SONG

      Как и говорилось за столом сидело четверо:       генерал,       рейнджер,       архитектор,       и временный великий мудрец Академии Сумеру.       Сборище людей, легенд, которые приковали к себе внимание лишних глаз.       Многие шептались, хотели тайно взять у них пару ласковых, но самое главное понять: Почему же они собрались вместе?       Действительно почему?       Все очень просто — Кавех давно был знаком с Тигнари, а Аль-Хайтам был знаком с генералом Сайно.       Друг друга видит издалека, да и события спасения Властительницы нужно было отметить. В Сумеру теперь слишком спокойно, а значит можно было насладится пряным алкоголем…так ведь?       Так ведь и было.       Поначалу, а потом образовался вакуум тишины, когда мастер Тигнари обратился с занимательной темой небольшого неравенства в обществе Сумеру. Безусловно в их мире, в мире абсолютных знаний решал всегда не пол, а ум.       Знания — которые ты носил в себе. Именно поэтому семьи чаще всего строились из доктора и доцента наук или двух студентов одной научной работы вне зависимости от их физиологии.       Девушки — мужчины.       Альфы и Омеги.       Разницы в Сумеру не было — главное то как ты мог изменить этот мир под стать идеальной жизни.       Занимательная тема и все поддержали её до тех пор, пока не переросла в мир неравенства. Все же Сумеру не был идеальным, да и другие земли славились своей доктриной в том, что равенство в обществе это только пшик.       Жизнь Омеги и Альфы вовсе не назовешь легким путём, особенно с нынешними порядками, и тем, что архонты чужих земель все больше отходят от своих дел, позволяя людям самим вершить свою судьбу.       И в этот знаменательный момент, Аль-Хайтам добавил свое слово:       — Я с Кавехом уже месяц живу и ничего критического не произошло.       Глаза, что генерала, что рейнджера немедля уставились на блондина, который мгновенно подавился при такой информации изложенной его соседом.       Первое — никто даже не знал, что они живут в одном доме из-за древней ссоры, которую Кавех будет помнить всю свою жизнь.       Второе — все за столом, включая самого Кавеха были альфами, что еще больше вызывало немереное количество вопросов.       — Аль-Хайтам, ты не хочешь сказать, что ты… — обратился к нему все-же Тигнари, попытавшись отогнать неловкую паузу подальше.       — Омега? — продолжил он холодно, отпивая пряное вино. — Верно, узнал больше месяца назад.       Кавеха пробрал озноб, пока генерал махаматры изучал своего бывшего противника явно не ожидая, что он оказался представителем слабого пола.       Хотя… Аль-Хайтам был последним кого он бы уверенно назвал слабым.       — Погоди, ты только недавно узнал, что являешься омегой, так еще живешь с альфой под одной крышей?       — Верно.       — Это не то, о чем ты думаешь Тигнари! — воскликнул архитектор, что есть сил, мгновенно выпив залпом вина, чтобы явно забыть об этом разговоре к завтрашнему утру.       — Не хочу уточнять какого рода у вас отношения, но Аль-Хайтам, это довольно редко, чтобы вторичный пол проявлялся на такой поздней стадии. Ты наверняка уже ходил к врачу, но спрошу лично… У тебя были какие-то физиологические проблемы или подобное передается по семейной линии?       Все застыли в ожидании ответа, но Аль-Хайтам не ответил сразу.       Он смотрел на свое отражение в алом вине, а через несколько секунд, с тем же непроницательным выражением лица обратился к Тигнари кратко:       — Нет, не было. Это всего лишь аномалия, что бывает раз в несколько сотен поколений. Не бери в голову. — следом он сделал глоток.       Тигнари насторожил настолько сухой ответ, пока герой Сумеру поднялся с нагретого места, запрокинув на правое плечо плащ.       — Я отойду.       На этом омега оставила общество альф в одиночестве. Тигнари начал мыслительный процесс, а Сайно сложил руки и явно ожидал ответов от горе соседа Аль-Хайтама.       — Почему ты так на меня смотришь??? — возмутился Кавех.       — Ну подумаешь не рассказал о том, что он омега. Я и сам до сих пор слабо в это верю, да и… ничего не произошло. Были конечно стычки, но ничего серьезного и опасного для нас обоих не было.       — Не в этом дело, Кавех. Просто как и ты, я фенек ришболанд сохранивший черты своих предков. — его ушки забавно дрыгнулись при гордом обозначении его расы.       — И это куда опасно, чем обычный человек с вторичным полом. На это могут пойти сотню последствий, включая…       — Знаю-знаю! — громко перебил блондин.       — Но все под контролем, да и я ему оказывается еще помогаю. Аль-Хайтам славный малый, но тугодум в таких вот аспектах! — Кавех тяжело вздохнул, наливая еще бокал вина. Осушая, и снова наливая.       Его тело позволяет подобную пьянку, так что как такового алкогольного опьянения он не толком и не чувствовал.       — Он привыкает к запахам… Он даже согласился встретится с вами. Аль-Хайтам! Представляете? Он раньше бы придумал десять причин почему он не хочет приходить или бы пришел и уткнулся в свою тупую книгу. Может все только к лучшему? — последовал еще один глоток.       Сайно скептически приподнял бронь, а Тигнари только вздохнул, явно не желая спорить с шумным человеком.       — Все хорошо пока не начались естественные процессы. Запах омеги плохо влияет на ясность мысли ришболанда, так что я думаю, ты знаешь, что делаешь, Кавех.       Он сглотнул на месте, вздыхая и закрывая лицо руками.       Перед глазами ясно был образ Аль-Хайтама.       Тот первый момент.       Его клыки сами по себе удлинились, желали сделать младшему больно, очень больно.       Ему надо перестать думать о себе.       Верно, эгоизмом — делу не поможешь, да и жить с Аль-Хайтамом конечно комфортно, но невыносимо для обоих.       Он давно откладывал это решение.       Решил, что будет терпеть этого ботаника до тех пор, пока не будет купаться в деньгах.       Но… сегодня этому пришел конец.       Ему нужно отказаться от зоны комфорта раз и навсегда.       Тигнари прав, все правы.       — Я сейчас вернусь. — решительно выдал блондин, поднимаясь и получая в свой адрес одобрительный кивок Сайно, и внимательное изучение от Тигнари.       Они явно сделали мысленную ставку.       И видимо в ней ошиблись.       — Аль-Хайтам? — обратился Кавех к глубине длинного коридора, надеясь услышать его.       Ответа не последовало, однако в тенях он заметил фигуру… широкую, высокую, с длинными пальцами, что жадно хватаются за плащ будто бы скрывая нечто внутри себя.       — Аль-Хайтам? Что-то случилось? — Кавех немедля подошел к стоящему, ощупал его в надежде, что все цело, а после заметил его слегка покрасневшее лицо, озадаченные глаза вытянутого рубина в зеленых листьях.       Инстинктивно Кавех принюхался и почувствовал как естественный запах становится сильнее, а тело каменной скалы жарче.       Неужели это…?!       Аль-Хайтам вжался пальцами в мягкую рубашку, вытянулся навстречу, уткнувшись головой Кавеху в плечо.       Он выглядел безобидным, слабым.       Хотя его ипостась высокого, рослого мужчины до сих пор было несопоставимо с его обычным образом, что сломался напрочь.       Кавех затрепетал. Его кровавый рубин вытянулся в хищной форме, желая прикоснуться к Аль-Хайтаму.       Сделать его своим.       Дыхание сводит.       Легкие наполняются огнем.       Ему нельзя вдыхать, нельзя держать ум в этой буре.       Ему нельзя… нельзя.       — Пойдем домой… — прошептал Аль-Хайтам, собирая в легких остатки холодного воздуха. Кавех же вернулся в реальность, заставил сердце больше не ломаться от адской боли, а клыки не ныть от вожделения.       Легкий вдох и такой же выдох.       — Пойдем… — ответил сосед незамедлительно, к сожалению оставив друзей без объяснений.

