Мой дом — моя семья, мой долг — моя судьба

      Лойд привалился к стене на отказывающихся держать ногах, слишком измотанный физически и душевно, чтобы заботиться о поиске подходящего места, чтобы сесть. Облегчение, которое он испытывал, грозило разорвать его на части. Он мог расплакаться. Здесь. В больничном коридоре. На всеобщее обозрение.              Только что врачам удалось убедить его, что с Йор все будет хорошо и что ему следует отойти от ее постели, потому что ей нужен отдых после большой дозы бензодиазепина.              — Лойдман, — улыбнулась она ему в своем наркотическом замешательстве, — я бы хотела увидеть тебя сегодня вечером.              Она ударилась головой, получив легкое сотрясение мозга, но большинство ран были неглубокими, и только на две из них пришлось наложить швы: одну на предплечье, другую на бедре.              — Боюсь, мы не сможем предотвратить образование маленьких рубцов, — серьезно сообщил ему лечащий врач в огромных очках и с обвислыми желтыми усами, как будто это имело значение. Йор была жива, а чудовищный медведь — мертв… Это было чудо, которого Лойд не понимал, и удача, которой, как он знал, он не заслуживал.              Когда он зарылся лицом в свои липкие руки, из его горла вырвался жалкий всхлип. Он оставил Йор умирать страшной, ужасной смертью, без колебаний поставив на первое место свои обязанности шпиона.              Как и был обязан.              Как весталийский шпион, он присягнул на верность своему правительству — в последний раз он использовал свое настоящее имя, прежде чем оно было вычеркнуто из всех записей, чтобы быть похороненным и забытым. И все же… никогда в жизни он не жалел о принятом решении так сильно, как в этот раз. Он никогда не чувствовал себя разоблаченным до такой степени, никогда не был вынужден смотреть в зеркало жестокой правды, которая срывала с него все тщательно созданные фальшивые личины и обнажала его уродливую, истинную сущность.              Годами ему удавалось цепляться за веру в то, что, несмотря на множество трупов, которые он оставлял за собой, он был и останется человеком; что из этого можно выйти невредимым и целым. То, что он сделал, было во благо его страны, во благо человечества, в конце концов, верно? Это делало его хорошим человеком!              Верно.              Горько усмехнувшись, Лойд поднял голову. Освещенный жестким искусственным светом коридор с уродливым зеленым линолеумом на полу выглядел пустынным и безлюдным. Вполне уместно. Никто не проявит к нему сочувствия. Никто не подбодрит его. Он был и всегда будет абсолютно одинок.              Как и должно быть.              Эти эмоции? Облегчение, чувство вины, отвращение к самому себе? Это была реакция лицемера, прямо из учебника «Ложные личности» разведывательных служб Весталиса. Именно это должна была чувствовать его личность. Этому его учили. И это не должно было быть по-настоящему.              Правда заключалась в том, что он пожертвовал своей человечностью во время войны более десяти лет назад, когда он уже не чувствовал ничего, кроме удовлетворения от того, что пули из его пистолета-пулемета впиваются во вражеские цели. С тех пор, когда по приказу своего правительства он без зазрения совести нажимал на курок, он еще больше отрекся от своей человечности. Хороший человек? Нет. Обратного пути не было.        И самое постыдное... То, что он позволил себе поверить в то, что действительно любит Йор… То, что он с открытыми глазами поверил в собственную ложь, хотя, очевидно, был неспособен на человеческие чувства и знал это. В нем не было любви, только обман и ложь.              Лойд расправил затекшие плечи и провел рукой по влажным волосам. С его промокшей одежды больше не капало, но температура тела была опасно низкой — требовалось переодеться. Скоро. Он еще раз осмотрел свое состояние: ботинок потерян, носок на ноге разорван в клочья, на нем несколько порезов и ссадин. Вывихнутая лодыжка болезненно пульсировала, на ней виднелась припухлость. Раз уж он уже оказался в одной из больниц Берлинта, надо было осмотреть ее — от недееспособного человека не было никакого толку. Аня наверняка вымотается сегодня, ему придется нести ее по лестнице, что было таким испытанием для ее маленького роста…              — Аня! — воскликнул Лойд, и его сердце упало в желудок. Он совсем забыл об Ане!              