Distaste

— Антон, мы приехали, вставай, — процедила женщина с явным раздражением в голосе и посмотрела на своего сына, но, услышав в ответ лишь гулкое молчание, вздохнула и направилась в сторону чуть скошенного и потрёпанного временем дряхлого дома, — Ну, раз так хочется поспать в машине, то, пожалуйста, вот только если завтра ты прибежишь ко мне с жалобами о плохом самочувствии, я просто проигнорирую тебя в ответ, понял? — на одном дыхании рявкнула женщина уже находясь в далеке, чтобы её дорогой сынуля услышал, и, наконец, догнал, что сейчас у той не совсем хорошее настроение и не стоило бы его портить ещё сильнее. Для своего же блага. — Ну, Тоша! Ну вставай давай! Мама и так злая. Я слышала как по дороге они с папой ругалась, пока ты спал. Я так испугалась! — эмоционально, как и подобает десятилетнему ребенку, тараторила Оля, — Не хочу, чтобы и тебя ругали… Ну давай же, вставай, Тошенька, — она слегка тормошила брата за плечо. Антон же, не в силах больше терпеть эту маленькую мучительную пытку, нехотя разлепил свои индиговые глаза и, поправив очки, что небрежно съехали вниз, окинул еще сонным взглядом свою радостную сестричку, не понимая, от чего та так лучезарно улыбалась. В горле пересохло, словно пустыня Сахара, а шея затекла так, что ей и повернуть было нельзя, что в свою очередь причиняло огромный дискомфорт. ‹‹Угораздило же заснуть в такой неудобной позе›› пронеслось в голове, а после пришло осознание, что его начинает пробирать мелкая дрожь из-за открытой двери папиной машины, откуда дул ночной морозный воздух зимней ночи, что не щадила никого. — Ты чего такая радостная? — невзначай бросил Антон, но никакого ответа не получил, а вместо этого же его настойчиво начали стаскивать из машины маленькие ручки, что словно коготки вцепились за рукав его тёплой серый куртки. — Тоша! Тоша, гляди какая красивая луна! Я никогда ещё не видела, чтобы она так ярко сияла! Это нормально? — восторгалась девочка, что своим указательным пальчиком свободной руки тыкала на черную мглу небосвода, где прямо на верху, в центре, возвышалось яркое от контраста светило и, восхищенно ахнув, приоткрыла рот в удивлении, пристально смотря на луну, будто, отвлекись она на что-то другое даже на ничтожное мгновение, облака непременно закроют своей темной густотой это поистине прекрасное зрелище. — Да, Оль, это вполне нормально, — умилившись от такой бурной реакции сестрёнки, Антон с нежностью потрепал ее блондинистые, почти белые, как и у него, волосы. А если подумать Оля ведь действительно впервые видела луну настолько близко и во всей ее красе, так как в городе всё достоинство полумесяца исчезало, теряясь в множествах цветных вывесок, фонарей и новогодних гирлянд, что все внимание забирали себе, а на их фоне луна тускнела и превращалосб в обычный серый булыжник, до которого и дела нет никому. А здесь, в этой глуши, в этой кромешной темноте бескрайних таёжных лесов, где луна — единственное святилище, она забирала всё внимание уже только на себя, словно гипнотизируя своим величием, заставляла лишь восхищённо разинуть рот. — Раз ты проснулся, спящая красавица, иди помоги отцу занести коробки внутрь, а то я вижу без дела тут слоняешься, — из приоткрытой двери дома выглянула Карина, попутно ставя какой-то огромный пакет с вещами в угол крылечка, — Оль, я что-то не поняла, ты почему всё ещё на улице? Да ещё и без шапки?! А ну-ка марш домой, простынешь еще, — своим излюбленным командным тоном недовольно кинула она и направилась в сторону, куда только что пришла новая партия вещей, запечатанных в коробку и туго обмотанных скотчем, что на своих руках принес уже заметно запыхавшийся отец от хождения туда-сюда с грузом. Антон неспешно повернулся и направился прямо в сторону открытого багажника, что всё ещё был наполнен вещами, как минимум наполовину. И только он собирался взять одну из коробок, коих было море, его привлек одинокое уханье совы, что в сложившийся тишине, где лишь фоном проносились голоса родителей, этот звук нагнал ощутимой тревожности. Он машинально повернулся на источник звука и в ту же секунду замер, словно статуя, не в силах себя отдернуть. Прямо перед его лицом возвышались голые деревья и пышные дикие ели, что и до этого были огромны, но сейчас они словно дотягивались прямо до облаков. Вокруг, где не было ни единого столба с фонарем, не учитывая тот, что был рядом с домом — он все равно не работал. Единственным источником света и видимости в ночи — это луна, а осознание того, что их дряхлую лачугу окружает этот самый бескрайний темный лес — и вправду пробирал до мурашек, до дикого животного страха, поселившегося глубоко внутри. А сова, что по природе своей хищный зверь, вышедшая на охоту в ночное время — ее стихии, лишь придавала этой картине ещё более ужасающий вид, отчего Антон гулко сглатнул, а дыхание его в миг участилось. И только крик матери вывел его из некого транса своих мыслей. — Ну что ты там застрял? И он, переборов ступор, развернулся к дому, но все же не удержавшись от некого порыва, напоследок вновь вскинул голову, дабы посмотреть назад, а позже, подобрав одну из коробок, неспешно зашагал в сторону дома вместе с грузом на руках, а под ногами слышился хруст снега, что непрекращающе поблескивал куда не взгляни, отражая небесный свет. Прошло еще несколько часов после их приезда в этот глухой, никому не нужный посёлок, который, может быть, и на карте не помечен. Карина за это время оперативно распределила комнаты, где и кто поселится. Спорить с ней никто, очевидно, не стал по понятным на то причинам. Антону, на удивление, досталась довольно просторная, по меркам этой избушки, комната, что находилась на втором этаже с видом прямо на этот самый лес. Он мучительно вздохнул, оттого, что уже как сорок минут раскладывал все свои вещи на их новые места, а те даже не думали заканчиваться! Антону казалось, что за этот день он измотался на весь год вперёд. Рядом, прямо за соседней стеной слышалась и Олина возня из ее комнаты, что расположилась по соседству. В общем, весь второй этаж был оккупирован ими.

