Distaste

Последующая неделя лечения пролетела мучительно медленно, но в то же время казалось, что его головой макнули в эпицентр водоворота событий, что с бешеной скоростью сменялись друг за другом. В тот период его периодически бросало, то в пламенный жар пустынной Сахары, то во вселенскую мерзлоту самой Антарктиды, а сам он вечно был весь потный. Футболку менять приходилось чаще, чем моргать, чтобы, цитата матери, «Не усугубить ситуацию». О мыслительных процессах же тогда и мусолить смысла не было, ведь разум его никак не хотел собираться в одну единую кучу, а представляла из себя какую-то сумбурную кашу из отрывков воспоминаний. И даже сейчас, когда это всё уже позади и он чувствует себя более менее адекватно, Антон всё равно хмурится, вспоминая весь этот недельные метания организма и ее усиленную борьбу против вируса. Это был его личный персональный ад. Парень даже слегка улыбнулся гениально подобранному словосочетанию, прежде чем вновь поверхностно задремал. Будильник заверещал на всю комнату, впиваясь своим противным трелем в и так больную голову, в которую уже со скоростью света начали приходить разного сорта отговорки, дабы не пойти в школу, лишь бы отсрочить псевдо каникул хотя бы на несчастный день, но адекватных отговорок он так и не нашел в гуще своих мыслей, да и все равно не суждено было этой маленькой мечте сбыться, ведь у матери уже с утра пораньше позитивного настроения не наблюдалось, а значит и его день пойдет по кривой. Узнал же Антон это по её голосу, когда та поднялась будить его, не оставляя и следа надежды, что она всё-таки сжалится и оставит его домая в теплой постели. Вздохнув от вселенской несправедливости, он кое-как распутался из теплого одеяла, что словно змея обвилась вокруг его ног, не желая выпускать, и, кряхтя, поднялся с кровати. Как обычно, сделав все утренние дела, он вяло зашагал в сторону кухни, где мать во всю хозяйничала с утра пораньше, готовя блины, а в углу, как он сразу заприметил, и стояла та самая причина испорченного настроения матушки — тарелка подгоревших блинов аж до черной хрустящей корки, где, казалось, даже теста не осталось, а вся консистенция просто обратилось в один огромный уголь. В самой кухне дела обстояли не радужнее — все пространство в ней окутал темновытый шлейв дыма и ужасно пахло той самой знакомой гарью. — Говорят же - первый блин комом, — недовольно бубнила под себя Карина, осторожно переворачивая блин на другую сторону. На столе уже стояла тарелка горячих, и таких ароматных блинчиков. Этот день уже автоматически становился одним из лучших, несмотря лаже на утреннее происшествие, ведь не так часто мать готовила их. Но от наслаждения парня прервал подавший свой голос Карина. — Такими темпами ты в школу опоздаешь, дорогой мой, — женщину, конечно, радовало, что у Антона искры в глазах от её стряпни разлетаются по всей комнате, но всё-таки, не пропускать же школу. Антон же в это время мысленно успел позавидовать сестре. Конечно, с одной стороны она сейчас лежит с температурой и умирает от боли в горле из-за кое-кого(Антона), кто заразил ее, после чего и она слегла с болезнью, но с другой же стороны, она не пойдёт в школу, а это значит лишь то, что она, как проснётся, не спеша будет наслаждаться этой пищей благословенной самими богами, запивая это все горячим сладким чаем. От таких мыслей в животе гнусно заурчало, а слюни предательсски собрались во рту, уже предвкушая откусить этот лакомый кусочек. — Только оставь мне чуть-чуть, пожалуйста, — Антону подумалось, что сейчас он смахивает на кота, жалостно упрашивающего насыпать добавки в миску, — Как вернусь, все слопаю. — Всё, иди давай, — отмахнулась женщина, продолжая готовку. Кому-то может показаться, что Карина этой фразой сказала «Ага, ещё чего», но Антон прекрасно понимал, что мать обязательно оставит ему хотя бы один блин. Только снаружи она кажется такой характерной и чёрствой женщиной, но внутри она, как солнце, которое одарит всё живое светом, а в случае Карины, она дарит всю свою любовь близким ей людям. Ну и что, что она делает это в своей манере. Она как роза, снаружи с острыми шипами, но внутри нее красивейшие, нежнейшие бутон её такой же нежной души.

