Записки на полях

      «Традиционный фестиваль Самадхи» — особое мероприятие, когда люди отдают дань памяти великому событию, получившему название «Конец огненного угнетения».       Ещё задолго до возникновения агломерации здесь стояла деревня, послужившая только пару сотен лет назад основой для строительства этого грандиозного проекта. Большая проблема этого места — постоянные нападения. Мало того, что это были обычные демоны, которые то обворовали дома, то нападали на местных жителей, кто не успел спрятаться, и лакомились ими, так ещё и сбежавший маленький Красный Сын каждый раз сжигал дотла все дома, запасы еды и даже умудрялся задеть невинных животных и детей. В общем говоря, надежда на покой и мирную жизнь с каждым днём всё угасала. Даже полностью отчаявшиеся сходили со своего верного пути на ту тупиковую, которую так усердно нам внедряют с детства.       Но благодаря проходившим мимо благородным героям, деревня смогла вдохнуть капельку свободы и благополучия. В честь этого и по сей день мы почитаем память погибших и празднуем освобождение от «огненных оков».       Под текстом, аккуратно напечатанным на плакате, была изображена великая пятерка, состоящей из Сунь Укуна и его друзей. Чуть дальше от небрежно расклеенных листовок стоял мужчина, одетый по-молодежному в мешковатую и, наверное, больше на несколько размеров в одежду. Он раздавал буклеты с расписанием самого фестиваля и условной картой, где и как будут располагаться различные программы и развлечения. — Было бы лучше, если снова не популяризовали бы этого рыжего клоуна, — тихо пробормотал себе под нос Макак, забирая у человека один из буклетов. — Да ну, надо же знать своих героев в лицо! — резко начал говорить мужчина таким низким голосом, что рядом стоящий Шестиухий будто чувствовал вибрацию воздуха. — Даже если вам так не нравится, — он перевернул лист на сторону, где была карта, и стал аккуратно водить по нарисованной дорожке, останавливаясь на названиях мест, — Вы можете пропустить исторический комплекс и пойти на игровую ярмарку или на национальную кухню. Уверен, что Вам и вашим друзьям придется по вкусу, — с этими словами мужчина подошёл к соседним девушкам и тоже предложил им взять листовку.       От такой неожиданности Макак не понял, что его подвергло в шок: либо резкий ответ мужчины, либо же его слова.       »… Вам и вашим друзьям придется по вкусу».       «Сейчас у меня нет друзей…» — сделав уже вывод в голове, он аккуратно сложил лист к себе в с сумку, которая аккуратно висела у него на плече и даже не думала спадать.       Наконец дойдя до нужного магазина, он достает тот самый рецепт и смотрит на него. — Откуда он вообще это взял? — снова неосознанно проговорила обезьяна себе под нос. — А, это МК мне подарил, — внезапно знакомый голос раздался прямо возле уха.       Не ожидая такой подставы, Макак отпрыгнул от источника звука и увидел знакомое лицо. — Точнее сказать, он потерял ее. А что упало, то пропало, — встал в невозмутимую позу Укун. — Что ты ради всего святого здесь забыл? — недовольно спросил тот, повернувшись в сторону входа в магазин. — Ну, я хотел найти своего паренька. Ты его случаем не видел? — начала осматриваться рыжая обезьяна. — Кстати, прикольные очки, где купил? — добавил он, рассматривая того с головы до пят. — Агрх, что ты ко мне пристал, — закатывая глаза, Шестиухий зашёл в магазин, который тут же обдал его прохладным воздухом. — Иди ищи своего ребенка, а то вдруг в неприятности влипнет, — и самодовольно улыбнулся.       