Stranger Things

      Очнувшись после наркоза, Лайт немедленно сделал попытку сесть. Его гиперактивный мозг силился осознать всё, что только что произошло и определить, где именно в его теле теперь находится маячок.              — Пожалуйста, лежи, Кира-кун.              Парень сердито сощурил мутные глаза:       — Меня зовут Лайт.              — Прошу прощения, — обронил Ватари ледяным тоном. — Кира — это твой титул, не так ли? Лайт-кун.              Парень ощетинился, но промолчал, мысленно приказав себе успокоиться. Старика явно раздражало принятое L решение, и смотреть на это было очень приятно. Как только L попробует его кровь, и они оба начнут действовать в соответствии с собственными желаниями, это неизбежно приведёт к тому, что они сблизятся как в физическом, так и в эмоциональном плане. Лайт дождётся того момента, когда обретёт полную власть над L.              — Где Люциан?              Ватари фыркнул:       — Я советовал бы тебе не обращаться к нему так.              — Он тоже это запрещает, однако терпит. Так его называл его любовник. Тот, кто его обратил?              Ватари громко захлопнул медицинскую карту Лайта, и убрал её во встроенный в стену сейф.              — Тебя это не касается, и я определённо не собираюсь обсуждать с тобой прошлое L.              — Ладно, я сам всё выясню, — не смутился Лайт и перевёл взгляд на настенные часы. Похоже, он был без сознания порядка трёх часов. Снова посмотрев на Ватари, он спросил, копируя недавний язвительный тон старика: — Где L?              — У него совещание, — кратко уведомил Ватари и повернулся, чтобы уйти. — Поскольку теперь в тебе есть маячок, мне больше не нужно с тобой нянчиться. Ты волен уходить и приходить, когда заблагорассудится.              Лайт проводил его взглядом, после чего со вздохом рухнул обратно на постель. Позже L будет пить его кровь, и перед этим ему, вероятно, не помешает немного поспать. Он улыбнулся, ощутив шевеление в штанах. L не ошибся, Лайт действительно находил безумно возбуждающим тот факт, что из него будут пить его жизненную силу, саму его сущность. Он всегда заводился, когда писал имена, когда чувствовал власть над жизнью и смертью. И скоро L будет иметь эту власть над ним.              «Он меня не убьёт. Я знаю, что он боится выпить меня досуха, но знаю и то, что он этого не сделает. А даже если бы сделал, я готов пойти на этот риск, потому что альтернатива — сидеть в подвале до конца моих дней. Рюка L спугнул, и теперь моя жизнь только в его руках. Необходимо сделать так, чтобы он не захотел жить без меня!»              Лайт закрыл глаза и погрузился в сон; на его губах играла предвкушающая улыбка…       

†††

      L тем временем метался по своей спальне, всем телом излучая нервную энергию. Он предполагал, что Лайт уже пришёл в себя — Ватари недавно прислал ему сообщение о том, что процедура прошла без эксцессов, и что Лайт чувствует себя хорошо. Это было всё, что он написал.              Детектив покосился на свой ноутбук, но тут же отвернулся. Прямо сейчас у него не было сил заниматься делами. Вместо этого L улёгся на постель, взял с прикроватного столика пульт и нажал кнопку. Шторы на окнах начали закрываться. Конечно, солнце не могло его убить, но яркий свет раздражал, а в последнее время в его жизни и без того хватало раздражителей. L свернулся на постели калачиком и постарался расслабиться, чтобы увидеть сон. Он надеялся, что на этот раз сон будет приятным. С тех пор как Лайт был разоблачён, как Кира, и помещён под стражу, L начал позволять себе спать гораздо чаще, чем обычно.              Он лежал и слушал, как в тишине комнаты мягко тикают часы. Постепенно его тело расслабилось, в воздухе разлился аромат лаванды и сандалового дерева…              — Я могу съесть, что хочу?              Бейонд со снисходительной улыбкой подвинул ему блюдо с фруктами, холодной ветчиной, хлебом и сыром.              — Конечно, Люциан. Я не позволю тебе голодать.              Люциан опустил глаза на поднос. При виде разложенной на нём еды его желудок громко заурчал от голода, и юноша поспешно прижал к нему ладонь.              — С-спасибо вам, господин, — прошептал он, после чего схватил яблоко и принялся с жадностью откусывать от него огромные куски. Он уже почти забыл вкус фруктов. И так давно не ел по-настоящему свежую пищу.              — Не благодари меня, милый мальчик. Я хочу позаботиться о тебе. Едва тебя увидев, я понял, что меня влечёт к тебе. Такому, как ты, не должны были выпадать те карты, что в итоге выпали.              — Такому, как я? — Люциан бросил на лощёного аристократа непонимающий взгляд.              В мягком свете свечей глаза Бейонда сверкнули, как два рубина, когда он пояснил:       — Такому красивому и с такой чистой душой.              Люциан не нашёлся с ответом, поэтому продолжил набивать живот, пока не почувствовал, что больше не может съесть ни кусочка. Его охватило такое приятное ощущение сытости и неги, что он задремал, и проснулся от того, что его горло легонько царапают клыки.              — Господин? — пискнул Люциан, не уверенный, хочет ли этот мужчина получить «услуги» в обмен за своё гостеприимство. Он был совершенно растерян, голова кружилась.              Бейонд подвёл его к дивану, аккуратно уложил.              — Я выпью совсем немного, милый. А потом ты сможешь отдохнуть.              Затуманенный разум Люциана не нашёл в этих словах ничего странного, и он расслабленно откинулся на мягкие, бархатные подушки. Рот мужчины жадно приник к его горлу, а в следующую секунду юноша ощутил резкую боль. Вскрикнув, он попытался сесть, однако мужчина взял его за плечи и мягко, но настойчиво толкнул назад.              — Тише, Люциан. Расслабься, моя прелесть, всё хорошо.              Лишённый сил и одновременно охваченный странной мечтательностью, Люциан послушно опустился обратно на мягкий бархат и прикрыл глаза. Боль в шее постепенно нарастала, но он уже не сопротивлялся; его разум затянуло сладкой дымкой. Он чувствовал необъяснимое притяжение, чувствовал, как что-то уходит из его тела, и это было очень приятное ощущение. Люциан с удивлением обнаружил, что начинает возбуждаться. Бейонд был очень красив, и в эту минуту Люциан не стал бы возражать, если бы мужчина решил взять его тело.              Бейонд жадно пил, наслаждаясь каждым глотком сладкой, полной жизни молодой крови. Люциан слабо застонал, прижался к его ноге своим твердеющим членом, и Бейонд тихо засмеялся. Смертные зачастую находили акт кормления весьма возбуждающим. Решив побаловать своего нового любимца, мужчина опустил руку вниз, нащупал эрекцию юноши и нежно сжал её. Люциан снова застонал и начал легонько толкаться в его руку. Это было завораживающее зрелище.              — Да! Да, пожалуйста… — юноша запрокинул голову, обнажая шею для Носферату, и начал толкаться сильнее, стремясь к ослепительной кульминации. — А! А!.. Я…              L вскрикнул и выгнулся дугой, когда сон и реальность сплелись воедино. Как и в далёкой юности, сейчас его разум был запутан и сбит с толку, отчаянно пытаясь не утонуть в бурных волнах смятения и удовольствия. Вцепившись ногтями в простыни, до хруста стиснув зубы в обжигающем экстазе, он вскрикивал и раз за разом выплёскивался себе на живот. Наконец, содрогнувшись в ещё одной сладкой судороге, L выпустил из себя последние капли и открыл глаза, медленно возвращаясь к реальности.              — Бейонд! — обессиленно выдохнул он, потрясённый до глубины души. В его глазах стояли слёзы. — Чёрт возьми…              L надеялся на хороший сон, но не на такой…              Чувствуя нарастающий голод, он поднялся с постели и посмотрел на часы. Он знал, что Лайт ждёт его, но прежде, чем идти на поиски своего донора, ему нужно было принять душ. «Донор, ха. Если бы это было всё, чем Лайт для меня является!»              Шагая в ванную, L не мог избавиться от ощущения, что Лайт будет далеко не таким невинным, каким был он сам, когда впервые получил поцелуй Носферату…       

†††

      Лайт увлечённо читал «Легенды и предания Носферату», но как только L появился, тут же захлопнул книгу.              — Ты в порядке? — спросил он, заметив, что детектив явно нервничает и не смотрит ему в глаза.              — Всё отлично. Ватари составил контракт. Прочти его, пожалуйста, и если тебя всё устраивает, поставь свою подпись. С момента подписания пути назад не будет, и если ты нарушишь условия контракта, я отправлю тебя в одну из своих тюрем строгого режима в Казахстане, и оставлю там гнить. Это твой единственный шанс, Лайт.              Ягами выхватил у него лист бумаги и жадно пробежался по нему глазами.              

