Записки на полях

      Всего за одно мгновение Укун оказался на чем-то мягком и непривычном. Это напоминало его облако, так как мягкость и одновременная лёгкость присутствовала, а также постепенно тепло распространялось по всей части, которую успело нагреть тело. Но в отличие от этого всего, он не проваливался вниз, но что-то тяжелое давила на него сверху, не давая даже вздохнуть полной грудью, не говоря про тот факт, что он не может банально встать. Да и что-то пушистое и одновременно колючее щекотит его левую щеку.       Раскрыв глаза, он сразу встретился с виновником неприятного чувства в щеке: густая шерсть Макака буквально легла на половину мордашки рыжей обезьяны, пока само лицо владельца этого «виновника» было повернуто в противоположную сторону, немного прижавшись к его плечу. Бросив взгляд в другую сторону, он понял, что они находятся дома у Макака, точнее сказать, в его комнате прямо на кровати. — Слушай, ты так-то тяжеловатый для меня, — прервал тишину Укун, пытаясь того приподнять свободой рукой. — Да сейчас, агхр, — протянул тот с прохрипевшим голосом. — Я сам.       Опёршись сначала на локти, Шестиухий смог приподняться над, казалось, небольшим телом его врага, успев пройтись своей шерстью по его лицу (в тот момент Укуну она показалась вовсе не колючей, а, наоборот, приятной и в какой-то степени гладкой). Но тут же скорчив болезненную гримасу, он одной рукой оттолкнулся от кровати и в ту же секунду лежал рядом с ним, немного свернувшись в комочек. Последовало протяжное мычание. — Что с тобой? — Царь не на шутку разволновался такому резкому изменению своего друга и, приподнявшись, переспросил: — Эй, ты чего молчишь?!       Но не успел он прикоснуться до него, как его кисть резко перехватили и несильно сжали, а когда поднял свой взгляд на его лицо, то тут же встретился с двумя ярко-желтыми глазами, в которых чувствовалась нотка недоверия. — Не стоит, — тихо, но грубо проговорил Макак.       На долю секунды на его зрачках как будто загорелся тот самый холодный огонёк ненависти, что снова решила выбраться из глубины его души. — Тогда ответь, что с тобой? — в глазах Укуна, наоборот, вспыхнула тревога и в какой-то степени сожаление. — Что со мной? — Макак повысил свой тон, тем самым его голос снова начал ломаться. — А ты не хочешь сперва ответить на МОИ вопросы? — он сжал сильнее его кисть.       Почувствовав нарастающую боль, рыжая обезьяна отвела свой взгляд в сторону. Если бы Макак не знал его как облупленного, он мог бы сказать, что тот снова придумает какое-то оправдание или отговорку по типу «сейчас твоё состояние мне важнее». Но он знал, что если сам Царь Обезьян начинает сомневаться, значит он будет действовать решительно.       Так и произошло. Укун, набрав в свои лёгкие воздух, медленно выдохнул и раскрыл свои глаза перед Шестиухим. Почувствовалась та старая и добрая уверенность и в какой-то степени грозность маленького шального зверька. — Если я отвечу на твои вопросы, ты позволишь мне осмотреть тебя? — твердость и строгость в его словах слышалась, будто сейчас он заключает контракт с самим дьяволом. — Хм, — разжав его кисть, Макак аккуратно обхватывает бок (место, откуда идёт боль) и аккуратно откидывает свою голову на подушку. — Хорошо, только правда, Укун! — Да знаю я. Как будто я тебе-… — Укун, — снова этот строгий взгляд устремился на немного краснеющее лицо собеседника.       Повезло, что в комнате было темновато и его мягкий румянец будет сложно заметить, только если начать рассматривать его лицо в упор. Так что, сев поудобнее, он стал готовиться ко всем возможным отчитываниям за его действия. — Амм, не мог бы ты напомнить вопросы? — Укун уже морально готов ко всему. — Ну, сперва, — немного смягчив тон, он продолжил, — как ты оказался в этом лесу? — Эээ, — чуть ли не совершив роковую ошибку (придумать отговорку), он сделал глубокий вдох, — Это, конечно, длинная история, но если вкратце, то я почувствовал там подозрительные импульсы мощной энергии… Энегрии смерти.       