***

      В доме было темно.       Тихо, а главное максимально безопасно, когда двое в лице Аль-Хайтама и Кавеха пришли как будто пережили побои.       Кавех сто раз отдал почести Дендро Архонту за свою выдержу на протяжении всего пути от паба до дома, а вот изнеженный ученый… Он толком не мог разобрать как его ноги смогли добраться до домашних коридоров.       Зрение как в тумане, жар в теле не позволяет ясно сформулировать мысль… живот протыкают мелкие иглы, а запах... чей-то родной аромат, становится более сладким, манящим словно еда после длительного рабочего дня.       — Тебе нужно отдохнуть. — отозвался Кавех в конце коридора, приоткрывая дверь в спальню Аль-Хайтама. Шикарные апартаменты с видами на всю улицу Сокровищ, с полками забитыми древними текстами разного сорта.       Со стойким запахом пыли…       — Кавех… — ноги сами проследовали к нему, а глаза сосредоточились на его отстраненном лице. Им нельзя встречаться взглядами, нельзя снова повторять то, что случилось пару недель назад.       Сейчас все это было максимально не правильно.       Оно не имело под собой почву конструктивной, холодной логики.       Аль-Хайтам не был здоров и в горькой реальности он бы никогда… никогда не подошел к Кавеху сам, мягко касаясь его щек, легко улыбаясь и подбирая второй рукой его запястье.       Кавех мягко говоря — окаменел.       Его лицо шокировано уставилось на покрасневшее лицо Аль-Хайтама и эти смущающие действия.       Он… вообще способен на подобное? Так легко его касается, пытаясь приманить, подарить надежду на что-то. А Кавех наивный, глупый, но гордый все равно не следует за ним до тех пор, пока их взгляды не встречаются.       Аль-Хайтам был полностью уверен в своих действиях.       Он это знал.       Он это чувствовал.       Проследовав в глубь комнату под руку, Кавех про себя мог отметить свалку которую устроил в своем маленьком изучении секретарь. Документы, чернила, книги и тому подобное.       Серьезно, его приятно удивил тот факт, что кровать была чистой, свежей и как минимум не заваленной этой макулатурой, что так любил этот ученый.       Итак, Аль-Хайтам легко толкнул, изучающего комнату Кавеха на кровать, вынуждая его полностью опасть и тем самым лечь на неё полностью.       Покраснение на щеках образовывается мгновенно, ком в горле тяжело сглатывается при наблюдении за тем, как легко он снял с себя плащ, откидывая его на пол, а после легко склоняясь к своему соседу, осев на его коленах в позиции наездника.       Все это время Аль-Хайтам не сводил с него глаз, будто бы пытался держать эту тяжелую тишину в узде, не давая Кавеху и минуты вставить свое слово.       Тебе же нравятся мои глаза… так и говорил он молча.       А Кавех отвечал кивком, невольно, будто бы под дулом элементального ружья прямиком из Снежной.       — Я… не знаю, что делать дальше.       В тихой песни,       оба певца смотрят друг друга в глаза,       пытаясь найти давно забытое.       Родное и горькое.       Музыканты же выжидают указаний дирижёра,       сжимая в руках сломанный смычок.