⸙⸙⸙

По прибытию в школу у Антона возникла проблема - справка о том, что он болеет и не сможет посещать урок физкультуры, которую он по расторопности забыл дома. А формы у него не было, да и после гриппа организм изрядно вымотан и он не может лишний раз даже пошевелиться, как может речь идти о навертываниии бесконечных кругов по сопртзалу? Это же верный путь к самоубийству. После надолго нахождения в своих мыслях он решает, что было бы неплохо морально подготовить себя к двойке. В прочем то оценками по этой несчастной физкультуре у него всегда были смешные оценки, так что он просто в соей привычной среде. Пятым была физкультура, что неумолимо быстро приближалась. И вот, короткая перемена, а после урок физкультуры. Антон собирает все силы и уверенность в кулак и идёт к физруку. Тот неспешно шагает от своего кабинета, лениво покручивая на указательном пальце ключи от спортзала и напевая себе под нос какую-то песню из 80-х, да и не важно это все было, ведь сейчас физрук стоял напротив него, не понимая, по какой причине к нему обратились. — Здравствуйте, Виктор Николаевич, я… я не смогу заниматься на уроке, — нервно пробубнил Антон. Все таки вышло не совсем так, как он хотел. Голос от волнения поднялся на октаву выше, что являлось просто провалом. Одна бровь мужчины слегка приподнялась, а на лице появилась еле заметная усмешка. Ключи же он уже давно перестал крутить, незаметным рывком сунув их в карман спортивок. — И почему же? В голове Антона вся та речь, которую он готовил у себя в голове, прокручивая сценарий сотни раз и ещё несколько раз, когда шёл в его поисках, вмиг забылась, словно испаряясь из мозга. И он в моменте растерялся, не понимая, как бы отмазаться. Сказать, что болит живот или соврать про забытую спортивку? Но было видно, что тот спешит, и Антон выпалил то, что первое пришло на ум, надеясь на улыбку от судьбы. — У меня плохое самочувствие. Очень болит живот. Но, увы, судьба сегодня лишь со злыми глазами смотрела на него, а улыбки там и в помине не наблюдалось. По эмоциям физрука можно было понять, что тот нисколечко не удивился, а лишь вздохнул. — Справка? А здесь уже Антон просто надеялся хоть на малейшую удачу, что у того будет хорошее настроение. — Забыл… — голос получился слишком тихим. И парню даже стало как-то неловко, но вскоре оно сменилось чувством обиды. — Ну, хорошо, не занимайся. Два в журнал. Судьба, однако, такая сука. Конечно, было досадно. Он тут только вторую неделю, а уже успел схватить двойку. На самом деле, ему самому было плевать, но так не хотелось расстраивать маму. Поэтому он никогда не расскажет ей об этом. Рассуждая в мыслях, парень направился в сторону спортзала к скамейке, где ему предстоит сидеть ещё час. Слава богу хоть не отправили писать какой-то конспект, но перспектива потом ходить с больной спиной тоже не особо радовала.

⸙⸙⸙

      — Сегодня на улице холодно, поэтому лыжи отменяются, будем с вами играть в баскетбол. По залу пронеслись облегченные вздохи, что эхом разносились по огромному помещению, а пару одноклассниц, что столпились в небольшую кучку, бурно обсуждали о том, как им повезло, ведь ещё утром некоторым классам все же выпала участь заниматься на улице, пытаясь кое-как кататься по ещё рыхлому снегу. Антон подметил, что в этой школе физрук был в довольно строг и требователен, но вместе с тем работу свою выполнял хорошо: не давал отлынивать, помогал с вещами, которых ученики не понимали или вовсе не умели делать. Например, в старой школе Антон даже не думал о том, что в школах в принципе есть такая категория, как катание зимой на лыжах. Ведь в своем старом заведении на урок физкультуры можно было и вовсе не приходить, а учитель и сам почти и не появлялся на уроке, говоря, чтобы они играли в волейбол или баскетбол. Антон действительно любил играть в волейбол, даже были попытки участвовать на межшкольных соревнованиях, но, увы, не срослось. Он правда когда-то горел этим делом, ведь то самое чувство, когда у тебя получается принять мяч или подать хорошую подач -, внутри текучим медом разливался некий экстаз и появлялась гордость за себя. Но из-за того, что учителя не было на рабочем месте во время уроков, никто в принципе и не играл нормально. Все просто орали, либо пинали тот же волейбольный мяч, играя им в футбол. Поэтому Антон постепенно смирился, осознавая, что его маленькая любовь к волейболу останется только внутри