«Она же не дура» или Другие приключения добавки к рамену

Приближалось время дня рождения Наруто, дата которого в Конохе считалась днём глубокого траура и скорби. Когда Узумаки была маленькой, лет до восьми, на неё даже набрасывались пьяные и ужасно злые гражданские, в районе которых она жила. Шиноби наоборот никогда её не трогали, но вот АНБУ, следящее за ней даже и сейчас (уже совсем редко, раз в год, быть может, для профилактики) куда-то таинственным образом исчезали на её день рождение. Нередко доставалось и квартирке, в которой харчевалась Наруто. На каждый свой день рождение в подарок от гражданских она получала разбитые окна и измазанные яркой краской двери, исписанные словами ненависти к ней, как к реинкарнации демона-лиса, отравляющего всё их существовании и сейчас, а не только убившего их родственников. Был, правда, один АНБУ, кажется, с растрепанными пушистыми каштановыми волосами до поясницы и маской полу-кота полу-лисы (маска на его лице представляла интересную смесь двух этих животных). Он некоторое время приглядывал за Наруто, когда ей было лет семь, и да, она хоть и плохо помнит его внешность, зато она запомнила его доброту. А ещё этот член АНБУ умел творить древесные техники, которые, по экспертному мнению Курамы, умел творить лишь Первый Хокаге и его ближайшие родственники, исключая при этом Второго. Лисокот водил маленькую Узумаки за руку, когда гулял с ней, не давая другим обидеть её и не давая ей потеряться. Каждый день он готовил завтрак, обед и ужин не из продуктов быстрого приготовления, что после его ухода породило вечную нужду и голод Наруто — она познала, что такое вкусная, сытная и невредная пища, от которой не болит живот и которую можно есть даже во время болезни, но позволить себе такое не могла. А ещё Лисокот купил ей платье, когда своё она окончательно порвала, и вещь превратилась в ветхие тряпки. Иногда этот АНБУ, пока дни и ночи напролет нянчился с ней, засыпал прямо на ходу, но Наруто нисколько на него не обижалась. Волосы Лисокота были отдельным пунктом — он молчаливо разрешал ей трогать свои шикарные локоны — приятного древесного оттенка, они были мягкими, густыми и прямыми — настоящее сокровище! Наруто любовно их расчесывала, как если бы член АНБУ был её личной куклой, и пыталась что-нибудь сплести из этой гривы. Получалось так себе — в лучшем случае две косички или конский хвост, да и только. Но Лисокот никогда не сердился на неё, даже если она случайно выдирала ему несколько прядок или устраивала настоящую катастрофу на его голове. У Лисокота также было пристрастие к разного рода орехам — он всегда покупал их, а после добавлял к разным блюдам. В один из дней, когда было обеденное время, Наруто решительно придвинула свою порцию грецких орехов рядом сидящему АНБУ, который заполнял какие-то бумаги. Не получив никакой ответной реакции, девочка осторожно подергала шиноби за темную тонкую перчатку. Фарфоровая маска неопределенного животного медленно повернулась и будто бы уставилась на неё своими тёмными прорезями для глаз. — Возьми, — упрямо сказала Наруто, и ещё ближе пододвинула горстку молодых чищенных грецких орехов, — я больше лесные люблю. АНБУ молча отказался от угощения, но Наруто была непреклонной и настойчивой с самого рождения, поэтому взяла Лисокота за руку. — Я наелась, мне больше не хочется. Возьми их, хотя бы немножечко, даттебайо! — и в раскрытую ладонь в перчатке выложила несколько плодов. Лисокот не двигался, поэтому Наруто положила ещё несколько орешков и выжидающе уставилась на него, отложив палочки в сторону и заканчивая свою трапезу. Наконец, АНБУ сомкнул ладонь с грецкими орехами и всем корпусом развернулся к ней. — Спасибо. Это было единственным, что она услышала от него за те четыре месяца, что он приглядывал за ней. Конечно же, после ухода этого своего сопровождающего, никто для неё ничего не готовил, да и не тратил столько сил, времени и денег на какую-то там мелкую сироту, пусть и джинчурики. Вот и страдала Наруто недобором веса, и выглядела как мальчишка, в свои без двух недель тринадцать. Но того милосердного АНБУ она не забыла, обещая во чтобы то ни стало разыскать доброго шиноби и отблагодарить его. — Да он наверняка уже помер, за столько-то лет, — едко ухмылялся Курама. В последнее время ему доставляло нереальное удовольствие бесить свою джинчурики. — Шиноби долго не живут. — А вот и живут! — упрямо не согласилась Наруто, — и я обязательно найду Лисокота и поблагодарю его, даттебайо! — и быстро ушла от него. — Вот дурная, — с какой-то неожиданной лаской говорит ей в спину Кьюби, когда Узумаки уже не слышит его. За пять дней до дня рождения команда номер семь получила миссию по сопровождению торговых повозок в страну Горячих источников. Наруто, кажется, обрадовалась больше всех — миссия закончится аккурат через неделю, её никто не будет донимать и возможно, возможно, ей удастся посетить знаменитые источники на свой день рождение. Конечно, они и в Конохе были, но что такое горячие источники в Конохе, и что такое горячие источники в стране Горячих источников? Наруто всё ещё носит пёструю повязку на волосах — та хорошо скрывает её яркие волосы и не сильно привлекает внимание — даже Сакура, особо придирчивая к Узумаки в частности, не сразу её заметила. Какаши-сенсей как обычно спокоен и пялит единственный видимый глаз в книжку, на Учиху и смотреть не хочется, да и что там можно увидеть? Губки бантиком, нелепая прическа на месте, смазливое личико — всё в Саске оставалось таким же, как и в Академии. Всё прошло хорошо. Торговые повозки добрались в целости и сохранности, торговцы были довольны их работой и поскорее поспешили на рынок — готовиться к ежегодной ярмарке. Какаши-сенсей также был доволен работой седьмой команды (что бывало не часто, скажем откровенно), потому что никто ни подрался и ни подставил под удар команду и гражданских. За это Хатаке принял решение задержаться ещё на день в Горячих источниках — аккурат ко дню рождению Наруто. Разбудил Узумаки в тот день настойчивый бас лиса, который спокойненько сидя в подсознании уже мог докричаться до своего сосуда. — Наруто-о-о, — позвал голос, с утреца принятый Наруто за крики дикого животного. — Что случилось? — тут же материализовалась в подсознании Узумаки, зевая и ежась от воды под босыми ногами. Кьюби выдернул её буквально из постели, поэтому перед ним она стояла в одних труселях и широкой старой футболке. — Пришло время заниматься, — сверкнул краснющими глазами рыжий, со смехом