«Она же не дура» или Другие приключения добавки к рамену

Что такое неожиданность? Что есть явление неожиданностей? Как неожиданности влияют на человеческие жизни? Наруто Узумаки вам ответит! Это когда Какаши-сенсей, который ничему их не научил за полгода, отправляет всю вашу весёлую компанию на экзамен для получения звания чунина. Они генинами-то не успели побыть! Сакура вообще только кунаи держать правильно научилась, а Саске лишь недавно стал понимать, что на одном гоноре клана Учиха и сверканием шарингана с одним томоэ многого не добьешься. А теперь такой серьезный экзамен, где она, тринадцатилетка, может умереть на раз-два. Как хорошо, что у Наруто были рыжий пидорас и Лисокот. Со времени возвращения из страны Горячих Источников в Коноху прошло две недели. Курама мучил её каждый день, почему-то сурово подгоняя рисовать и изучать печати как можно быстрее. Лисокот, а в миру Тензо, наведался три раза за первую неделю с предложением потренироваться, а потом перекусить в Ичираку. Конечно, Наруто не могла ему отказать. На Кураму она кричала, ругалась и обижалась — тот снова отказывался называть её по имени и давал какие-то невразумительные ответы на её вопросы о том, зачем так торопиться. Ответы звучали как: «Скоро заплачут совы и вымрет весь род людской» или «Соскучится мир по старым богам». И морду гаденько кривил при этом. Рыжий пидорас. Тензо ей так не досаждал, она была даже рада проводить время в его компании — всё-таки, одно из приятнейших воспоминаний из её босоногого детства. Однако тот, хоть и был милейшим дяденькой и просто наилучшим другом, не к месту спросил, кем она хочет быть в будущем? Нет, понятно, что вроде как Хокаге, а специализация-то какая? Вот Первый был, например, высококлассным ирьенином и владел мокутоном. Второй был превосходным сенсором и ученым — столько техник разработал, прелесть! Старик Третий был хорошо выученной и вышколенной боевой единицей и знал всю внутреннюю «кухню» системы управления Конохой. А кем будет она, Наруто Узумаки? Теперь джинчурики ещё и страдала от того, что не знала, в какой области ей лучше развиваться. Направлений ведь было так много! А она одна и с весьма скромным выбором того, куда ей податься. Во всяком случае, ей так думалось. Наруто хотелось бы усвоить какие-нибудь лекарские штучки. После той истории с Лисокотом она вообще серьезно задумывалась о ценности человеческих жизней и о том, как даже действия такой неумехи как она смогли спасти её другу жизнь. Но её чакра слишком плотно связана с чакрой Курамы, в любом случае, больше трёх человек за раз исцелить не получится. Здесь же вставал и вопрос о контроле чакры. У Наруто её была просто прорва, как, впрочем и у любого Узумаки, но кроме того, накладывалось «наследие» джинчурики. Благодаря тому, что Наруто была джинчурики самого сильного из биджу с рождения, чакроканалы у неё с детства расширялись, с каждым годом всё увеличивались и увеличивались, позволяя резерву быть ещё больше. К одиннадцати годам, когда Узумаки закончила Академию, объём её чакры (без учёта сил Кьюби, надо сказать!) уже был равен объему чакры Третьего и того же Какаши-сенсея вместе взятых. А ей, как достаточно посредственной ученице, которая с трудом владела собой, тяжело было даже контролировать её, не то что скрывать или очищать от чего-то ещё. Спасибо Кураме, который в этот момент взял её обучение к свои лапы-руки. Именно благодаря демону-лису Наруто смогла справиться с тем объёмом силы, который у неё был. Иногда, когда чакры было слишком много, а её хвостатый учитель ещё с ней так тесно не общался, она словно переливалась во все окружающие предметы и оставляла свой след везде, где побывала Наруто. Проще говоря, чакры было столько, что джинчурики буквально «фонила», привлекая ненужное внимание и странно себя чувствуя. Курама же направил все её силы в создание фуинов и упражнения с каллиграфией, в тайне надеясь, что это поможет развить усидчивость и способность долгое время заниматься одним делом, контролируя свою чакру. Наруто бесилась, кричала, плакала, бросалась на девятихвостого с кулаками и рвала неполучившиеся печати, но продолжала работать. В конце концов, потом и кровью ей удалось подчинить себе свой неуправляемый объем чакры и даже сосредотачивать его в чистом, стерильном виде для каких-то манипуляций. Это была небольшая, но сложная и важная победа. К слову сказать, что-то ещё гложило Наруто изнутри: Кьюби, как обычно, над ней поржал, и сказал что это глисты. Глисты были исключены, ведь в ней уже жил один здоровый такой, рыжий паразит. Как оказалось, предчувствие Узумаки не подвело. Какаши вытолкал их на экзамен и сказал что ответа «не хочу» и «нет» — не принимает. Больше всех, конечно, бушевала Наруто. Но совершенно неожиданно, когда за два дня до начала испытаний Узумаки возвращалась из магазина с пакетами, обычно спящий в свободное от стёба и черного юмора время Курама заорал что есть сил: — Здесь Ичиби! Ебёной матерью клянусь, эта псина где-то рядом ошивается! Пидорас! Ублюдок! Сволочь! Мразь! — продолжал оглушительно рычать и материться девятихвостый лис, пребывая в очень уж возбужденном состоянии, что и донеслось до многострадального сознания его джинчурики. — Заткнись, ради святого рамена! Где здесь может прятаться однохвостый? Что за бред? Перестань, даттебайо! — прошипела ему в ответ Наруто, уставшая от этих вспышек ярости Кьюби и готовая саморучно его задушить, раз он позволяет себе насиловать её мозг в любое время суток. — Это ты заткнись, малявка безмозглая! Убью нахуй! — гневно прорычал ей Курама, становясь похожим на себя в первые дни их знакомства, когда он только оскорблял её и всячески пытался цапнуть. Непонятно кстати было, кого конкретно он послал, ха-ха. Но виски, конечно же, заболели со страшной силой. Наруто не выдержала, уронила пакет с продуктами и схватилась что есть сил за голову, пытаясь зажать и уши, и страдающие виски. Давно Кьюби не буйствовал так сильно, видимо, с Ичиби у него действительно глубокая и страстная… история взаимоотношений. Проклятые биджу, чтоб их. Курама продолжал верещать как чокнутый. — У тебя тоже? — прошептал вкрадчивый голос совсем рядом, заставив Наруто поднять голову и немного отвлечься от истекающего кровью мозга, который пытался добить Курама. Захлопнуть сознание пока что не получалось. Недалеко от неё стоял