него, зарытая где-то внутри, а на уроках же скамейка стала его привычным местом на оставшиеся сорок минут. Сейчас он с уважением смотрел на спину учителя, даже несмотря на то, что двойку ему влепил именно он. Наверное, он надеялся, что хотя бы здесь он сможет нормально поиграть в волейбол, но это потом, ведь сейчас у них тема: баскетбол и лыжи. Проблема в том, что и то и другое Антон не шибко то и любил. Но программа есть программа и брыкаться, показывая характер - бесполезно и крайне глупо. — Покажите мне ваши ногти, - Мужчина всматривался в каждые пальцы вытянутых рук, — Ваюлова, я на том уроке простил тебя, но ты и сейчас не подстригла их? - грозным взглядом окинул он русоволосую девушку, - Садись на скамейку, а если в следующий раз будет так же, поставлю два, поняла?       — Поняла, — тихо отозвалась он, а когда уже села на скамью, она в дразнительном жесте высунула язык и показала его в сторону учителя, когда тот находился спиной к ним. Ее же подруги, заметив это, тихо хохотнули.       — Первый-второй рассчитайсь, - произнес он, находясь уже чуть подаль шеренги, - Первые остаются на месте, а вторые идут на другую сторону площадки. Виктор Николаевич встал рядом с сидевшим на скамье Антоном и дунул в висящий на шее свисток, трель которого разнеслась по всему залу, что означало приветственное построения. Когда вторая команда вышла по другую сторону площадки, некоторые стали ворчать, что им попались слабые игроки. Интересно, а если бы Антон был там, ему бы также не были рады, думая что он будет только мешаться? После недолгого изучения еще незнакомых ему людей, ему показалось, что первая команда имела более сильный состав. А особенно выделялся темноволосый парень, что был выше всех, да и телом недурно сложен -черная майка открывала все его достоинства накаченных рук. Рядом же стоял другой, что по объёму мышц заметно уступал, но ростом же почти не отличился - такой же бугай. Другие парни на фоне были уже чуть поменьше и не настолько крупными, но если их сравнить с тем же Антоном, то те - Аполлоны. Хотя нашел он сравнивать кого-то с собой в физическом плане. Рядом же были и девчонки, а одна даже перегоняла некоторых парней в высь. Не успел Антон понаблюдать за каждым потщательнее, как на другой стороне начался какой-то нарастающий галдёж. Антон удивился, когда узнал того толстяка, что сейчас недовольно скрючил свою прыщавую физиономию, брыкаясь на какую-то девушку, что была намного-намного меньше ростом и развернувшаяся ситуация больше походила на то, как кошка загнала в угол бедную мышь, которая в свою очередь постепенно осознавала гиблость всей ситуации. Бабурин, как запомнил Антон, начал уже жаловаться учителю, что он вот уже в третий раз попадается с «этой» и что именно из-за неё он из раза в раз проигрывает. Но Виктор Николаевич на это просит парня успокоиться и не устраивать цирк, но тот, не послушав, начинает вновь агрессировать на испуганную девушку. — Иди лучше присядь на скамью, а то боюсь, твои куриные ножки не выдержат, - цедит сквозь губы, угрожающим тоном. Антону казалось, что вместе с кривой усмешкой у парня изо рта вылетает нескончаемый поток слюни и он мог только посочувствовать бедной девушке. — Бабурин, харе к бабе приставать. Если из-за твоей истерики я не успею поиграть, то пеняй на себя. После этой фразы, от которой несло было не по себе, внутри Антона разлились смешанные чувства. Вроде этот парень сейчас спас девушку, а вроде и не хотел он именно этого, желая лишь заткнуть свинью, что мешала начать игру. Антону было интересно, как отреагирует на это Бабурин: ответит взаимным оскорблением или же пригрозит решить всё за школой. Ведь ту ауру, что излучал этот высокий бугай не заметить было нельзя. Как же ты все таки поступишь? Антон с огромным любопытством пялился на Бабурина в ожидании. Было весьма интересно посмотреть кто же все таки авторитетнее? Он ожидал, что жирдяй сейчас непременно ответит какой-то колкостью, но каково удивление было, когда он, точно побиты пес, поджав свой хвост, утихомирился. Забавно. И вправду, как животное, что на инстинктивном уровне подчиняется более сильней особи. Оскала, что начал проступать на его лице, Антон сдержать был не в силах. Ситуация, что произошла прямо на его глазах сейчас ну была очень забавной. Но когда Антон вновь окинул взглядом Бабурина, он вмиг каменной статуей замер - тот своими поросячьими глазами смотрел прямо по его