чувство.       — Кто это?       Итачи внимательно посмотрел на нее.       — Мой брат.       Хорошо, что она сидела. Сакура была, мягко говоря, в шоке и немного смущена.       — Саске никогда бы не пришел за мной. — Необходимость признать это вслух сожгла ее изнутри.       Учиха равнодушно пожал плечами.       — Возможно, он придет за тобой, а может быть, и нет. Но он точно придет за мной.       — Он искал тебя шесть лет. Почему ты думаешь, что он найдет тебя на этот раз?       — Потому что я хочу, чтобы он это сделал.       Последние три года без сомнения доказали, что Итачи не из тех, кого можно найти, если он этого не хочет. Эта ситуация была очень, очень плохой. Если Саске действительно придет, она не знает, поможет ли он Команде Какаши или просто будет следовать своим собственным планам. Он может даже сражаться с ними, если думает, что они стоят у него на пути.       Итачи, казалось, читал ее мысли.       — Это будет настоящее воссоединение, ты так не думаешь? Ты уверена, что не хочешь бежать, куноичи?       — Нет, — сердито сказала она. — Я не собираюсь бежать. Особенно сейчас.       — Хн. Ты так жаждешь, чтобы мой глупый брат снова презирал и оскорблял тебя?       Он насмехался над ней. Она бросила на него ядовитый взгляд.       — Я не собираюсь бежать, потому что я хочу быть здесь, когда он убьет тебя. Я хочу смотреть, как он медленно душит тебя, Итачи. Я уже почти слышу твой предсмертный хрип.       Он был на ней прежде, чем она закончила последнее слово, двигаясь так быстро, что она даже не заметила этого, пока он не оказался за ее стулом, сжав ее горло мертвой хваткой. Он мог свернуть ей шею еще до того, как она попытается дать отпор.       Его красивое лицо исказилось от ярости. Сердце Сакуры бешено колотилось, и она была уверена, что он чувствовал ее пульс своими пальцами. Остальные трое Акацуки с тревогой уставились на своего товарища, и это напугало ее больше всего на свете. Она спровоцировала Итачи на поведение, которое шокировало их, потому что они никогда раньше этого не видели.       Итачи перегнулся через спинку ее стула, его горячее дыхание коснулось ее лица. Через несколько ужасающих секунд он обрел самообладание, и его лицо снова превратилось в пустую маску, хотя кроваво-красные глаза все еще злобно сверкали. Он ослабил мертвую хватку на ее горле, но не отпустил. Сакура сделала несколько прерывистых вдохов и поборола панику.       Итачи использовал свою хватку, чтобы немного повернуть ее голову, его губы почти коснулись ее скулы. Его голос был почти шепотом, но он заполнял напряженную тишину.       — Возможно, ты исполнишь свое желание, куноичи… хотя я сомневаюсь, что мой брат оправдает твои ожидания. Возможно, вместо этого ты увидишь, как я сделаю то же самое с ним. После того, как я возьму Кьюби, конечно. — Он следил за каждым вздрагиванием, за каждым дрожанием ее губ, за слезами в ее полных страха глазах. — Как только я совершу эти вещи, твоя полезность для меня прекратится. Возможно, маленькая куноичи, предсмертный хрип, который ты слышишь, будет твоим собственным.       Затем он отодвинулся от нее, и Сакура не смогла сдержать легкий вздох облегчения, сорвавшийся с ее губ. Ее сердце стучало так сильно о ребра, что она была уверена, что все могли это слышать. Ее щека была холодной из-за того, что его увлажнило ее дыхание. Теперь, когда она освободилась от смертельной хватки, ее инстинкты кричали бежать, но ей удалось остаться на месте. Она не думала, что сможет встать прямо сейчас, если попытается. Ее пальцы были сжаты на бедрах, и теперь она чувствовала боль, когда адреналин начал спадать. Позже у нее будет больше синяков.       Итачи стоял в дверях, спиной к ним. Он повернулся ровно настолько, чтобы показать свой профиль.       — Поскольку ты ясно дала понять, что не собираешься бежать, тебе не нужно оставаться взаперти. Печати чакры будут удалены завтра. Ты можешь свободно передвигаться по дому и прилегающей территории, и можешь использовать все, что найдешь здесь.       Мгновение спустя мягкий шорох его плаща показал, что он ушел.       Он сказал это так, как будто между ними только что ничего не произошло, как будто он только что не потерял контроль над собой и чуть не убил ее голыми руками. Такая разобщенность пугала. Сакура не могла представить, как может так работать разум.       Никто больше не двинулся со своих мест. Сакура невидяще смотрела на ее трясущиеся руки, а трое оставшихся Акацуки наблюдали за ней со смесью шока, любопытства и благоговения. Она не смотрела на них. Она забыла, что они были там. Кровь не переставала стучать в ее ушах. Через несколько мгновений она направила все свои усилия и силы на то, чтобы встать, и вслепую вышла из комнаты, трое Акацуки смотрели ей вслед.       Сакура закрыла дверь в свою комнату и провела рукой по обшивке, пока не наткнулась на свой рюкзак и не сползла по стене кучей. Она все еще чувствовала темную чакру Итачи, обвивающую ее, все еще чувствовала его пальцы на своем горле, его дыхание на своей щеке.       Одна, в кромешной тьме своей комнаты, она уже не могла сдерживать слезы.