глядя на то, как его джинчурики пытается проморгаться и понять, что вообще происходит. — Чего-чего? — Садись за печати. Сборник Шиндаши Узумаки на столе, — указал лис хвостом в сторону стульчика и стола, стоящего по середине всего этого безобразия. На столе и вправду уже был открыто учебное пособие, примерно, посередине. — Курама, я даже умыться не успела, ну какие фуины, — сипло пробормотала Узумаки, практически с закрытыми глазами подойдя к стулу и столу. На ней тут же появились широкие штаны. — Раскрой глаза и прочитай, что сегодня ты будешь изучать, — подтолкнул её демон-лис, нетерпеливо подергивая хвостами. Наруто открыла заспанные глаза и смахнула две слезинки, повисшие на ресницах. Душераздирающе зевнула, потянулась, прогнулась в пояснице и похрустела позвонками. Наконец, посмотрела прямо перед собой, взяла лист, вложенный в сам учебник. Застонала. — Вслух читай, и делай, как написано в инструкции, мелкая, — усмехнулся лис, во все глаза за ней наблюдая. — Тц, ну ты зануда, Курама. Кхе, «Запечатывание неживых материальных вещей». Дабы создать печать, — притворно ленивым и медленным голосом начала Узумаки, — нужно нарисовать в верхней половине листа кандзи «Вещь», покрыть вокруг всё специальной вязью, которая будет подпитывать чакрой ваш фуин, — Наруто остановилась и под молчаливое одобрение Курамы принялась зарисовывать печать на соседнем листке. — После того, как верхняя часть готова, — спустя двадцать минут продолжила Наруто, перепачкав пальцы в чернилах, — нарисуйте кандзи «Пространство» в нижней части вашей печати. Покройте оставшееся место такой же специальной вязью, не затрагивая кандзи. Помните, что вы должны быть аккуратны и бла-бла-бла, — не дочитала предупреждения джинчурики и принялась рисовать дальше. Кьюби лишь удовлетворенно наблюдал. Когда работа была закончена (за какие-то сорок минут! успех!), а Наруто выжидательно уставилась на фуин, ожидая дальнейших указаний, лис подал голос. — Теперь влей в него свою чакру, я скажу, когда остановиться. Та-а-ак. Всё! Печать засияла мягким оранжевым светом и в руках у Наруто очутились… да чего там только не очутилось! Весь стол теперь был завален какими-то коробочками, ленточками и бумажками. — Это чего такое, даттебайо? —непонимающим голосом спросила Наруто, держа в руках три небольшие упаковки. Никогда ещё фуины не выкидывали таких штук. — Это твоя хорошо сделанная, исправная печать, — оскалился Кьюби, — открывай. В первых трёх коробочкам были… украшения? Наруто увидела две небольшие заколки, как раз ей по размеру. Во второй коробочке были едва видимые серьги — такие крохотные, что в ушах точно будут незаметны. В третьей — нашивки с кандзи «Девять хвостов». Остальные запакованные вещи открылись под воздействием ядовитой чакры лиса. Здесь были и меченные кунаи, совсем как у Четвертого, и ворох различных печатей (которые потом придется перерисовывать), и ещё несколько учебных пособий, даже праздничное кимоно и сандали нашлись. — Это мне? — Тебе. — Курама, — приподняла голову Наруто, и глаза у неё снова были на мокром месте. — Я… — Так-так-так, вот только не надо! Не смей реветь, — почти испуганно прорычал Кьюби, — Ты уже не малявка какая-то, тринадцать лет всё-таки! Дурёха, не смей, а то покусаю! Но Наруто не расплакалась, а уже с улыбкой до ушей разглядывала острые кунаи, крохотные серёжки и праздничное кимоно. Затем весело расхохоталась и принялась мерить обувь, удивляясь, как точно был подобран размер. Лис на это смотрел и против воли улыбался. Ему было хорошо, когда его джинчурики улыбалась и смеялась, и также плохо, когда ей было грустно и больно. Это казалось странным, ведь раньше такие эмоции девятихвостый лис ощущал лишь рядом с творцом — Рикудо Сеннином. — Да что ж такое, — вывел его из раздумий голос Узумаки, которая уже что-то делала с волосами. Изящные заколки никак не поддавались девичьим пальцам. — Гребанные застежечки! — Дай я, — перехватил её руки рыжий, материализовавшись за спиной в человеческом облике. Бережно сдвинул две прядки из челки слева, немедленно прихватил их белой тонкой заколкой. Тоже самое проделал и с правой стороны. Разгладил и спутавшиеся локоны на макушке, вытащил из широкого рукава нарядного хаори, надетого на голое тело, небольшую расческу. Наруто внимательно посмотрела на него, с серьезным видом осторожно ощупала свою прическу. Кьюби всё также молча протянул ей зеркало, чтобы Узумаки могла как следует себя рассмотреть. Та, наконец, перестав крутить головой из стороны в сторону, остановилась и подняла подбородок. — Спасибо, — прошептала джинчурики, поймав взгляд своего биджу. Широкие рукава хаори опустились по швам. Лис также внимательно смотрел на неё. Наруто вдруг рассмеялась, подмигнув одним глазом и прижалась к нему, обвив растерянного рыжего своими тонкими руками. Тот чуть неловко посмотрел на карминовую шевелюру, в которой теперь виднелись две белые заколки с навершиями в виде цветов сливы, но что-то для себя решив, крепко прижал девочку к себе. Наруто удовлетворенно вздохнула, уткнувшись носом в борт алого костюма. Сегодня этот модник был в одном хаори на голое тело и хакама, таком же простом, как и в прошлый раз. Всё то в её жизни было ни как у других людей. — Спасибо тебе, Курама, — снова проговорила Наруто, оторвав голову от груди Кьюби, но всё ещё держа сцепленными руки за его спиной, — это лучший день рождение в моей жизни. Никто не дарил мне таких подарков. Я очень, очень это ценю, даттебайо! Лис добро усмехнулся, без тени злобной насмешки все также обнимал её и гладил по плечу. — Я рад, что тебе понравились мои дары, Наруто Узумаки. Кажется, — таки привычно, с едкой ухмылкой вдруг сказал он, — жертвы аборта всё никак тебя дозваться не могут. Хватай в охапку вещички — и к придурошным, давай-давай, участь джинчурики девятихвостого — тяжелые и сложные испытания, которые дано пройти не каждому, — растягивая тонкие губы в оскале и показывая острые зубы на распев проговорил Курама. — Я приду к тебе вечером, — с сияющими глазами улыбнулась Наруто и засобиралась, — не скучай без меня! — Вот еще, глупости какие, скажешь тоже, — по привычке пробурчал Кьюби, а поймав радостное выражение личика Наруто, оскалился в ответ. В тот день Какаши-сенсей велел с утра собраться им в обратный путь, но в дорогу они должны были выступить лишь вечером. Сказал, что команда номер семь может пойти куда-нибудь, но все должны быть в сборе к семи вечера около южных ворот города. Сам сенсей ушёл куда-то в рассветное солнце, сказав