Прятки с тенью

Топкапы. Кабинет визиря. Утро, 16 августа. Ибрагим не спал всю ночь. Чего только не было в его голове, о ком он только не думал. К рассвету, с тем количеством мыслей, что ему пришлось обдумать, можно было уже вконец свихнуться. Почему бы нет. Ему все надоело. Так сильно, что даже боль в груди от этого не унималась никак. Будто сердце не хотело больше биться, будто намекало, что пора покончить со всем. Стук в дверь. Через секунду она уже стояла перед ним. С этой гнетущей атмосферой, что она таскала с собой всегда и везде, Ибрагим был знаком уже лет пятнадцать. Ему не составило труда распознать ее нервные шаги, и, не поднимая головы, он проговорил: – Присаживайтесь, госпожа. Она даже не двинулась. Смотрела на него безумными глазами, что то и дело дергались. Его пренебрежительный тон, это равнодушие и холод, исходящие из глубин души, были для Хатидже самой изощренной пыткой. Когда первая слезинка скатилась по ее бледной щеке, она промолвила: – Неужто ты меня собрался обвинить в смерти сестры? Ибрагим оторвался от списка и взглянул на нее. Либо она хорошо притворялась, либо действительно была невиновна, потому как выражение ее лица не показывало ложной мимики. Ну а глаза уж тем более. Кроме ярости и безумной ревности к себе, Ибрагим ничего более не разглядел в них. – Что вы, госпожа, – наконец паргали заговорил и поднялся со стола, – я просто хочу собрать все пазлы воедино. – Ибрагим… – жалостно промолвила Хатидже, – мне так больно… Она попятилась к нему с опущенной головой и уткнулась лицом ему в шею. – Обними меня… – едва слышно пробормотала султанша. Ее действия походили скорее на поведение раненого котенка, чем безжалостного убийцу сестры. Но что-то подсказывало паше: женушка что-то скрывает. Он все же заключил ее в объятия и немного спустя повел к дивану. – Расскажи, дорогая, из-за чего вы поссорились позавчера? Хатидже отстранилась и выпучила на него глаза. Он определенно осведомлен не только об их стычке, но и о каждом шаге Шах султан в последний день ее жизни. – Не хочу об этом говорить, – обиженно промолвила младшая сестра султана и, отвернувшись от мужа, скрестила руки на груди. Ибрагим цокнул, а потом глубоко вздохнул. Надо переходить к тяжелой артиллерии. Он обхватил Хатидже за талию и, потянув к себе, стал нежно целовать ее тонкую шею. – Ты же хочешь, чтобы мы поскорее оказались в нашей постели? – он провел рукой по ее щеке и медленно спустился к груди. – Для этого мне просто нужно поскорее отыскать убийцу, вот и все. Хатидже развернулась, лёгкая улыбка появилась на ее уставшей личике. В глазах промелькнула искра, что в следующий миг отразилась в ее словах: – Хюррем убийца, – пролепетала она, – других вариантов я не вижу. Ибрагим встал с места и начал расхаживать по комнате, переключая взгляд с одного предмета на другой. – Она была в покоях султана вчера, – раздраженно проговорил паргали, – к тому же… без веских доказательств падишах даже слышать не захочет такую версию, а кроме как лужи крови и нескольких оборванных конечностей слуг рядом с телом госпожи я ничего не нашел… – А ты придумай что-нибудь, – хитро протянула Хатидже, – это прекрасная возможность избавиться от нее… Ибрагим задумался. Доля правды в словах женушки была, но вот для реализации такого замысла надо было нехило поработать. Паргали как никто другой знал, как сложно подставить изворотливую рыжую ведьму. – Смерть сестры ты называешь прекрасной возможностью? – вот тут то Ибрагим решил ее расколоть. Его вопрос, как и ожидалось, ввёл Хатидже в ступор. Больше смерти она боялась лишь разочарования Ибрагима ее персоной. – Нееет, Ибрагим… – она подбежала к нему и схватила руку, – я просто не хочу, чтобы ты ломал голову над этой страшной трагедией, ничего более не исправить, мы лишь можем извлечь выгоду из всей этой ситуации и избавиться от нашего врага. – Ты понимаешь, что твои слова все больше заставляют меня усомниться в тебе? – продолжил Ибрагим с невозмутимым удивлением. В голове султанши промелькнули пугающие мысли: что на него нашло сегодня? неужто ему так важно отыскать настоящего убийцу? он не хочет обвинить Хюррем? пытается бросить вину на собственную жену?! – Да как ты смеешь?! – воскликнула Хатидже, вновь поддавшись безумным голосам, звучащим в голове, – да как ты смеешь сомневаться во мне?! Ты должен быть всегда на моей стороне! – Потому что я жалкий раб? – Потому что ты мой муж! Я люблю тебя, ты любишь меня, мы должны защищать друг друга! – Я защищал, госпожа. Я прощал вас, моя госпожа. Даже когда вы убили моего ребёнка, я не стал отворачиваться от вас, потому что моя вина в той ситуации была не меньше. Мы решили забыть все, но вы каждый день! Каждый чёртов день продолжали сыпать мне соль на рану! Она мотала головой, отказываясь верить его словам. Слепая одержимость им затуманила ее разум, даже самые банальные истины о его душевной боли, она воспринимала как оскорбление, будто никто кроме нее не имел права страдать. Она просто напросто не видела дальше своего носа. А когда правду говорили прямо в лицу, возмущению ее не было конца и края. – И будьте уверены, госпожа моя… – он продолжил после недолгого молчания, – если вы замешаны в этом деле, я сделаю все, чтобы вы получили самое суровое наказание…

