Предопределение

Череда случайностей, которую я переживаю несколько недель не так страшна, как то, что я пытаюсь понять на протяжении полугода. В последнее время меня не настолько волнует переезд из Портленда в новый город, куда я поспешно собрала вещи, не взирая на учёбу. Меня не настолько напрягают мои новые знакомые, которые остались в том же городе, предлагая обосноваться у них, пока я не найду работу и уж тем более меня совершенно не волнует то, что я свалилась как снег на голову посреди июля, огорошив тем незнакомых мне людей. Так уж случилось, что я напрочь забыла всё до определённого момента, который я со смехом называю "Полёт забытых", припоминая как я встретила парня — Мёрфи, что посочувствовал моему положению. Находясь в определённой абстракции до самого конца знакомства со всеми его друзьями, я вдруг осознала, что я действительно ничего не знаю ни о себе, ни о том, где, ни тем более, в каком я времени и стране. Моя голова настолько оказалась пустой, что, если заглянуть, можно увидеть пустую черепную коробку, где в уголках поселились пауки со своей причудливой паутиной. Тогда моя жизнь мне показалась слишком не правильной, какой-то наигранной и скучной, а рассказ про их знакомую совершенно не наводил подозрений. Я не испытывала ужас, отвращение к человеку, что поигрался чьей-то жизнью, меня совершенно не напрягала её одержимость Богами и прочей лабудой. Будто белый лист, я впитывала в себя разговоры, словно краски с кисточки и вникала во всё, что могло бы заполнить пустоту. Поддавшись порывам, я задавала миллион вопросов, узнавала детали и разведывала местность, дабы понять моё нехило ужасное положение "Местной сумасшедшей" потерявшей память. И ко всему прочему я вечно оказывалась в гуще самых нелепых событий, в которые обычные люди попадали не чаще, чем Рождество в году. Меня успокаивала лишь моя мнимая вера в то, что это всё временно и моя память соберётся по крупицам, стоит лишь подождать. Врачи возлагали огромные надежды на время, которого у меня было достаточно много и все в один голос твердили: "В вашем возрасте это не настолько страшно и безнадёжно, как например у людей, переваливших за 70". В общих чертах, казавшихся довольно размытыми и не надёжными, мне давали около года для прихода в себя и осознания, кто же я есть на самом деле. Вопрос, с подвохом, учитывая, что не все люди в мире знают, кто они есть даже в осознанном уме и возрасте. Понемногу-помалу всё вокруг меня продолжало жить и пахнуть, не взирая на знойную жару Портленда в это время. В день моего "прибытия" шкала градусника перевалила за +30 в тени, от чего вокруг воздух казался прозрачным желе, что под томящимся солнцем подрагивает разноцветными штрихами. Тогда, учитывая погоду, мне действительно казалось, что все мои проблемы от простейшего солнечного удара, свалившего меня на тех качелях. Находясь рядом с Мёрфи, что нашёл меня под деревом, я продолжала думать о том, что его лицо мне может быть знакомо и от чего-то становилось тоскливо на душе. Моё сердце неожиданно гулко стало отбиваться о грудную клетку, а чувства обострились до предела, посылая в мой мозг тоску и уныние. Казалось, что это всё мы уже проходили и вот-вот звонко рассмеёмся, ощущая дежавю. Мне было неловко и вдвойне обидно от того, что он меня не знает, будто тот обязан меня помнить. И вся эта ситуация казалась настолько абсурдной и неправильной, учитывая, что мы не знакомы и он тут по воле случая. Уже по пути в кафе думая об этом, я начинала задаваться вопросом, а правда ли это солнечный удар? Я не врач, чтобы утверждать обратное и я не могу ставить себе диагнозы, опираясь на ощущения и статьи из Google. Лечить себя методом тыка, который может только усугубить ситуацию - хуже любого врача-неумехи, что впервые в руки взял скальпель. Поэтому мне оставалось лишь идти следом за Мёрфи, надеясь на хоть какую-то помощь со стороны парня, пусть даже это будет маршрут до ближайшего хостела или больницы. Всю встречу с его друзьями, что встретили меня довольно приветливо (я мало на это надеялась) я провела в своих мыслях. Вскользь вклиниваясь в их разговор, я отвечала на вопросы, иногда оглядываясь по сторонам, высматривая отдалённо знакомые предметы или же лица людей. Ничего из того, что видела или слышала я не могла воссоздать в своём сознании, не могла зацепиться или запомнить. Чувствуя себя как в тумане, я медленно вышагивала по городской улице, следуя за своими новыми знакомыми. Держась поближе к Мёрфи, который как не странно улыбался мне всякий раз, как наши взгляды сталкивались, я будто физически ощущала всё то