только, что у него есть специальное задание. Сакура конечно же хотела пойти в какой-то там сад, дабы поглядеть на растения, цветущие последний раз в этом году. Саске в своей манере лишь пробормотал что-то про силу, тренировки и брата. Тогда, обычно драчливые и озлобленные сокомандники пришли к лишь одному возможному решению — разделиться и в семь вечера встретиться на указанном Какаши-сенсеем месте. Когда все разошлись, Наруто быстро упаковала вещи в рюкзак, а уж он поместился в созданную утром печать. Весело улыбнувшись самой себе, Узумаки надела самую приличную майку и поскорее натянула на себя праздничное кимоно, подаренное Курамой. С утра ей пришлось объяснится, что вещи и туфельки с заколками — подарок того таинственного жреца Инари. Сакура даже заметила выпавший листочек, когда Наруто развернула ткань с кимоно, поэтому быстренько спрятала его, чтобы разобраться. На нём очень аккуратным и даже изящным почерком было начертано поздравление Наруто с днём рождения и пожелания оценить «дары скромного служителя». Написано было в несколько старомодном стиле, так писали только в давнишних хрониках, быть может во времена Первого Хокаге. Пришлось Харуно признать, что этот таинственный жрец Инари — или кто он там — действительно существует. Кимоно было выполнено из прочной, но тонкой ткани лазурного цвета, чем-то даже похоже на шёлк. Грудь, спина и подол были украшены затейливой вышивкой из серебряных нитей. Если на подоле был просто красивый орнамент, то на груди и спине грозно переплетались меж собой два дракона. На груди глаза дракона были выполнены маленькими перламутровыми жемчужинами, что очень подчеркивало роскошь и богатство этого наряда. Наруто с восторгом и величайшей аккуратностью надела это произведение искусства. К кимоно прилагался довольно тонкий пояс — Курама знал, как она ненавидела носить оби и подклады к нему — совсем как на одежде шиноби. Он был также выполнен из материала очень похожего на шёлк, чуть более глубокого цвета и покрыт серебряной вышивкой цветов и растительных элементов. Обув свои обычные сандали и ещё раз взглянув в зеркало, Наруто Узумаки поспешила на встречу приключениям. В её планах было посетить древний замок Рино Куци, заглянуть на ярмарку и сходить на три вида горячих источников. Когда с замком и ярмаркой было покончено, Наруто с предвкушением отправилась на горячие источники. Первое, куда она направилась — горячие источники «Тенгоку». Они были железистыми — и самыми популярными в стране Горячих источников. Было очень много женщин, все разных возрастов, и сидеть больше пятнадцати минут было нельзя. Всё было так хорошо, что Наруто практически осталась там, чтобы сходить ещё на два сеанса по пятнадцать минут, но всё-таки решила сходить и в «Аши», сероводородный источник, и даже в старую «Бьякко», где купальни были совместными. Конечно, всё было бы хорошо и спокойно, если бы не одно но: это была Наруто Узумаки, а у неё априори всё хорошо и спокойно быть не может. Вот и сейчас, придя в последний пункт назначения — «Бьякко», джинчурики не заметила такого количества людей, как в «Тенгоку» и «Аши». В старой купальне были лишь три пожилые дамы, а с мужской половины — только какой-то дед. Но Наруто не обратила на это большого внимания, да и источники «Бьякко» находились за городом, поэтому здесь находилось так мало людей. Воды была обжигающе горячей, намного горячее, чем в источниках до этого, поэтому кожа Наруто вскоре стала под цвет её карминовых волос. Она откинулась на плитку и, прикрыв глаза, лежала так минут пять. Когда она вновь их открыла — в онсэне уже никого не было, кроме неё самой. В мужской половине было пусто. Окончательно расслабившись и размякнув от горячей воды, Наруто лениво оглянулась и уставилась на одиноко стоящее дерево клёна. Всё здесь было таким умиротворяющим и тихим, что казалось просто нереальным. Ей здесь понравилось даже больше, чем в шикарном «Тенгоку» и просто огромном «Аши». Кажется, Наруто начала понимать выражение «медитация освежает сознание» — всё было настолько замечательно, что даже верилось с трудом. До того момента, когда она, повернув голову, увидела молодого мужчину напротив. И что же такого было в этом мужчине, что так привлекло внимание Узумаки? Да ничего особенного — он сидел к ней спиной, склонив голову набок, а ещё у него забавно торчали каштановые прядки волос. В общем и целом — ничего, что могло бы смутить Наруто (к тому же, она сидела на другой половине, в купальнике и отодвинувшись от ближайшего к мужскому онсэну бортика). Но какое-то тревожное чувство обуяло её, а теперь и неприятно вылилось в склизкий комок в животе. Что-то было не в порядке. Да нет, бред какой-то. Наруто вздохнула. В самом деле, чего она так напряглась? Этот мужчина наверняка, также, как и она, без задней мысли, просто пришёл отдохнуть на горячие источники. А то что он сидел и не двигался уже семь минут — в этом ведь нет ничего странного? И то что она, шиноби, не слышала, как он зашёл — тоже, ведь, ничего? Законом не запрещено и всё такое. Успокаивала и успокаивала себя Наруто, пока не поняла, что так напрягло её. Мужчина сидел в очень неудобной позе. В такой сложно было столько сидеть даже матёрым шиноби. — Курама, — очень взволнованно позвала Наруто лиса, — Курама, помоги мне. — Чё случилось? — немедленно откликнулся Курама. — Посмотри, — и отдала контроль над зрением своему биджу. — Там кровь, — буквально через несколько секунд оповестил Кьюби, — шиноби ранен. Наруто сама себе кивнула. Стремглав вылетев из воды и подбежав к мужчине, она увидела на его груди два глубоких пореза и рваную рану, из которых продолжала течь кровь. Также на бледном безбородом лице красовался кровоподтек на подбородке, ввиду разбитой губы, и уже налившийся синевой след от удара на скуле. Боги, какая же она дура! От несчастного пахло кровью, удивлением и лесом. Вся вода вокруг была мутной. — Ками-сама! — отчего-то громким шепотом сказала Наруто, сев на колени прямо на мокрую плитку рядом с молодым человеком. Её мелко потряхивало. — Держитесь, даттебайо, — и осторожно начала вытаскивать усиленными чакрой руками тело. Она вся напряглась, перепачкалась в чужой крови, а вытянув к себе мужчину начала вливать в него очищенную чакру, как умела. Курама пробился к её сознанию и теперь отдавал распоряжения, как лучше концентрировать так необходимую раненному чакру. Наконец, остановив кровь и вытерев испачканной рукой лоб, на котором выступила испарина, Наруто обернулась в сторону