пацан примерно такого же возраста, с непонятной хренью за спиной и в довольно-таки легком облачении. Какие-то неясного вида тряпки были закинуты на его плечо, а на ремне Узумаки разглядела протектор с символом Скрытого Песка. Ещё, на штуковине за его спиной темнели пятна непонятного происхождения. Сильно уж они были похожи на засохшую почерневшую кровь. Вообще, больше всего её привлекли не странная одежда мальчика, не его диковинная сумка за спиной и даже не пятна крови на ней — Наруто привлекли его красные, словно запылённые волосы. Почти такой же цвет имели волосы Мито-сама, Наруто видела на её портрете. Только у шиноби клана Узумаки могли быть волосы всех оттенков и расцветок красного. Это и определило все последующие действия Наруто. Она, кажется, нашла себе цель в жизни. Вот они, семейные ценности и заботы о клане! Пацан, конечно, по своему расценил её молчание и «сканирование» взглядом. — Я чувствую, что ты тоже проклят, — также вкрадчиво продолжил он, принимая Наруто с её угловатой фигуркой за мальчика, — я чувствую твою жажду крови и убийства. Она пылает, пытаясь вырваться из тебя. Убийство — вот что может по настоящему помочь. И тебе, и мне. И я- — Погоди-погоди! — наконец, открыла рот Наруто, захлопнув таки доступ к своему сознанию от Курамы и ликуя, — как тебя зовут? Из какого ты клана? — Клан Казекаге, — прохладно отозвался пацан, но уже нормальным голосом. — А название у клана есть? — глядя прямо зелёные глаза красноволосого поинтересовалась девочка. — Это военная тайна, — отвечал ей сын Казекаге, не понимая, что от него хотят, но вспомнив прекрасный ответ на любой вопрос. — Так, — потёрла виски Наруто, — как зовут твоего отца? — Раса, — сказал ей уже растерянный пацан. Он совсем не понимал, что хочет от него этот странный проклятый. Упоминание отца обычно приносило ему боль и страдания, а также жажду крови и убийства, но, видимо, не сегодня. Зачем кому-то понадобилось имя его отца? И что он будет делать с этой информацией? Порчу на понос наведет? — Святые полосочки Второго! А фамилия? Он также как ты выглядит? С красными волосами? — настойчиво и упрямо продолжила задавать наводящие вопросы Наруто. — Да, — неуверенно ответил пацан. — Позарез нужно его увидеть! — схватила его за руку Узумаки, и песок, отчего-то, не тронул её. Глаза молодого шиноби полезли на лоб. Демон, его часть, агрессивная до прикосновений, должен был оторвать наглому мальчишке руку, но увы. — Вы печатями в семье пользуетесь? — Да?.. — ещё более растерянно ответил смущенный шиноби из Песка. — Ну что, брат, вот и встретились, — важно и торжественно развернулась к нему Наруто, протягивая ему правую ладонь для рукопожатия и ужасно картинно, едва сдерживая слёзы, — тебя как звать-то? — Гаара, — всё-таки, принял руку странного мальчика младший сын Казекаге. — А я — Наруто! Приятно познакомиться! Ты отведешь меня к своему отцу? — Сразись со мной! — вдруг выдал Гаара, не совсем понимая, откуда и почему эти слова слетели с его языка. Наруто нахмурилась. — Гаара, — сдержанно начала она, — здесь не место для сражений. Тем более, — она вновь чуть поморщилась, — этот рыжий пидорас не даст нам ничего сделать. — Гаара?! Где ты? — вдруг послышались крики относительно рядом. — Гаара! Спустя несколько секунд вначале дороги показались девушка с парнем в странных одеждах. Их и потенциального Узумаки сразу можно было распознать как родственников. Разница была лишь в том, что ни у девушки, ни у парня красных волос не было. От Гаары начала исходить какая-то неприятная, раздраженная и кровожадная ки. Обычно, из-за таких мелочей Наруто даже выражению лица не изменяла. Ну, подумаешь, отвлекли от разговора, вот проблема-то! А тут из-за появления родственников на горизонте, и такая истерика. Да и ки эта была схожа с силой Курамы — такая же животная, дикая и необузданная, направленная на то, чтобы одним своим видом до смерти напугать любое живое существо, будь то молодое сливовое деревце или взрослый шиноби. — Скажи Ичиби, чтобы он заткнулся и перестал пугать честной народ, а то совсем охерели эти биджу, — доверительно ткнула его в бок локтем Наруто, наконец, понимая, почему Курама так бесновался и верещал на всю её бедную черепную коробку. Ей всегда казалось, что более невыносимого существа, чем её Курама во всём свете не сыщешь, но Однохвостый его перещеголял. Всё теперь стало ясно. Гаара сделал абсолютно круглые глаза, и теперь игнорировал приближение парня и девушки. Будь у него брови (кстати, где они?), они бы, могла поклясться Наруто симпатичной мордочкой Тензо, оказались где-то на уровне линии роста волос. — Она, она-а-а тоже! — выдал ошарашенным громким шёпотом недалеко стоящий шиноби в тёмном закрытом костюме, тыча пальцем прямо в Наруто. Она усмехнулась. Всё лицо раскрашенного товарища Гаары выдавало причудливую смесь эмоций ужаса и осознания. Девушка с хвостиками едва заметно скривилась, но тут же вернула своему миловидному личику нейтральный вид. Какие-то тычки или презрительные шепотки за спиной не могли даже удивить Узумаки — она ведь джинчурики девятихвостого с рождения! Чего только не пережила за столько лет! А уж отношения с самим, так сказать, источником всех бед и проблем… Красивая девушка шикнула на парня, и уставилась такими же зелеными, что и у Гаары, глазами на их парочку. — Если этот чертила слишком разорется, передай ему моё пожелание. — продолжала Наруто, будто бы не обращая внимания на двух впавших в осадок подростков рядом, и не менее удивленного потенциального родственника. На всякий случай даже встала поближе и доверительно сжала мягкую руку Гаары. Сразу видно, оружия он держал в руках даже меньше, чем дурочка Сакура. Забавно. — Скажи, что я, Наруто Узумаки, отпинаю его верхом на Кураме и запечатаю до скончания веков в каком-нибудь сраном булыжнике или милейшей бумажке. И что если он разъярится ещё сильнее — вели найти ему Кьюби Но Йоко, пусть выскажет ему всё это в лицо. Кстати! Он у тебя в женщину или мужчину превращается? Они вроде существа в действиях… нескованные, хотя, наверное, всё-таки мужики, — припомнив обычные прикиды Курамы спросила его Наруто. Курама всегда выглядел так, как будто его наряд подбирала целая толпа женщин — ткани всегда были баснословно дорогие, с вычурными рисунками, вставками, шитьем и драгоценностями. Даже простая хлопковая белая юката