***

Прошел час с тех пор, как Хатидже в истерике покинула кабинет мужа. Ибрагиму было совершенно все равно, что та будет делать дальше. Однако для раскрытия дела, он отправил одного из своих слуг проследить за ней. А сам стал дожидаться следующего подозреваемого. Вскоре к визирю наведался Лютфи паша. – Мне сказали, паша, – с презрением разглядывая ненавистного коллегу начал визирь, – в день смерти госпожи вы поругались с ней. – Вам этот мерзавец Мерджан такое сказал? Да что он знает о семейных делах, несносный евнух! – словно змея, плеская ядом, Лютфи стал оправдываться. – Мы слегка повздорили, паша. Госпожа никак не могла смириться с тем, что я принял решение о жестоком наказании той падшей хатун. Ибрагим качал головой, делая вид, что внимательно слушает. Как же его забавляла вся эта ситуация: каждый, кто заходил в эту комнату на допрос, будь то виновен или нет, пытался как можно мягче подобрать слова, ведь по одному только желанию, визирь с лёгкостью мог использовать их некорректные выражения против них самих. – То есть, ты хочешь сказать, – растягивая слова, он демонстрировал свое преимущество в этой ситуации, – ты не обзывал госпожу "скудоумной" и не пытался дать ей пощечину? Лютфи выпучил глаза на Ибрагима и сквозь зубы прошипел: – Это полная чушь! Клевета! – Да что ты?! Серьезно? Ладно, – паргали пожал плечами, решив поиграть с ним, – можешь идти. Он заключил ладони в замок и стал дожидаться реакции бывшего зятя султана. Тот не двигался с места. Лютфи был достаточно умен, и потому прекрасно знал, что если выйдет из кабинета без оправдательного взгляда визиря, ему конец. – Я не убивал свою жену, Ибрагим паша, – твердо промолвил подозреваемый. – Все так говорят, – усмехнулся Ибрагим. – Да я обозвал ее, хотел ударить, но зачем мне убивать ее?! – Может потому, что она хотела развестись с тобой? И как раз позавчера направлялась к падишаху, чтобы решить твою судьбу… Ибрагим сжал губы и якобы с сочувствием вздохнул. – Лучше быть вдовцом, оставаясь в семье султана, чем лишиться благосклонности династии, не так ли? Прекрасный мотив для убийства. Лучше и не придумаешь. Осталось только найти парочку доказательств и выбить из него признания. Но, черт возьми, как же все любят драматизировать! Ибрагим уже представлял, как голова слетит с плеч паши, а его кровь окрасит белый мрамор дворцовой площади; однако тот, как назло, продолжал отрицать свою вину, пока окончательно не довёл паргали. – Все, выйди вон! Ты мне надоел, – выкинул Ибрагим, – советую не попадаться мне на глаза. Увидев, что заинтересованность визиря к его кандидатуре отпадает, Лютфи паша незамедлительно покинул покои.

***

Был уже обед. Ибрагим не мог больше сидеть в своём кабинете и решил немного прогуляться. После слов Хатидже о возможной причастности Хюррем к убийству, рыжеволосая плотно засела у него в голове. Впрочем, когда она оттуда выходила? Конечно, Хюррем провела ту ночь с падишахом, но нужно было учесть тот факт, что у нее много верных слуг, которые без ее участия могли бы совершить преступление. Не успел Ибрагим отдалиться от кабинета хотя бы на пару шагов, как перед глазами возник образ дьяволицы. Она как гром среди ясного неба выскочила из за угла и устремила зоркий взгляд на пашу. Хитрая улыбка не спадала с лица Хюррем, пока она грациозной походкой вальяжно шагала навстречу паше. – Госпожа, – он кивнул ей, – вы прямо светитесь от счастья, – не без удивления заметил паргали. – Я всегда при полном параде, мой дорогой паша, – фальшивой нежностью ответила она, – но признаюсь, смерть еще одного врага меня взбодрила. Ибрагим усмехнулся. Она в открытую издевалась над ним, не скрывала своего счастья и даже не думала о том, чтобы хотя бы для вида проявлять сочувствие. – То есть вы признаетесь, что считали Шах султан своим врагом, а значит, у вас была явная причина, чтобы лишить ее жизни. Не так ли? – Полно тебе, Ибрагим, – Хюррем демонстративно зевнула, прикрывая рот рукой, – раз ты не вызвал меня на допрос, у тебя нет оснований подозревать меня. – Ошибаетесь, моя госпожа, я знаю о вашей с ней встрече накануне днем. – И что? – А ничего, все еще впереди. Не беспокойтесь, я вас обязательно приглашу к себе, раз вы настаиваете. Он прошел вперед, специально задев ее за плечо, и зашагал прочь, даже не оглядываясь. Хюррем же мгновенно приняла серьёзное лицо. Расследование Ибрагима отнюдь не радовало ее. Если он решил докопаться до истины, ему обязательно это удастся, и тогда проблем не избежать. Рыжеволосой султанше срочно надо вмешаться.