спокойствие и защиту, что излучал этот парень. Оно ложилось на всё пространство вокруг меня толстым слоем прозрачной ваты, окутывая и сохраняя всё в себе. Не было ни переживаний, что пожирали меня, ни сомнений, что гложили мою душу. Был лишь он. И была ОНА. … Она, чьё лицо я увидела в отражении машины на перекрёстке. Это не просто мимолётный морок, фантазия, рождённая неокрепшим умом. Её невозможно списать на солнечный или тепловой удар, настигший меня так же внезапно, как и авто на проезжей части. Состояние аффекта не могло так повлиять на мою больную голову, ведь мой мозг не смог бы спроецировать такое… Всё происходящее повергшее меня в ступор было в реальности и я в этом уверена, ведь её глаза до сих пор видятся мне во всех отражающихся поверхностях. Она кажется слишком реальной, у которой есть своя манера речи, мышление и желания; ей не нравится глупость, несмышленость и она любит умных и быстрых на подхват людей. Она — это я, но только та я, что совершенно мне неведома. Та, отличающаяся я одной только манерой речи и одеждой, что каждый раз подстать греческой богине, сошедшей с Олимпа. Она — лучшая версия меня, с глазами полными решимость и знанием того, что она хочет. Ей не ведомы слова "не знаю" и "не могу" и что-то мне подсказывает, что ей известно всё то, что мой мозг активно скрывает за пеленой неведенья. Одни только ярко-жёлтые глаза говорят о том, какое я глупое и не смышлёное создание, которое не понимает, что это ещё не конец. — Твой конец ещё слишком далёк, чтобы так просто тебя отпускать. Громко смеясь, Она словно проплывает по комнате, останавливаясь в самом центре. Поблёскивая своими яркими жёлтыми глазами, светящимися во тьме Она не спешит двигаться, предпочитая позицию наблюдателя. — Ты настолько глупо надеешься на волю случая совсем забывая, кто ты есть. Твоё прошлое тебя зовёт и слишком беспардонно ему отказывать. — Я не понимаю, что ты хочешь от меня. Я не помню! Накрывшись до головы мягким тонким одеялом, выданным мне специально для жары, я резко зажмурилась. Мотая головой и смахивая весь морок, я надеялась как можно быстрее избавиться от её в своей комнате. — О, не трудись понапрасну. Я не какой-то там мираж, который можно игнорировать. Ей не нравилось моё поведение. Ей не нравилось, что я не хочу её слушать, не хочу её видеть, не хочу даже допускать мысли, что всё наяву. — Когда время придёт и твой барьер спадёт, тьма выйдет на свободу, являя собой самые мрачные кошмары. Тогда то, ты не сможешь прикрыться своей памятью, что всегда при тебе. С той ночи я ещё долго думала о всех тех сказанных словах, прозвучавших в небольшой комнатушке. Прокручивая их в голове, я каждый раз цеплялась за её последние слова, выуживая из них хоть какой-то смысл. Метаясь от одного к другому и не задерживаясь больше положенного времени, я стала замечать, что моё окружение изменилось. Ребята, что стали моими друзьями поостыли братскими чувствами, всё реже появляясь в моей жизни и небольшой квартире на окраине. Мёрфи, с которым, как мне казалось, у нас установилась связь стал таким же редким, как ясная погода в сезон дождей. Всё вокруг меня стало меняться и приобретать тот вид, который я не могла понять. Вся безмятежность пропала и та радость, которую я испытывала, глядя на город испарилась, а на её месте осталась печаль и тревога. Мне стало не по себе, а от понимания, что за полгода моя память не вернулась — вдвойне паршивее, чем было в первые дни. Ощущая как калейдоскоп мыслей скачет в моей голове, как перевозбудившийся ребёнок во время игры, мне вдруг показалось, что нет ничего лучше, как взяться за свою жизнь. После моего "прибытия", когда я более-менее разобралась в той части, что мне предстояло узнать, мне хотелось начать всё заново. У меня нет денег, нет постоянного жилья и прописки, нет даже диплома об окончании университета или чего-то более стоящего; у меня нет друзей и знакомых, от чего хочется лезть на стену, да в добавок моя память не хочет возвращаться. Я не хочу надеяться и верить в лучшее сложив руки, при этом каждый раз ныть о том, что мне плохо. Раз у меня нет возможности вспомнить, значит я могу самостоятельно создать то, чем буду дорожить и за что буду держаться. И если мне при этом придётся снова поступать и снова проходить всё то, что я забыла - так тому и быть, пусть эта идея и кажется мне не очень оригинальной. В этот момент мне как не зря кстати пришёл ответ о принятии моей заявки. Воодушевившись, что не зря писала в несколько мест, надеясь, что возьмут хоть где-то, я дрожащими руками открываю письмо: "Нью Йоркский университет…".