Укун же лишь молча последовал за ним, осматривая полностью заполненные полки то различными яркими упаковками из-под снеков, то привычными уже овощами и фруктами. Но, перейдя в молочный отдел, он тут же замечает толпу людей, стоящую в очереди, а те самые осуждающие взгляды успели пройтись теперь и по рыжему, как бы высказывая все свое отношение к нему. Из-за такого резкого давления Укун немного спрятался за Макаком, пока тот рассматривал нужные продукты с нижеуказанными ценниками. — Ммм, я думаю, что он уже достаточно взрослый, чтобы не встревать в такие проблемы, — через долгое молчание начала рыжая обезьяна. — А почему ты не в своем облике? — Укун, — строго сказал Макак, потирая переносицу, — хватит задавать вопросы. Я, конечно, все понимаю, но, после твоего разгрома на кухне, как-то не очень. — Какого разгрома? — недоуменно спросил тот.       Макак же лишь продолжал смотреть тому прямо в глаза, как будто отчитывает маленького ребенка за его шалость. — Ааааа, ТОТ разгром, — нервно засмеялась обезьяна, виляя хвостом из стороны в сторону. — Уф, я совсем забыл про это, хах, — на его лице появился мягкий румянец.       Наверное, он вспомнил какой-то момент из жизни. Интересно какой… — Эм, о, кажется, это МК. Ну что ж, мне пора, ПОКА, — и, превратившись в птицу, он вылетел в открывавшуюся дверь, чуть ли не задев входящих посетителей.       «Что это было? Ладно, даже думать не хочу» — поразмыслив, Шестиухий продолжил бороздить по магазину в поисках нужного.       К сожалению, здесь было не всё, и ему пришлось так обследовать всю улицу. Из всего списка он не мог найти лишь миндаль. Удивительно, что в современном мире его так тяжело достать. Во времена до его смерти довольно часто росли деревья, напоминающие сакуру, хотя данное растение редко произрастает в здешних краях, уж больно оно привередливое. К тому же сакура во время своего цветения имеет умеренно-сладковатый аромат, с ярко выраженными оттенками спелой вишни, а вкус плодов немножко распыленный, словно вишню смешали в черешней. Миндаль же наоборот имеет слегка горьковатый, тягучий аромат, а в зависимости от сортов имеет сладко-горьковатый вкус. Его плодов было много на более южной территории, где теплее и более чем достаточное увлажнение. Вот так просто можно было сорвать его и полакомиться, продолжая блуждать по свету в поисках своего смысла жизни.       Сейчас же из-за новой инфраструктуры много деревьев полегло, даже не прожив свой век. Конечно, в последнее время пытаются исправить ситуацию с экологией в городах, высаживая целыми парками молодые деревца. Проходя по таким улицам, Макак направился на рынок, где по идее должны быть с большей вероятностью уже надоевшие орешки. Сколько же он людей здесь встретил… Аж тошно становиться. Это ещё хуже, чем проводить время с рыжим непоседой. Хотя кто-то бы явно поспорил.              «Надеюсь, все мои страдания окупятся…» — эта надежда не покидала его, когда он проходил вдоль огромных толп с разными лозунгами или же около мирно спящих стариков. Здесь же людей было намного больше, да и правила другие. Самое популярное это «Кто не успел, тот опоздал». Но Шестиухому повезло, что его не коснулась эта вся несправедливость, и спустя много блужданий находит нужную старушку, торгующую разными экзотическими фруктами. Так ещё она оказалась доброй и цены не завышает. Прекрасный человек.       Но одна вещь Макака смущала. Пока ему всё упаковывали, он почувствовал на себе пронзительный взгляд, как будто кто-то не смыкая глаз следит за ним… Не подавая виду, он сперва решил забрать свой несчастный миндаль, а после направился на выход из этой толпы под названием «рынок».       Мелкий холодок прошёлся по его спине, заставляя чувствовать, как медленно встаёт дыбом шерсть, а кожа покрывается не только мурашками, но и своеобразной холодной дымкой, которая прокалывала его с разной силой. А вдали, казалось, он слышал знакомый шёпот.