была по подолу вышита серебряными узорами. Словно в гости к дайме или императору собирался, позер несчастный! Ну, кого, кого же он собрался очаровывать этим тряпьем и каменьями? Тот ещё был вопрос, если учесть, что всё человеческое своенравному демону-лису было чуждо, а других существ, подобных ему, рядом отродясь не водилось… А уж как выглядел сам Кьюби в человеческом обличии! Если бы не хищные острые скулы и подбородок с шеей, где красноречиво выступал кадык, сразу бы и сказать нельзя было — мужского он или женского пола. Длиннющая красная грива до пояса, даже какие-то браслеты на узких длинных запястьях — ужас, какой же он хлыщ! А все эти его расшаркивания? Быть может, украшения, которые так часто носил Курама, имели какой-то тайный, двойной смысл? И его подведенные раскосые глаза, и излишняя нарядность… Вдруг это заразно? Не дай Первый она станет такой же повернутой на тряпках и цацках! Фу-фу-фу! Святой рамен, упаси от сего кошмара! Интересно, Ичиби тоже превращается в мужчину? Или, быть может, он предпочитает женскую ипостась? А остальные биджу? У них вообще есть женщины? Ну, то есть сестры? Хотя, видя отношения к ней лиса… Нужно подробно расспросить об этом Кураму на досуге. — М-м-м, — непонятно пробурчал Гаара, словно не понимая, о чем она спрашивает, — а…а такое разве возможно? — Конечно возможно! — продолжила тараторить Наруто, аккуратненько поднимая упавший до этого пакет и проверяя, не разлилось ли молоко, — рыжий пидорас, например, вечно превращается в босого мужика в дорогих тряпках. Говорит, тяжело ему по нашей землице ходить, и поэтому всех материт. А в шелка всё равно кутается, как барышня кисейная. Позер, — едва не сплюнула Узумаки в кусты, но вовремя себя остановила. Всё таки, иностранные граждане, а она тут позорит родное селение своими манерами, тьфу! Жалко Лисокота рядом нет, большое упущение. В это же время Курама заговорил в её голове каким-то странным голосом: — Наруто-о, загляни в глаза этому мальчику и смотри в них не отрываясь. — Зачем это? — удивилась девочка. — Загляни, — с нажимом ответил лис. Узумаки, уже заметно вздохнула и пожала плечами, мол надо, значит надо. Подняла голову и вперилась своим взглядом прямо в ничего не подозревающего почти-родственника. Бирюзовые глаза Гаары смотрели на неё сначала с удивлением и непониманием, а затем вообще перестали что-то выражать. Ещё спустя несколько секунд всё стало темным, а когда прояснилось, Узумаки поняла, что оказалась в подсознании собрата-джинчурики. Только с поправкой на то, что нигде не было решеток и клеток, а всё пространство было устлано песком. — Девочка? Девочка-а-а-а, — послышался голос сверху, немного визгливый, но громкий и такой же всеобъемлющий, какой всегда был у Курамы, когда он разговарил с Наруто в её подсознании. Джинчурики не замедлила поднять голову наверх и узрела какое-то странное существо. Оно было огромным, но, наверное, на голову ниже её девятихвостого, с маленькими глазами-бусинками и покрыто какими-то странными синими печатями. Никак нельзя было понять, что за животное оно представляло, но кажется, однохвостый являлся тануки. Аура у него была не в пример страннее ауры Курамы. — Девочка, — согласилась Наруто, когда существо склонило голову и сощурило свои глаза. — Скажи, ты можешь стать человеком? — Стать человеком? — расширились глаза демона, — ха-ха-ха-ха! Смертная девочка, ты что-то путаешь, ха-ха! — Принять человеческий облик, — уточнила Узумаки, решив, что странный биджу не понял её. — Облик принять? — вновь повторил за ней демон песка, — а что, это можно! И начался видоизменяться прямо на глазах Наруто, никак это не комментируя. Секунда, и перед ней уже стоит мужчина средних лет, с редкими каштановыми короткими волосами, ростом с Лисокота, пивным животом и полностью- Внезапно всё вокруг стало темным, а глаза начало сдавливать, при том, оба сразу. Наруто ничего не поняла и легко покрутила головой, пытаясь избавиться от этого. Рядом что-то зарычало и начало заполошно дышать. — Ублюдок! Ты что творишь, животное тупорылое, она же ещё мелкая! — послышался гневный бас Курамы. Именно его рука сейчас лежала на глазах Наруто, закрывая обзор на раздетого биджу. — Долго же тебя ждать, лиса! — визгливо захихикал однохвостый, — думал, совсем забыл меня. — Не дождешься, псина, — задвинул за спину свою джинчурики Кьюби, — забыть такое убожество чрезвычайно сложно, ещё и неглиже. Не смотри на него, Наруто. — Убожество? — яростно переспросил Ичиби. — А кем ты ещё себя видишь, если выглядишь как какой-то жалкий гражданский человечишко! Даже одежду не в состоянии сделать под стать себе. Или ты думаешь, я не знаю, что для людишек ты покровитель пьянства и жирности? — Как ты смеешь, презренная лиса! — зашипел не хуже Курамы демон песка. — Совсем с ума сошёл и всё позабыл на старости лет, раз даже нормальную личину подобрать не можешь, — презрительно фыркнул девятихвостый. Наруто увидела, как её биджу цапнул рукой огромную часть своих шикарных волос и нарочито медленно пропустил их сквозь пальцы, позволяя кровавому великолепию рассыпаться по левому плечу. — Сволочь! С-сука! Скотина! — зашипел Ичиби и песок взметнулся вверх, обволакивая его и позволяя перевоплотиться во что-то другое. Наруто осторожно выглянула из-за спины своего невольного «защитника» и узрела уже более молодого мужчину. Он стоял по середине песков и недовольно позволял песчинкам сползать с себя, буквально формируя своё тело из этого материала. Кожа у него была ровно такого же цвета, по ней везде струились синие печати; волосы оставались короткими, каштанового цвета, а золотистые узкие глаза вызывали желание тут же отвернуться. Он всё ещё был нагим, но только по торсу — на ногах у него красовались старомодные широкие хакама, сильно походящие на юбку. — Съел? — ухмыльнулся молодой человек и визгливо захихикал. — Оценила? — лениво спросил Кьюби, чуть повернувшись к своей джинчурики. — Жуткое зрелище, — помотала головой Наруто, — теперь я понимаю, почему у Гаары такое странное поведение и постоянные головные боли. — Эй! Тебя никто не спрашивал, малявка! — обиделся однохвостый. — От малявки слышу, — показала язык Наруто. — Ха-а-а? Да как ты смеешь! Курама расхохотался в голос и ткнул длинным пальцем в сторону беснующегося собрата. — Видишь, Наруто, как не везет некоторым джинчурики. Попробуй только