⸙⸙⸙

Звонок от мамы, что поступил ему прямо в школе, во время занятий, где она приказала быстро вернуться домой, его насторожил. Как вспомнит — родители тогда в необычайной спешке собирали все вещи в доме, а на их лицах читалась неприкрытая тревога — мать все жевала свои губы, нервозно продыхая, отец не прекращаемо морщился и тер лоб. Ничего не объяснив непонимающим происходящее Антону и Оле, которую в свою очередь тоже расторопно притащили из гимназии, просто впихнули в машину и уехали. На вопросы от Антона, что посыпались на Карину и Бориса, те лишь отпирались, сказав, что расскажут все позже, что сейчас не время и что это вообще не его дело и было бы лучше, если бы он помолчал. Антон на это недовольно сморщился, а Оля лишь сидела и хлопала своими огромными глазками, смотря то на бурчащего брата, то на спины кресел впереди, то есть на родителей. Спустя час или даже два ответа на вопросы Антон все равно не дождался. Да и дождется ли? В общем, кое-как смирившись отложить этот разговор на потом, он устало прикрыл глаза, ведь что-то внутри подсказывало, что поездка выдастся довольно долгой раз оно уже близится к отметке в три часа. И только когда солнце уже близилась к горизонту, окрашивая небо в малиновое, всё прояснилось… В тот злосчастный момент Оля крепко спала, положив свою светлую макушку на его плечо и сладко сопела. Антон же в тот момент тоже должен был видеть уже третий сон как минимум, но впадина на неровном асфальте раскачала машину и он, все это время опирающийся головой о стекло окна машины, по инерции ударился об неё и болезненно разлепил глаза, а в области виска неприятно заныло. Он было уже вновь закрыть глаза, как на периферии сознания услышал, как родители… спорили? В тот момент сон как рукой сняло, ведь он не наигранно удивился, оттого, что те, на его памяти, ругались только в редких случаях. Например, когда они расстроили Антона в двенадцатый его день рождения, не сдержав своего обещания купить билеты в Диснейленд и спорили друг с другом, выясняя кто виноват больше или же не купили игрушку Оле, которую она в слезах просила, а мама все отказывала, утверждая, что тогда на продукты не хватит, отец же тогда был на стороне Оли и всячески пытался уговорить жену купить эту злосчастную кукольную русалку. — Чёрт, ты понимаешь, что из-за тебя сейчас все мы находимся в большой опасности? — в голосе Карины ощущалось не столь раздражение, как больше…страх? Её голос заметно дрогнул, что было заметно даже если она говорила тихо, почти шепотом. — Карина, успокойся, детей ведь разбудишь, — тоже шёпотом, но уже через зубы, произнес мужчина. — Оказывается ты и о детях думать способен, удивительно! А почему же тогда, в тот момент, тебе в голову не пришло, что это опасно, что эти чёртовы люди — мошенники… Ведь ты прекрасно знаешь — бесплатный сыр бывает только в мышеловке, но вот же гадство, ты всё равно повёлся на эту чушь, как полнейший идиот! — женщина, судорожно вздохнув, откинула голову в сторону окна, где опушки деревьев сменялись один за другим, и только небо оставалось прежним, словно купол — вовсе не двигалась. — Ты же знаешь, я решился на это только ради семьи! Ведь Оля так хотела велосипед, а Антон всё ещё