Приведя себя в порядок, он зашагал к вестибюлю в поисках телефона, на ходу снимая туфлю с ноги, чтобы лучше передвигаться.              — Вам нужна помощь? — спросила встревоженная медсестра, заставив Лойда посмотреть на свое отражение в зеркале.        «Что ж…. Я должен успокоиться», — сказал он себе. — «Подумать. Не стоит паниковать, на пикнике и так слишком много людей. Другие не могли просто оставить Аню там. Они наверняка отвезли ее домой».              Никто не брал трубку, когда он звонил в квартиру Форджеров, что было неудивительно: Фрэнки любил проводить время после обеда в парке, выгуливая Бонда в надежде привлечь внимание одинокой женщины, а у Ани не было ключей. Беспокойство Лойда усилилось: как он мог уехать, не позаботившись об Ане?! Бедная девочка, должно быть, была в ужасе! Зеркало правды уже разрушило все его иллюзии относительно того, что он может стать отцом, почему же он все еще цепляется за мираж, почему даже удивляется, что способен на такое?              — Да, директор школы Хендерсон сообщил нам, что вы позвоните, — оповестила его приветливая секретарша из колледжа Эдем, куда он позвонил после дома. — Мисс Аня Форджер находится под его квалифицированным присмотром и занята сортировкой стеклянных бусин по цветам. Есть кто-нибудь, кому мы должны позвонить, чтобы ее забрали?              — Я заберу ее, — сказал Лойд, горячо поблагодарив ее. — Как только смогу. Нужно уладить кое-какие дела. Пожалуйста, передайте ей, что с ее матерью все в порядке, и со мной тоже. Приношу извинение за доставленное беспокойство.              В школе, похоже, чувствовали себя виноватыми в том, что произошло сегодня днем, и заверили его, что Аня может оставаться здесь столько, сколько потребуется. Его захлестнула новая волна облегчения. Компания уравновешенного и стоического Хендерсона была именно тем, в чем Аня сейчас нуждалась.              — Спасибо, — сказал он медсестре, которая терпеливо ждала его с костылями и настояла на том, чтобы лично сопроводить его в рентгеновское отделение. Обследование показало, что лодыжка всего лишь вывихнута. Лойд попросил выдать ему ботинки (чтобы обеспечить подвижность), пообещав отдыхать, прикладывать лед, делать компрессы и приподнимать ногу со всей напускной искренностью, на которую был способен. Регистрация его имени в качестве пациента вызвала бы быструю реакцию ВАЙЗ — это был стандартный протокол экстренной помощи, чтобы отправить кого-нибудь на помощь оперативникам, нуждающимся в медицинской помощи. В его случае это была Фиона, и она возьмет с собой сменную одежду.              Вернувшись в палату Йор на костылях и усевшись на один из потертых пластиковых стульев вдоль стены, он нащупал в кармане пластиковые дротики, старательно избегая острых концов на случай, если следы вещества еще остались. Чашка кофе и обезболивающее помогли ему немного прийти в себя: спешить было незачем. Как только Фиона приедет, он убедит ее сопроводить его на место нападения в качестве свидетеля. У него были… вопросы.              Самое логичное объяснение тому, что произошло сегодня, заключалось в том, что ВАЙЗ в очередной раз счел нужным проверить его преданность. Не было сомнений, что он прошел испытание — как образцовый шпион, поставив на первое место свою миссию, а на второе — жизнь своей фиктивной жены. Несомненно, это означало, что он снова в фаворе и с него сняты все подозрения.              Жаль, что он никогда не простит им этого. Никогда. Если организация считала приемлемым подвергать опасности жизни невинных женщин и детей, а также убивать их, то дни его работы в ВАЙЗ были сочтены.              Вопрос был только в том, насколько тихо он уйдет. Или насколько он сможет контролировать себя, когда столкнется с ними лицом к лицу.              Справа от него распахнулась дверь в палату Йор. Лойд повернул голову, ожидая увидеть медсестру или врача, но это был высокий пожилой мужчина в гражданской одежде, его болезненно-бледное лицо и темные пронзительные глаза поражали почти так же, как и длинные вьющиеся белые волосы, собранные в хвост.              Лойд почувствовал, как волосы на его теле встают дыбом, когда их глаза встретились. Кто?..              — Кааакоой… жее… гааааад!              