теперь сказать, что я несправедлив по отношению к тебе или слишком строг. — Да уж, и то верно. Не хотела бы я оказаться на месте Гаары. У тебя ведь и одежды нет нормальной, да? — Заткнись! О какой одежде ты вообще говоришь, презренная смертная? — завизжал Ичиби размахивая руками. Песок следовал за своим хозяином и, образовав плащ на его теле, взметнулся в сторону Наруто. Курама молниеносно дернулся вперед, заставляя полы и рукава своего кимоно разлететься. Песок, долетев до одежды Кьюби, был остановлен волной огня, которая образовывалась тут же, как только он касался хоть чего-нибудь, принадлежащего девятихвостому. — А чего это ты защищаешь соплячку? Понравилось в заключении сидеть? — недовольно нахмурил широкие песчаные брови демон-тануки. — Ближе подойдешь — и тебя сожгу нахер, — меланхолично отозвался демон-лис. — Ах ты драная рыжая шкура! — завизжал однохвостый. Кьюби тут же выставил вперед правую руку, готовый сражаться. — А ну-ка хватит, даттебайо! Перестаньте сейчас же! Ведь всех вас создал Рикудо и все вы братья. — Нашла кого жизни учить, смертная, — сощурил золотистые глаза демон песка. — Не зарывайся, — только и сказал Курама. — Ей, я вообще-то узнать хочу, — не терпящим возражений тоном выдала Узумаки, — у вас есть какая-то универсальная техника? Ну, когда вы принимаете человеческий облик? И есть ли среди вас женщины? Почему все демоны — мужского пола? Или пол для вас — понятия относительное? Как джинчурики, я имею полное право знать! — Ишь ты, какие сейчас смертные девочки пошли, — поразился Ичиби, даже забыв повизжать для приличия. — Не говори. Тебе обязательно это знать, Наруто? — А то! Иначе возьму, сяду писать трактат о биджу, и напишу, что вы все были пидорасами и либо ходили в женских шмотках, либо являлись маленьким девочкам и мальчикам без одежды! — Лис, почему ты не сказал, что тебя запечатали в чудовище? — искренне ужаснулся тануки, поймав задолбавшийся взгляд девятихвостого. — Потому что сказать было некому, — недовольным голосом ответил Кьюби. — Так, Узумаки, ещё слово про пидорасов и я- — Среди нас две особы женского пола — Ниби и Гоби. Обращаемся в людей мы крайне редко, раньше это случалось чаще, ведь так мы могли появляться среди людей и не напугать их. Никакой особой техники нет, хотя обличие мы в состоянии изменить, однако, хи-хи, внешность зависит от самого биджу. Например, эта лиса — самое рыжее существо, которое я знаю, поэтому его волосы и глаза тоже рыжие. — Я не рыжий! — возмутился Кьюби. — Хи-хи-хи! — визгливо засмеялся Ичиби, — а какой? Фиолетовый? — Шу-ка-ку, — зарычал на это демон-лис. — Ты просто не видел моих родственников, даттебайо! — неожиданно весело высказалась Наруто, оказываясь между биджу, — так тебя зовут Шукаку? — Да, так меня называют, — важно кивнул однохвостый. — Но зачем тебе это, девочка? — Здорово! Как зачем? Чтобы знать, как тебя зовут. Как мне тогда к вам обращаться? Да, ты, конечно, странный, но и Курама не без придури. Я, кстати, его джинчурики с рождения, меня Наруто зовут! — и протянула маленькую ладошку мужчине. Ичиби подозрительно взглянул на её руку, прищурив и без того узкие глаза. На фоне громко вздохнул Кьюби, выражая этим всё свою отношение к происходящему. — Наруто, говоришь? — переспросил Шукаку в своей манере, — с-славно, хи-хи-хи! Давно ты знаешь имя этой рыжей шкуры? Но руку Наруто сжал, подтверждая то, что готов и дальше терпеть её общество. Узумаки едва не подпрыгнула от радости. Всё таки, других биджу не часто встречаешь! — Попрошу, псина, — вновь прорычал сквозь зубы оскорбленный до глубины души Курама. — Как мило, — разулыбался тануки, и его открывшиеся зубы представляли собой песчаные наросты. — Ой, кажется нам пора, даттебайо! Пока, Шукаку, может быть, мы еще встретимся! — воскликнула Наруто и в ту же секунду под нецензурщину из пасти её биджу очутилась около Гаары. Его взгляд всё ещё был расфокусирован, а парень с девушкой стояли так же близко, как и до этого. Как поняла Узумаки, прошло всего пару мгновений. — Здравствуйте, — наконец, сообразила Наруто повернуться и к родственникам Гаары, которые молчаливо наблюдали за ней и её общением с ним. — Я Наруто! Парень с боевым раскрасом все ещё выражал крайнюю степень удивления и даже легкого страха, когда как девушка с хвостиками смотрела уже с любопытством. Она и взяла слово. Видимо, она была негласным лидером, когда джинчурики Ичиби не буйствовал. — Я Темари, а он — Канкуро. Мы старшие сестра и брат Гаары, — уверенно протянула руку ей новоиспеченная-почти-Узумаки. Наруто с чувством её пожала и кивнула растерянному брату джинчурики Шукаку. — Нас зовут Песчаной Троицей. Мы здесь ради экзамена на чунина. — Ой, знаю-знаю, тоска зеленая, все эти экзамены! Не дай Ками чего худого случится! — горестно покивала Наруто, выражая высшую степень заинтересованности, — надеюсь, что все-таки обойдется без эксцессов. — Без чего? — не понял Канкуро и теперь смотрел на неё, как на седьмое чудо света. — Эксцессов, — милостиво повторила услышанное от Лисокота слово Наруто. Она понятия не имела что там это слово значит, но его использовал Лисокот, а значит слово приличное, даже, можно сказать, высококультурное! В итоге, разошлись полюбовно, пожелав друг другу удачи (а Наруто ещё пообещала в случае становления чунином приехать в их деревню и встретиться с отцом Песчаной Троицы) и встретились лишь на экзамене. Темари мило махнула ручкой, Канкуро опасливо кивнул, а Гаара заторможено пошёл следом, видимо, пытаясь осознать, что сейчас произошло. Что же Наруто могла сказать про двухэтапный экзамен на чунина? Ебатория просто невыносимая! Больше она на такую дичь не поведется — лучше уж станет отступницей, сбежав на родину маменьки в разрушенный Узушио и откопает там с сотню полезных техник и печатей. Ещё чего вздумали, она не дура какая-нибудь! Ехало-болело ей гребанное место главы деревни, если нужно было приносить такие жертвы. Первый этап сразу не задался — странный экзаменатор из отдела допросов и пыток пытался своим жутким поведением и придирками кого-то ликвидировать (и, очевидно, ему это удалось!); пьянющая ведущая второго этапа и практически сидевшая зэчка в одном лице тоже не сахар и, наконец, сраный Орочимару на вершине этой херни и мракобесия — чтоб его сам же Учиха и выебал, фу — напавший на них и отрубивший Сакуру, покусавший Саске