мечтал побыть в Диснейленде, вот я и всеми силами старался добыть нам нужную сумму, но это было невозможно! Понимаешь? И я понимал, но физически столько добыть не мог и вот тогда мне и предложили эту работенку, что я просто не мог отказаться от этого, понимаешь? — мужчина неотрывно смотрел на свою жену, ища в её глазах хоть каплю понимания и сочувствия, но увидел в этих серых омутах только измученное от нервов и стресса исхудалое лицо, — Ты должна меня понять. — Нет, я не понимаю тебя и не желаю понимать эту глупость вовсе! — рявкнула она, — Чёрт, да скажи уже прямо чего ты на самом деле хотел! Не считай меня за дуру, рассказывая эти розовые сказки, дабы оправдать себя! Никто бы в своём уме не стал бы ввязываться с теми типами, — ее глаза сузилисья, а брови чуть передвинулись к переносице в знак нарастающего недовольства и закипания. — Мне давно хотелось купить себе Бумер, как у нормальных людей, а не гонять на задрипшей семерке, — тихо прошептал он, все же прогнувшись под напором Карины — деваться ему все равно было некуда, — Но ты же знаешь насколько бы не была хороша моя зарплата, этого не хватало. Да мне бы срок длиною в жизнь не хватило бы накопить, а мой коллега уже давно приобрёл себе другую марку, даже более дорогую и мне стало завидно… По человечески завидно и вот поэтому, — ему не дали договорить, сурово перебив. — И поэтому ты сделал то, из-за чего мы сейчас все дружно бежим из города в какой-то богом забытый посёлок? Из-за машины? Браво, ты превзошёл все мои ожидания, Борис. Мужчина, ничего не ответив, лишь сжимал челюсть, отчего проступили заметные желваки, тем самым прекращая этот спор. Карина же устало прикрыла глаза, понимая, что сильно устала. Сердце же Антона предательски забилось с огромной скоростью, конечности рук начали трястись, а зрачки глаз расширились в немом шоке. Ему бонально стало страшно, что его могут раскрыть. А если стук его сердца услышат родители? Антона непрерывно смотрел на горизонт, за которым солнце уже давно скрылось, отдавая полномочия луне.       Нет, он не верит в это.       По крайней мере, не может. Как его отец, такой умный, интеллигентный человек, работающий в бухгалтерии, смог попасться на такую очевидную ловушку. Неужели пелена зависти настолько перекрыла ему глаза… И если все происходящее — правда, то что будет с ними в дальнейшем? Они теперь всю жизнь будут в бегах, боясь за свою жизнь? Ублюдство.

⸙⸙⸙

После короткого стука, в комнату заглянула Карина и, сложив одну руку на пояснице, своим характерно суровым взглядом, оглянула комнату. — Недурно, — одобрительно кивнула, после чего ее взгляд устремился на рассеявшего в центре комнаты Антона, — Завтра мы с твоим отцом поедем в местную школу, разберёмся со всеми вопросами о учебе и документами. На следующей день, если все будет нормально, вы уже пойдёте туда. Надеюсь, её не снесли, — ядовито усмехнувшись, на последок добавила женщина и вышла, аккуратно прикрыв за собой деревянную дверь. Антон, наконец, закончив с расстановкой, быстро почистил зубы и, переодевшись в любимую пижаму с динозаврами, завалился на кровать и вскоре провалился в глубокую дрёму из-за усталости от чрезмерно насыщенного обстоятельствами дня.

