Все, что нам дорого

— Сяо Чжань. Ты в порядке? Подняв глаза, он увидел тетушку Ван, стоящую у изножья кровати Ибо, и с беспокойством глядящую на него. Но прежде чем он успел сказать и слово, медсестра Чан ответила за него. — У него просто случился небольшой момент слабости, — сказала она с улыбкой. — Но теперь у нас все хорошо, не так ли, господин Сяо? Она заботливо похлопала его по плечу. Сяо Чжань же в это время пребывал в полном потрясении от ее внезапного преображения. — Бедняжка. Я не могу тебя винить. Для меня это тоже было огромным шоком, — сказала тетушка Ван, садясь возле него. — Медсестра Чан, доктор Пак сказал, что хотел бы поговорить с вами. Он ждет вас в своем кабинете. Девушка кивнула. — Зовите меня, если вам что-нибудь понадобится, тетушка, — сказала она перед тем, как уйти. Сяо Чжань смотрел, как она удалялась, идя уверенным шагом. Неужели он неправильно ее понял? Она была очень мила с ним, когда он потерял сознание. Может быть он просто слишком переволновался. — Разве она не милая? — Да, да, — рассеянно ответил он. Внезапно тетушка Ван взяла его правую руку в свою, вынудив его повернуться к ней. Она улыбнулась ему. — Большое спасибо за то, что ты здесь, Сяо Чжань. Я знаю, что это очень много значит для него. Он кивнул. Ему всегда было интересно, как много она знает о них. Ибо был очень близок с ней. Говорил ли он ей что-нибудь? Иногда Сяо Чжань задумывался над тем, не знала ли она об истинных чувствах своего сына к нему лучше, чем он сам. — Что сказал доктор? — спросил он, стараясь отвлечься от кроличьей норы, которой были его мысли о чувствах Ибо. — Доктор Пак говорит, что он хорошо реагирует на операцию, и что активность его мозга, похоже, стабилизируется. Но мы все еще не в безопасной зоне, хоть и очень близко. Она с любовью посмотрела на Ибо. — Бьюсь об заклад, ты слышал, что гэгэ едет к тебе, и засмущался, верно, Бобо? От ее мягкого смеха напряжение в груди Сяо Чжаня слегка уменьшилось. Он все еще очень боялся, но, возможно, они могут надеяться, что все будет хорошо? Он постарался прогнать эту мысль из головы, боясь сглазить. Тетушка Ван опустила его руку и нежно похлопала его по бедру. — Ты голоден? Доктор Пак угостил меня мандаринами. Она показала ему бумажный пакет, набитый оранжевыми фруктами. — Он такой хороший человек. И также очень хорошо говорит на китайском. Нам, действительно, очень повезло. Да, Бобо? Она улыбнулась сыну, задавая ему вопрос, а затем повернулась к Чжаню. — Я очищу несколько для тебя. Иди помой руки, и поздоровайся с Бобо. Он медленно поднялся со стула, радуясь тому, что голова больше не кружится. Подойдя к раковине, он не мог не обратить внимание на других пациентов. Рядом с некоторыми из них были члены семьи, они или спали, или занимались какими-то делами. Но многие пациенты были одни. Он задумался над тем, знали ли они, могли ли они каким-то образом чувствовать, что рядом с ними никого нет. Сяо Чжань покачал головой. Ему не стоило сейчас огорчаться. Он тщательно вымыл и вытер руки. Это незамысловатое действие внезапно заставило его осознать, что ему было гораздо легче, когда кто-то говорил ему, что делать. Хотя он и был взрослым мужчиной, и обычно наслаждался своей независимостью, прямо сейчас иметь кого-то более «взрослого» во главе было именно тем, что ему было нужно больше всего на свете. Когда он вернулся в кабинку Ибо, тетушка Ван уже очистила три мандарина, положив их на бумажный платок на его стуле. — У него оксиметр на указательном пальце, — сказала она, не отрывая глаз от четвертого мандарина. — Но ты можешь держать его за руку. Доктор Пак говорит, что сенсорные ощущения очень важны для него. Он также посоветовал разговаривать с ним. Сяо Чжань подошел ближе к изголовью кровати. И хотя большая часть лица Ибо была закрыта бинтами и респиратором, он, наконец, смог увидеть его закрытые глаза. Если бы не маленькая царапина на переносице, можно было бы подумать, что он просто спит. Сяо Чжань был ошеломлен этой нетронутой красотой, особенно выделяющейся на фоне хаоса, которым было все тело Ибо. Он сжал кулаки, сопротивляясь желанию мягко провести большим пальцем по линии его длинных ресниц. Его губы покалывало от желания поцеловать его в лоб. Он бы все отдал за одно только прикосновение. Но вместо этого он осторожно накрыл тыльную сторону руки Ибо своей рукой, и нежно сжал. — Хэй, — тихо сказал он. Сяо Чжань сжал губы, у него внезапно перехватило дыхание. Он столько всего хотел ему