источников. Позвала хозяев. Мёртвая тишина была ей ответом. В «Бьякко» никого не было. Раненый же был белым, как мел, а его грудная клетка очень неравномерно вздымалась и опускалась. Лицо у него было широкое, но при этом слегка вытянутое; рот какой-то большой, прямой неизломанный нос и абсолютно чистая кожа, без намека на веснушки или родинки. В целом, обычный человек, да, шиноби, только чакры от него практически не чувствовалось. Только сейчас Наруто заметила, что мужчину кинули в онсэн прямо в штанах и сандалях. Она удивленно уставилась на эти самые штаны — те были покоцаны и даже кое-где то порваны, задняя часть штанин была перепачкана в мокрой земле, а из сандалей этого шиноби торчали какие-то палочки и веточки. Будто бы несчастного сбросили с дерева, а потом отволокли на эти горячие источники. Для проверки своей теории Узумаки резво огляделась. Невдалеке виднелась небольшая рощица из сосен, берез и лохматых лиственниц. — Курама, нужно проверить кое-что, срочно принимай человеческий вид и оставайся с раненым! Надо с кем-нибудь связаться, одна я его не вытащу, он слишком большой для меня! Его рана может раскрыться в любую минуты, нам срочно надо что-то предпри- — Эй-эй, деточка, полегче, — остановил её трёп Кьюби своим недовольным ворчанием, — потом будешь искать улики — этот мужик, того и гляди, дубу даст, а ты будешь по лесу бегать. И зачем? По нему же видно, — включил менторский тон лис, объясняя для «особо одаренных», — что его сначала чем-то опоили. Резерв у него большой, но вся оставшаяся чакра чем-то заперта внутри него, а остальная, похоже, потрачена на этот лесок. Дальше: противников было несколько, иначе как бы его могли так быстро загнать? Раны на его теле нанесены буквально с разницей в две секунды: первый нападавший поцарапал его, второй ударил по щеке и попытался вспороть брюхо. Он упал с дерева, кто-то третий приволок его сюда — волокли очень тяжело, как будто девка какая, а ведь он не слишком-то большой. Наруто пыталась всё осознать с той же скоростью, с которой Курама обо всём этом рассказал, но затея была гиблой с самого начала. Мужчина вдруг тихо простонал что-то и дернулся всем телом. Наруто осторожно погладила раненого по голове и направила чакру прямо к его щеке. Ей было так жаль его, будто бы душу из неё вынимали и кровавые слёзы лились, не иначе. Неожиданно материализовавшийся около неё Курама чуть не до смерти напугал. Наруто хотела было кинуть ему какое-нибудь обвинение и как обычно посмеяться, но вид у лиса был более чем серьёзным. Насыщенно-красные волосы рассыпались по широким плечам и выглядели кровавыми росчерками на белой ткани юкаты. Запах солёной и горячей крови внезапно начал душить. Сейчас, как никогда раньше, ей показалось, что Смерть стоит прямо за спиной и уже занесла свою уродливую косу над ними. У Наруто вдруг закружилась голова. — Рядом находится кто-то из ваших, скорее всего Хатаке, — схватил за руку джинчурики Кьюби, когда увидел как она клонится к воде и как ей дурно, — всё будет в порядке, и если ты сейчас оденешься и приведешь помощь — этому ничего не будет грозить. Давай-давай, девочка, пошевеливайся, он отторгает мою чакру, — подтолкнул Узумаки к выходу и внимательно посмотрел ей вслед Курама. Наруто растерянно остановилась в раздевалке, оглянулась, моргнула, пытаясь понять, что вообще происходит. Что она здесь делает? Наткнулась на собственное праздничное кимоно. Недолго думая натянула его, сняв верх от купальника, прямо на голое тело. Со скоростью убегающего от преступников ранга S понеслась в указанном Курамой направлении. И действительно, в стороне дороги, ведущей в город, Узумаки нашла Какаши-сенсея. — Наруто? Что ты здесь делаешь? — с обескураженным видом спросил сенсей, завидев её на пустой дороге, — Что случилось? — Шиноби. Там. Он ранен. Чакроистощение. Мужчина. Молодой, даттебайо, — запыхавшись ответила Наруто и под ошарашенный взгляд Хатаке вцепилась ему в руку, — идемте скорее, если вы ему не поможете, он может умереть, долго держать не получится, прошу, пойдемте, даттебайо! — Ты оставила с ним кого-то? — наконец, поинтересовался Какаши, пытаясь угнаться за чересчур резвой девочкой, бегущей всё быстрее и быстрее. — Да, — только и кинула Наруто из-за спины. Прибыв в «Бьякко», Узумаки только сейчас обнаружила, что маленькая улыбчивая старушка, которая принимала её на входе, убита прямо за стойкой кунаем, вспоровшим ей горло. На том же месте, где она его и оставляла, лежал молодой мужчина с уже чуть порозовевшей кожей и более спокойным дыханием. Курамы даже близко не было. Джинчурики вздохнула чуть спокойнее. — Не дрейфь, малолетка, шиноби жив и никто меня не видел, — раздался довольный бас Кьюби в голове, — молодец, привела таки подмогу, а то склеился бы пацан. — Наруто, кого ты оставляла с ним? — наконец, появился в дверях раздевалки Какаши. — Клона, — только и смогла ответить она, пропуская сенсея вперед. — Великие боги, — ужаснулся Хатаке, вперив неверящий взгляд единственно видимого глаза в лежащего между онсэнами мужчину, — Тензо! Что с ним, Наруто? — На него видимо кто-то напал. Несколько отступников, я думаю, — Какаши присел рядом с ней, по другую сторону этого мужчины, которого звали Тензо, — я нашла его в воде с рваной раной и сильно испугалась. Вы знаете его? Какаши-сенсей внимательно осмотрелся вокруг, игнорируя вопрос. Что-то для себя отметив и кивнув, он вызвал Паккуна — своего нинкена, призывного компаньона. — Чего? — лениво спросил пёс, тяжело вздыхая. — Приведи мне медика и предупреди Саске и Сакуру, чтобы шли сюда и не разгуливали бог весть где. Паккун с тихим хлопком испарился. Наруто всё ещё сидела вплотную к пострадавшему, держала его за плечо и по капле вливала свою чакру. — Ему ничего серьезного не угрожает. Спокойнее, Наруто, — взял её за предплечье Хатаке, с удивлением наблюдая как она находится практически в невменяемом состоянии, — лучше расскажи, как ты здесь оказалась и что произошло. — Мы с утра разделились. Со второй половины дня я посещала горячие источники, — спустя некоторое время начала Узумаки, безумными глазами глядя на раны загадочного Тензо, — «Бьякко» был последним. Здесь резко всё отличалось, но я не обращала внимания. Было немного людей. Я отдыхала, прикрыла на пару минут глаза. Все кто здесь был — разошлись. Я не придала этому значения. «Бьякко» все-таки находится за городом, тут не так многолюдно. Я ещё полежала в воде, полюбовалась клёном и небом. Открыла глаза — а там он. В воде, спиной ко мне. Я