душу и вовсе не от добрых побуждений точно. А вот теперь уже Антону было вовсе не до смеха. Он тут же начал винить себя за вселенскую беспечность, словно на миг забывшись о том, что он с самого момента попадания за эти стены всегда на прицеле и каждое его действие может быть фатальной ошибкой. Одну такую ошибку он сейчас и совершил. Дерьмо. После того, как перепалка поутихла - игра началась. Как Антон и предполагал ранее, первая команда лидировала с внушительным отрывом в одиннадцать очков. Бабурин пыхтел и злился, бегая за мячем, и окрасился в розовый, также он часто делал фол, толкал соперников, в общем, играл максимально грязно. В отличие же от того самого парня, что заткнул Бабурина, от которого Антон все не спускал глаз, иногда даже не понимая какими такими манёврами тот искусно забивал мяч прямо в кольцо. У Антона, что все это время с неподдельным интересом наблюдал за этим парнем, промелькнула мысль, что было бы неплохо с ним за общаться, а если повезет и подружиться. В будущем хотелось бы подружиться с ним. Только вот вряд ли Антон сможет первым заговорить с ним, нет, не хватит смелости. Но если... подвернётся шанс, он, правда, был бы не против. Прозвенел звонок, и, как и ожидалось, выиграла первая команда, а физрук поставил каждому в команде по пятерке. Зал постепенно пустел и всего несколько ребят, включая того короткостриженого высокого брюнета, остались рядом с Виктором Николаевичем. Прибывая в глубоких раздумьях и размышлениях о том, что было задано по алгебре, Антон упустил момент, как был прижат к старой, заштукатуренной стене за шиворот, а перед лицом предстал ни кто иной, как Бабурин. — Вот же блядота такая, ты над кем это там сидел ржал, а? — со злым оскалом рявкнул хулиган. Антон невольно сглотнул подступивший ком в горле. Всё-таки не забыл. И что теперь делать? Множество зарождающихся мыслей, что проскакивали в момент тревоги, прервали чужие нерасторопные шаги и тихое посвистывание, что превращались в некую мелодию. Счастью Антона предела не было, когда этим человек оказался Виктор Николаевич, что в мгновение прекратил некое напевание песни и недовольно нахмурился, увидев перед собой не очень желанную картину. — Бабурин, опять ты лезешь к другим? Все проблем ищешь? Лицо хулигана тут же вытянулось в удивлении и некой растерянности, а руки его в мгновении сползли вниз, выпустив из плена своих цепких клещей уже напрочь смятую рубашку, которая давно растянулась от такого давления. — Ещё раз увижу - к директору полетишь объясняться. Понял меня? А теперь пошёл отсюда, оставь парня в покое. Бабурин лишь кротко цокнул и, злобно зыркнув своими маленькими карими глазами на Антона, прищурился, и одним лишь шёпотом, чтоб было слышно только между ними, гадко произнёс: — Пизда тебе. Последним уроком же была математика. Антон, обычно проклинавший эти непонятные цифры, корни и символы, сейчас с дрожащими руками поглаживал свою светлую макушку и пытался придумать, что же сделать такого, чтоб избежать встречу с этим несчастным Бабуриным. — Петров! Он заметно вздрогнул и тут же вскинул голову вперед, смотря прямо на видимо раздражённую учительницу и, быстро сообразив в чём он провинился, тихо извинился, что прозвучало в максимально жалостливым тоне, но даже это не помогло ему избежать дальнейшую лекцию про воспитание и уважение к старшим, что длилось, не утрированно, еще пол урока. — Петров, ты почему это в облаках витаешь? Вот же прицепилась. - Стараешься ради них, надрывая голос, объясняешь им тему, а они тебе что в ответ? А они сидят себе другими вещами маятся, спят, мешают!. Вы думаете я это для себя делаю? Умоляю, своё я уже отучилась, это вам надо! Заткнись уже. - Ладно, садись, ещё увижу, что непонятно чем занимаешься, а не сидишь слушаешь — докладную на весь класс напишу. Оригинально. После того, как женщина вывалила весь свой накопившийся за день яд на Антона, да и на других, довольная села на стул и продолжила диктовать дальше. Урок, что всегда длился длиною в вечность, в этот раз пролетела в мгновении. Антон же нервно записывал домашнее задание и корил себя за то, что так и не смог придумать ничего дельного. Радовало только то, что Оли сейчас нет рядом. Она не увидит его таким слабым, а главное - сама не пострадает, ведь Антону мало верится, что он сможет защитить ее. Больно, неприятно, но факт. Ведь то, что Бабурин даже не шелохнется при виде Оли, Антон знал наверняка.