сказать, слова проносились в его голове, но рациональная и эмоциональная стороны его личности словно противоречили друг другу. Он качнулся с одной ноги на другую. Что можно было сказать в такой ситуации? — На этот раз ты и правда сделал это, — наконец проговорил он слегка улыбнувшись. Он осторожно погладил запястье Ибо большим пальцем, и этот безобидный жест внезапно показался ему очень интимным. Сколько раз прежде он делал это почти неосознанно? — Ты должен поправиться, хорошо? Твоя мама волнуется. «Я тоже волнуюсь, А-Бо». Слезы навернулись ему на глаза, и он вытер их свободной рукой, пообещав самому себе больше не плакать. Сяо Чжань хотел еще столько всего сказать, но никак не мог сформулировать свои мысли в слова. Он снова сжал руку Ибо, а потом неохотно отпустил, возвращаясь в реальность, и садясь рядом с тетушкой Ван. В каком странном мире он оказался? В мире, где они ели мандарины рядом с людьми, которые боролись за свою жизнь. Сяо Чжань понял, что задремал, когда его разбудил голос медсестры Чан, разговаривающей с тетушкой Ван. — Они все еще ведут расследование, но хотели бы, чтобы вы забрали его личные вещи, — сказала она. Сяо Чжань протер глаза и потянулся, из-за чего больничное одеяло соскользнуло на пол. Подняв его, он обратил внимание, что за окном уже стемнело, и задумался над тем, как долго он спал. — Я бы предпочла не оставлять его сейчас, — сказала тетушка Ван, не сводя глаз с сына. — Вы могли бы это сделать завтра? — Что здесь происходит? — спросил Сяо Чжань. Обе женщины повернулись к нему. — Полицейские хотели бы, чтобы вы забрали личные вещи господина Вана. — Я не хочу оставлять Бобо одного сейчас… — Я мог бы за ними съездить, — предложил Сяо Чжань. — То есть, могу ли я за ними съездить? — О, Сяо Чжань. Ты можешь это сделать? — спросила тетушка Ван, хватая его за руку. Он кивнул. — Я свяжусь с ними, не думаю, что они откажут. Я скоро вернусь, тетушка. — сказала медсестра. Холодный воздух заставил Сяо Чжаня проснуться. Он не ожидал, что в Сеуле будет намного холоднее, чем в Пекине. Переминаясь с ноги на ногу, он ожидал медсестру Чан. Он не был уверен, что в полицейском отделении будет переводчик, было уже слишком поздно, чтобы найти его так быстро. Внезапно возле него появилась невысокая молодая женщина, и махнув рукой, остановила такси. Она была одета в модную зимнюю куртку ярко-синего цвета, и кожаные сапоги на каблуках, которые делали ее выше. Она выглядела совсем не так сурово, как он почему-то ожидал. Заметив, что он рассматривал ее, она заговорила с ним. — Что? Вы думали, что я выйду в своей больничной униформе? — сухо спросила она. Он покачал головой. В этот момент подъехало такси. — Садитесь, — сказала она, направляясь к противоположной стороне машины. Устроившись в машине, Сяо Чжань только еще раз уверился, что ему не показалась ее прежняя резкость. Медсестра Чан поговорила с водителем, и они двинулись в путь. Какое-то время тишину нарушал только звук радио. Сяо Чжань смотрел в окно. Несмотря на холод снаружи, в машине было даже слишком жарко, и у него заболел желудок. Кислотность мандаринов явно не пошла ему на пользу. Он расстегнул куртку и стал массировать живот. — У вас проблемы с желудком? — спросила медсестра Чан своим обычным тоном. Он повернулся, и взглянул на нее, заметив, что она пристально смотрела на него. — Ничего страшного, — ответил он, не желая это обсуждать. — Сегодня днем ​​вы впервые упали в обморок? Вы чувствовали головокружение последнее время? — продолжила она. По мере того, как она говорила, Сяо Чжань заметил, что она медленно переходит в то, что он для себя назвал «милым режимом». — Я думал, что вы сейчас не в униформе, медсестра Чан, — сказал он, сам себя удивив своей дерзостью. Она шокировано округлила глаза, но затем он заметил легкий намек на улыбку. — Туше. Тогда развлеките меня, и ответьте на мой вопрос, господин Сяо, — резко ответила она. В этот момент машина остановилась. — Мы уже приехали, — сказал Сяо Чжань, широко улыбнувшись, прежде чем выйти. У него было такое чувство, что он выиграл этот раунд. Офицер отвел их в скудно обставленную комнату без окон, где на металлическом столе стоял прозрачный пластиковый контейнер и коробка с бумажными платками. Значит, в этой комнате можно было плакать, подумал Сяо Чжань. Ликование от его недавней победы давно прошло, и он хотел взглянуть на содержимое контейнера, но боялся того, что может там увидеть. Медсестра Чан выслушала указания