⸙⸙⸙

Кое-как разлепив сонные глаза, он пришел в себя. Во рту же стоял противный кислый привкус. Да ещё и гадкое солнце всё слепила глаза, отчего те начали слезиться. Надо бы не забыть попросить поставить плотный тюль в комнате. Не выдержав, Антон встал с тёплой постели и поправил белесые занавески, тем самым пытаясь хоть как-то отгородить себя от этого противного света, что помогал в общем-то мало. Еще немного попыхтев, он все же бросил это еще изначально гиблое дело и, сладко зевая, медленно направился в комнату сестры, дабы проверить не проснулась ли та ещё. Тихо, почти на цепочках зайдя в комнату Оли, он наткнулся на милую картину: девочка, обвив руками и ногами розовое одеяло, тихо сопела. Антон, не выдержав, улыбнулся этому зрелищу и вышел из комнаты, медленно закрывая за собой дверь, дабы ненароком не разбудить сестру. На кухне, а именно на холодильнике он наткнулся на висящую, прикреплённую к магниту, маленькую записку:

      «Антон, я положила манку в холодильник. Как проснёшься, разогрей её в микроволновке и накорми Олю, сам тоже поешь. Мы с отцом приедем поздно. Нам после школы надо будет съездить в город.»

      

— Тош, а мама и папа где? — Оля медленно опускалась по лестнице, поглаживая свой живот через футболку, что небрежно спадала с плеч. — Я тебя разбудил? — удивлённо спросил Антон, запереживав, что прервал своим приходом сладкий сон сестры, — Они уехали по делам, но скоро должны приехать. Давай сейчас мы с тобой позавтракаем и потом пойдём смотреть мультики, порисуем? — улыбнулся Антон, кладя на стол разогретую между делом манку. — Да, конечно! — не успела Оля обрадоваться, как перед ее носом возникла та самая каша, — Тош… опять эта манка? Ненавижу её, — с грустью смотрела она на брата, а тот мог лишь понимающе кивнуть, ведь с недавних пор они видели перед собой эту манку куда чаще, чем отца. Антон понимал, что не просто так это все и у родителей есть определенные проблемы - этот незапланированный переезд говорит сам за себя. Поэтому в такие моменты недовольства маленькой сестрички, Антон пытался отвлечь ее. — Ну, Оль, да ладно тебе, вкусно ведь. Чем быстрее съедим, тем быстрее посмотрим мультики. А знаешь что? Мы можем перед просмотром «Алладина» покушать хлеба со сгущёнкой — всё как ты любишь! — улыбнулся он и показательно начал с видимым аппетитом поглащать манку, надеясь, что и сестра последует его примеру. — По рукам! — после слов Антона, уголки губ Оли заметно приподнядись и она тоже начала есть, дабы поскорее посмотреть мультики вместе с братом, вместе с тем уплетая хлеб со сгущенкой, от одной мысли которой слюнки текли градом.