«ОБЕРНИ-И-ИСЬ!»

      Макак обернулся. Никого не было из знакомых лиц. Что это могло быть?       Не зацикливаясь на происходящем, он принял верное решение — нести отсюда ноги да поскорее.       Так он оказался в знакомом пригороде. Через уже голые ветви деревьев виднелось то самое кафе Красного Сына. Но на сегодня хватить вылазки, что-то нехорошее грядет к празднику.       Повернувшись в сторону леса, куда вела одинокая тропинка, он начал свой неспешный путь, обдумывая все подряд и не обращая ни на что свое внимание.       «Неужто она вернулась? Да не, не может такого быть. Кто-то ее освободил? Кто ее освободил? Может, мне и вовсе показалось… Но ощущение было такое же, как и тогда при возрождении… К тому же праздник на носу… Что-то здесь нечис-!» — БЛЯТЬ! — Макак споткнулся об торчащий из земли корень дерева, тем самым вырывая того из мыслей. — Тупая карга! — он пнул корень ногой, но после пожалел, так как ощущения были далеко не облегчающие.       Так он простоял минуты две, пока боль не прошла, после чего решил бросить свой грозный взгляд на владельца этой «штуки», но увидел лишь высокое и полностью безлиственное дерево, которое, по его мнению, можно было запросто повалить, что не скажешь по его корням, которые простирались по поверхности почвы. Но тот факт, что таких деревьев здесь было достаточно, чтобы что-то заподозрить, Макаку показался обычным делом. Ему было не до этого…       Шестиухому уже начал раздражать этот день своими «непредвиденными ситуациями», да тут ещё одна появилась: вдалеке на одном из деревьев сидит знакомая птица. Само тельце рыжее, хвост и кончики крыльев с небольшим бирюзовым оперением, голова маленькая… Засранец Укун следит за ним? Но буквально через мгновение птица взмывает и пропадет среди многочисленных ветвей растительности. Откуда здесь их столько?!       «Вот сейчас мне это точно не показалось!» — подтвердил он для самого себя. Но ему не хотелось вот так просто разоблачать его. Вдруг все же мимо пролетал.       Наконец развернувшись в нужную сторону, он снова начал медленно идти по покрытой листьями тропинке. Несмотря на шелест листвы, Макак выпрямил все свои шесть ушек и стал вслушиваться.       Большой взмах крыльев. Ещё немного мелких взмахов. Тупой стук когтей по древесине.       И чем быстрее он шел, тем ближе подлетала птица и отчётливей становился звук. Ему даже удавалось уловить немного подозрительное быстрое сердцебиение. Конечно, он не специалист по птицам, но ему это не понравилось. К тому же сам лес становился мрачнее и холоднее. Даже не заметил сперва уже появившийся густой туман, который покрывал землю своим мерцающим, будто только выпавший снег одеялом. Поэтому аккуратно взяв два камня, лежащих возле кустарников, он дождался момента, когда тот приземлится на дерево.       Момент.       И Макак бросает камень прямо в цель. Но птица, заметив ещё при повороте обезьяны что-то неладное, полетела к соседней ветке. Но прямо в полете его крыло задело камнем, и он быстро устремился вниз, замечая одним глазом, как к нему бежит Шестиухий. Издав своеобразный испуганный писк, он начал сильно мельтешить своими крыльями, дабы улететь от опасности, но его успевают схватить сначала за лапы, а после всего его, прижав его передние конечности к телу. — Думал, что улетишь от меня? — с ехидной улыбкой произнесла обезьяна.       Но не тут-то было. Птица начала светиться жёлтым цветом, пока не произошла вспышка: все покрылось золотым туманом, а сам Укун, вернувшийся в свой прежний облик, смог вырваться из хватки Макака, и помчал куда глаза глядят. — Значит, точно убегу! — воскликнула рыжая обезьяна, скрываясь за впереди стоящими кустами. — Что? Эй, ты куда убежал?! — возмутился тот и последовал за ним.       