Stranger Things

      L запрокинул Лайту голову и уставился на чётко видимую под кожей вену. На его лбу выступили капельки пота, язык машинально пробежался по губам. Клыки зудели от желания впиться в эту нежную плоть, а Лайт выглядел таким спокойным и бесстрашным…              — Значит, ты способен потеть.              L испуганно отпрянул, только сейчас сообразив, что он собирался сделать. Но ведь это Носферату должен заманивать смертных, а не наоборот! Почему рядом с Лайтом он не может себя контролировать?              — А что ещё ты можешь? Если твоё тело способно выделять пот… Ты можешь эякулировать?              L разинул рот, но почти сразу захлопнул и уставился на этого невыносимого сопляка в немом шоке. Как он вообще смеет спрашивать о чём-то подобном?! Как он сумел получить над ним такую власть?              — Да, думаю, ты можешь. Твоё сердце больше не бьётся, но клетки тела живы. Ты всё ещё дышишь, L. Это невероятно…              L почувствовал, как длинные пальцы зарываются ему в волосы, и вздрогнул.              — Я хочу этого. Хочу быть Носферату, как ты… Так что обрати меня, — улыбнулся Лайт, и его медового цвета глаза вспыхнули вызовом, словно провоцируя L взять то, что он хочет. — Мы можем быть бессмертными вместе. Ты никогда не потеряешь меня, Люциан…              L, словно загипнотизированный, наклонился вперёд, коснулся губами шеи Лайта, и от ощущения мягкой кожи и сильного, ровного сердцебиения у него закружилась голова. В нос ударил аромат молодой, свежей крови. Всего один крошечный укус…              L резко проснулся, в горле клокотало раздражённое рычание. Ватари, сидящий на другом конце комнаты, вскинул бровь, однако от комментариев воздержался. Ему не нужно было ни о чём спрашивать, поскольку он и так знал, от чего именно L потерял покой. Ватари давно уже смирился с тем, что сам он, возможно, в силу древнего возраста, больше не может пить живую кровь. Однако L в свои четыреста пятьдесят лет был намного моложе его, всего лишь ребёнок в глазах Носферату.              — L, — мягко вздохнул Ватари. — Сделка, которую он предложил, мучает тебя.              Детектив молча кивнул. С того дня прошло уже больше недели, и всё это время он не мог думать ни о чём другом.              — Я советовал бы тебе принять предложение. Да, это плохая идея, но я на тысячу лет старше тебя, L, и я знаю, как тяжело это бывает, когда ты молод. Кроме того, я знаю, что у тебя есть чувства к Лайту. И поэтому я считаю своим долгом спросить — ты думал о том, чтобы передать ему тёмный дар?              L с трудом поднялся на ноги, не уверенный, что на это ответить. Да, ему приходила в голову такая мысль. Это было эгоистично и глупо, L прекрасно это понимал, но вместе с тем понимал и то, что Лайт имеет над ним власть. Он хотел этого юношу, и не только ради его крови. Ему нужен был спутник и любовник.              Он не хотел прощаться с Лайтом.              — Честно говоря, я не знаю, что делать, Ватари, — сокрушённо сказал L. — Я чувствую, что всё разваливается. Чем дольше я воздерживаюсь от встреч с ним, тем больше его хочу. Я не могу перестать мечтать о его крови и о том, как он… — парень на миг замялся, пытаясь сформулировать, — делает некоторые вещи…              Ватари изогнул бровь. Он прекрасно понимал, о каких вещах говорит L. То, что их сердца больше не были горячи, не означало, что занятия любовью были им недоступны. Большинство Носферату образовывали друг с другом пары, но его L, естественно, просто не мог не отличаться от всех в этом отношении.              «Нет. Неправда. Они с Бейондом были парой и искренне любили друг друга. Когда-то…»               L, не дожидаясь ответа Ватари, вышел из комнаты. Ватари был наделён тёмным даром ещё во времена римлян. Он казался совершенно невосприимчивым к человеческим желаниям и был совсем не против прожить остаток своих дней, не испытывая ласк и поцелуев, и не лакомясь кровью. L восхищался этим, но не хотел такого для себя. И поэтому он снова направился в подвал, чтобы навестить Лайта. Пора было положить конец той игре, в которую они играли всё это время. Да, возможно, его влекло к Лайту, и это влечение давало юноше власть над ним, однако, если Лайт по-настоящему желал получить тёмный дар, L мог бы воспользоваться этим и изменить баланс сил в свою пользу.              И Лайту придётся очень сильно потрудиться, чтобы получить то, чего он хочет…       