⸙⸙⸙

Воздух обдал лицо лёгкой прохладой. Благо, шарф, подаренный ему от родителей на шестнадцатилетние, сейчас очень сильно спасал. Сердце же внутри все стучала в ритм детей, что радостно носились по старой, обшарпанной площадке, играя в догонялки. Пар, выходящий изо рта, устремлялся на верх, а навстречу же падали некрупные снежинки, оседая прямо на лице и тут же растворяясь от соприкосновения с теплотой людской кожи. Всё это казалось чем-то прекрасным, хотелось ещё долго стоять и наслаждаться этой картиной зимних красот, отчего накатывалась некоторые умиротворение, но, задержись он ещё на чуточку, непременно наступит вечер и по возвращению мать обязательно будет ругаться, а ему вовсе не хотелось видеть злую, раздражённую ее. И оттого, Антон, обречённо вздохнув, медленно зашагал в сторону леса, а снег под ногами приятно зашуршал. Антону уже казалось, что сегодня про него вовсе забыли и можно со спокойной душой пойти домой, посидеть на кухне за столом, попивая горячий чай, и хорошенько всё продумать, хотя нет, скорее, он надеялся на это, отгоняя червь сомнений в закромах своего разума. Он уже даже подумывал о том, что решение извинится перед Бабуриным и сойтись с миром, послав свою гордость куда подальше, даже если он не виноват не в чем, не такая уж и плохая идея, только бы отстали. И вмиг сердце застыло заледенелым куском, улетая куда-то вниз, прямо в безвозвратную бездну, а дыхание прервалось на выдохе. Антон встал в ступоре, видя в дали, прямо на опушке леса, проклятого Бабурина, но... сзади виднелись ещё какие-то силуэты? — Сюда подойди — своим визгом затрещал из далека жирдяй, что показательно сплюнул на снег свою жёлтую слюну и криво улыбнулся своими же уже давно сгнившими зубами. В голове образовалась каша, мысли ни коем образом не хотели собраться в одно целое, а сознание надрывисто кричало лишь одно: «Тебе конец!!» — Язык проглотил? — хмыкнул, —А чё же ты в школе больно смелым был? — Бабурин стал медленно подходить к Антону, переваливаясь с одной ноги на другую, точно косолапый медведь. В голове Антона же забилась лишь одна мысль. Беги. Удерай отсюда! Только вот ноги были другого мнения, окаменели, не хотясь слушаться хозяина, а дыхание уже давно сбилось к черту, но после того, как Бабурин выпустил свои лапища из огромных облезлых карманов и начал демонстративно хрустеть своими жирными пальцами, гадко скалясь, Антон побежал что есть сил. Он даже не понял, что рванул совсем не в сторону дома, а прямо в глубь леса. Тогда на это было плевать. На тот момент им руководил лишь животный страх. — Сука! Стой, куда?! Бабурин опешил от такого, что явно не входили в его планы и не успел даже сообразить, что произошло и только стоящий за деревом чуть сгорбившийся парень, что кротко кивнул кому-то другому, в мгновении рванул за блондином. Антон же в том момент молился всем богам, только бы преследователи сбились с пути, увязли в снегу. Хоть что-то. Только бы не настигли его. Он весь запыхался, очки же вовсе сползли, вот-вот намереваясь упасть и потеряется в толщине белоснежного все поблескивающего снега, а шарф распутался, что ещё чуточку и он тоже спадет. От нехватки воздуха и невыносимых покалываний внизу живота Антон вынужденно замедлился и постепенно начал переходить на шаг в попытке набрать больше воздуха, что в свою очередь морозом своим обжигал горло и легкие. Вроде отстали. Хотелось пластом упасть прямо на снежную пелену, только бы отдышаться. Только вот не заметил он, как за спиной чья-то тень незаметно подкралась и клещами вцепилась за шкирку, а он смог лишь испуганно крикнуть от неожиданности. Его крепко удерживал парень с выбритой головой. Лица же Антон не смог разглядеть из-за вспотевших очков. — О-отпусти меня, — из последних сил Антон начал бить по чужим рукам в попытке освободится, но после того, как ему ещё сильнее прижали горло, видимо предупреждая, успокоился. Осознание того, что ему пришёл конкретный пиздец больно ударил где-то между ребер. — Вот же тварь, не получилось сбежать? — ехидно приблизился к ним Бабурин. Антон нахмурился. Он был уверен, что убежал далеко, но как этот жирдяй смог появится здесь так быстро? — Да пусти ты, — его вновь накрыла паника. Антон даже боялся представлять, что будет с ним. Как ему выстоить против троих? Это так нечестно. Антон болезненно сжал зубы, что незаметные желваки проступили. — Бяш, — хрипом