Контракт о донорстве между Носферату Л. Лоулье и донором Лайтом Ягами

      Человек Лайт Ягами и Носферату Л. Лоулье настоящим соглашаются соблюдать все описанные ниже условия.       Лайт Ягами обязуется постоянно находиться в пределах 160 километров от штаб-квартиры. Ему разрешается видеться с семьёй (если они позволят) и поддерживать иные дружеские контакты в свободное от работы время, однако если он захочет провести вне штаб-квартиры больше двух ночей, он должен планировать это с учётом своих рабочих обязательств, а также заранее уведомить об этом Л. Лоулье, Ватари, Айбера или Веди. Также Лайт Ягами соглашается с тем, что во время указанных отлучек все его перемещения будут отслеживаться, а сам он будет постоянно доступен для связи.       Он обязуется своевременно, добросовестно и профессионально выполнять все порученные ему в ходе следственной работы задания.       Он согласен с тем, что Л. Лоулье будет раз в неделю кормиться от него, выпивая примерно пол-литра крови за один приём. Во время кормления Лайту не будет причинён злонамеренный вред, и его жизнь не будет подвергнута опасности. Также он будет обеспечен специальными добавками, призванными помочь восстановиться после кровопотери.       Он согласен приложить все силы, чтобы искупить свои преступления и компенсировать вред, который он причинил, будучи Кирой. Он будет делать мир более безопасным местом, помогая Л. Лоулье в его расследованиях и борясь с преступностью и криминалом надлежащим способом.              В свою очередь, Л. Лоулье обязуется на весь срок действия контракта обеспечивать Лайта Ягами необходимыми денежными средствами. Он обязуется предоставить донору любые необходимые либо желаемые материальные, медицинские, пищевые и иные блага, а также обеспечить его надлежащим жилым помещением.       Он обязуется работать вместе с Лайтом Ягами и полностью вовлекать его во все принимаемые во время расследований решения.       Он обещает брать у донора не больше одной пинты крови в неделю за один сеанс кормления, и согласен не причинять ему длительного физического, психического или эмоционального вреда.              Дочитав документ до конца, Лайт без каких-либо колебаний поставил свою подпись и вернул бумагу L.              — Благодарю, — L сложил документ, спрятал его в карман джинсов и невозмутимо посмотрел Лайту в глаза. — Я знаю, что тебе нельзя доверять, однако уверен, что одна твоя гордость уже не позволит тебе нарушить контракт. В противном случае ты отправишься в тюрьму, которая, говоря откровенно, является одной из худших дыр на планете. Ты не проживёшь там и года. Я создал её с тем, чтобы ломать дух самых закоренелых преступников, и поверь мне, она исправно выполняет свою функцию.              Лайт пожал плечами. Гордость. Амбиции. У него хватало мотивов, чтобы выполнять свою часть сделки. В тюрьму — особенно в такую — он уж точно не хотел!              — Слушай, а когда ты будешь пить мою кровь… будет больно? — страха в голосе Лайта не было, только любопытство.              — Поначалу да, но… это сложно описать. Ты почувствуешь слабость и… возможно, возбуждение, — L неловко откашлялся. — У всех это по-разному, но я назвал тебе самые распространённые реакции на укус.              Лайту уже не терпелось начать и узнать, что почувствует лично он.              — Так может, начнём? — улыбнулся он.              L неуверенно застыл на месте, его нервозность была видна невооружённым глазом.              — Лайт, я уже двести тридцать один год ни из кого не пил… Мне бы не хотелось торопиться…              «Конечно. Мне следует проявить терпение. Рим был построен не за один день, и на то, чтобы заложить фундамент наших с ним близких отношений, мне понадобится время».              — Тогда, может, сыграем? — предложил Лайт, усаживаясь за журнальный столик и показывая на набор стеклянных шахмат. — Как в старые добрые времена?              — Конечно, почему бы нет, — улыбнулся L, довольный таким вариантом. — Я буду играть белыми.              Лайт рассмеялся и покачал головой:       — «Тот, кто ходит первым», да, L?              Он уже знал, каким будет результат их игры — пат, как это всегда у них бывало.              Игра продлилась около трёх часов, и, как Лайт и предполагал, завершилась вничью. «Истинно равные во всём», — мысленно вздохнул L, вертя между пальцев своего коня и любуясь тем, как стекло ловит и красиво преломляет свет. Он чувствовал невыносимый голод. И больше не собирался откладывать свой пир.              — Теперь я готов, — тихо объявил L. — Пойдём на диван.              Лайт проследовал за ним, уселся, изо всех сил пытаясь расслабиться. Боль его не пугала, но было немного боязно делать первый шаг в неизвестность. «Однако L оказался на удивление щедр и внимателен к условиям контракта. Он обязался не причинять мне вреда».              L придвинулся ближе, осторожно отклонил голову Лайта в сторону, чтобы получить доступ к горлу, а потом, к удивлению своего донора, уткнулся в его шею носом.              — О, боже! — простонал L, закрывая глаза и жадно вдыхая этот восхитительный, напоённый железом запах, исходящий от яремной вены Лайта. Клыки немедленно заныли, и L выпустил их, готовясь к долгожданному укусу. После стольких лет снова пить кровь!              Звук его стона заставил Лайта нетерпеливо заёрзать. «Чёрт, до чего сексуально! — он ощутил, как член начинает натягивать ткань брюк. — Возможно, L был прав, и это в самом деле мой фетиш?»              — Ты готов? — шепнул L ему в шею. Лайт чуть повернул голову и с изумлением уставился на два белоснежных, сверкающих клыка. Похоже, что L при необходимости умел их прятать, потому что Лайт ни разу не видел их у него прежде. Такие острые зубы он бы не забыл. «Определённо фетиш. Он выглядит таким красивым, его глаза почти серебряные, а эти клыки…»              — Д-да… — выдохнул Лайт и снова заёрзал, отчаянно пытаясь хоть как-то ослабить давление брюк на стремительно твердеющий член. L, заметив это, самодовольно ухмыльнулся.              — Лайт-кун, обычно люди возбуждаются во время процесса кормления, а не перед ним, — дразняще сообщил он, после чего лизнул парню шею.              — Ну, я готов допустить, что у меня имеется небольшой пунктик на этот счёт, — с трудом выговорил Лайт напряжённым, хриплым голосом. — Давай, L, я готов.              L помедлил всего секунду, а после обхватил его руками и притянул к себе, желая полного телесного контакта. Лайт тут же внёс свою лепту и сделал всё ещё лучше: он оседлал колени детектива, обнял его и в предвкушении отклонил голову в сторону. Теперь они сидели вплотную друг к другу, и Лайт с восторгом ощутил, как эрекция L начинает всё сильнее давить на его собственную. «Хвала богам, у него бывает стояк. В тех отстойных романах, что читает Саю, вампиры на это не способны. Вечная жизнь без секса — это же представить страшно!»              L царапнул кожу Лайта кончиками клыков и улыбнулся, услышав, как парень затаил дыхание. Не в силах больше тянуть, он широко открыл рот, погрузил клыки глубоко в плоть. Первые струи крови хлынули ему на язык, и его пальцы, лежащие у Лайта на бёдрах, конвульсивно сжались в экстазе.              