Это напомнило момент из их детства, когда Макак воровал персики у Укуна, а после мчался сломя голову, пока тот вдоволь проклял всё на свете и собирался догонять воришку. А так как Царь Персиков был физически быстрее его, то излюбленный прием Макака — забираться в царство теней, минуя все проблемы, существующие в этом бренном мире. Будь у него такая возможность, жил бы там целую вечность.       Здесь же Шестиухий погружается в свое царство, дабы догнать рыжего наглеца. Полностью слившись со своей тенью, он без труда достиг своего соперника. Заметив это, Укун ускорился.       Лес тем временем стал приобретать светлые оттенки, странный светло-голубой туман и вовсе отступил, а кое-где виднелись солнечные пятна. На деревьях еще висели разноцветные листья, которые позже неминуемо откреплялись своим сухим стебельком от резкого порыва ветра, составляя компанию лежащим снизу сородичам.       Вылезая с одного из такого деревца, Макак ставит подножку бегущему. Тот с свою очередь уворачивается от такого хитрого приема, но не учел, что у того был запасной план в кармане: Макак быстро схватил его кисть и потянул на себя, от чего тот, теряя равновесие, следовал этому, и в итоге больно стукнулся головой об дерево. После чужие две руки прижали его плечи к стволу, а, раскрыв глаза от боли, лицезрел угрюмое лицо Шестиухого, на заднем плане — спокойно падающие листья. — Так нечестно! В догонялки не так играют! — по-детски начал пищать Укун, пытаясь выбраться из чужой хватки. — Что?! Ахгр, не пудри мне мозги, Укун! — его голос был максимально серьезным. — Зачем ты следил за мной?       В ответ было небольшое молчание. На секунду их взгляды слилась и в одном чувствовалось неуверенность, а в другом — недовольство и в какой-то степени раздроженность. Ему не нравилось, когда на его вопросы не отвечают. — Ааа, эм, хотел узнать все ли в порядке, хах? — голос ещё больше выдавал сомнения, пока тот судорожно пытался убрать руки Макака.       Шестиухий же на это лишь поднял левую бровь, как бы говоря: «И? Продолжай». — Ну, ты ещё зашёл глубоко в лес, и как хорошо, что Царь Обезьян вывел тебя оттуда! — гордо вывалил Укун, выставляя себя героем и тем самым закрывая всю свою раннюю неуверенность. — Откуда ты там оказался? — чёрствость немного ушла, но все же Макак был напряжен его поведением. — Ммм, если я скажу, что гулял, то ты меня отпустишь? — с некой надеждой в глазах произнесла рыжая обезьяна. — Нет! Да блин, Укун, что с тобой сегодня? Ты прям сам не свой! Появляешься из ниоткуда, а потом какую-то чушь молотишь! — в глазах уже виднелось переживание. — По-моему, это ты сейчас себя странно ведёшь! Разве тебе до этого не было плевать на меня! — Укун уже начинал злиться, потому стал прикладывать больше сил, и их руки оказались на одном уровне (Макак всегда был слабее его, даже спустя много лет). — Может быть! Но хоть сейчас ты можешь быть честен со мной?! — он навалился уже все телом, чтобы тот снова не сбежал.       Но рыжая обезьяна лишь широко раскрыла глаза и перестала сопротивляться. На долю секунды в них проскользнула та глубокая пустота, которую ничего не может заполнить. Шестиухий же не был готов к такой перемене, из-за чего навалился на того, заставляя их лица приблизиться на столько близко, что невозможно было отвести глаз от пленяющих золотых очей, только сейчас они были потухшими и не смотрели на него. — Я, конечно, все ещё зол на тебя, — Макак отвёл на секунду свой взгляд, но, отпустив его руки, взял в свои ладони его лицо и направил на себя, — но мне уже надоело это показывать, игнорируя тот факт, что за столько лет ты не изменился и продолжаешь втихаря что-то делать.       