Прятки с тенью

Топкапы. Покои Хюррем султан. Утро, 19 августа. Хюррем не выходила из покоев два дня. Она копалась в своих мыслях, в сердце, в чем только можно было. В конце концов до нее все же дошло: она не успокоится до тех пор, пока правда не окажется у нее в руках. — Госпожаааа моя, доброго утра вам, — войдя в покои, промолвил Сюмбюль. — С добрым, с добрым… — на выдохе ответила хасеки. — У меня хорошая весть. Хюррем приятно удивило заявление аги, она слегка улыбнулась и вопросительно посмотрела на него. — Рана хатун приехала во дворец. Она отпросилась вместе с Хатидже султан. — Так чего ждёшь, Сюмбюль! — воодушевленно воскликнула Хюррем. — Зови ее! Ага поклонился и немедленно попятился за девушкой. Хюррем же поспешно накинула на себя первое попавшееся платье и стала ждать. Несколько месяцев назад она отправила хатун во дворец паши, чтобы быть в курсе всего, что происходит в его жизни. Сейчас она ни капли не жалеет о своем решении. Эта девушка — ключ к разгадке. Когда черноволосая служанка вошла внутрь и поприветствовала госпожу, Хюррем, не теряя времени, бросилась ее допрашивать. — Рана хатун, говори скорее, что ты выяснила? — нервно спросила султанша. — Госпожа, это касается Шах султан. Она вернулась во дворец в тот день совсем не в настроении. Была в ярости. Я никогда не видела ее такой, — девушка подняла взгляд на свою госпожу, оценивая ее реакцию, и, увидев неистовую заинтересованность, поспешила выложить все карты. — При входе во дворец Мерджан ага с ужасом в глазах шептал ей о чем-то… я, к сожалению, не расслышала что. А когда он закончил, Шах султан стала еще злее. Она кинулась к себе в покои и заперлась. Ну а потом, — служанка достала из кармана платья помятую, обгоревшую по краям записку и протянула Хюррем, — велела передать это Ибрагиму паше. Глаза хасеки широко раскрылись при упоминании последнего. Сердце от чего-то бешено стало стучать. Она выхватила пергамент из рук рабыни и принялась проглатывать содержимое. «Паша Хазрет Лери, я выяснила, кто причастен к покушению на жизнь шехзаде Мустафы. Нам нужно немедленно встретиться, жду вас у себя в покоях. " — Всевышний… она знала… Гримаса ужаса застыла на лице Хюррем. Она не сумела удержаться на ногах, что вмиг стали ватными, и скатилась на пол. — Он знает… Она закрыла глаза. Дыхание участилось настолько, что ей категорически не хватало воздуха. Руки тряслись как пёрышки, а слезы отвратительной боли просочились сквозь прикрытые веки. — Оставь меня. Лишь когда служанка покинула ее покои, Хюррем схватилась за грудь и, опустив голову на колени, разревелась. Никогда еще она не была так близко к провалу. А все потому, что доверилась ему.

***

Топкапы. Покои султана. Обед, 19 августа. Сидеть в покоях и рыдать, когда твоя жизнь находится на волоске от гибели, самая глупая ошибка. Но хасеки не имела право на еще одну. Она взяла себя в руки, вытерла слезы с опухших глаз и, поправив причёску, направилась к мужу. В руках у нее было лишь одно оружие — его любовь к ней. Она мчалась так быстро, что не заметила, как очутилась на балконе его покоев, где ее ждало еще одно потрясение. — Повелитель, — она поклонилась и зашагала в его сторону, — что происходит? Ее взгляд упал на визиря, что секунду назад сидел на тахте рядом с султаном, а сейчас вскочил с места и поклонился ей. — Моя красавица, как хорошо, что ты пришла, — грустно проронил султан, призвав Хюррем присесть рядом, — Ибрагим выяснил, кто убил мою сестру… Ты тоже должна знать имя виновницы. Глаза полезли на лоб. Ее и без того скверное состояние ухудшилось до предела. Она едва сумела сделать пару шагов и опустилась на тахту. Ибрагим по жесту султана присел на кресло напротив. Все еще не смотрел на нее. Словно ее не было тут. Хюррем же пилила его взглядом, проклиная за то, что он скрывает от нее свои глаза, в которых ей легко удалось бы распознать его мотивы. — Повелитель, — паша вздохнул и начал докладывать, — как вы знаете наша госпожа в последнее время чувствовала себя совсем плохо. Лекари ничего толком не могли понять… Тем не менее, я велел им не спускать с нее глаз. Султан внимательно слушал паргали, а вот Хюррем никак не могла понять, к чему он ведёт. — Во время расследования я допросил одного из врачей. Тот признался мне, что без нашего ведома прописал госпоже одно сильнодействующее лекарство. Побочными эффектами от него могут стать потеря памяти, концентрации, а иногда… сильные приступы агрессии. — О, Всевышний… — вздохнул Сулейман и схватился за голову. Хюррем осторожно положила руку на его плечо, пытаясь поддержать. — В мраморном павильоне я нашел ее серёжку, — паша достал украшение и положил на стол. — Орудие убийства же… — на столе оказался окровавленный нож, — я обнаружил в нашей спальне. — Хатидже… как же так, сестра… Безграничное доверие султана к паше затмили его рассудок, а боль от потери обеих сестер и вовсе ступила его разум. — Сулейман, мне очень жаль… Хюррем слегка обняла мужа, прижавшись к нему как можно ближе, но так и не отвела свой взгляд от Ибрагима. А тот наконец соизволил посмотреть на султаншу. Ее лицо и красные то ли от слез, то ли от ярости глаза так и выражали совершенное непонимание. Он четко сформулировал ее вопрос: почему Хатидже, а не я…? Молчание троих продлилось весьма долго. Они сидели в метре друг от друга, однако их души витали совершенно в противоположных частях света. Прошло минут десять, потом двадцать… они бы просидели еще дольше, если бы Хюррем внезапно не вскочила на ноги. В глазах в один миг все расплылось, руки и ноги онемели, а сознание стало покидать тело. Султан сначала не понял ничего, а вот Ибрагим тут же заметил бледное лицо хасеки и кровь, что текла из ее носа. — Госпожа?! Он подскочил с места в ту же секунду, как она пошатнулась и полетела вниз. Крик визиря и грохот ее падения вернули султана в реальность, и он мигом бросился к жене. — Что случилось?! Хюррем?! — он прижал ее к себе и судорожно вытер кровь с лица. — Зовите лекарей! Скорее! И без его приказа Ибрагим уже побежал за помощью несколько секунд назад.