прозвучало откуда-то из стороны, —отпусти его. Антон же каменной статуей застыл, приоткрыв рот. Разве это не голос того самого парня из его класса? Не может быть. Хватка на шее заметно ослабла, а потом его и вовсе отбросили в сторону какого-то изголившего дерева. Все тело обмякло, не слушалась вовсе и молила только об отдыхе. — Ну что-ж, Антошка, отвечай за базар, — перед согнувшимся Антоном предстал Бабурин с какой-то звериной ухмылкой. — Ты о чём? Антону казалось, что сейчас нужно прикинуться дурачком и не нарываться. Это единственное, что он сейчас мог предпринять. — Свин? — вопросительно изогнул бровь тот самый брюнет. Антон же до сих пор не верил, что перед ним стоит тот, кто только вчера защитил девушку и со стороны казался очень благородным, а сейчас не против и толпой забить человека, что по всем параметрам слабее их. Благородностью так и плещет, блять. Животное. — Да пиздит он, Ромыч, — начал возмущенно оправдываться Бабурин, — Эта шавка на днях спизданул на меня . Вот мы и договаривались за школой тет-а-тет, а он съебал на четыре дня и вообще не показывался, сученыш,— нагло соврал Бабурин. Антон в это время попытался кое-как протереть очки, надев обратно. Теперь он видел куда чётче и заметил, что тот, который его догнал и схватил был с, как отозвался Бабурин, «Ромычом» в одной команде и его, кажется, Бяшой звали. Теперь Антону известно имена этих ублюдков. Он, в пылу внутренних рассуждений, профукал момент, когда обратились уже к нему. — Вот оно как, — задумчиво кивнул самому себе Рома, — Съебывать это совсем не по-пацански. Давайте вы сейчас всё быро решите на кулаках, — парень с некой ухмылкой посмотрел на Антона, на что тот лишь нахмурился. — Поднимай задницу, я тебе ща покажу, как нарываться на меня, — прохрюкал Бабурин. Антон даже не успел нормально встать, как массивный кулак больно врезался в челюсть, вновь сбивая с подкашивающихся ног, а очки от удара улетели куда-то в сторону, лишая блондина зрения. — Ну и размазня… Я думал беты посильнее будут, — чуть помолчал Бабурин, а после оскалился и мразотно нежным голосом произнес: —Антошенька, а ты точно бета? Может мне проверить это прямо сейчас? От такой наглости кровь прилилась к виску и Антона в мгновение переполнило адреналином. Он легко встал, будто еще секунду назад не он без сил валялся на холодном снегу, и, что есть сил, вмазал Бабурину по скуле, не жалея не себя, не свои кулаки, а тот от неожиданности с визгом повалился назад на обледенелую землю. — В-вот же блядота! Бабурин, кряхтя и надрывая голос в порыве матерных слов, еле как встал и всей своей массой толкнул Антона прямо на ствол дерево, что возвышалась позади, заставляя Антона пискнуть от возникшей боли в груди. Не проходит и секунды, как обжигающая боль распространяется и по скуле, видимо, месть за случившееся десять секунд назад, а потом прилетает пощечина и Антона падает на спину, скатываясь вниз по дереву. Тут же в бок врезается чужая нога, что приносит разряд жгучей нестерпимой боли, а потом ещё, ещё и ещё. — Получай, сука, за все унижения, — Бабурин не скрыто наслаждался происходящим сейчас — садистская улыбка так и не сползала с лица, а поднималась все вверх, придавая его облику все более сумасшедший и мразотный вид. — Харе с него, он уже полудохлый, — жирдяй обернулся назад и было уже хотел возразить, но взгляд собеседника усмирил весь его пыл, — В тюрягу по малолетке загреметь хочешь? Валяй. Бабурин цокнул. Антону было лишь слышны удаляющиеся нерасторопные шаги, а слеза, давно покатившаяся с глаза, начала замерзать. Тело было словно в агонии. Антон понятия не имел сколько времени пролежал так. Казалось, что вечность. Главное было найти очки. Антон, преодолевая боль в ребрах и во всем теле, встал на четвереньки и стал водить рукой по снегу, похлопывая, тем самым пытаясь в этой мягкости нащупать нужную ему вещь. Спустя минут пять-десять очки благополучно были найдены, сумка же нашлась по пути домой, а он и не заметил, как скинул его, когда бежал. Хромая, Антон медленно направился в сторону своего дома. Всё тело прибывала в таком состоянии, словно его кололи сотнями иголок и положили под стадо слонов. И ведь по прибытию домой нужно будет придумать какую-то правдоподобную сказку для матери. Антон уверен, что если та узнает о случившемся, будет огромный скандал и его опять возьмут за жёсткий контроль.