†††

      — L, ты издеваешься, что ли? Неделя прошла! — вместо приветствия возмутился Лайт.              — Что ж, Лайт, в отличие от тебя, у меня много дел, требующих моего времени, и я не могу позволить себя праздность, — огрызнулся L. Меньше всего на свете он хотел бы доставить этому сопляку удовольствие, дав понять, что большую часть прошедшей недели он провёл во сне, мечтая о нём и пытаясь прийти к какому-нибудь решению. Впрочем, судя по самодовольной ухмылке, этот ублюдок всё равно всё понял.              Лайт наблюдал, как L занимает своё место перед решёткой, на этот раз не пытаясь подтягивать колени к груди, видел блеск в его стальных глазах. «Он решился».              — Я хочу твоей крови, — проговорил L, как всегда, переходя сразу к делу. — И согласен на твои условия. Ты сможешь свободно перемещаться по штаб-квартире и прилегающим территориям, но перед этим позволишь под наркозом вживить себе под кожу маячок. Ты не будешь знать, где он находится, и если попытаешься сбежать за разрешённый периметр, то будешь вырублен и возвращён в штаб. Два моих сотрудника будут постоянно следить за тобой, чтобы обеспечить безопасность рядовых граждан.              Лайт фыркнул:       — L, я записывал имена людей в тетрадь, так что вряд ли начну бегать по улицам с топором.              — Я ещё не закончил! — резко осадил его L. Каждый раз, когда Лайт вот так ухмылялся, он чувствовал, как усиливается волнение.              — Прошу прощения, — Лайт склонил голову, изо всех сил сдерживая охватившую его эйфорию. Он победил! L хочет его, и теперь он даст ему лучшую жизнь. Скоро Лайту уже не придётся торчать в этой крошечной камере. Его тюрьма станет значительно просторней, и он снова сможет чувствовать солнце на своём лице…              — Так вот, как я сказал, у тебя будет ограниченная свобода, доступ к деньгам и любым другим вещам, которые могут тебе понадобиться. В обмен на это раз в неделю ты будешь разрешать мне пить твою кровь. Также я настаиваю, чтобы ты помогал мне в делах и время от времени работал с Айбером и Веди.              Лайт вздёрнул бровь. Похоже, он понял, кто отныне будет за ним следить. Эти двое были непревзойдёнными профессионалами в своих областях, и ускользнуть от них будет не так-то просто.              — Вопросы?              Лайт облизнул губы. Желание немедленно покинуть подвал читалось на его лице невооружённым глазом.              — Когда я смогу выйти отсюда? Где я буду жить? Можно ли мне будет спать с тобой?              L моргнул:       — Уточни термин «спать».              — Спать с тобой в одной постели и заниматься с тобой сексом. Мне разрешено будет трахать тебя, L? — прямо спросил Лайт, сверкая глазами. — Я знаю, что ты меня хочешь, я тоже хочу тебя.              Целых тридцать секунд L смотрел на него, ничего не отвечая. Он ничуть не был удивлён тому высокомерию, что горело в этих красивых янтарных глазах. Лайт Ягами привык получать то, чего он хотел.              — Ты же не думаешь, что я в тебя влюблён? Или что меня также легко обвести вокруг пальца, как тех девушек, с которыми ты делал это прежде? — поинтересовался L с ухмылкой. — Потому что, должен тебя заверить, это далеко не так.              «Может быть, сейчас это и не так, но скоро всё изменится! Ты замолкаешь, когда я приближаюсь к тебе, ты становишься уступчивым от моих прикосновений. Может, ты и правда не такой доверчивый, как те девчонки, но ты совсем как человек. Ты хочешь, чтобы тебя любили, точно так же, как и они, — думал Лайт, глядя, как губы L кривятся в ухмылке, и чувствуя волну горячего гнева.              — Конечно, нет. Но я знаю, что ты хочешь меня. Как и я тебя. Так почему бы нам не потакать этим желаниям, пока действует наш маленький контракт?              «Потому что это опасно, и я знаю, что легко могу влюбиться в тебя, ты, подлый кусок дерьма».              L решил ничего не отвечать. В такого рода вещах спешка была ни к чему, к тому же впереди их ждало много других дел.              Встав, он отпер камеру:       — Пошли. Нам лучше поскорее закончить процедуру имплантации, и тогда мы сможем проработать более тонкие детали.              — А ты разве не хочешь выпить моей крови? — искренне удивился Лайт, поскольку ждал, что L немедленно набросится на него.              — Терпение, Лайт. Кажется, ты жаждешь этого сильнее, чем я. У тебя это фетиш, что ли? — самодовольно блеснув серыми глазами, L развернулся и зашагал прочь из подвала.              Лайт скрипнул зубами. Ничего, он будет терпелив и дождётся своего часа. Он победит в этой новой игре. L хочет его. И если Лайт сумеет сделать так, что Носферату влюбится в него, то сумеет добиться и своего обращения.              Лайт начал искать информацию по Носферату сразу же, как у него появилась возможность, поскольку хотел знать всё о расе, представителем которой он однажды станет. Его мечты о жизни в роли Киры оказались разрушены, зато теперь он мог достичь бессмертия. Он всё ещё мог стать богом. Богом для L.              — А, Кира-кун, — прохладно поприветствовал его Ватари, когда Лайт вслед за детективом вошёл в главный зал штаб-квартиры. — Полагаю, вы пришли к соглашению?              — Да. Детали я объясню тебе позже, — сказал L тоном, не допускающим возражений. — Мне нужно, чтобы ты подготовил операционную и имплантировал Лайту «Ти-9» с радиусом действия в сто шестьдесят километров от штаб-квартиры.              Ватари удивлённо вскинул брови. «Ти-9» был очень дорогостоящим и высокоточным устройством слежения, и если Лайт хоть на дюйм выйдет за пределы установленного радиуса, он будет немедленно лишён сознания.              Лайт разрешённым радиусом был вполне доволен. Сто шестьдесят километров означали, что он по-прежнему сможет ходить в горы и к святыням, сможет навещать семью и в целом вести нормальную жизнь. Он был приятно удивлён щедростью L.              — Очень хорошо. Я немедленно всё организую. Будь добр пока взвесить и подготовить Лайта, — сказал Ватари, после чего расправил плечи, преувеличенно чётко развернулся и ушёл, не сказав больше ни слова. L видел, что наставник в нём разочарован.              «Но это моя жизнь, а не его. И ему придётся с этим смириться. Так же, как я мирился со многими его решениями на протяжении веков», — упрямо подумал он.              Лайт безропотно встал на весы и позволил подготовить себя к операции. В какой-то момент, подойдя к L вплотную, он напряжённо посмотрел ему прямо в глаза. Его пальцы так и зудели от желания дотронуться до этой бледной, прохладной кожи.              — Почему ты не разрешаешь называть себя Люцианом? Это красивое имя.              — Потому что у тебя нет права называть меня так, — ответил L и заставил себя разорвать зрительный контакт. Имя «Люциан» отдавалось в его сознании мягким, сладким шёпотом. Голосом Бейонда.              «Мне всё ещё тебя не хватает. Мне всегда будет не хватать тебя, Бейонд. Я люблю тебя так же сильно, как и презираю», — L вдруг с изумлением почувствовал, как в глазах закипают слёзы, и вздрогнул, когда Лайт протянул руку, чтобы смахнуть их.              — Так тебя называл тот, кого ты любил, — догадался Лайт. — Тот, кого больше нет…              — Он умер. Триста лет назад… — L сглотнул ком в горле.              — Носферату? — удивлённо моргнул Лайт.              Но магический момент миновал, и L отступил назад. Ощущение мягких, тёплых пальцев Лайта на лице слишком сильно напоминало прикосновение его пальцев, и это разрушало его. Не по этой ли причине его так сильно тянуло к Лайту? Возможно, он пытался найти замену Бейонду, тому, кого он любил и кого ненавидел в равной степени?              — Пора идти, — пробормотал L.              Лайт заметил в его глазах страдание и, поняв, что затронул болезненную тему, не стал больше ничего говорить. Он не хотел давить на L.              — Давай закончим с этой процедурой, чтобы можно было подробней обсудить все пункты нашего соглашения и… Я бы хотел покормиться от тебя сегодня ночью, когда ты отойдёшь от наркоза.              Лайт улыбнулся:       — Звучит неплохо… L.              «Однажды я буду звать тебя Люцианом. Кем бы ни был тот, кто занимает сейчас твоё сердце, он будет не единственным. Ты станешь моим, L», — думал он, следуя за детективом в лазарет. В его венах бушевал адреналин, сердце взволнованно колотилось. Он словно бы делал первые шаги навстречу чему-то грандиозному.              «Навстречу бессмертию…»