⸙⸙⸙

— Просыпайтесь, — медленно открыв глаза, он увидел перед собой возвышающуюся маму, а та же, убедившись, что дети проснулись, вышла из комнаты и неслышно спустилась на первый этаж, напоследок лишь кинув полушепотом: — Антон, жду тебя внизу. Антон повернул голову на бок, к Оле, что мирно сопела рядом. За окном же стояла кромешная темнота. Они что, уснули, пока смотрели мультфильмы и проспали так весь день? — Стой, мам, — шёпотом произнес он, но, похоже. Карина не услышала его, и вскоре он направился вслед за ней вниз, заботливо накрыв Олю ее же пледом. Подходя к столу на кухне, он заметил белую баночку. — Что за лекарство? — поинтересовался невзначай он, небрежно покручивая банку в руке. — Антон, — серьёзным тоном обратилась женщина к сыну, — Я надеюсь ты помнишь наш последний визит к врачу на прошлой неделе и то, о чем он говорил? А, точно. — Когда проезжали мимо аптеки, то вспомнила о егонастоятельной рекомендации, вот и купила выписанные им рецепт, а то все забывала. Симптомы хоть какие-то еще не появлялись? Не замечал за собой чего-то странного, не привычного для себя за последнее время? — с некой надеждой в дрогнувшом голосе спросила она, слегка наклонив голову. Антон же в мгновении поник, а глаза его потухли. — Не стоило тратиться, ма, — шепотом произнес он, — Вряд-ли я уже когда-то стану нормальным, — с грустной улыбкой произнес Антон, обратно положив баночку на стол, где стала она одиноко стоять. — Так, не надо мне тут. Ты еще какой нормальный у меня, да все на районе хотели такого сынулю, как у меня! Не вешай нос, все у тебя нормально будет. — Мам, а может я просто обычная бета, м? — озвучил он свои мысли, что иногда бессонными ночами терзали его, не давая спать. Это фраза озвученная им сейчас, уже давно пробралась в закрамы его черепной коробки. До скрипа в зубах хотелось верить в это, надеется. — Антон, — хрипло раздалось в тишине, — Мы перепроходили этот гадкий тест сотни раз и всегда один результат — не опознано, — закусила она губу, неотрывно смотря на сына, а после так же тихо спросила, — Чай будешь? — Ага, — глухо промямлил Антон. Даже если и не ожидал какого-то плот твиста, все равно было обидно. Судьба подшутила над ним, сделав бракованным. Но иногда действительно не отпускали мысли о том, что жти тесты просто поломаны напрочь, ведь ни течки не было, ни гона, да и фермонов он не чувствовал, тем более, не испускал. Чем не бета? До скрипа в зубах было обидно. Ощущения не понимания кто ты есть на самом деле, непринятие себя преследовали его всю жизнь. — А что на счёт школы? — кинул Антон, отпивая горячий чай с молоком. — А, точно. Вон там, в дальнем углу, лежат пакеты. В зелёном — твои книги, а на полке лежит листочек с расписанием. Антон кивнул и вскоре, после еще небольших посиделок с матерью в разговорах о смысле жизни и как им двигаться дальше, пожелав той сладких снов, взял пакет с книгами и расписание и направился наверх, в свою комнату. На подготовку к завтрашнему дню ему понадобилось не меньше часа, а остальное время он провёл за прочтением поэмы Пушкина «Руслан и Людмила», дочитывая уже буквально последние страницы. Антон мечтал, чтобы и к нему, в те трудные моменты, пришёл старец и дал второй шанс исправить ту глупую ошибку отца, совсем как Руслану, но, увы, сказки они на то и сказки - слащавые и с вечным хэппи-эндом, а в реальности трудности нужно решать самому, и не в коем случае не надо жаловаться — так учила его бабушка. Поэма Антону в принципе понравилась, была весьма не дурной, и он решил, что завтра может быть присмотрит какие-то и другие произведения у Пушкина. Вообще, он был огромным любителем литературы и в прошлой школе Антон даже, вроде как, был в прекрасных отношениях с преподавателем по этому предмету, а вот одноклассники на это, конечно же, не забывали крикнуть какую-нибудь шутку в след по типу: — Опять этот ботан своего Ларм...Лермонтова, или как там его, читает, ну и заучка же, — коротко стриженный мальчик в порванной рубашке со своим, видимо, другом, у которого фингал под глазом, был больше кулака Антона, прыснули со смеху на весь коридор. — Да тот чмошник лижет задницы учителям за хорошие оценки, — добавляет другой. — Чувак, ну даёшь, смотри вон, Антоху обидел. В общем, да. В прошлой школе он быстро стал козлом отпущения еще с младших классов. Вспоминая эти не самые радужные времена, он даже в какой-то степени рад, что смог сбежать из этого ужасного, отвратительного места. Честно, продолжись так и дальше, он бы сломался. Ну никто не сможет выдержать такого буллинга, даже самый сильный когда-нибудь да сломается. Интересно, а что будет в новой школе? Будут ли над ним так же издеваться, только за факт его существования? Нет, Антон больше никому не позволит узнать, что он жалкий омега. Пусть все его будут знать, как самого обычного бету и проживёт он наконец заслуженную спокойную жизнь хотя бы в этой школе. Ошибок он больше не повторит. Но вот Оля... в городе у неё остались ее верные друзья, а ведь когда они уезжали, девочка вероятно даже не успела попрощаться с ними. Она же была бетой, чему Антон очень радовался, ведь ей не придётся проходить через то дерьмо, через которое прошёл он. Антон надеялся, что и в этой школе Оля найдёт новых друзей, которые никогда не вонзят нож в спину. Ладно, пока ей рано знать о существовании предательства, гнусных людей и лицемерия, как никак ей всего лишь десять лет — она все еще лишь маленький ребенок. Но при любых обстоятельствах Антон не позволит никому обижать Олю, она всё, что у него есть, она как частичка света в его душе, наполненным мраком. Даже родители не так близки, как сестра. С ней можно поделиться о самом сокровенном, конечно, он не имеет ввиду те ужасы, что творились с ним за стенами школы, но всё же приятно посидеть с ней за кружкой горячего какао и разговаривать о том, как прошёл день, какие уроки были и какие оценки она получила. По большей части Антон любил слушать свою маленькую сестру, а та, в свою очередь, так увлекательно рассказывала о том, кто в кого влюблён и кого с кем посадили. Вроде мелочи, но на душе в те моменты словно наступал некий штиль спокойствия, после нескончаемой бури.       Он всей душой любил Олю. Это была последняя мысль, до того, как глаза сомкнулись, унося его в царство Морфея.