Can't trust anyone, least of all you

***

В дерьмовом баре мотеля пахнет дешевой выпивкой и лаком для дерева. Тусклый желтый свет красит только стены, ковер под ногами имеет пятна от болезненно-зеленого до сомнительного коричневого цвета, но все это компенсирует атмосфера уединенности. Очевидно, это было именно то, что нужно Итану Уинтерсу. За стойкой стоит огромный мужчина, с орлиным носом и выдающимся вперед, словно выкованным из стали, подбородок. Он пристально смотрит на незнакомцев светлыми подозрительными глазами. — Две рюмки чистого ликёра, пожалуйста, — говорит Гейзенберг. Бармен кивает и скрывается в комнате для персонала заведения, а мужчины, усаживаются за высокие барные стулья. Итан не может заставить себя расслабиться, потому что просто привык существовать только в той реальности, где его жизнь висит на волоске. Уинтерс думает о том, что произошло. Голова начинает работать, а мужчина осознавать случившееся. Возвращаться к обычной жизни будет довольно сложно, особенно когда груз прошлого лежит на плечах. Уинтерс закрывает руками лицо, чувствуя шершавую повязку на своём лбу. Раньше он был отцом, который пытался выжить, но теперь его прежняя жизнь кажется воспоминанием, которое проматывается как пленка на проекторе. — Очнись, ковбой. Итан встрепенулся, и опустил ладони. Лорд подтолкнул рукой рюмку, и ухмыльнулся, глядя на соседа каким-то странным взглядом. В любом случае, Уинтерсу предлагали выпить, и ни в раю, ни в аду, ни в какой заплесневелой загробной жизни, он не сможет отказаться от такого предложения. Итан залпом опрокинул в себя содержимое рюмки. Дешевый ликер на вкус был похож на бензин, стекающий прямо в глотку; жидкость обожгла внутренности, но боль хоть немного привела в чувство. — Теперь ты доволен? — старательно пряча усмешку, спросил Карл. — Не совсем, — покачал головой Уинтерс. Он обратился к бармену: — Ещё порцию самого крепкого пойла! Не проронив ни слова, бармен поставил требуемое и с содроганием посмотрел, как Итан выпил местную водку. Уинтерса, естественно, передернуло еще больше. Да и дыхание сперло. Когда слегка отпустило, прохрипел: — Давай просто бутылку ликера и пару рюмок! Итан никогда не был пьяницей, но после всего дерьма, что он пережил, и поэтому чувствовал себя отвратительно — нужно напиться и забыться. После пятой рюмки алкоголя, Уинтерс уже совершенно по другому смотрел на четвертого Лорда. Видимо зауважал, но признаться в этом и стать объектом насмешек Гейзенберга, было выше его сил. Бармен молча наблюдал за странной парочкой. В нем вызывали тревогу не только их разговоры на незнакомом языке, но и металлическая коробочка, лежащая в руках мужчины со шляпой. — Убери эту штуковину! — пьяно хихикает Уинтерс. — Если твой дурацкий молот разнесет этот бар, то я не стану тратить наши с трудом заработанные деньги (пусть и преступным путём) на возмещение ущерба. — Да ты шутишь, — пробормотал Карл. — Я уверен, что мебель в баре не стоит больше пяти лей за штуку. Это место нуждается в хорошем ремонте. С каждым глотком ликёра, голос лорда становился все более развязным; его синие глаза лихорадочно заблестели. Холодные, глубокие, странно яркие. При всём при этом, от Гейзенберга веяло опасностью и непредсказуемостью, но Итану было все равно. Наоборот, Уинтерс наклоняется к собеседнику, и заплетающимся языком говорит: — А ты не так уж и плох! Прищурив свои большие глаза, Карл насмешливо посмотрел на соседа. — А знаешь, что некрасиво врать тому, кто спас тебе жизнь? — И совсем я не вру, — обиженно надул губы Итан. — Я просто пытаюсь сказать, что больше не вижу в тебе монстра. Лорд улыбнулся еще шире и поднял брови. Под тусклым светом его кожа лоснилась, а ресницы казались совсем прозрачными и светящимися. — Я