Глаза Макака резко расширились, а сердце начало бешено стучать. Неужели она… — Ты в этом уверен? — Эмм, ну да, там же половина леса в сухих деревьях. К тому же я успел побыть на «месте образования» этого нечто. — И что ты там увидел? — он сглотнул горький ужас, надеясь что это не то, о чем он думает. — Разрушенный храм само собой. Но это был храм Белой Кости… — Укун сделал небольшую паузу. — Пройдясь по округе, я ничего не нашел. Но потом на меня напал какой-то странный мужик в костюме и все твердил про «твоя судьба окончится здесь».       «О нет, нет, НЕТ, НЕТ, НЕТ!!!» — паниковал про себя Макак. Его самые страшные догадки все же сбылись… — Ну, естественно, я мастерски от него увернулся и убежал, — гордо выставил свою грудь Царь. — Но есть ещё одна вещь… — Какая? — Макак уже не знал, к чему готовиться. — Ты, конечно, меня возненавидишь, но я походу обронил твою лампу в этом лесу… — ЛАМПУ? В ЛЕСУ? — он не знал чему даже удивился: либо тому факту, что у его врага как-то оказалась его любимая лампа теней, либо тот факт что он ее потерял. — Тише, тише, — Укун вытянул свои руки, успокаивая и укладывая вскочившего со своего места друга, — я его оставил прямо возле храма, с ним уж больно неудобно ходить, — пробурчала последние слова рыжая обезьяна. — О боже, о чем ты только думал, когда ты нес ее с собой?! — начинал недовольствовать Макак. — Ты же не умеешь ей пользоваться?! — Даа, я вообще планировал отдать ее тебе, но что-то пошло не по плану, хах, — нервно усмехнувшись, он развел руки в разные стороны.       Плюхнувшись обратно в кровать, Макак схватился за голову из-за напавшей ни с того ни с сего боли и начал, раздумывая над ситуацией, вилять хвостом. — Я могу пойти за ним и-… — Ты никуда не пойдешь! — перебив, пригрозил Шестиухий своему сидящему собеседнику. — Вдруг снова такая фигня произойдет? — Да расслабься ты. Я же сражался с ней ранее, так что-… — А ты ее тогда победил? — он был максимально серьезен, и этим вопросом непроизвольно ранил по гордости и по прошлому самого Царя. — Я мог, но не стал, — теперь и Укун заговорил серьезным тоном, даже в какой-то степени он казался неестественным для него самого.       Дальше лучше диалог не развивать в эту сторону. Укун не контролирует себя, когда дело доходит до прошлого… До его прошлого…       Поэтому, снова откинув свою голову на подушку, Макак прикрыл свои глаза. Что, что, а сейчас не время ворошить прошлое и соревноваться, кто больше напортачил в ней. — Допрос окончен, — все, что смог придумать Макак.       Тут же почувствовав на себе исследующий взгляд, ему стало немного некомфортно… Почему он так быстро принялся это делать? — Рана все ещё болит? — необычно мягкий и даже тихий тон послышался от врага. — Да… — тихо согласился тот.       Аккуратно убрав держащую больное место руку, он задрал его футболку и увидел полностью красные бинты. Укун начинал бережно их снимать, попутно слушая болезненные стоны своего друга. Закончив, ему открылась та же рана, что была до этого, только она уже не так сильно кровоточила, но до сих пор из нее шла странная энергия… Холодная… Колющая… — Так и знал, что обычная повязка не поможет, — встав с кровати, он тихонько направился к выходу, дабы выкинуть уже ненужные бинты.       Остановившись рядом с кухней, он замечает лежащий на полу мешок с продуктами (скорее всего, Макак во время перемещения отправил пакет сюда). Выкинув бинты, он принялся разбирать его и находит дневник. Тот самый, в котором он оставил свое послание…