и подаривший Наруто нервный тик и немедленный призыв Лисокота. Тензо был крайне озадачен, если говорить красиво (а Тензо она любила, поэтому про него и при нём выражалась прилично), но помог ей дорисовать печать для перенесения живых существ. Общими усилиями у них всё получилось, они доставили невменяемые тушки Учихи и Харуно в пункт назначения, а Лисокот забрал ее отпаивать зеленым чаем и горячим пряным раменом, который как раз для неё готовил. Ах, милый рамен Тензо, её любовь! Пришлось, правда, немножечко поссориться с экзаменаторами и наблюдающими, потому что по правилам Наруто должна была остаться в башне до конца экзамена. Но, опять же, как только Лисокот отвернулся, Узумаки приняла самый зверский вид, выпустила ки Курамы и пригрозила грохнуть всех, кто ей помешает уйти или завалит на экзамене. Дальше — веселее. Страшный, как чума Орочимару совершил разбойное нападение и разрушил Коноху. Промежуточные бои к интересному и веселому не относились, потому что очередь до джинчурики просто не дошла. Зато Наруто едва не повздорила с Гаарой, которого довел мудак Учиха, но дело обошлось малой кровью и вдохновенной клятвой джинчурики Ичиби встать на путь истинный и не убивать кого попало самым жутким способом. Саске был субъектом потерянным, поэтому Узумаки плевала на него с высокой колокольни, особо не пытаясь втолковать этому учихнутому всю правду жизни. У этих красноглазых всё не как у людей, а чего ей прикажите делать? Перевоспитывать? Ну уж нет, пусть Сакура этим занимается, раз ей так нужен этот смазливый засранец! Тем временем, народ поведал ей о том, что Орочимару призвал двух Сенджу, чтобы сразить старика Третьего. А Наруто всё пропустила — так обидно ей за всю жизнь не было! Она хотела бы вживую познакомиться с легендами мира шиноби, своими кумирами, но вместо этого успокаивала троих идиотов в числе которых были Курама, Шукаку и взъярившийся Гаара, с бессонницей и психозами. Всевышние боги, только подумайте! — она променяла встречу с Богом Шиноби и Великим Ученым Сенджу на, страшно подумать, двух чокнутых биджу со своими недомолвками и одного не менее сумасшедшего джинчурики, психику которого методично расколачивали в крошево с самого раннего детства. Хаширама Сенджу, такой крутой и сильный шиноби и его брат, Тобирама Сенджу, загадочный ученый и мастер различных техник, прошли мимо неё! А всё из-за всяких конченных. А ещё старик Третий таки склеил ласты. Обидно и грустно. Плакала вся полуразрушенная Коноха. Лисокот предложил ей стать штатным психотерапевтом — оказывать помощь всем больным, сирым и убогим. Наруто вяло от него отмахнулась, отмечая своё пагубное влияние на до этого не знавшего чёрного юмора Тензо. К слову о чёрном юморе. По весьма странному стечению обстоятельств, новым Хокаге стала Цунаде Сенджу. Блудная пьяница, неуравновешенная и просто озлобленная на жизнь женщина. Она была последней жившей Сенджу, и существование её было также бессмысленно, как и назначение этой некогда действительно великой женщины на пост главы Скрытого Листа. Цунаде, хоть и пропила все мозги и все приличия, но оставалась выдающимся медиком. Но никак не управленцем. В деревне она не появлялась вот уже пятнадцать лет, была верна бутылке и азартным играм, и, только сев в кресло Хокаге, продолжила вгонять Коноху в непомерные долги. Узумаки эта женщина сразу не понравилась. Она была ужасно грубой, вечно всем недовольной и выполняющей свою работу спустя рукава. Также, бывшая принцесса клана всегда в очень фривольной форме высказывалась о навыках определенных людей, в открытую насмехаясь над памятью Хокаге и называя Наруто дурой. И было бы Узумаки плевать, её ведь очень часто оскорбляли. Какие-то слова старой алкоголички с огромными комплексами даже не заставили изменить выражение лица джинчурики, хотя она была не в пример эмоциональней Какаши-сенсея и мудака Учихи. Но Пятая однажды назвала её мать беспросветной дурой. — Она знала, что она джинчурики. Знала, что если родит — печать может ослабнуть и выпустить демона-лиса на волю. Погубить ребёнка в конце концов! Не кривись, соплячка, но Кушина реально была беспросветной дурой, раз решилась завести ребёнка. И отец твой тот ещё самодур. С энтузиазмом заделал ей ребенка, а сам продолжил отпускать её на миссии. Даже уберечь её не смог. Кому от этого лучше? Тебе что ли? Сироте-то? Лицо Цунаде было перекошено горькой улыбкой. Она будто бы считала, что говорит искреннюю и неприкрытую правду, которую несправедливо скрывали и игнорировали столько лет. Конечно, каким героем могла быть бывшая джинчурики из несуществующего клана и страны? Родила ребенка? Так таких героев дохера и больше! И ничего, что она перешла все грани дозволенного, но никогда даже самые могущественные мира сего не бросались такими словами в своих подчиненных. Понятия об уважении чести предков были даже у законченных ублюдков, но, видимо, не у Цунаде Сенджу, внучки великого шиноби. Когда ныне Пятая Хокаге подняла голову, решив проверить, отчего эта малолетнее чучело молчит, она наткнулась на выцветшую от времени куртку. Наруто стояла в непосредственной близости от неё. Прямо перед столом. Цунаде прикрыла глаза и наклонила голову к плечу, чтобы размять затёкшую шею. Подняв таки взгляд своих глаз на лицо всё ещё молчащей девчонки-джинчурики, Сенджу смотрела прямо в глаза демона. Морда лиса, агрессивно скалящая ряд острых, как заточенные кунаи, зубов сверкала кроваво-красными глазами и удивительно органично переходила в тело девочки. Выглядело как очень натуральное гендзюцу или отходняк после очередной пьяной ночи, но… — Ебало завали, самодура. И Цунаде потеряла сознание. Но ведь ей действительно так казалось! Наруто Узумаки, озлобленная страшненькая девочка, которую Сенджу сначала приняла за худосочного паренька, тоже жутко ругалась и нервничала. Девчонка была очень громкой и умела ездить по мозгам, но все оскорбления и тычки в свою сторону сносила молча, не поднимая головы. Цунаде практически взаправду жалела её. Как удалось узнать, деревня ожидаемо джинчурики не любила, старейшины норовили отдать девчонку в руки Данзо или поместить в резервацию. Сарутоби-сенсей пытался с ними спорить, но в итоге добился только того, что Наруто не тронули. Никто не тронул. Дочка почившего Четвертого росла как сорная трава где-то на задворках деревни, рыская в отдалении