пытался тебя убить. Уинтерс пожал плечами. — Я без предупреждения ввалился в твой дом. В Техасе это не было бы преступным действием, это была самооборона. — Значит, я поприветствовал тебя по-американски, — хмыкнул Гейзенберг и снова приложился к рюмке. — Похоже на то, — сказал Итан и сделал большой глоток ликера, уничтожая рациональную часть своего мозга, которая напоминала ему, что стоит завязывать с выпивкой. — А знаешь, Карл, ты в своём… ну в том обличье, где ты состоял сплошь из шестерней, металлического лома и циркулярных дисков выглядел весьма круто. Определенно более креативно, чем то, кем стала твоя гигантская сестрица, и менее отвратительно, чем то… кем бы ни был Сальваторе Моро. — Возможно, — задумался на мгновение четвёртый Лорд, — но Донна превзошла меня на творческом фронте. Уинтерс и не думал раньше, что можно вот так легко разговаривать с одним человеком, а тем более с бывшим врагом, на любую тему, пришедшую в голову. Итан облизнул губы, наклонился еще ближе и сказал: — Да, но у куклы не было твоего… магнетизма. Чтобы как-то скрыть свое смущение, Карл медленно наполнил свою рюмку алкоголем, и сделал вид, что внимательно её рассматривает, будто держит перед собой богато украшенный кубок. — Что ж, я думаю, что Донна в этом плане не особо конкурентоспособна. Уинтерс скрыл ухмылку. Он разлил остатки ликера, и заказал ещё бутылку. Карл обеспокоенно спросил: — Не много ли нам будет? Итан честно ответил: — Не знаю. Мужчины снова выпили, но в этот раз Карл только пригубил, а Итан выпил до дна. — Пойдем уже, — произнёс лорд и вытащил из кармана кошелёк. — Для первого раза с тебя хватит… — Гейзенберг, не парь мне мозги, ради Бога, — проговорил Уинтерс не сводя с соседа тяжёлого взгляда. — Я хочу напиться до потери сознания и вырубиться на сутки. Это не панацея, но временный эффект даёт. Четвертый лорд обречённо выдохнул и раздраженно фыркнул, что Итан воспринял как неохотное согласие. — Ты упрямый ублюдок, Уинтерс, — вздохнул Карл. — Не знаю, как твоя жена терпела твой характер. — В последнее время жить с Мией было тяжело, — коротко ответил Итан. Гейзенберг пытается понять выражение лица собеседника, но тот намеренно отворачивает голову. Уинтерс смотрит в окно, за которым идёт дождь и хмурится. Вдруг он чувствует себя уязвимым в пустом баре, желая, чтобы здесь было шумно и многолюдно, потому что атмосфера вокруг кажется слишком интимной. Карл аккуратно касается плеча рукой, вынуждая соседа повернуться к нему лицом. — Почему? — тихим голосом спросил Гейзенберг. — Как ты думаешь, — сказал Уинтерс, сделав изрядный глоток ликера, — жить вместе ради ребёнка и при этом ссориться, раздражать друг друга, — разве это счастье? Мужчина понимал, что в этом не было вины Мии; она изменилась после Луизианы, и больше не была той женщиной, на которой он женился. Большую часть времени Мия злилась или замыкалась в себе, не позволяя Итану ей помочь. Уинтерс невольно вздрогнул, когда ощутил легкое прикосновение к щеке. Глаза мужчины расширились от прикосновения, но он не отодвинулся, когда Карл приблизил к нему своё лицо. — Может пора заканчивать? — Нет! — упрямо поджал губы Итан, и оттолкнул руку собеседника. Все вокруг слегка кружилось, но мужчина не считал себя пьяным. Уинтерс задавался вопросом, когда он ел в последний раз? По моему он покупал у герцога рыбу, несколько дней назад… Эта мысль вызывала у мужчины одновременно голод и тошноту. Обычно Итан не имел привычки пить натощак, но у него не было аппетита с тех пор, как он увидел, как гигантское нечто, принявшее форму младенца разлетается на миллионы кусочков. — Просто расслабься, — сказал Итан. Он пытается положить руку на плечо Гейзенберга, но та мягко приземляется мужчине на грудь. — Пожалуйста? Лорд