Это был рай. Глухо застонав, L сильнее прижался губами к нежной коже, чтобы не упустить ни единой капли, и принялся жадно пить небольшими глотками, стараясь продлить удовольствие. Он чувствовал, как Лайт всё больше расслабляется в его руках, чувствовал его твёрдую, пульсирующую эрекцию.              — О, чёрт, — негромко простонал Лайт, почти неосознанно покачивая бёдрами. — Как хорошо…              Даже боль казалась приятной, к тому же постепенно притуплялась, и Лайт чувствовал, как с каждой секундой сердце стучит в груди всё быстрее. L пил его кровь, и это казалось самой естественной вещью на свете. Это было настолько сексуально и интимно, что Лайт не сомневался — он определённо захочет сделать это снова. В колледже у него несколько раз был секс с девушками, но тогда ему приходилось концентрироваться на том, чтобы выполнить свою задачу и кончить. Тот опыт, что он переживал сейчас, был гораздо лучше. Лайт представил, как насаживает Носферату на свой член, пока тот кормится от него, и нарисованная воображением картина оказалась до того горячей, что он негромко застонал и с силой толкнулся бёдрами вперёд.              — М-м-м… — согласно промычал L. Всё его тело пело от наслаждения, пока он поглощал свежую, вкуснейшую кровь. Молодая кровь была его любимой. Нетронутая болезнями и старением, незагрязнённая мерзкими лекарствами, кровь Лайта была лучшей из всего, что он когда-либо пробовал. Это воистину был эликсир жизни, и Носферату пришлось насильно заставить себя замедлиться. Согласно своим подсчётам, он пока что выпил всего четверть пинты, но будь он проклят, если не собирается как следует насладиться каждой каплей.               Лайт закрыл глаза и нетерпеливо заёрзал на его коленях, чуть слышно шепча: «L… ещё… могу я…» Детектив посмотрел вниз и увидел, что рука Лайта тянется к ширинке на его джинсах. «Следует ли?.. Как раньше… точно, как раньше», — промелькнуло у него в голове, и его жажда крови сделала выбор за него. Он выгнул бёдра в знак согласия, и Лайт, торопливо расстегнув молнию, нырнул рукой внутрь. Детектив зашипел, ощутив, как пальцы смыкаются вокруг его члена и начинают легонько поглаживать.              — Чёрт… О, чёрт!.. — заскулил L, глубже впиваясь Лайту в горло, и парень, конечно же, не стал игнорировать эту мольбу. Его большой палец прошёлся по головке, собирая выступившую полупрозрачную влагу, распределяя её по всей длине, чтобы ускорить движения.              — Ты… Ты тоже… — прерывисто выдохнул L, слизывая с шеи Лайта бегущие струйки крови.              Рука Ягами метнулась к его собственному паху, и через секунду он уже вновь покачивал бёдрами, держа обе их эрекции вместе. L снова погрузил свои клыки в две маленькие дырочки и продолжил пить кровь. Всё его тело покалывало от сладчайшего экстаза, которого он не испытывал уже очень давно.              — Да, Люциан, пей меня… Это потрясающе… — невнятно бормотал Лайт, и его разум всё больше терялся в пустоте. — Ты так мило постанываешь, когда сосешь из моей шеи!              Услышав звучание своего имени, L страстно, в голос застонал и ещё крепче вцепился Лайту в плечи, глубоко, почти до боли вонзая в него ногти. Он был почти на пределе. Ягами ускорился, сильнее стискивая их члены в кулаке, потирая их друг о друга, и L содрогнулся всем телом.              — Кончаю! — вскрикнул он и поспешно заставил себя отодвинуться от сладкой шеи. Он знал, что если достигнет кульминации, продолжая пить кровь, то может непреднамеренно установить с Лайтом связь, а время для этого ещё не пришло. И возможно, никогда не придёт. Теперь Лайт и без того имел над ним власть, и не стоило это усугублять.              — Да, кончай… Кончи для меня, Люциан, я хочу это увидеть… — прорычал Лайт, заставляя Носферату запрокинуть голову назад, чтобы посмотреть в его затуманенные, серебристые глаза.              L напрягся и резко выдохнул, срываясь в ослепительный финал. Лайт неотрывно следил за каждой струйкой спермы, выстреливающей из его великолепного члена, с такой жадностью пожирая это зрелище глазами, словно намеревался наслаждаться им целую вечность. Он довёл до оргазма Носферату! Заставил L дрожать в своих руках!              Не в силах сдержать собственного удовольствия, Лайт зажмурился и вскрикнул, бурно изливаясь на живот L. Каждая клеточка в его теле содрогалась от наслаждения, и казалось, что это длится бесконечно. Никогда раньше Лайт не испытывал ничего подобного. L вновь присосался к его шее, время от времени ловя ускользнувшие капли языком, и его прелестные, тихие стоны вновь вознесли парня на вершину, продлевая его оргазм.              — О боже, L… — Лайт обессиленно рухнул детективу на грудь, когда из его члена выплеснулись последние капли. Это был умопомрачительный опыт, и Лайт чувствовал себя полностью выжатым.               L с сожалением вынул из его шеи клыки. Он уже выпил оговорённую пинту, поэтому заставил себя отодвинуться. С Лайтом было очень легко утратить над собой контроль, однако L был челове… Носферату дела, а значит, не позволит себе переступить черту.              Откинувшись головой на спинку дивана, L тяжело дышал, впервые за несколько веков наслаждаясь ощущением сытости. Он чувствовал, как его переполняет сила живой крови, чувствовал прилив энергии, и в то же время странную усталость.              Лайт соскользнул с его колен и с удивлением уставился на сонного Носферату. L выглядел очаровательно. Его кожа порозовела — от крови, надо полагать, — и он был весь в сперме. Лайт притянул его в свои объятия и счастливо вздохнул, когда L в свою очередь забрался ему на колени и уютно на них устроился. Очевидно, процесс кормления действительно был очень эмоциональным событием, потому что L, спрятав лицо у Лайта на шее, беззвучно плакал. Его язык нежно зализывал оставленные после клыков ранки, чтобы очистить и закрыть их, и Лайт чуть вздрагивал от этих лёгких касаний.              — Ш-ш-ш, я тебя держу, — успокаивающе ворковал Лайт, пропуская между пальцев мягкие, чёрные пряди. — Я тебя держу, L.              Носферату тихо шмыгнул носом и закрыл глаза. В его памяти всплыли воспоминания о том, когда он впервые решил добровольно дать свою кровь…              Люциан, конечно же, был потрясён, узнав, что Бейонд — Носферату. Несколько дней он старательно прятался от мужчины и за это время перечитал всю доступную ему литературу о фольклоре Носферату. Бейонд держался в стороне и не навязывался, из чего Люциан сделал вывод, что убивать его не собираются.              Бейонд подарил ему корзину отборных осенних фруктов, к которой прилагалось милое письмо. В нём он написал, что согласен подождать, пока Люциан не решит прийти к нему сам, и заверил, что готов дать ему столько времени, сколько нужно для того, чтобы свыкнуться с новыми реалиями. А также предупредил, чтобы Люциан не рассказывал об этом никому из обитателей поместья Эборн.              