Все, что нам дорого

Они молча сидели на заднем сиденье такси. Сяо Чжань сжимал в руках пластиковый пакет с личными вещами Ибо. Он смотрел в окно, как первый зимний снег падал большими, пушистыми хлопьями, приглушая городские огни, но все же каким-то образом делая все ярче. Времена года менялись, и люди занимались своими делами. Мир продолжал существовать, неважно, с Ибо, или без него. Это была очень отрезвляющая мысль. Как только Сяо Чжань пришел в себя, офицер долго что-то рассказывал ему, указывая на различные места на разбитом шлеме. Медсестра Чан кивала, не удостаивая Сяо Чжаня даже мимолетным взглядом. Как только полицейский закончил говорить, она проверила предметы по списку, и заставила его подписаться под ним. Она не перевела ему ничего из того, о чем говорил полицейский. Измученный, со все еще кружащейся головой, Сяо Чжань и не настаивал на этом. Но теперь, когда они ехали в машине, он хотел знать. Он повернулся к медсестре Чан. Она тоже, как совсем недавно делал он сам, смотрела в окно, подперев подбородок рукой. — Медсестра Чан? Она вздрогнула, и повернувшись, посмотрела на него заспанными глазами. — Простите, я разбудил вас. Она потерла глаза. — Что вы хотели? — спросила она сонным голосом. — Что офицер сказал в конце? О шлеме? Она зевнула и слегка покачала головой. — Я не думаю, что это та информация, с которой вам стоит иметь дело в вашем нынешнем состоянии. Сяо Чжань нахмурился. — Медсестра Чан, я понимаю, что последнее слово в отделении интенсивной терапии остается за вами, но я не ваш пациент. Она цокнула языком. — Еще нет. — Еще нет, что? — спросил Сяо Чжань. — Вы еще не мой пациент. Но если продолжите так часто падать в обмороки, вы вполне можете им стать. — Я сильно переволновался… — начал он. — А вообще, я не обязан перед вами отчитываться. Он начинал терять терпение. — Вы правы, действительно, не должны. Но примите это как профессиональный совет: мужчина вашего возраста не должен терять сознание, как смущенная наложница, каждый раз, когда вас что-то расстраивает. Он недоверчиво уставился на нее. «Смущенная наложница?!» — Послушайте, я просто хочу знать, что он сказал. Вы здесь, чтобы переводить, поэтому, пожалуйста, переводите, — сказал он не свойственным ему, строгим голосом. Она возмущенно уставилась на него. — Я медсестра, господин Сяо, а не переводчик. Он открыл было рот, чтобы ответить, но не мог придумать ничего достойного. Она, конечно же, была права. Он просто хотел, чтобы она была хоть немного помягче. Он был слишком измотан, ментально, и физически, чтобы помимо всего прочего, иметь дело с ее заносчивым отношением. Но его гнев так же быстро погас, как и вспыхнул перед этим. Он отвернулся от нее, и потер виски. — Я не знаю, что такого я сделал, что вы так меня невзлюбили, но, пожалуйста, просто скажите мне. Она вздохнула, и некоторое время помолчала. Когда она, наконец, заговорила, Чжань уже почти смирился с тем, что она ничего ему не расскажет. — Он сказал, что бренд шлема, который был на господине Ване, последнее время широко обсуждался в новостях из-за производственного брака. Он также сказал, что за последний год количество несчастных случаев со смертельным исходом сильно увеличилось, но до недавнего времени компания, производящая шлемы, скрывала этот дефект. Они отозвали эту модель из производства, но только после того, как на них подали в суд. Сяо Чжань почувствовал себя так, словно его ударили под дых. Он крепче сжал руками пластиковый пакет. Его подмышки внезапно повлажнели. Сжав губы, он снова повернулся к ней. Но она избегала его взгляда, и смотрела в окно. — Вы работаете в больнице, и, наверное, видели много жертв несчастных случаев, — спокойно сказал он. — Вы правы. — И вы видели шлем. — Да. Она сжала руки в кулаки. — Как вы думаете… вы думаете, он был бы в лучшем состоянии, если бы надел другой шлем? — спросил он. — Да, — ответила она, слегка опустив плечи. Она хотела что-то еще добавить, но на мгновение замялась, словно обдумывая информацию, которую собиралась ему сообщить. Затем она, наконец, посмотрела ему в глаза. — Это даже не вопрос. Шлемы трескаются, но они не должны так трескаться. Осколки пластика вонзились господину Вану глубоко в череп. Если бы на нем был другой шлем, он вероятно, не повредил бы череп так сильно, и возможно, был бы в лучшем состоянии. Она помолчала пару секунд. Атмосфера в машине была тяжелой и неуютной. — Я хорошо справилась со своей работой? — спросила она отрывисто, будто пытаясь подтвердить свой