от других детей и взрослых. Её, конечно, как оружие Конохи, охраняли АНБУ, но им даже запрещали с ней разговаривать, какое уж тут взаимодействие. Дети с ней не дружили, в Академии Узумаки тоже друзей не нашла. Одноклассники побаивались непредсказуемую джинчурики, которая как-то, как и её мама в свои годы, избила отпрыска из обеспеченной семьи до полусмерти. Никто не хотел с ней дружить, а если уж находились ребята, с которыми она общалась — не факт, что они были в безопасности. Всё таки, был даже случай, когда Узумаки столь сильно ударила своего «товарища» Кибу Инузука по голове, что он потерял сознание. В общем и целом, очнувшаяся Цунаде зареклась трогать девчонку и проверять на прочность терпение непредсказуемой джинчурики. Зато Наруто о-о-очень неожиданно встретилась с Эро-Саннином. Её крестным отцом Джирайей, то есть. Выглядел тот крайне подозрительно, и Наруто даже могла объяснить почему. Во-первых, он сходу её узнал! Даже Какаши-сенсей, а иногда и Лисокот не могли понять, кто перед ними, когда Наруто вязала бандану на голову, прятала волосы, предусмотрительно меняя поведение и шмотки. Дело, конечно же, было ещё и в чакре, которую она, по настоянию Курамы (вновь пришедшего в норму и релаксирующего в огромном джакузи, неведомо как появившись в её подсознании, мда), училась скрывать или избавляться от «запаха» его же ядовитой чакры. Ещё нужно было максимально отвести взгляд от её полосочек на щеках, сутулится или выпрямиться посильнее, и — вуаля! — она уже неузнанный мальчик-девочка. А Эро-Саннин сразу же раскусил её. Наруто попыталась объяснить это тем, что он, всё-таки, один из учеников старика Третьего и сокомандник лучшего ирьенина нынешнего времени Цунаде Сенджу (хоть и алкоголички), и безумного ученого Орочимару (хоть и ебнутого на всю голову), но Курама категорически отмёл её доводы. Он как нельзя лучше мог определить эмоции и даже поверхностные мысли людей, чем иногда помогал Наруто. Джирайя как будто установил распознаватель лиц, и буквально поймал Узумаки, скрывшую свои волосы небольшим платком и замазавшую свои знаменитые полосочки. Быть может, он помнил её всю жизнь, ведь она была его крестницей? Четвертый Хокаге относился к Жабьему Отшельнику как к отцу, если верить источникам и воспоминаниям некоторых приближенных. Тьфу, пропасть, даже она в такую брехню не верила! Он ведь и не видел её никогда в жизни, только на редких фотографиях. Наверное. Возможно. Если он вообще знал об её существование. Эро-Саннин вызывал больше вопросов, чем ответов. А во-вторых, он подглядывал за женщинами в банях, но делал это как-то напоказ, что ли. Выглядело странно, во всяком случае. Наруто знала, что такое подглядывание и подсматривание. Джирайя, видимо, нет. От него исходила волна специфической чакры, а некоторые из посещавших баню барышень определенно имели отношение к миру шиноби. Кажется, среди присутствующих даже была та самая безумная бухая экзаменаторша с неизменным хвостом. Уж кто-кто, а она-то должна была почувствовать чужое присутствие, джоунин она, или нет? Но увы и ах! Куноичи продолжала плескаться в воде и грубовато шутить над подругами, демонстрируя всему миру (а в первую очередь, старому извращенцу) упругую грудь третьего размера. Джирайя всё также как зачарованный пялился через отверстие в заборе. Очень подозрительно. В третьих, он сходу, очень настойчиво предложил Наруто стать своей ученицей. Вот так просто! Даже слушать девочку не стал, ни тебе «здравствуйте», ни тебе «как у тебя дела? давай познакомимся получше?». Конечно, манеры и этикет сильной стороной у Наруто никогда не являлись, но она хотя бы иногда старалась быть вежливой. Даже грубейший Кьюби иногда охреневал от её поступков и говорил вести себя не так прямолинейно и топорно, это отталкивает всех вокруг и не дает ей получить желаемое. Джирайя же, один из тройки легендарных саннинов, вёл себя как неотесанный великовозрастной идиот. Опять же, Наруто в силу своего возраста не могла его объективно оценить, но даже ей казалось странным, что пятидесятилетний мужик ведет себя как сопливый пацан из Академии. Но Лисокот, почему-то, сказал ей согласиться. Мол, это всё-таки ученик Третьего, он не подкачает, глядишь, и станете лучшими друзьями-родственниками. Джирайя ведь сильный шиноби, и техникам мощным научит, и просто жизненный совет даст. Он ведь ещё и её крестный, вполне себе официальный опекун! И странно так посмотрел, не моргая огромными чёрными глазами. Наруто неловко улыбнулась и заорала что было сил в своей голове. Курама проснулся и расплескал всю воду из джакузи, раздраженно зарычав, что порежет её на мисо-рамен. Она согласилась. Спустя полгода после того как Наруто Узумаки стала ученицей Джирайи и отправилась с ним в затяжную миссию по сбору информации в стране Огня, это всё-таки произошло. Был просто замечательный, самый что ни на есть ясный солнечный тёплый день. Они с Эро-Саннином остановились вот уже две недели назад в домике на опушке, когда то, по словам крёстного, этот дом был куплен им для Цунаде. Он предполагал, что принцесса Сенджу выйдет за него замуж, их отношения на тот момент не были так безнадежны как сейчас. Домик был большой, со всеми удобствами, и Наруто, конечно, выбрала себе второй этаж и всё время проводила там, медитируя и рисуя печати. Джирайя как-то старался «подружиться» с ней, но Узумаки его попыток не оценила. Всё в этом старикане казалось ей каким-то ненастоящим, напускным, грубо обработанным. Нет, опять же, Наруто не являлась эталоном доброты, вежливости и этикета. Да и как она могла им быть, если её воспитывали улица, встречные шиноби и чёртов биджу, который, к слову, по мнению прогрессивной общественности, не имел даже собственного самосознания? Конечно, в какой-то мере ей хотелось быть в чём-то, как дурочка Сакура — у неё были любящие родители, место, где её всегда ждут, хорошие и верные друзья и миловидная внешность. А ещё Харуно была настоящей девчонкой — мило хихикала, обожала сладкое, ела как птичка и носила красивые платья. Она нравилась мальчикам, хоть и сама была довольно неуверенной в себе. Даже иногда не догадывалась об этом! Взять, хотя бы, Рока Ли… Наруто вспоминала себя в платье и с корзинкой цветов — Курама так гоготал, что у неё пошла кровь из правого уха. Платье на ней весело как на бельевой верёвке. Как и всё остальное, впрочем. Вечно