Укун стоял и не мог ничего сказать. Он настолько боялся заглянуть в его глаза, увидеть там только злобу и ненависть, которая не один раз желала бессмертному ужасных мук и страданий, стать отвергнутым, непринятым, брошенным… Как поступил с ним… Но смог выцепить в них лишь тот мягкий взгляд золотых, а в полутьме фиолетовых глаз, которые пропускали через себя все его грехи, дурные забавы, переживания и даже ту сторону, за которую он теперь ненавидит себя, корит за содеянное, за сказанное… — Ты тоже остался таким же паникером, — с дрогнувшим голосом произнесла рыжая обезьяна, и в ее глазах нечто блеснуло.       Потекли маленькие капельки слез из уже успевших покраснеть глаз. Укун попытался закрыть их руками, но Макак лишь отвёл их, а сам сперва начал аккуратно стирать их своими подушечками пальцев. Но их становилось все больше, даже тихо сопеть начал. Значит надо действовать серьезнее.       Шестиухий, взяв того за подбородок, отвернул его голову немного в сторону, сам приблизился к его лицу, так как тот был почти с того ростом, и начал слизывать его слезы, успевшие дойти до самого подбородка. — Эй! Что ты-… — начал недовольно Укун (ему явно не нравилась эта затея). — Тогда прекрати плакать, как сопля, — спокойно ответил он, продолжая слизывать уже с другой стороны. — Да, блин, это же невкусно! К тому же, — он все же смог немного отодвинуть от своего лица Макака, — я еще тогда не закончил, — пока тот недоумевал, про что он говорит, Укун сжал его одежду и теперь сам приблизился к его лицу, прикоснувшись его губ своими.       Завязался поцелуй. На этот раз не жадный и не наступательный, а, наоборот, спокойный и растянутый, как бы без всяких резких движений исследуют друг друга, прощупывают, можно сказать, освежают свою память друг об друге. Они сейчас не выясняют отношения и не соревнуются по типу «кто лучше…?», они просто скучали спустя столько лет разлуки, вспоминают те старые времена, когда было все хорошо. Даже хвосты между собой переплелись в знак их былой близости, можно сказать, воссоединения. И при этом никто не хотел отстраняться, до последнего миллиметра хотели запомнить эти маленькие уголки губ, острые клыки, мягкую шерсть на голове, грубые плечи, узкую талию, приятный гибкий хвост — все, что попадалось под руку.       Но первый все же выходит Макак, оставляя между ними тонкую полупрозрачную нить. Укун же с одышкой самодовольно улыбается, смотря на лицо, которое постепенно краснеет. — Теперь мы квиты, — произнеся это, Укун облизал свои губы в знак собственной победы. — Ну да, надеюсь в следующий раз мне не придется таким образом тебя успокаивать, — недовольно пробурчал тот, вытирая свои губы. — К тому же ты опять ушел от вопроса. — А, это-… — только начала рыжая обезьяна, но вдруг листья деревьев со стороны, откуда они прибежали, судорожно зашелестели, а через пару секунд по ним прошлась ударная волна, к счастью, обдав их достаточно сильным порывом ветра. — Только не сейчас… Нам надо уходить! Срочно! — Тогда ничего личного! — Макак толкает Укуна в ствол дерева.       Тот, сначала не сообразив, уже приготовился к встречи с болью, но почувствовал лишь подозрительную пустоту, которой оказалась его собственная тень. Через пару секунд оба исчезли из поля зрения, будто их здесь и не было.       Сам лес начал все больше тускнеть, деревья высыхать на глазах, а опавшие листья покрываться тонким слоем инея. На эту смену пришли и разные голоса которые всё шептали, перебивая друг друга:

«…Их здесь нет…»

«…Слились со тьмой…»

«…Были недавно…»

«…Тот, кто нас заточил…»

«…Один из них наш…»

«…Он предал меня…»

«…Пропали…»

И в ту же секунду все голоса, слившись в уже более единый шепот, прокричали:

«ОНИ ЗАПЛАТЯТ!!!»

— Не переживайте, моя Леди, — неизвестный мужчина в деловом костюме с весьма натянутой кукольной улыбкой заговорил в пустоту (из его рта вылетал блестящий светло-голубой пар, заставляя ниже стелющийся туман сгущаться), — завтра уже состоится Великий праздник, а следовательно и большой-большой сюрприз для всех, — после этих слов он залился своим наигранным смехом. «Праздник…»

«Сюрприз?..»

«ОГОНЬ САМАДХИ!!!»