авторитет и контроль над их общением. Он рассеянно кивнул, невидящим взором уставившись на спинку сиденья перед ним. Это было все, что ему нужно было услышать. Это также подтвердило то, что его разум твердил ему с самого начала. Он мог предотвратить это. Мог, но не сделал этого. Тот факт, что Ибо был волен сам решать, что ему делать, и что это была не вина Чжаня, что его сбил какой-то другой водитель, не имел большого значения для него. Его мозгу нужен был кто-то, кого можно во всем обвинить. И кто лучше всех подходил на эту роль, как не он сам. Разве не он поощрял Ибо в его опасном увлечении, купив ему шлем? Разве не его выбор именно этого шлема был напрямую связан с серьезностью его травм? Может быть, его так и неотправленное сообщение было предвестником грядущих событий. Он чувствовал себя спокойно. Спокойнее, чем за все последние двадцать четыре часа. Сомнения медленно сводили его с ума, но с чувством вины он вполне мог справиться. Его рассуждения, какими бы извращенными они не были, имели вполне очевидный смысл для его переутомленного мозга. Когда они прибыли обратно в больницу, Сяо Чжань оплатил проезд, и поднялся по ступенькам, сопровождаемый медсестрой Чан. — Господин Сяо, — позвала она его, когда они уже собирались войти в здание. Он повернулся к ней, заметив, что она совершенно не выглядела смущенной. С таким же успехом они могли возвращаться с приятной прогулки. Эта женщина, действительно, была непостижимой. — Вы будете ночевать в своем отеле? Он еще не задумывался об этом. Никогда в своей жизни он не существовал как сейчас, просто живя моментом. Поэтому он просто пожал плечами. — Тетушка Ван уже почти два дня дежурит у постели господина Вана. Я не думаю, что у нее вообще есть номер в отеле. Сяо Чжань совсем этому не удивился. — Я буду честна с вами, господин Сяо. Я не врач, но даже мне ясно, что выздоровление господина Вана, если он выздоровеет, будет марафоном, а не спринтерской дистанцией. Я знаю, что она не хочет оставлять его, но мы не можем допустить, чтобы она просто выгорела так рано. Он будет нуждаться в ней больше, чем она думает. Сяо Чжань кивнул. — Я все устрою и прослежу, чтобы она отдохнула. — Тогда я вас оставлю. Спокойной ночи, господин Сяо. — Спокойной ночи. Забронировать номер в отеле оказалось очень просто, понадобилось только послать сообщение Чию с просьбой позаботиться об этом. Убедить тетушку Ван поехать в отель, чтобы немного отдохнуть, оказалось намного труднее. Пришлось буквально уговаривать ее, чтобы заставить сдаться. Сяо Чжань чувствовал, что было бы гораздо легче, если бы она сломалась, и заплакала, но эта женщина была сильной, и с ней приходилось считаться. Она отвергала все его аргументы и уговоры. В конце концов ему пришлось поклясться, что он позвонит ей, если появятся даже самые незначительные изменения. Он лично усадил ее в такси, опасаясь, что она передумает, и вернется в реанимацию. К тому времени, когда тетушка Ван ушла, кафетерий уже закрылся, поэтому он сходил в больничный мини-маркет, и купил себе банку горячего кофе и кимбап ролл — это была единственная «свежая» еда, оставшаяся в витрине. Вернувшись в отделение интенсивной терапии, он увидел старшую медсестру Ли, выходящую оттуда. Она улыбнулась ему, и слегка поклонилась. Теперь, когда она знала, кто он такой, она вела себя очень дружелюбно, в отличие от колючки — медсестры Чан. Он поклонился ей в ответ и вошел в палату. Освещение ночью было приглушенно, но шум от работающего медицинского оборудования оставался прежним. Сяо Чжань вымыл руки, и прошел в конец помещения. В состоянии Ибо не было изменений. И Сяо Чжань задумался, сможет ли он когда-нибудь привыкнуть к этому. И если это случится, будет ли это означать, что он потерял надежду? Он заметил, что в кабинке напротив появился новый пациент. У кровати сидела тихо плачущая молодая женщина. Когда Сяо Чжань поднялся, чтобы задернуть шторы, их взгляды встретились, и он слегка поклонился ей. Она быстро отвела взгляд, и Сяо Чжань задернул занавеску, но все же успел заметить, что человек, лежащий на кровати был совсем крошечным. Мысль о том, что в отделении интенсивной терапии могут быть дети, была слишком тяжелой, поэтому он постарался не думать об этом. Придвинув стул к изголовью кровати, он включил маленькую лампу. Открыл кофе и сделал несколько глотков, положив кимбап на стул рядом с собой. Он больше не чувствовал голода. Какое-то время он смотрел на лицо Ибо, рассматривая его черты, будто впервые увидел. Когда он решил, что