худая, недокормленная и недолюбленная, к сладкому она относилась как к кровному врагу — углеводы не давали ей насытиться. Сколько бы конфет, шоколадок и традиционных сладостей она не ела, чувство сытости не посещало её до самого конца. Или приходилось их съесть столько… сколько у Наруто никогда не было. То ли дело даже самая маленькая мисочка рамена (особенно, если она из Ичираку)! Горячий наваристый жирный бульон, вкуснейшее мясо, нежная лапша, чудесные ломтики тофу, несколько яиц и всевозможные водоросли и травы. Даже минимум, который представлял из себя пакетик быстрозаваримой лапши был намного более желанен, чем гребанные микроскопические конфетки, которыми невозможно было наесться. Боги святые, как же Наруто ждала, что на полученные с миссий деньги сможет сходить в Ичираку, а когда-нибудь посетит и барбекю, когда подкопит еще немножко деньжат. Ресторан клана Акимичи заставлял её недовольно сглатывать слюну и злобно хмуриться — кому-то были доступны лучшее мясо и рыбные закуски всегда и в любом количестве. Каждый раз, когда Узумаки приходилось принимать пищу с сокомандниками и Какаши-сенсеем, было практически тошно. Сакура ела всего по чуть-чуть, нарочито кося глазками в сторону Саске. Сволота Учиха съедал всё самое вкусное, а что не мог съесть, то надкусывал, и не замечал ни косящих глазищ дурочки Харуно, ни откровенно враждебного взгляда джинчурики. А сенсей вообще ел отдельно, ведь, не дай Ками, детки увидят его рожу. Наруто Узумаки готова была убить за хороший обед и вкусный рамен. Ей плевать было на все эти ебучие цветочки и конфетки, которыми их поощряли в Академии (конфетками) и которые принято было дарить всем лицам женского пола (цветочки). Правила хорошего тона гласили, что обжорство это плохо. Особенно для девочки/девушки/женщины. Но Наруто все правила вертела на х… хвостах Курамы. Видеть заигрывания Сакуры с Саске ей было невыносимо ещё и по тому, что Сакура как раз таки всё делала правильно. Она показывала себя настоящей дамой и девочкой из гражданской семьи, знающей правила — ела как можно меньше и была во всех отношениях привередливой и не приспособленной к жизни шиноби. К слову, почему-то и девушкам-шиноби принято было дарить конфеты и цветы. Наруто это не устраивало — зачем ей сладкая гадость и несчастные растения, которые можно пустить на что-то полезное или хотя бы более долговечное, дарили бы уж тогда цветы в горшке! Джирайя действовал стандартно, поэтому дарил ей сладости. Зачем-то. Каждый раз, когда Эро-Саннин приходил по душу своей новоиспеченной ученицы, он неизменно притаскивал то какие-то малюсенькие пирожные, то отсыревшие печеньки, а то и какую-нибудь коробку конфет. При этом, старикан никогда не спрашивал, понравилось ли ей и хотела бы Наруто еще. Он просто приносил эти проклятые сладости и не глядя отдавал ей. Узумаки как-то сказала ему, что не хочет конфет, а хочет мяса или рыбы, а ещё лучше рамена. Но была очень вежливо проигнорирована и застигнута лекцией о писательстве таких глубоких книг, как книги её, прости Курама, крёстного. И в это утро он снова вошел в столовую с коробкой какой-то сладкой дичи. — Хватит таскать мне эту херню, — не выдержала Наруто, ловко орудуя палочками и поедая рис и тамагояки, когда седовласый саннин поставил «подарок» рядом с ней. Джирайя пристально посмотрел на неё и открыл рот. Подтолкнул коробку поближе. — Хватит, — прошипела Узумаки, отпихивая сладости и отставляя тарелку, в которой был завтрак. Как же этот старик задолбал её, просто ужас. На сегодня нужно запечатать дверь в комнату и два окна, чтобы он не докучал ей. — Не матерись, — невпопад ответил Эро-Саннин. Растерянно улыбнулся. — Ты же девочка, хоть и куноичи. — Хуевочка. И никакая я не куноичи, блять! — взорвалась Наруто, которая терпела все эти странности и глупости вот уже полгода. — Я шиноби, даттебайо! Дочь шиноби и внучка шиноби! Куноичи — это дура Сакура! Она делает вид, что что-то делает, лишь бы быть поближе к Учихе, а затем стать его женой и родить ему десять детей. Это — куноичи. Мито-сама была великим шиноби и мастером печатей. Моя мамочка была шиноби и мастером печатей. Я тоже буду шиноби и мастером печатей, чего бы, блять, мне этого не стоило! Не носи мне эти клятые сладкие херни! Почему ты не можешь принести мне миску рамена? Ладно, хотя бы чашку чая? Пожалуйста, даттебайо! Почему бы просто иногда не послушать меня? Ах, да! Ты ведь ни о чем не спрашиваешь! Старый идиот! С-с-с! — и выбежала за дверь. Джирайя растерянно проводил её взглядом. Снова. Даже не дернулся, глядя как крестница всё дальше и дальше бежит от дома в самую глубину леса. А ведь лес был очень схож с Лесом Смерти в Конохе — тоже Хаширама Сенджу постарался. Отпил ещё немного теплого саке. — Ничего-ничего, милая. Будет тебе чашка рамена и миска чая. Проболтавшись весь день в диком лису и сбегав до соседнего села, чтобы взять бумаги для рисования печатей и заменить чернила, Наруто пришла домой затемно. Она давным давно успокоилась, ей даже на секунду стало совестно?.. возможно. Эро-Саннина в доме не оказалось. Записки, как и хоть каких-то следов его бурной деятельности тоже. Ну, подумала Наруто, не впервой старый извращенец уходит куда-то на ночь глядя. Наверняка опять «материал собирает». Сволочь старая. А может он на меня и Кураму доносит? Сама от своих мыслей расхохоталась до болящего живота. — На твоем месте я бы так жизнерадостно не ржал, — пробурчал ей Кьюби из подсознания, — дедок какой-то реально бабахнутый. Такие обычно долго не живут. А этот живет. Херню правда творит лютую, но, справедливости ради, он, кажется, раньше был адекватнее. — Раньше адекватнее? — похлопала глазами Наруто, — ты что, знал его? — Да не дай Рикудо, — открестился от Эро-Саннина биджу, — так, слушал и смотрел кое-где. Здесь всё не так. Он и в правду может оказаться шпионом старейшин или Акацуки, которые охотятся за моими братьями и сёстрами. И за тебе подобными. — Мелкими девчонками, которые посылают своих крестных и выглядят как мальчики? — оскалилась Наруто. Язвить в обществе Кьюби стало её привычным, даже обычным занятием. Речь, кажется, зашла об отступниках ранга S. Курама на это заявление хрипло засмеялся. — Джинчурики им нужны. Всю эту веселую шайку-лейку уже объявили вне закона, а эти выблядки прекрасно знают, что им вышак светит, а продолжают на