⸙⸙⸙

— Ну, как ты собираешься мне это объяснить? — хмуро спросила Карина, пока параллельно водила белоснежной марлей, что был пропитан этиловым спиртом, под разбитой губой сына, а сидящая рядом Оля с грустью поглядывала на раненного брата, не имея возможности даже слова поддержки сказать, ведь сейчас мама была на пике и одно лишние движение или писк и она непременно взорвется, точно бомба замедленного действия, и даже Оля, будучи ещё ребенком прекрасно понимала это. Только вот Антону и оказавшемуся причиной этого, приходилось вовсе не сладко. — Ну, мам, мы там с ребятами в снежки заигрались, вот и вся одежда промокла… — ели как выдавил парень, стараясь делать самое честное лицо, что у него явно получилось, ведь складки между бровей женщины напротив значительно поубавились, но никак не исчезли и поэтому допрос не думал даже заканчиваться. — Вот как. Откуда же тогда эти мелкие раны на костяшках рук, а лицо вовсе разукрашено, как новогодняя ёлочка? — вот тут уже нахмурился Антон, но чтоб не подать виду, расслабился. Не поверила. А как бы она вообще поверила, если ее сын пришел домой хромая, как побитая собака? Идиот. — Ну там, видимо, лед под тонким слоем снегом скрывался и был настолько мал, что не смог спасти меня от падения, вот оттуда и ранки. А вот с разбитой губой дела обстоят интереснее! Представляешь, мам, кидает мне одноклассник в лицо снежок, а оказывается это и не снежок вовсе… ну, то есть, по факту он и есть, но внутри там кусочки льда был и он как прилетит мне в лицо, что та аж… ну, это, ты поняла, — Антон так эмоционально рассказывал, будто пытался убедить этой ложью не только мать, но и себя. Будто он получил многочисленные раны чисто случайно веселясь и резвясь со своими друзьями, а не в целенаправленном избиении. — Поэтому я и говорю - не играйте вы в эти снежки. Это опасно! Ты понимаешь, что вместо губ могли легко оказаться глаза? Чтоб больше я от тебя такого не слышала. Антон, ты понял меня? — Да, мам. извини меня, — Антон даже поверить не мог, что в такую чушь клюнули. Конечно же не клюнули. Только боги знают, почему мать промолчала, ничего не сказав и не пытаясь разобраться. Плевать, к лучшему. — Мам, мне тоже нельзя играть в снежки? — жалобно спросила Оля, надеясь, что слова мамы вылетели с горяча. Взглянув на лицо дочки, Карина будто вновь взяла контроль над своим телом, остужая разум. — Ну… сказав, что запрещаю вам играть в снежки, я, конечно, погорячилась, но всё же, я надеюсь впредь вы будете поосторожнее, поняли меня? — Да, мамочка, поняли-поняли! — девочка, что в мгновении расцвела в улыбке, вновь начала рисовать маленького львенка со своей семьей, а может и вовсе кошку, Антон, честно, не разобрал. — Ладно, сладких снов, мам, Оль, — попрощался он и, кряхтя, поднялся со стула, шагая на второй этаж. Зайдя в комнату, он с облегчением выдохнул. Слава богу, мать не потребовала поднять футболку. Ребра и живот покрылись бурыми гематомами.