даже не поняла сначала, что не так, — с болью в голосе закончила Наруто. — То есть, это ты остановила кровотечение и влила чакру в его тело? — удивился Какаши. Раньше дочь Минато-сенсея не демонстрировала даже склонности или какой-то заинтересованности в ирьениндзюцу и медицине в целом. Разве она так хороша в контроле чакры? У неё ведь её просто прорва! А такое количество действительно тяжело держать в узде. — Да. Скажите, кто он такой? — с мольбой в глазах уставилась на него Наруто. Она всё ещё машинально поглаживала пострадавшего Тензо по волосам и выглядела более чем несчастно. Вернее не так. Выглядела более чем жутко. Это было правильным и правдивым определением её состояния. Дорогое кимоно очень красивого цвета намокло и помялось, на рукавах были видны пятна крови, а подол и вовсе стал чёрным от грязи. Лицо у неё до сих пор было взволнованным, каким-то искаженным испугом и страдающим. Заколку с правой стороны, что была на её волосах с утра она, очевидно, потеряла, а вторая сбилась куда-то к виску. Лоб у неё тоже был испачкан кровью, а шея и глаза были покрасневшими от жара и работы, не говоря уже о грязных и сбитых руках. Кимоно, к слову, было надето впопыхах, поэтому оголяло её тощие ключицы и часть грудной клетки, нервно вздымающейся. Наруто то с надеждой смотрела на самого Какаши, то с невыразимой печалью глазела на Тензо, и это напрягало Хатаке всё больше и больше. Разве они могли хоть где-то пересекаться? Почему она так взвинчена? — Тензо — шиноби нашей деревни, член элитного отряда АНБУ, — сдался Какаши, не выдержав жалостного взгляда и чувствуя себя почему-то ужасно неловко, видя как Узумаки переживает и волнуется за его некогда подопечного. — Я должен был встретиться сегодня с ним как раз недалеко от «Бьякко». Когда ты меня нашла, Тензо опаздывал уже почти на полчаса, хотя он обычно о-очень пунктуальный. Ты видела его раньше, Наруто? — Нет, наверное, — как-то рассеяно ответила она, наконец, перестав трогать раненого и его волосы, — но мне кажется, он очень хороший человек. Я не знаю, что меня так напугало, мы ведь уже бывали на настоящей миссии, — под настоящей, джинчурики девятихвостого конечно же имела ввиду миссию в стране Волн, по сопровождению архитектора Тадзуны. — Ничего, Наруто, — «улыбнулся» ей глазом Хатаке, — главное — что ты помогла бедняге Тензо и подлатала его. Я попрошу Хокаге наградить тебя. — Мне ничего не надо, вам ли не знать, — отмахнулась Узумаки, — я делала это не ради награды. Какаши почувствовал себя неловко, зная, что она недоедает и живет в жуткой квартирке в гражданском старом районе. Наруто тем временем извлекла печать из какого-то подсумка на бедре. Поколдовав над ней, она распечатала свою обычную одежду шиноби и начала рыться в остальных печатях. Вдруг, остановившись, она попросила Хатаке приподнять раненного и подложила под его спину своё кимоно, которое сняла буквально за доли секунд, на ходу натягивая футболку на голое тело. Затем продолжила копаться в бумажках. — Откуда у тебя столько? — осторожно поинтересовался Какаши-сенсей, когда понял, что она листает их не по кругу. Девочка выложила уже больше тридцати печатей, среди них редко когда попадались идентичные друг другу. Вопрос она, как ни странно, проигнорировала. — Нашла, даттебайо! — победно вскинула руку вверх Наруто с нужной печатью. После этого, моментально положила бумагу с кандзи на грудь израненного Тензо. Что-то тихо прошептав, она сосредоточилась и начала с ювелирной осторожностью вливать в фуин чакру. Какаши с каждым влитым сгустком терял челюсть всё ниже и ниже — на его памяти так ловко это могла делать только Кушина-сан. Закончив, наконец, Наруто сложила несколько печатей и снова сосредоточилась. Тензо спустя секунд двадцать, дернулся всем телом и застонал. — Наруто, что это? — настороженно спросил Хатаке, уже не зная, что и ожидать от этой непредсказуемой девчонки. — Тайна клана Узумаки, — внезапно весело, хоть и устало бросила она, — я всего лишь попыталась освободить его чакру. Кто-то опоил его — действие похоже на бьякуган — и Тензо-сан не смог самостоятельно регенерировать и отбивать атаки чакрой. — Это вам требуется помощь? — неожиданно спросил какой-то бледный шиноби средних лет, появившийся в дверях. Рядом с ним стоял Паккун. — Ему, — кивнул Какаши в сторону всё ещё распластанного, но уже лежащего на кимоно Узумаки Тензо. Ирьенин только мотнул головой и, присев на корточки рядом, начал лечение. Под его ладонью с зеленой чакрой раны начали зарастать прямо на глазах. Наруто испытала невиданное облегчение, и задумалась о том, что такой вещи тоже следует обучиться. Полезная, все-таки, техника. — Тебе не стать медиком, — как назло раздался голос Курамы в голове, — у них немного чакры, которая сконцентрирована особым образом и всегда находится под жёстким контролем. Ты же обладаешь огромным резервом, а контроль тебе нужен лишь в творении фуиндзюцу. Сама себя ты вылечить, спасибо мне, можешь, кровь остановить кому-то другому — тоже. Этого вполне хватит. К тому же, из-за твоего весьма посредственного контроля и смешения с моей чакрой ты вполне можешь не вылечить, а навредить. Наруто хотела было начать спорить, но её настигло такое опустошение и усталость, что она просто промолчала. Она и сама не поняла, почему так сильно испугалась и так ужасно было вымотана и взвинчена. Какаши-сенсей, кажется, хорошо знал Тензо-сана, но он лишь удивился и посетовал на то, что ничего не заподозрил, когда товарищ не пришёл к нему навстречу. Лис, конечно, не упустил момента посмеяться и подстебнуть её, тоже, на самом деле, искренне не понимая, почему Наруто так взволновалась и не могла успокоиться. Да, шиноби её деревни, да, раненый, да, неожиданно здесь появился, и, возможно, те кто за ним охотился, также угрожали всем остальным, но разве это повод так уж беспокоится? В тот день Наруто забылась тяжелым и бессвязным сном, только чтобы обнаружить себя с утра рядом с футоном больного Тензо. Курама ржал так громко и ехидно, что болела вся голова, не исключая и многострадальные виски, по которым его рычание и визги били сильнее всего. Наруто, чертыхаясь, попыталась понять, как ей выбраться и уйти незамеченной — комната пострадавшего была открыта, а прямо напротив спали простофиля Какаши-сенсей и мерзкий Саске. У этих двоих слух-то получше чем у сонной Сакуры, которая и, начнись война, не услышала бы этого. Будет очень плохо, если кто-то увидит её в таком виде здесь, рядом с больным Тензо-саном. Утро начиналось