Пронзительный, угрожающий звук внезапно разрушил напряженную тишину, и Лойд инстинктивно повернул голову влево, увидев, что по коридору к нему приближается очередная беда.              — Вот мы и встретились, — прошептал ему на ухо голос, после чего шею пронзила жгучая боль, от которой на несколько секунд стало невозможно ни говорить, ни двигаться. Он почувствовал мягкий шепот воздуха, когда таинственный человек отступил, и едва успел вскочить на ноги, чтобы увернуться от лобовой атаки Юрия.              — Юрий, подожди…              Сопли и слезы летели во все стороны, пока Юрий безжалостно атаковал, используя кулаки, ноги, зубы, локти, что угодно. Лойд защищался изо всех сил, пытаясь хоть мельком взглянуть на пожилого гостя Йор — но безуспешно.              — Прекрати, Юрий, — попытался он урезонить его. — С Йор все в порядке, ничего страшного не случилось.              Это была еще одна ложь в придачу ко многим другим. Но зачем корить себя еще за одну? С Йор все было в порядке, и только это имело значение. Лойд увидел, как Фиона свернула за угол и быстрым шагом направилась к ним.              — Она мертва? — Бесстрастное выражение лица Фионы не изменилось, и беспокойства в ее голосе тоже не было.              — Нет! — Лойд схватил Юрия за плечи, надавив на чувствительную нервную точку, чтобы обездвижить его, и стал отбивать его атакующие ноги, пока это не сработало. — Юрий, послушай! С твоей сестрой все в порядке, но ты разбудишь ее, если продолжишь этот чертов шум!              Это помогло.              — Как ты мог допустить такое, ты же обещал защищать ее! Даже от метеоритов! Метеоров!!! — всхлипывал Юрий, внезапно сдуваясь, как проколотый воздушный шарик.              — Знаю, и это непростительно, — прошептал Лойд, заключая молодого человека в крепкие объятия. — Но все в порядке, Юрий. Ты можешь зайти и проведать ее, но, пожалуйста, веди себя тихо. Она спит.              — Я убью тебя за это, — поклялся Юрий, его красные глаза зловеще сверкнули, когда он вошел в больничную палату Йор.              — Тебе придется встать в очередь, — тихо вздохнул Лойд, обращая свое внимание на Фиону, которая, как и ожидалось, принесла сумку.              — Что с тобой? — Она пригрозила ему, оглядывая его с ног до головы с выражением легкого недоверия. — Выглядишь ужасно!              — Потом расскажу, — Лойд требовательно протянул руку. — Дай мне это. А потом мне нужно, чтобы ты пошла со мной.              — В штаб? — Фиона нахмурилась. — Мне приказано следить за этим (тем?), — она указала подбородком на закрытую дверь. — Чего бы это ни стоило.              — Это важнее, — Лойд сделал свой голос жестче. Фиона умела подчиняться. Особенно ему.              — Я не думаю, что…              — Ты пойдешь со мной. Юрий Брайар не отстанет от своей сестры, пока мы его не вытащим. А если он это сделает, я возьму вину на себя.              Бесстрастные глаза Фионы снова окинули его, и лишь на секунду в ее зрачках мелькнуло беспокойство.              — Что происходит? Ты злишься?              Злится? Это даже близко не подходило к описанию того, что он чувствовал. Не исключено, что сегодня он кого-то убьет. Хладнокровно и без санкции правительства. Если толкнуть человека слишком далеко, он окажется за гранью. Если довести такого человека, как Сумрак, слишком сильно, то он упадет за грань, унося с собой всех своих противников.              ###              — Сумрак, добро пожаловать! Я ждала тебя. Значит, миссия провалилась? Это весьма прискорбно. Ах, но ты выглядишь… хмм.              Сильвия Шервуд скорчила жалостливую гримасу, сделав в его сторону слегка оскорбительный жест. Он не стал возражать, поскольку и в самом деле находился в плачевном состоянии: новая одежда была помята и снова промокла из-за дождя. Кроме того, он порвал куртку, когда она зацепилась за ветку дерева. Она же, напротив, выглядела как всегда элегантно, длинные ноги изящно сложены, ногти на руках и ногах накрашены кроваво-красным, как и губы.              На протяжении многих лет слабый цветочный парфюм Сильвии Шервуд ассоциировался у агента Сумерка со шпионским эквивалентом дома: Штаб-квартира пахла Сильвией. Однако сегодня ее аромат лишь едва скрывал затхлый запах плохо проветриваемого подземного помещения, которое занимал ВАЙЗ, и от этого его подташнивало.              — Не надо, — прошипел Лойд и бросил дротик на стол между ними. Ему было холодно, жалко, больно, и он был полон решимости выйти отсюда человеком, разорвавшим все связи со своим работодателем.              — Что это? — Куратор наклонился вперед. — Транквилизаторный дротик?              — Может, не будем о ерунде и сразу перейдем к делу? Кто разрешил это?              — Что разрешил? — Куратор нахмурилась и села немного прямее, наклонив голову, чтобы посмотреть на него. — Ты сердишься, Сумрак? Это очень на тебя не похоже. Расскажи мне, что произошло?              Не допускай ошибок. Будь спокоен. Взволнованные люди совершают ошибки. А за ошибки на этой работе убивают. О, как же он ненавидел то, что именно благодаря обучению шпионажу у этих людей он научился правильно разыгрывать свои карты.              — Кто-то из ВАЙЗ заставил медведя напасть на мирных жителей и убить их. Горничную и маленького мальчика. Дэмиана Десмонда.              — А?! — Сильвия вскинула брови.              — О, не волнуйся, он жив, — Лойд встретился с ней взглядом. — Кто это разрешил?              — Понятия не имею, — нахмурилась она.              Не было ни малейшего намека на то, что она лжет. Но, с другой стороны, Сильвия Шервуд была одной из лучших в ВАЙЗ, участвовала в шпионаже на десятилетие дольше, чем он. Не может быть, чтобы она не слышала о том, что произошло на школьном пикнике.              Он думал, что ей можно доверить свою жизнь. До сегодняшнего дня. С сегодняшнего дня он не доверял никому.              — Я вернулся туда, чтобы хорошенько осмотреться, — сообщил ей Лойд, доставая платок с небольшим кусочком пластика, который он тоже положил на стол. Улика В. — Там был замаскированный оперативник ВАЙЗ, — заявил он.              — Хм, — Сильвия снова наклонилась ближе и взяла кусочек пластика, чтобы рассмотреть ее на свету. Это был использованный кусок лицевой маски. Для шпиона было очень неаккуратно оставлять такие следы, если только оперативник не хотел, чтобы нашли улики. — Это не от кого-то из ваших?              — Нет, — Лойд стиснул зубы, чтобы не поддаться очередной волне ярости, готовой сотрясти его. — Я был занят спасением жизни невинного мальчика.              — О, но это превосходно! — просияла она. — Ты спас ему жизнь? За это ты наверняка получишь приглашение от Десмондов в их дом!              — Меня от этого тошнит, — выдавила Лойд. — Он тоже мог умереть!              — Да, но не умер, — добродушно улыбнулась она. — Ты спас его! Это отличные новости, Сумрак. Наконец-то прогресс!              — Я спас его, оставив умирать свою жену, — прорычал Лойд. — Я знаю, что это снова было гребаное испытание. Но я никогда не думал, что Весталис опустится так низко.              — О нет… — глаза Сильвии округлились от беспокойства. — Так вот почему ты так расстроен? Твоя прекрасная фиктивная жена умерла? Я поняла, что ты был к ней очень привязан…              «Спокойствие. Спокойно. Она прекрасно знает, что произошло. Не совершай ошибку, Сумрак».              — Перестань притворяться. Ты же знаешь, что она не умерла, — сказал он, каким-то образом умудряясь звучать спокойно и собранно, отстраненно и профессионально.              Он не мог понять, как Йор выжила и как погиб медведь, не поговорив с ней как с главным свидетелем. Наиболее логичным объяснением было то, что оперативник ВАЙЗ вмешался, как только Лойд бросился за Дамианом, — возможно, его внезапно охватила совесть, а возможно, по каким-то скрытым мотивам. Его рука сжала золотистые кинжалы-стилеты, которые были в кармане; он нашел их спрятанными под тушей медведя. Они были покрыты запекшейся кровью и явно были тем, что прикончило зверя. Если только Йор не была уже без сознания, она должна была увидеть человека, вооруженного кинжалами, и если она видела оперативника, то ее жизнь была в опасности (но не до тех пор, пока Юрий охранял ее). Эта возможность была главной причиной, по которой Лойд сразу же спрятал кинжалы от глаз Фионы. Улика «С» будет лежать в его кармане до тех пор, пока не возникнет необходимость ее раскрыть.              — Верно, она не умерла, — добродушно улыбнулась Сильвия. — Значит, все в порядке, да? О, и для протокола: ты прошел психологическое обследование более недели назад. Я не давала разрешения на какие-либо дополнительные тесты. Зачем?              — Тогда кто?              Если она не лгала, мог ли это быть кто-то более высокопоставленный? Только они никогда не вмешивались в их работу: Восточное подразделение было слишком важно, оперативники слишком малочисленны, а шпионская работа здесь слишком опасна и рискованна для тех, кто не был тесно связан с операциями, чтобы в нее вмешивались посторонние. Или, может быть, это все еще связано с информатором № 398 и странными обстоятельствами ее смерти? Это все еще не давало ему покоя.              — Я разберусь с этим, — нахмурилась Сильвия, но, поскольку Лойд все еще пристально наблюдал за ней, он заметил, как на долю секунды расширились ее зрачки. У нее возникло подозрение. И у него тоже.              — Это же Лунный свет, — заключил Лойд.              — С чего ты взял? — Заминка в ее голосе была слабой, но его уши были натренированы улавливать и не такое.              — Он ненавидит меня с тех пор, как произошел инцидент в штабе на Весталисе. Зачем он вообще здесь?              — Чтобы поймать крота, — глубоко вздохнула она. — У меня от этого так болит голова.              «Крота?!»              Самым травматичным событием в новейшей истории военной разведки Весталиса был день, когда двойной агент убил двенадцать их товарищей в штаб-квартире. Причиной катастрофы стала больная одержимость Лунного света доказать, что кротом был Лойд, вместо того чтобы заняться более вероятным подозреваемым. Неужели он снова повторит ту же ошибку?              — Думаешь, это правда? Насчет крота? — спросил Лойд. Спросить всегда можно. Не всегда можно получить ответ.              — Да, — кивнула Сильвия. — К сожалению. В последнее время слишком много всего пошло не так. Слишком много арестов. СГБ не так уж хороша сама по себе.              Вот дерьмо. Лунный свет охотился на крота? Лунный свет снова положил на него глаз? И все из-за его влюбленности в Полночь, которая никогда не скрывала своей (чисто материнской) привязанности к молодому, подающему надежды новобранцу.              — Он — большая проблема, — вздохнул Лойд. — Ты знаешь это?              — Если то, что ты говоришь, правда, то я согласна, — надулась Сильвия. — Позволь мне разобраться. Не делай глупостей, Сумрак.              Не делать глупостей… Например, не убивать ублюдка за то, что он сделал? Лойд сжал кулаки в карманах, сделав невинное лицо. Если ВАЙЗ не вмешается — он его нейтрализует. Лунный был помехой. И он подверг Йор опасности, что было непростительно.              — Знаешь… — глубоко вдохнул его куратор, — те планы оружия, которые мы хотели, чтобы ты перехватил? Судя по всему, этот газ оказался неудачным.              Удивленный внезапной сменой темы, Лойд снова сосредоточил свое внимание на своем кураторе.              — Что это за газ?              — Неясно, — она начала ощупывать что-то в карманах. — У нас есть основания полагать, что это вызывает… нуу. Он возбуждает людей. Особенно мужчин.              — Ты имеешь в виду… — как неловко.              — Это химическое оружие. Смертельно опасное в больших дозах. В малых дозах оно попадает прямо в мозг, как сообщил нам сегодня дополнительный источник. Точнее, он должен попадать прямо в мозг, делая человека, подвергшегося воздействию, неспособным принимать рациональные решения, но недавний тест показал, что он недостаточно силен. Мы хотели убедиться, что сможем заполучить формулу, но в конце концов, возможно, это не имеет значения.              Хорошо. Несмотря ни на что, Лойд не любил терпеть неудачи.              — Сумрак?              — Да?              Ее улыбка была теплой и материнской. Часть напряжения и боли Лойда улетучилась. У него снова появилась цель, не так ли? Лунный свет был ублюдком. Избавившись от него, мир станет лучше.              — Я очень рад, что ты не сказал того, ради чего изначально пришел сюда. Не совершай необдуманных поступков, это тебе не к лицу. Сигарету?              Она именно так обычно показывала, кто находится у власти.              — Я бросил, — усмехнулся он.              — Я безмерно ценю тебя, Сумрак, — улыбнулась она в ответ, прикуривая сигарету. — Ты действительно лучший оперативник, который у меня когда-либо был. Знаешь, как близко ты находишься? Я позволю тебе уйти, когда все это закончится. Может быть.