переводит свой взгляд с забинтованной руки, которая лежит на пальто, на глаза соседа, смотрящего на него с притворной невинностью. Мудак. — Да пошел ты, — огрызнулся Карл, и залпом опрокинул рюмку ликера. Уинтерс закатил глаза, поднимая руку, чтобы подать сигнал о добавке. Некоторое время мужчины молча пьют, пока бармен бросает на них заинтересованные взгляды. Итану хочется сказать мужчине, чтобы он шел заниматься своими чертовыми делами, но он не посмеет разозлить человека, который ответствен за разлив алкогольных напитков. Так прошло полчаса, напряжение в воздухе сгустилось до такой степени, что казалось достаточно искры и всё пространство полыхнёт огнём. — Гейзенберг, ты так и не рассказал мне, что произошло с твоей семьей, — наконец нарушил тишину Итан. — Тебя это беспокоит? — Карл заметно напрягся, стиснув челюсти, отчего скулы на его лице обрисовались чётче. — Просто любопытно, — смешался Уинтерс, придя к выводу, что зря затронул столь щекотливую тему. — Прости. Холодно усмехнувшись и окинув соседа взглядом, от которого у того похолодела спина, четвёртый Лорд развернулся, чтобы налить себе еще ликера. Они снова погрузились в молчание. Лицо Гейзенберга выглядело раздраженным и Уинтерс стал нервно стучать пальцами по столу. Через пятнадцать минут, Итан услышал, как лорд пробормотал что-то невнятное. — Ты что-то сказал? — Мой отец, — громко повторил Карл, — бросил нас с мамой, когда мне было четырнадцать. Он сбежал от нее не потому, что кого другого нашёл, а потому, что больше жить с моей мамашей не мог — тяжело ему было, плохо. Он вздохнул и продолжил: — В любом случае, я кое-чему научился у папы, поэтому смог открыть небольшую мастерскую в мамином гараже. Я стал неплохо зарабатывать, чтобы моя семья ни в чём не нуждалась. Четвертый лорд налил рюмку, выпил до дна, а затем продолжил: — Как-то раз ко мне пришёл пацан, мой ровесник, и попросился ко мне в помощники. Гейзенберг улыбнулся и потер подбородок. — Мне нужна была пара рук, а он не просил большой зарплаты, поэтому я быстро согласился. Я и не заметил, как прикипел к нему: делился с ним тайнами, прислушивался к его мнению. Затуманенные глаза Карла смотрели в одну точку, словно видели перед собой кого-то, вероятно, уже давно мертвого. — Мы разговаривали каждый день на работе и всё больше сближались, а потом дружба переросла в любовь. Сперва я испугался, боялся осуждения со стороны людей, но когда он первый раз меня поцеловал, то наплевал на все проблемы. Мы провели с ним вместе целый год… И это был лучший год в моей жизни. Гейзенберг невесело усмехнулся. — Нужно было уезжать, когда у нас был шанс, но я дурак, хотел больше заработать, что моя мать могла жить в комфорте. Эта старая сука не заслуживала ни бана! — Карл ударил кулаком по столу, отчего бармен выронил стакан, который тщательно полировал последние пятнадцать минут. — Как-то раз мы уединились, наивно полагая что мама спит, но она зашла в комнату в самый неподходящий момент. Я мало, что помню дальше, но если верить словам Миранды, то мать написала письмо моему отцу с просьбой меня образумить. Он судорожно вздохнул и провел рукой по лицу. — В то время эта сучка уже вонзила свои грязные когти в деревню и перехватила письмо. Миранда притворилась моим папашей, и пообещала, что сделает из меня настоящего мужчину… Лорд закашлялся, потому что голос срывался, а в горле першило так, будто туда крошек насыпали. — Следующее, что я помню: мой отец мертв, а я застрял в каком-то адском био-ужасе, над которым экспериментирует моя новая Мать. Итан встряхнул головой, пытаясь прогрузить у себя в голове историю четвёртого лорда. — А что случилось с твоим помощником? — заплетающимся языком пролепетал Уинтерс. Пальцы правой руки Гейзенберга