не с кофе. Пока была возможность, Наруто бесшумно передвинулась и задержала свои ладони над бинтованной грудью члена АНБУ. Чакра Тензо-сана начала приходить в норму и медленно, но верно наполняла резерв, позволяя раненому восстанавливаться. Печать всё-таки помогла ему! Джинчурики зубасто улыбнулась, радуясь своему успеху, но стрелка часов на стене указывала без пяти минут половину седьмого. Нужно было срочно делать ноги. Узумаки осторожно приподнялась, оглядывая комнатку. Та была ровно такой же, что и напротив, за исключением того, что футон здесь был шире и только в единственном числе. Большое окно манило тем, что было приоткрыто, а открыть его до конца не было такой уж большой трудностью. Не очень удобно, правда, было бы выбираться из окна комнаты в одних трусах и футболке в шесть часов утра, будто бы какая-то преступница или, чего похуже, дама из квартала красных фонарей. Девятихвостый на это разразился лающим смехом и начал придумывать ей лучшие, по его мнению, имена и прозвища, будь она преступницей или проституткой. Славный друг, что называется. Как назло, напротив дома, где они всей командой остановились, находилась городская площадь и даже какой-то вшивый храм. Резко захотелось сплюнуть и грязно выматериться. Узумаки отмела глупые мысли в сторону и изо всех сил попыталась сосредоточиться, даже закрыла своё сознание от Кьюби. Дверь всё также была приоткрыта практически наполовину, до окна было три шага и одна порванная об угол подоконника футболка, а стрелка на часах неумолимо приближалась к семи утра — времени, когда Хатаке и Учиха обычно просыпались. Наконец, решившись, Наруто поднялась в полный рост и воровато огляделась. Ей и самой было непонятно её отношение к всему происходящему — она была разозлена, смущена и поставлена в неловкое положение. Раньше такие мелочи её не волновали, а теперь, пожалуйста, дожили — гребанное мироздание, красные полосочки Второго и крапленые кунаи её маменьки Кушины! То, что она иногда лунатит во сне не было такой уж тайной — Саске с Сакурой пару раз ловили её на этом. В числе этих позорных выходок, была и та, когда она посреди ночи, в лесу, поперлась искать какую-то реку, потому что туда её позвало провидение из сна. То-то ржал Курама, когда наблюдал за ней и её неадекватным состоянием. Но теперь она была почти догола раздетой в комнате с взрослым и таким же полуобнаженным мужчиной, тем более, дурочка Сакура уже наехала на неё за откровенно странное отношение к раненому шиноби. Какаши-сенсей вообще был свидетелем того, как она чуть руки не выламывала — так переживала за сохранность Тензо-сана. Некстати вспомнилось жизнеописание Мито-сама, легендарной двоюродной прабабушки Наруто — она стала женой Первого Хокаге в семнадцать. Ей, конечно, было не семнадцать, но… Наруто замутило. Всё казалось жутко несуразным и нереальным, как глупый сон после солнечного удара (а с ней и такое бывало!). Какой бред по утру иногда посещает её больную головушку — страшно представить и рассказать! Нужно как-нибудь исхитрится скрыть это от Курамы — он же застебет её до смерти, если прознает, что она, как изнеженная принцесска, боится, что скажут люди и что кто-то увидит её в таком виде рядом с посторонним мужчиной! Подавив в себе немилосердные позывы упасть обратно или хорошенько проблеваться, Наруто осторожно перешагнула через ноги лежащего мужчины, но вдруг громкий вздох заставил её замереть как дикое животное. Она вся подобралась, пригнулась, словно готовилась в любую секунду сорваться с места и напасть или спешно убраться с места преступления. Сердце билось часто-часто, голова была пуста ровно на все сто процентов. Она даже почувствовала вкус крови во рту — так волновалась, что прикусила язык. Как оказалось, это Саске — ебанный урод, чтоб тебя Джуби дрючил до скончания веков — просто перевернулся на другую сторону, насколько она увидела и поняла это, пялясь что есть сил в тёмную комнату напротив. Матершина всегда была отдушиной для джинчурики, а здесь она прям не сдержалась. Едва не ударяя пяткой по деревянному полу, Наруто сквозь зубы прошептала ещё несколько проклятий в сторону последнего члена клана Учиха и три раза чётко, но тихо сказала «блять». Наконец, тряхнув копной спутанных волос, она пошла вперёд к окну, намереваясь таки выйти из этой проклятой комнаты и спокойно отоспаться в столовой на лавочке, захватив какую-нибудь скатерть или простынь, но не учла, что прямо под её аккуратной ножкой расположилась рука спящего Тензо. Рот пришлось зажимать так сильно, как будто если бы Узумаки этого не сделала — случился бы конец света. Она зажмурилась, представляя, как с грохотом падает прямо на руку разнесчастного больного и уже предвкушая переполох, который она самолично же организовала и допустила. Шухер на самом деле случился. Только не на руку члена АНБУ, а на какую-то глупую деревяшку. Её едва не скрутило от облегчения. Голые колени, правда, красивого жеста не оценили. Деревяшку? — Осторожнее. Теперь на неё внимательно смотрели два огромных чёрных глаза Тензо, практически ощутимо «сканируя» её взглядом. Наруто всё ещё зажимала себе рот руками, беспокоясь о том, что её хвалёная выдержка (и это после стольких событий пережитых с девятихвостым демоном-лисом, даттебайо!) вот-вот даст трещину и она натурально заорёт, как душевнобольная. Не могло ведь ей быть так больно от какого-то там соприкосновения худыми коленками с деревом! Во всяком случае, Курама всегда на её закидоны говорил, что она психованная и что люди ещё во времена Первого начали строить учреждения для душевнобольных (а тебе там самое место, дура малахольная!). — Что-то случилось? Тебе больно? — трактовал её совершенно ошалелый вид Тензо по-своему. Наруто продолжала таращить на него огромные испуганные глаза, крепко держать ладони у рта и, по возможности, не двигаться вовсе. Вдруг, деревяшка, на которой она стояла коленями, плавно опустилась на пол, аккурат рядом с футоном пострадавшего. Вопреки суеверному ужасу Узумаки, никто на эти шорохи и безмолвные оры (исключительно в её голове, конечно) не отозвался и не прибежал её ловить — даже не проснулся. Кроме Тензо-сана, разумеется. Если так подумать, то и сенсея она наверняка разбудила, он просто их игнорирует — ну, в самом деле, не мир же они здесь захватывают, и не младенцев режут. — Ты чего? — спросил у неё Тензо, задумываясь, были ли девочка рядом с ним в адеквате. Всё в ней было каким-то… странным. Наверное, это её голос он слышал, когда валялся в отключке. Или