кого-то нападать и уже, по моим ощущениям, разбудили Исобу. Треххвостого. — Нужно же что-то с этим сделать, даттебайо! — обеспокоилась Наруто, невольно представляя безликие тени в плащах с облачками и тесаками за спиной. Кажется, именно там обитается старший брат Учихи — Итачи, вырезавший весь клан красноглазых. Любопытно было бы взглянуть на этого шаринганистого. — Всё потом, — отрезал лис, словно поймав её мысль, — здесь что-то происходит. И действительно. Происходило. Даже произошло. Тело Джирайи нашёл патруль из Конохи, спустя неделю после того злополучного завтрака и истерики Наруто. Саннин был жив, но в крайне потрепанном и даже угрожающим жизни состоянии. Как оказалось, его кто-то почикал за…интереснейшие бумажки. Наруто, вернувшаяся в Коноху и преуспевшая в печатях и хенге легко прикинулась чунином-статистом, дабы узнать, за что ж её без пяти минут деда чуть не грохнули. Бумажки были о ней. Их было штук двадцать — оформлены как обычные отчеты джоунинского типа, иногда попадался необычный набор букв, код, то есть. Узумаки даже переписала его и расшифровала. После она полезла в засекреченный архив по отчетам от Джирайи — и оказалось, что всё что он писал в течение полугода — одни сплошные отчёты о ней. О том, сколько весит, как выглядит, ведет себя, принимает пищу, улыбается, спорит, орёт и беснуется, сколько чакры утекает за день и сколько теневых клонов может сделать. В тот день, когда она убежала в лес, Эро-Саннин должен был научить её заключать контракт. С горой Мьебоку и жабами, конечно. Наруто благодарила провидение и теплые руки Тензо, которые поймали её на выходе из архива. Ах, милый Лисокот. Он снова выслушал её захватывающий рассказ о приключениях, жалобы на сладости, которыми её закормили и звуки умиления, когда Наруто заметила, что у него отросли волосы. Она, как обычно, очень эмоционально всё изображала и на всё реагировала, раскачиваясь на единственном стуле в квартире бывшего члена Корня. Когда Наруто выдохлась, Лисокот, как её лучший и единственный друг, тут же заботливо подсунул ей две миски рамена, порцию свинины в кляре и креветок в темпуре. Пока девочка остервенело поедала все, что было поставлено перед ней, Тензо, как примерная хозяюшка в переднике заваривал чай с лепестками сакуры и аккуратненько очищал своё самое любимое блюдо — орехи. — Я выйду за тебя замуж, даттебайо! — воскликнула Наруто, когда съела последнюю креветочку и принялась за чай с орехами. — Ты лучший, Лисокот! Лисокот пошёл неровными красными пятнами и смолчал. Наруто ухмыльнулась и расплылась в широкой сытой улыбке. О да, сытость. Её любимое состояние. Чудесно. — К слову, что там с Эро-Стариком? — словно бы небрежно бросила Узумаки, старательно скрывая под этой небрежностью обеспокоенность и обиду. — Наруто, — вдруг повернулся к ней всем телом Тензо, придвинувшись чуть ближе, — помнишь, это я тебе посоветовал согласиться тренироваться под его руководством. — Конечно. — Я специально попросил тебя. Я очень рад, что ты таки стала его ученицей. Только это не Джирайя. — Как… не Джирайя? — почти раскрыла рот как рыба на берегу джинчурики. — Вернее, — поспешил заверить её Лисокот, — это было тело Джирайи. Но не его разум. С нами всеми со времен его прихода в Коноху, считай, был другой человек. Я предполагал с самого начала, что что-то не так. Пятая подозревает, что к этому приложил руку Орочимару. — Старая сволочь таки похмелилась? — криво улыбнулась Наруто. Тензо не знал деталей конфликта с нынешней главой деревни, но заранее оставался на стороне Наруто: — А те документы? Он ничему меня не научил, кроме разработок улучшенного хенге и сокрытия чакры ещё на порядок. Зато каждый мой гребанный день был законспектирован в его этих страничках! — Всё то, что ты нашла в архивах — найдено при Джирайе непосредственно. Не Данзо и не старейшины вербовали его, хотя с первым я могу и ошибаться, — вдруг усомнился Киноэ Тензо, зная изворотливость, жестокость и мстительность главы Корня. Наруто тут же погладила его по предплечью, без слов понимая, о чём он вспомнил. — Значит, не стукач на наших старый извращенец? — задумчиво протянула Узумаки, потирая подбородок двумя пальцами. — Но только на наших, — раздался голос сбоку. Тензо немедленно вскинул руку с печатью мокутона, а вторую положил на кунай у бедра. — Курама, даттебайо! — практически завизжала Наруто, обернувшись и увидев вольготно разлегшегося биджу на маленьком креслице. Как обычно, лис был одет как на торжество по случаю главного праздника в году — в синем шелковом переливающемся кимоно с вышивкой алой нитью клубов огня и украшенных красными камнями. Глаза у него были небрежно подведены, как на древних картинах, а волосы вновь стекали по плечам кровавыми змеями, пряча концы где-то за крепкой спиной. Выражение хищного лица было искривлено усмешкой, что демон-лис даже не попытался скрыть. Человечишки частенько рождались такими страшными, что прятать свои настоящие эмоции Курама считал ниже своего достоинства. — Спокойно, людишки, я вышел свежим воздухом подышать, да ручки об чайничек погреть, — попытался мило улыбнуться Кьюби, за что чуть не получил стулом по голове и кунаем под ребро. — Знакомься, Лисокот — рыжий пидорас, более известный как истеричка-пижон и просто постоялец моей огроменной печати, — ткнула пальцем в сторону Курамы усевшаяся на стул Наруто. Лис вздернул красную густую бровью и словно бы случайно расправил рукав кимоно. Оттуда что-то загадочно сверкнуло металлическим блеском и тут же пропало. Наруто закатила глаза ещё сильнее, а бывший член Корня очень-очень незаметно вздрогнул. — Тензо, — откликнулся на секунду затормозивший Лисокот, стараясь незаметно разглядеть биджу получше. Где-то на подсознательном уровне он понял, что протягивать ему руку не стоит. Узумаки тем временем поставила перед ним чай, миску с фруктами и переложила оставшийся кусок свинины в его тарелку. — Ты полезный человечишко, — наконец отозвался Курама, потягивая чай из пиалочки, и серьёзно продолжил, — неплохо готовишь, заботишься об этой придурошной и помогаешь ей. Одобряю, но только без мокутона в нашем доме. — Курама, это его дом, даттебайо! — взвилась Наруто, цепляясь за свободную руку Кьюби и встряхивая её. — Лисокот хороший! — Конечно хороший, — подтвердил лис, едко улыбаясь, — очень хороший. С яблоками во рту. — Курама!!!