И вот, однажды ночью Люциан решил его отыскать, чтобы извиниться за то, что так долго прятался. Он очень полюбил свою новую жизнь в поместье. В любом другом месте ему, скорее всего, указали бы на дверь, но Бейонд был с ним терпелив. Он давал ему только лучшую еду, устроил его работать на конюшню и даже подарил красивую, серую в яблоках кобылу. Люциан жил в поместье Бейонда уже два месяца и был обязан ему своей жизнью.              Прочитав в книгах о донорах, Люциан решил предложить себя Бейонду. Однажды мужчина уже пил его кровь, но юноша плохо помнил, что тогда происходило. Он терпеть не мог чувствовать себя обязанным, поэтому решил, что такое предложение станет лучшим способом отплатить своему красивому благодетелю за добро. Если только Бейонд не захочет вместо этого переспать с ним…              При мысли об этом Люциану стало жарко, вся кожа покрылась мурашками. Он не был девственником, не был им с тринадцати лет. Люциану и прежде уже случалось использовать своё тело, чтобы заработать несколько монет, когда не оставалось иного выхода. А Бейонд был так красив… Спать с ним будет совсем не трудно.              Владельца поместья Люциан нашёл в его кабинете. Войдя, он почтительно склонил голову и принялся негромко произносить слова извинения и молить о прощении.              — Мой милый мальчик, тебе нет нужды извиняться. Это я должен попросить у тебя прощения. Должен признаться, обычно, когда я нахожу себе смертного, я выпиваю его досуха, после чего избавляюсь от него. И поначалу я хотел поступить с тобой именно так, но… Ты особенный, Люциан. Меня влечёт к тебе так, как ни к кому прежде, и поэтому я рискнул тебе открыться. Я решил дать тебе время подумать о том, кто я такой, и определиться в своих чувствах к этому. Я клянусь, что не причиню тебе вреда. Я не должен был пить из тебя без твоего согласия…              Люциан нервно облизнул губы.              — А если бы я дал такое согласие? — шепнул он, глядя в чарующие алые глаза. — Я… — на миг он замялся, подбирая слова, — мне хотелось бы этого, Бейонд…              — Ты понимаешь, о чём просишь? — голос Бейонда стал резким. — Советую хорошенько подумать, прежде чем предлагать себя мне, Люциан, потому что я уверен — как только я вновь выпью из тебя, между нами возникнет связь. Мне хотелось бы сделать тебя своим. Навечно.              — Я знаю, чего прошу, — упрямо ответил Люциан, хотя на самом деле это было не так. Ему было всего семнадцать лет, и он ещё не понимал истинный смысл слова «навечно». Он лишь хотел вернуть долг. Он был полон юношеской самонадеянности и безрассудства, и считал, что сам является хозяином своей судьбы, совершенно не осознавая того, во что ввязывается.              — Иди ко мне.              Люциан пересёк кабинет и остановился перед письменным столом. Бейонд встал со своего места, двинулся к нему, и сердце юноши учащённо забилось. Бейонд выглядел, как хищник, его движения были плавными и грациозными, и Люциан больше не мог отрицать того влечения, что он испытывал к этому высокому, черноволосому мужчине. Вожделение пронзало его до самых глубин души. Он наивно полагал, что влюблён в своего галантного спасителя.              — Ты твёрдо решил, Люциан?              Юноша кивнул и наклонил голову, приглашающе обнажая шею; его сердце бешено колотилось от глупой смелости и волнения.              — Да. Укуси меня.              Бейонд подвёл его к дивану, усадил, ласково убрал волосы с его лица.              — Сначала будет больно, но потом ты почувствуешь, что таешь. Растворись во мне, Люциан, и стань моим.              — Да… — вздохнул юноша, закрывая глаза и запрокидывая голову. Бейонд заключил его в объятия, его язык начал нежно облизывать горло, и хотя Люциан не открывал глаз, он мог бы поклясться, что ощущал малейшие колебания воздуха вокруг себя.              — Такой идеальный, — проворковал Бейонд, прежде чем выпустить клыки и глубоко вонзить их юноше в шею. Укол боли оказался таким острым, что Люциан вскрикнул и дёрнулся в объятиях Носферату. Чувствуя, как кровь ритмичными толчками вытекает из него, он изо всех сил старался расслабиться и вскоре уже льнул к мужчине, извиваясь от нарастающего возбуждения.              Бейонд, поощряя это, опустил одну руку к завязкам на бриджах юноши и деликатно распутал их, чтобы добраться до твердеющего члена. Люциан обмяк в его руках и лишь чуть покачивал бёдрами, пока Бейонд продолжал ласкать его и пить его кровь. Никогда прежде юноша ещё не испытывал настолько изысканного удовольствия. Не успел он понять, что происходит, как член Бейонда высвободился из плена одежды и восхитительно прижался к его собственному.              Теперь они оба постанывали, прижимались друг к другу; их страсть нарастала, и вскоре Люциан вскрикнул и бурно кончил, покрывая дорогой, бархатный камзол Бейонда своим семенем. Носферату вышел на пик оргазма вслед за ним, и в своём желании навсегда соединиться с этим восхитительным смертным созданием погрузил клыки глубже, наполняя рот свежей кровью.              Удовлетворённые и сонные, они лежали рядом и неотрывно смотрели друг другу в глаза. Люциан застенчиво улыбался, чувствуя в себе присутствие Бейонда.              — Теперь мы связаны. Ты мой, Люциан. Мой навеки, — прошептал Бейонд. По его венам всё ещё струилось наслаждение.              Юноша, не в силах больше сопротивляться сну, прикрыл глаза, и улыбка пропала с его губ. Из-под ресниц потекли слёзы, хотя Люциан не мог сказать, отчего плачет.              — Да… — пробормотал он, постепенно проваливаясь в забытьё, пока Носферату, его любовник, продолжал нежно гладить его по волосам…              Лайт, уже успевший задремать, вдруг ощутил, как L дёрнулся в его объятиях, а через мгновение его голова с силой ударила парня под челюсть.              — Эй! Чёрт… L, успокойся, всё хорошо! — вскрикнул Лайт, потирая ушибленное место. Взгляд детектива прояснился, на лице появилось смущённое выражение.              — Прости. Мне просто приснился сон, — объяснил L, торопливо выпутываясь из объятий Лайта. Эмоции бушевали в нём, словно ураган. «Я был таким идиотом. Несмышлёным ребёнком, уверенным, что он всё знает лучше всех. Я сам попросил смерть забрать себя, так же, как делает сейчас Лайт. Мы с ним совершенно одинаковые…»              Вскочив с дивана, L отступил назад и поморщился при виде спермы, подсыхающей на одежде.              — Я должен идти, — выпалил он и почти бегом выскочил из комнаты. Его переполняли стыд и сожаление, и ему нужно было время, чтобы обдумать всё, что произошло. Точно так же, как в тот раз, когда он сам впервые невольно стал донором.              Лайт улыбнулся вслед захлопнувшейся двери и свернулся на диване калачиком. Рассеянно поглаживая две чувствительные ранки на шее, он уже предвкушал следующий раз, когда L будет от него кормиться. «Нет, не L. Люциан. Он позволил мне называть себя так, когда пил из меня. Я должен всё-таки выяснить, в чём тут дело, однако у меня уже есть одна теория: я напоминаю ему о его бывшем возлюбленном… Но я не собираюсь становиться заменой призраку. Я заставлю его напрочь забыть о прежнем любовнике!»              Лайт закрыл глаза и заснул, сияя довольной улыбкой. Даже во сне он продолжал строить планы о том, как соблазнить L и получить то, чего ему хотелось больше всего на свете — вечную жизнь.