точно все запомнил, он посмотрел на его руку. Ладонь Ибо лежала поверх одеяла, а длинные пальцы были слегка согнуты. По привычке оглянувшись вокруг, чтобы убедиться, что никто его не видит, он провел пальцами по его руке. — Почему твои руки настолько больше моих? — прошептал он. Он заметил небольшой синяк у основания мизинца, скорее всего полученный от кольца. Сяо Чжань только надеялся, что они смогли снять кольцо, не разрезая его. Ибо очень внимательно относился к своим украшениям, и всегда тщательно подбирал их. Когда дело касалось обуви или украшений, с Ибо лучше было не связываться. Сяо Чжань усмехнулся и перестав поглаживать его руку, положил свою руку поверх руки Ибо, осторожно переплетя их пальцы. — Посмотри на меня, я беспокоюсь о каком-то кольце, когда ты в таком состоянии, — тихо сказал он. Он не сводил глаз с их рук. — Я отправил твою маму отдохнуть. Так что сегодня здесь только ты и я. Надеюсь, ты не против. Сяо Чжань отклонился в сторону, чтобы поставить банку с кофе на пол, и затем просунул освободившуюся руку под руку Ибо, словно баюкая ее. — Сегодня я был в отделении полиции. Они показали мне твой шлем. Он был изрядно потрепан. Сяо Чжань быстро взглянул на его забинтованную голову. — Наверное, это очень больно. Он опустил голову, и его плечи поникли. — Прости, — прошептал он. — Это все моя вина. Сяо Чжань чувствовал подступающие слезы, и поднял лицо вверх, пытаясь побороть их. Он устал плакать. Он должен был выйти из этого постоянного состояния подавленности и беспомощности. Выпрямившись, он высвободил руки и потянулся к пластиковому пакету с вещами Ибо. Открыв его, он вытащил ключи, стараясь выглядеть как можно веселее. — Твои ключи. Боюсь, что брелок с кроликом безнадежно испорчен. Я куплю тебе другой. Он бросил ключи обратно в пакет и достал бумажник. — У меня также есть твой бумажник. Полагаю, я могу сходить пошопиться. Сяо Чжань открыл его и вытащил корейские водительские права Ибо. — Я никогда раньше не видел их. Он показал их Ибо. — Ты ужасно выглядишь на этой фотографии. Я бы даже сказал, некрасиво, — поддразнил он. — Даже хуже чем я, на фотографии в моем паспорте. Помнишь, как ты меня дразнил из–за этого? Наверное, именно поэтому ты не показал мне эти права. Не хотел признавать свое поражение. Он засунул карточку обратно и достал рисунок, развернув его, и подняв к глазам. — Теперь это… это для меня загадка. Откуда этот рисунок? Я нарисовал его в твоем сценарии? Или ты стащил его у меня? Мне, правда, интересно знать. Тебе придется кое-что объяснить мне, когда ты проснешься, господин Ван. Сложив рисунок, он убрал его обратно в бумажник. А затем достал часы. — Ты, наверное, расстроишься из-за них. Это твои любимые часы, мама подарила их тебе, когда ты закончил школу. Стекло треснуло, но в остальном выглядит более менее нормально. Давай посмотрим. Сяо Чжань поднес часы ближе к свету, чтобы получше рассмотреть. Стрелки остановились в 11:35, но они не выглядели поврежденными. Он наделся, что ему удастся заменить стекло и починить механизм. Он решил попросить медсестру Чан помочь ему найти часовщика, и надеялся, что она не слишком рассердится на него за то, что он просит помочь с чем-то, что не входит в ее профессиональные обязанности. Он откинулся на спинку стула, перебирая в руках часы. — 11:35. Наверное именно в это время произошла авария, — размышлял он. — Интересно, который час был в Таиланде в это время… Он быстро посчитал в уме. Это было 9:35. В это время он был на той вечеринке. Он ощутил, как чувство вины затапливает его. Он мало что помнил, но было что-то важное в этом конкретном времени. Он никак не мог поймать какую-то ускользающую мысль. Наконец, сдавшись, он положил часы обратно в пакет, и опустил его на пол рядом с пустой банкой из-под кофе. Затем он снова взял Ибо за руку и прижался к ней щекой. Он не знал, разрешено ли это, но он сказал себе, что технически он опирается на свою собственную руку, таким образом не нарушая никаких правил. Все равно, он был слишком уставшим, чтобы переживать из-за этого. Он уже почти задремал, когда его пробудило внезапное воспоминание, и он резко выпрямился. 9:35 «Ты плачешь». Перед его внутренним взором появился четкий образ его коллеги по фильму, протягивающего ему бумажный платок. Он посмотрел на Ибо, и его сердце бешено заколотилось. Он…? Мог ли он…? Нет. Как это вообще возможно? И все же… у него не было никаких причин плакать. Неужели он это почувствовал? Он приблизился к лицу Ибо. — А-Бо. Ты… ты звал меня?