не её? Очевидно, во всяком случае, что эта девочка лечила его и, вероятно, потратив много чакры, свалилась прям рядом с ним. Что-то в ней было… Сквозь прижатые к лицу ладони, он разглядел некие отметины на её щеках. Ну конечно, отметины! — Наруто? — уже утвердительно, но все также тихо спросил он у девочки. Та ещё сильнее раскрыла голубые глазищи — хотя куда уж больше — всё-таки, хоть и неуверенно, но кивнула. Тензо удовлетворенно улыбнулся самыми кончиками тонких губ — джинчурики была просто несколько напугана и лишь пыталась сдержать свой пылкий темперамент, ему ли не знать? — Можешь говорить, нас никто не услышит, — доверительно проговорил он, на что Наруто только быстро отрицательно замотала головой, ещё сильнее зажимая рот руками. Когда он снова хотел сказать, она сделала страшные глаза и мотнула взъерошенными волосами в сторону окна. Тензо приподнял бровь. Она… — Ты зовешь меня поговорить на улице? — чуть приблизившись к ней спросил член АНБУ. Наруто радостно закивала. — Ладно. Он абсолютно бесшумно встал, откладывая простыню в сторону. Затем развернулся и подал руку Наруто, что продолжала сидеть на коленках около футона. Узумаки, наконец, перестала нещадно зажиматься и отняла руки от своего лица. Выпрямившись во весь рост и подав таки свою ладонь в ответ, Тензо понял, что она стоит практически в чём мать родила, и совсем не обращает на это внимания — настолько поглощена происходящим. Тензо едва удержал себя от цоканья — наклонился и поднял простынь, за неимением ничего лучше. На нём самом — одни только шорты да бинты, и те — не его. Наруто непонимающе проводила его действия взглядом, и глупо уставилась на протянутую членом АНБУ простынь. — Накинь. Спустя ещё несколько секунд она всё-таки сообразила посмотреть туда, куда красноречиво указывал взгляд блестящих чёрных глаз Тензо. На её колени. Покрасневшие от сидения на дереве худые голые колени. Пришлось снова давить в себе крик — какая же она беспечная и умалишенная! Курама бы точно расхохотался и назвал её дурой. Молниеносно выхватив простынь, Наруто в два счёта обернула её вокруг бёдер и каким-то невероятным образом завязала с первого раза. Поймав одобрительный взгляд вчера раненого шиноби, она сама осторожно улыбнулась и последовала за Тензо к уже распахнутому окну. Встав на раму, она всё-таки зацепилась за подоконник, только, конечно не футболкой, а огромной простыней. Тензо-сан, разумеется, снова помог ей. Надоело ему, видимо, смотреть на её жалкие потуги казаться нормальным шиноби, вот и закинул её на плечо обычно спокойный и сдержанный член элитного подразделения АНБУ Конохи. К счастью, на улице только и были — жирные, греющиеся на рассветном солнышке коты. — А теперь объясни: что произошло? — пытал Узумаки Тензо, посадив её под деревом недалеко от южных ворот города и сам расположился на поваленном бревне. Пока Наруто молчала и снова пыталась прийти в себя — подозрительно часто теряла самообладание, да уж, нехорошо — Тензо быстренько создал ей удобный стульчик из мягкой берёзы, что росла неподалеку. Приятно снова было ощущать контроль над собственной чакрой. — Лисокот?! — громко вскрикнула Наруто, уставившись на него во все глаза, — это ты? Тензо понял, почему она зажимала руками рот в комнате. — Только ты так называла меня, — улыбнулся ей Тензо, с восторгом отмечая, с какой радостью смотрит на него джинчурики, — это была маска кота. — Лисокота, даттебайо! — расхохоталась Наруто и в тот же миг подлетела к нему, вцепившись в руку, совсем как в детстве, — я хотела найти тебя с начала осени! Я и не знала, что ты знаком с сенсеем! — Он был моим капитаном, — кивнул на это мужчина, ощущая зарождающуюся беспочвенную радость рядом с ней. С Наруто всегда было приятно посидеть — её положительные эмоции что тогда, что сейчас здорово его подпитывали. — Я не видела тебя с тех пор, как ты заботился обо мне! Где же твоя шикарная шевелюра? — она, как в былые времена, потянулась потрогать его волосы, что Тензо ей, конечно же, позволил. — Встречный вопрос и тебе: где же твои длинные рыжие волосы? Ты была похожа на маленькую лисичку с ними, — он по-доброму усмехнулся, и также, как и Наруто, взъерошил её и без того спутанные волосы. Узумаки разулыбалась, и принялась торопливо рассказывать. Тензо-сан оказался её любимым Лисокотом, которого она просто обожала, в детстве ни на шаг не отходила от него, чего никогда не было с другими членами АНБУ, которых приставляли к ней. — Я всё-таки отрастила их, как и ты! Ой, или мне лучше всё-таки говорить на «вы»? — Говори, как привыкла, Наруто, — улыбнулся ей на это бывший член Корня. Наруто лучезарно улыбнулась в ответ. — Так вот, даттебайо! Я их отрастила до такой же длины, как и у тебя когда-то! Но по сравнению с твоими они были просто соплями и жутким недоразумением — очень тонкие и ломкие, а если уж их хоть чуть-чуть подстричь — всё! — будут отрастать ещё столько же лет. К тому же, — она смешно наморщила нос, — они мешались и вечно путались или кудрявились. Я их отстригла и даже покрасила. В чёрный. — …ого, — только и выдал Тензо, выразительно глядя на её пламенеющую макушку. — А потом, — вдохновенно продолжала тараторить джинчурики, — с помощью чакры девятихвостого я выжгла всю краску. Я покрасилась просто отвратительно, — не упустила возможности пожаловаться она, — поэтому решила вернуться к истокам. К красному, то есть. Мне так намного больше идёт, правда? — Тебе всё к лицу, Наруто, — тепло улыбнулся Тензо. Наруто была такой Наруто. — Спасибочки! — благодарно сверкнула глазами Узумаки, покрепче сжимая его руку. После того как подул ветерок, Наруто недовольно поёжилась и вернулась на свой стульчик, сделанный специально для неё и стоящий ровнёхонько напротив бревна, где расположился Тензо. — А теперь, и ты расскажи, что с твоей гривой приключилось? Я не думаю, что ты стал бы её отстригать просто так. — глаза у неё возбужденно заблестели, как было всегда, когда Наруто чем-то увлекалась: — Эх, Лисокот, — вдруг продолжила она, — если бы я видела твоё личико тогда, клянусь, я бы начала твои поиски ещё раньше! — как-то ласково и умилённо посмотрела на него из-под тёмных ресниц, и Тензо против воли покрылся красными пятнами. Ками-сама, он знал, что совершенно и окончательно некрасив, и обычно всегда отмахивался от фальшивых комплиментов разных девушек, а Наруто, как обычно, всё вывернула в свою сторону и получила это — смущенного и заалевшего неровными пятнами Тензо. — Но я выбрала братьев Сенджу своим идеалом, — тут