полицейского, который вручил ей планшет с листом бумаги, а потом вышел из комнаты. — Они думают, что большая часть предметов в этом контейнере должна принадлежать господину Вану, так как семья господина Чжоу уже приходила за его вещами раньше. У меня тут список всех вещей. Вам нужно будет поставить галочку напротив того, что вы забираете, — пояснила она. — Он также сказал, что ему нужно принести еще один предмет, и вернется с ним через несколько минут. Сяо Чжань кивнул. — Должен ли я его ждать? Она покачала головой. — Вы можете начинать. И хотя в ее голосе не было особого тепла, но и холода тоже не ощущалось. Она прикусила нижнюю губу, барабаня пальцами по планшету. Потом они одновременно заговорили. — Не хотели бы вы, чтобы я… — Не могли бы вы, пожалуйста… Они оба остановились. — Говорите, — сказал Сяо Чжань, первым приходя в себя. — Нет. Вы говорите. Сяо Чжань вздохнул. Он хотел попросить ее остаться, но момент был упущен. Если он сделает это сейчас, это будет так неловко. — Не могли бы вы вычеркнуть из списка то, что я заберу, когда я закончу? Я не могу это прочитать. — Да, да, конечно, — как-то слишком быстро ответила она. — Спасибо. Они смущенно посмотрели друг на друга, и она первой разорвала зрительный контакт. — Тогда я побуду в коридоре. Просто позовите меня, когда закончите. Она открыла дверь. — Что вы хотели сказать? — наконец, осмелился спросить он. — Ничего особенного, просто громко крикните, если снова соберетесь потерять сознание, — сказала он, выходя. Сяо Чжань покачал головой. Он явно проиграл этот раунд. Он выдвинул стул и сел. Это всего лишь вещи, напомнил он себе. Просто предметы, ничего больше. «Но это его вещи…» Потянувшись к контейнеру, он придвинул его ближе. Он был очень легким. Сяо Чжань, наконец, решительно заглянул внутрь. Большую часть контейнера занимал шарф в сине-белую клетку. Он точно знал, что эта вещь не принадлежит Ибо. Вынув его, он обнаружил на дне бумажник, часы, и связку ключей. Это было все, что он узнал. Первым делом он достал ключи. Симпатичный акриловый брелок в виде кролика, который Сяо Чжань в шутку подарил ему, был сильно поврежден, и Чжань потер его поцарапанную поверхность большим пальцем, прежде чем отложить ключи на стол. Затем он потянулся к бумажнику. Это был, без сомнения, бумажник Ибо, выглядевший точно также, как и в последний раз, когда он его видел. Открыв его, он обнаружил множество карточек и чеков. Поддавшись любопытству, он заглянул в другие отделения, найдя немного мелочи, и небольшой сложенный лист бумаги с напечатанными на нем иероглифами. Судя по затертым складкам, он лежал там уже очень давно. Сяо Чжань развернул его. Это был набросок кролика. И это явно был его стиль, но он не мог вспомнить, когда нарисовал его. Посмотрев на обратную сторону листа, он узнал фрагменты сценария Неукротимого. Неужели Ибо сохранил один из его рисунков? Когда это случилось? У него была привычка рисовать на любом попавшемся ему на глаза сценарии. По большей части он рисовал всякие глупости, чтобы рассмешить людей, но в этом кролике была какая-то особая мягкость. Он попытался угадать сцену по обрывкам напечатанных фраз, но не смог ничего понять. Его руки тряслись, когда он отложил бумагу на стол. Как долго Ибо носил это с собой? Когда он взял часы, в комнату вошел офицер, и положил на стол мотоциклетный шлем. Точнее было сказать, что это когда-то был мотоциклетный шлем. Наружная оболочка была сильно продавлена в месте удара, и по всему корпусу расходились трещины, как многочисленные ответвления дельты реки. Дизайн был исцарапан почти до неузнаваемости. А что касается внутренней части, то она была частично разорвана, и на ней были явные следы запекшейся крови. Несмотря на все повреждения, Сяо Чжань сразу узнал, что это шлем, который он подарил Ибо. Тот же самый шлем, в котором он был на последней фотографии, которую он ему прислал. Стул под ним громко заскрипел, когда он внезапно оттолкнулся от стола, отводя взгляд. — Медсестра Чан, — услышал он свой голос, доносящийся будто издалека. Он часто задышал, а зрение внезапно затуманилось. Ему показалось, что стены словно надвигаются на него со всех сторон. — По крайней мере, вы сидите, — послышался голос, еле пробивающийся сквозь его панику. Затем он снова ощутил маленькие руки на верхней части своей спины. Руки, которые заставили его наклониться вперед и свесить голову между колен. А руки тем временем нежно гладили его по спине, как мать гладит спящего ребенка.