сжали полную рюмку, было видно, что пальцы дрожат; карамельного цвета жидкость едва не выплёскивалась через край. — Миранда сказала мне, что он не выдержал унижений и перерезал себе вены. Карл опустил голову на руки и тихо заговорил: — Она обвинила меня в том, что я совратил чистого, наивного и доверчивого мальчика, и сломал ему жизнь… От вида потерянного лорда, сердце Итана сжалось комом и осталось в таком положении. Уинтерс протянул руку и длинные пальцы ободряюще сжали плечо собеседника. Итану хотелось успокоить лорда, чтобы вернуть того надоедливого мудака, к компании которого он так привык за эти сумасшедшие дни. — Ты не виноват. — Что? Гейзенберг поднял голову и посмотрел на соседа. Лорд выглядел совершенно сбитым с толку, как будто Итан только что сказал ему, что небо зеленое. — Это не твоя вина, Карл, — покачал головой Уинтерс. — Миранда и твоя биологическая мать… они были не правы. Разве для тебя сейчас важно их мнение? Карл бросил напряженный взгляд на соседа и произнес: — Вот что, Уинтерс, давай-ка сделаем перерыв. Пойдём. Я покурю, а ты мне компанию составишь. Итан задержался на несколько секунд, расплатился, потом встал и медленно, глядя прямо перед собой, вышел из бара, пока не оказался на тротуаре. Карл стоял, прислонившись к стене бара, и курил сигарету. — Угощайся, — лорд достал сигареты, протянул пачку мужчине. Уинтерс наклонился к нему, прикрыл огонь нервными пальцами и жадно закурил. Несколько минут они просто молчали. — Жалеешь, что рассказал мне об этом? — спросил Итан. — Нет, — ответил Гейзенбеог. Он крепко затянулся. Огонёк сигареты выхватил из тьмы раскрасневшееся от алкоголя лицо лорда и лихорадочно блестящие глаза. — Но я тебе не верю. Это все моя вина. Если бы я не поддался искушению, и не затащил парня в ад, то он бы не… — Это глупо, — фыркнул Итан. Карл, пропустил замечание мужчины мимо ушей и продолжил: — Я сделал первый шаг, но, черт возьми, ты бы видел, как он смотрел на меня. Я думал… — Ладно, я в курсе, что в прошлом, люди не признавали любовь между мужчинами, — перебив четвертого лорда, проговорил Итан. Он облокотился на фонарный столб, потому что все вокруг него плыло. — Сейчас большинство понимают, что… ты можешь любить кого угодно. Гейзенберг хмыкнул и выкинул окурок в сторону. Лорд наклонился к Итану и, схватив за ворот куртки, приблизил его лицо к себе. У мужчины стало сухо во рту, а сердце заколотилось чаще. — Ты не изменишь моего мнения! — прошипел Карл. — То, что я сделал, — просто ужасно, я чудовище, и мне лучше бы вообще не рождаться. — Я так не думаю, — заявил Уинтерс и спустя мгновение впился в губы лорда жестким поцелуем. Он наслаждался доминированием недолго — Карл моментально перенял инициативу, и поцелуй стал глубже, словно лорд хотел незамедлительно подчинить себе, заставить признать его власть. Сердце бешено колотилось в груди, смешанный вкус дерьмового ликера и сигарет пробуждал в голове Итана отчаянные, малопонятные мысли. Гейзенберг внезапно разорвал поцелуй, они оба пытались отдышаться, будто только что пробежали не один километр за уходящей маршруткой. Подняв голову, Итан увидел, как светились серебром глаза Карла, он поджал губы и явно не был доволен тем, что сейчас произошло. — Никогда так больше не делай, уяснил? — грубо бросил слова Гейзенберг. Он отпустил мужчину, развернулся и шатаясь побрел в сторону мотеля. Уинтерсу понадобилась минута, чтобы окончательно развеять туман в голове и придать ясности мыслям. Ощутив во рту металлический привкус крови, Итан смутно осознал, что его нижняя губа кровоточит. Мужчина осторожно коснулся маленькой ранки, и опустил руку вниз, чтобы увидеть красные капли, оставшиеся на кончиках его пальцев. Именно в этот момент Уинтерса начало тошнить.