«СУНЬ УКУ-У-УН!»

      Послышался шепот с такой скоростью, что даже молния так не вспыхивает. И причем такой же шепот, когда он стоял здесь же, только разница во времени (тогда был рассвет, а сейчас — закат). Повернув голову в сторону окна, он замечает край развеявшегося синего огонька… Тоже самое, как тогда… В тот момент он испугался и вызвал множество клонов, чтобы те все обыскали (в итоге так и образовался тот хаос на кухне, который он не успел убрать). А сейчас…       Перед его глазами начали с ошеломлённой скоростью полетать картины… Отрывки, где все в сине-голубом пламени, на фоне слышится душераздирающий крик МК. — Нет, нет, нет, — шептал себе под нос Укун. — Тебе кажется…       От безысходности и страха он начала мотать голову из стороны в сторону, так сказать, пытался «отогнать» от себя эти ужасные картины. Но чем дольше он так делал, тем все громче становилось и вдобавок появился девичьих заливной смех, который злорадствовал над мучениями мальчишки.       Упёршись в стену, он быстро сжал одежду в районе сердца, пытаясь восстановить свое дыхание и, казалось, готовое выпрыгнуть из груди сердце. Простояв так пару минут, он все же смог успокоиться. «Просто не думай об этом», — сделал для себя вывод Укун и вернулся обратно в комнату Макака.       Зайдя внутрь, он замечает мирно лежащего друга, который не менял своей позы, а, может, и вообще уснул. Рыжая обезьяна очень на это надеялась, дабы избежать лишних вопросов. Так что он тихонько забрался на кровать и, приложив две руки на рану, стал восстанавливать ее. — Все нормально? — резко прервал молчание Макак. — Тебя долго не было, я уже задремать успел. — Аааа, эээ, я просто долго не мог найти мусорку, хах. — Ну да, и потом ты чего-то испугался и чуть ли себя в панику не ввел, — Шестиухий легко провел своими когтями по костяшкам рук своего собеседника.       Укуна снова подловили по лжи. Он точно не учится на своих ошибках. — А ты у нас тут все знаешь, да? — обиженно произнес тот, начиная нервно вилять кончиком хвоста из стороны в сторону. — Я вообще-то тебе помогаю. — Ну, знаешь, я же тоже не могу догадаться, что творится в твоей головушке, — его когти начали постепенно подниматься по руке к его лицу, иногда останавливаясь, а иногда делаю своеобразные петельки или круги. — К сожалению, мне не дано слышать мысли. — Ну и прекрасно! Не хотел бы, чтобы ты читал мои мысли, — протараторил Укун, пытаясь концентрироваться на лечении.       Когти дошли теперь до шеи, стали мягко проходиться по ней, то вырисовывая контуры артерий и вен, то сухожилий, которые одна за одной, как струнка, напрягались, как только он до них дотрагивался. И, наверное, своими подушечками пальцев стал ощущать, как от него стало исходить приятное тепло. Одновременно знакомое и непривычное.       Но это продолжалось недолго. Рыжая обезьяна второпях закончила затягивать рану и, опустив его футболку в прежнее состояние, судорожно схватил того за руку. — Мак, прекрати, — с какой-то детской жалостью произнес он. — Я хочу услышать, что тебя беспокоит, Персик, — прошептал тот и, перейдя в сидячее положение, приблизился к его лицу. — Пока не расскажешь, я не перестану этого дела-а-ать, — и свободной рукой он начала проходиться своими когтями по задней стороне шеи своего врага.       Это было странно… Всего пару минут назад Макак готов был порвать того на кусочки или ещё хуже, а сейчас… Хочет помочь ему? — Зачем тебе это? — Укун стал мягко отталкивать того от себя. — И прекрати это делать! — Я не слышу нужных сло-о-ов, — промурлыкал Шестиухий, все больше обвивая того и переходя своими когтями на затылок.       И чем больше Укун сопротивлялся, тем ближе допускал к себе Макака. На столько, что он смог бы увидеть тот самый мягкий румянец, который уже успел прибежать из-за приятных ощущений. — Ладно! Но перед этим я хочу задать тебе вопрос, — отчеканила рыжая обезьяна, не выдержав напора своего соперника. — Валяй, — тот перестал водить свои когти по медной шерстке и лишь скрестил руки на его шеи так, чтобы тот не смог убежать. — Амм, — из-за неожиданной близости (я бы сказал, ОЧЕНЬ близости) он немного растерялся, но все же собрался с силами и продолжил, — это правда, что Леди Костяной Демон тебя воскресила и в доказательство этому служить ее частичка внутри тебя? — он приложил свою ладонь к его груди. - … Да, — после небольшой паузы Макак поднял свои глаза.       Они же не встретились с чужими, а лишь смогли узреть, как те бегут в сторону, позорно отступая. — Я лишь боюсь снова всех потерять, — тихо проговорил тот, а, чтобы слезы не смогли выступить, зажмурился и обнял своего друга.       Это было на столько неожиданно для Шестиухого, что тот не смог удержаться и упал вместе со своими врагом на кровать. Укун крепко вцепился, не собираясь того отпускать. А тому даже не стоило прислушиваться, чтобы почувствовать чужое сердце биение. Это ему и было важно…       Он даже непроизвольно начал успокаивать своего друга, дабы тот не облил его всеми своими запасами слез. Даже и не скажешь, что они могут быть врагами…

«СКОРО ПРААААЗДНИ-И-И-ИК!!!»

      Где-то в глубине пронеслась эта фраза, предвещающая что-то неладное.