же хмыкнула Узумаки и Тензо подавил в себе рвущийся наружу хохот. — Не смейся! Эта девочка была по-настоящему очаровательной и смешной. Не украл бы её сердце и разум какой-нибудь находчивый шиноби. Вроде пацан-пацаном — волосы короткие, худая, как после голодного года, никакого тебе макияжа и красивых тряпок, а болтать она научилась — будь здоров! Заслушаешься. Не говоря уж про её вечную, как и у него самого, улыбку (только в тысячу раз выразительнее и приятнее) и искреннюю любовь ко всем, кто хоть сколько был отзывчив к ней. А ещё Наруто была замечательным, просто поразительным слушателем. Он видел, как внимательно ребёнок прислушивался к тому, что ей говорили. Она и сама любила поболтать. Будучи семилетней девочкой, Узумаки все четыре месяца, что охранял её Тензо, говорила с ним без остановки, прекрасно зная, что он не ответит ей. Что-то спрашивала у него, рассказывала шутки, пересказывала услышанное в толпе, пыталась вынудить у него рассказ про ниндзюцу и гендзюцу, кажется, даже во время еды вечно говорила. — Не поверишь: сцапали на задании за них. Едва не погиб, — развеселился Тензо. — Ужас какой, — пробормотала Узумаки в ответ, поежившись будто от ветра и машинально пригладив растрепанную шевелюру. Затем подняла вдруг подбородок, — а вчера что произошло? — Долго рассказывать. Может быть, пойдем, позавтракаем? Ты голодна? — Нет. Расскажи мне лучше, Лисокот, из-за чего я вчера чуть не поседела, в свои-то тринадцать, — усмехнулась Наруто. — Это ты меня вытащила вчера? — Я. Она поднялась со своего стульчика и волоча за собой простынь, подошла к соседнему дереву. Ловко склонила нижнюю ветку, на которой ещё висели поздние румяные яблоки. Сорвала несколько, завернув в импровизированный подол из простыни. Уселась напротив Тензо и, протянув ему спелое яблоко, сама с аппетитом захрустела. Брови выжидающе свела к переносице и кивнула, показывая, что он может начинать. — Смешная ты, Наруто — бросил он, с внутренним умилением отмечая, что Наруто вообще границ не видит и даже замечать их не хочет. Прямо как в далеком детстве. Она на это чуть смущенно улыбнулась и запустила пальцы в свою пламенеющую шевелюру. Но рассказать всё-таки придется, как никак, Наруто спасла ему жизнь и в целом, была достойна знать правду. — Я завершил здесь миссию от Хокаге-сама. Должен был встретиться около бань с Какаши-семпаем. У него как раз команда генинов, твоего возраста, наверное, — задумчиво потёр подбородок Тензо. Внезапно, Наруто в голос захохотала. — Я и есть член его команды генинов! Ещё есть Учиха и дурочка Сакура, Какаши-сенсей совсем не справился с миссией: подружить троицу сопливых малолеток! — продолжала смеяться Узумаки, игнорируя растерянный вид Тензо. — Так вот, — продолжил он, когда Наруто практически успокоилась, — мы с ним должны были встретиться у «Бьякко». Я освободился раньше времени и зашёл перекусить в какой-то паб недалеко от центра города. Там ко мне подошёл какой-то парень, клянусь, я даже отголоска чакры в нем не почувствовал, и попросил подсесть ко мне — все места были заняты. Буду я человеку отказывать? Он сел рядом со мной, заказал миску супа и пиво и преспокойно принялся трапезничать. Наверное, когда я отвернулся или поправлял штанину, этот гад мне что-то насыпал в чай. Жаль, я это понял лишь тогда, когда на меня напали, — вздохнул Тензо. — Значит, их всё-таки было несколько? Кто на тебя охотился? И зачем? Это из-за миссии, которую ты выполнял? — внимательно посмотрела на него Наруто. От её былой веселости не осталось и следа — теперь она предельно сосредоточилась. — Несколько, — подтвердил Лисокот, — трое, если быть точным. Два здоровых мужчины, шиноби, не из Листа — стиль ниндзюцу и тай не тот. Один точно джоунин, другой чуть послабже. На них были тёмные плащи и маски, все без опознавательных знаков. В основном использовали холодное оружие, у джоунина хороший уровень тайдзюцу, а у другого — стихийные техники, стиль Воды. Только я хотел вырастить из мокутона непробиваемую решётку, как понял, что чакра меня совсем не слушается. Вместе с тем, через какое-то время и тело перестало реагировать. Они начали меня теснить к краю. — А третий? — завозилась Наруто, внимательно глядя на него, словно боясь что-то упустить, — ты говорил, что там был кто-то третий. — Да, я думаю, что этот третий — женщина, — кивнул ей Тензо, — потому что он был ниже тех двоих, закутан буквально по глаза и у него были тёмные длинные волосы, собранные в сложную прическу — скрыть это под капюшоном было проблематично. А, да! — Наруто сосредоточено ловила каждое его движение и слово: — У этой женщины был намотан протектор на рукав. Это был символ деревни скрытой в Песке. Конечно, это может быть ловушка или вещь, которая пустит нас по ложному следу. Или здесь замешана политика: ты наверняка слышала, какие сейчас напряженные отношения у Конохи со страной Ветра. — Ух, даттебайо! — наконец, отреагировала девочка, наморщив нос, — не знаю, что там с политикой, меня этому не научили. А вот она, эта женщина в смысле, тебя притащила на источники. Я случайно оказалась там, отдыхала в одиночестве, а тут — бац! — открываю глаза, а на мужской половине ты в какой-то странной позе спиной ко мне сидишь. Признаться честно, — вдруг отвела глаза Наруто, — я почему-то очень, очень сильно испугалась, хотя и не знала, кто ты такой. Я увидела рану на твоей груди и, и меня как огнём обожгло, — поведала ему она, заговорив совсем тихо под конец. — Всё в порядке, Наруто, ты вовремя обнаружила меня. Если честно, я думал мне конец, — посмотрел куда-то в сторону Тензо, будто бы отрекаясь от своих слов и проматывая в голове моменты столкновения. — Главное, Лисокот, что ты цел и практически невредим. Я обязательно передам старику Третьему, что тут какая-то страшная неразбериха и ты едва не погиб! — сжала в тонкую линию губы джинчурики — верный знак того, что она была настойчива и уверенна как никогда. А ещё недовольна, да. Вдали послышались какие-то крики и собачий лай. Наруто с Тензо одновременно чертыхнулись. — Бегите, дуралеи, эти полудурошные в ярости! — завыл что было сил лис в голове Узумаки. Кажется, Лисокот тоже услышал это предупреждение, так громко рычал Курама. На горизонте показалась целая собачья стая, во главе с разъяренной Сакурой Харуно. Всю эту толпу замыкало какое-то сероватое пятно сзади, схожее с фигурой Какаши Хатаке. День рождения в этом году Наруто Узумаки непременно запомнит на всю жизнь. Не каждый день, всё-таки, исполняется тринадцать лет.