The Darkest Hour is Just Before the Dawn Part II: Navigating Uncharted Waters

Питер остановился, спускаясь по лестнице возле школы. Его паучье чутье неприятно кольнуло. Он огляделся, но не увидел никакой непосредственной угрозы ни для себя, ни для окружающих. Все выходили из школы, довольные тем, что закончили день, включая Питера. ЭмДжей использовала обеденный перерыв для тренировки по десятиборью, чтобы не задерживаться после уроков и пораньше начать трехдневные выходные. Завтра у них был выходной из-за какого-то учительского семинара, но полностью свободных дней у них не было. В субботу у команды по десятиборью было соревнование, которое было последним перед национальной олимпиадой на следующей неделе. — Что случилось, чувак? — спросил Нед, спустившись на пару ступенек вниз, где он остановился, когда понял, что Питер не идет за ним. — Я не знаю, — Питер нахмурился. Покалывание не усилилось, но и не утихало. Раньше такого не было. Обычно оно действовало как быстрое, резкое предупреждение, на которое он реагировал инстинктивно, а после того, как опасность исчезала, оно проходило. Это странное покалывание заставляло его дергаться и беспокоиться, словно его тело хотело сбежать или скрыться от угрозы, которую он не мог видеть. — Питер? — спросил Нед и снова подошел, чтобы встать рядом с ним. Питер продолжал изучать окружающую обстановку, но не мог найти ничего подозрительного или необычного. Он покачал головой, но ощущение невидимой опасности осталось. Может быть, сработало его паучье чутье? Ему было интересно, может ли оно так действовать. — Ты в порядке? — Да, — рассеянно ответил Питер. — Ты уверен? — Нед хмуро посмотрел на него. — Да, — Питер сказал с большей решимостью. — Я уверен, что ничего страшного. Пойдем. Он продолжил спускаться по лестнице, все еще напряженно ожидая момента, когда опасность даст о себе знать и его паучье чутье сработает. — Не хочешь приехать в эти выходные? Может быть, после собрания в субботу? — спросил Нед, когда они достигли нижней ступеньки. — Я не могу. Я под домашним арестом. — Что? Почему? — Я поругался с Тони. — Чувак. Из-за чего? — Из-за какой-то глупости, — Питер признался, не вдаваясь в подробности, все еще наполовину отвлеченный ощущением присутствия опасности. Нед покачал головой. — Что с тобой происходит, парень? Ты ведь обычно не ссоришься с Тони. — Я знаю, — Питер вздохнул. Он почувствовал укол вины, когда вспомнил о том, что он сказал своему приемному отцу. Он даже не знал, почему он это сказал. Он просто был так зол и расстроен. — Ты уверен, что хочешь, чтобы я занимался этим взломом? — поинтересовался Нед. — Да, — Питер ответил без колебаний. — Отлично. Я поработаю над ним сегодня вечером. К выходным я смогу все закончить. — Спасибо, Нед, — Питер ухмыльнулся. — Ты сможешь по-прежнему остаться моим парнем в кресле. — Ха-ха, — сухо сказал Нед. — Напиши мне потом. — Напишу, — Питер согласился. Может быть, Нед сможет приехать в эти выходные. Он не знал, имел ли Тони в виду, что он под домашним арестом и не сможет видеться с Недом вообще, или просто не сможет покидать Башню. Он должен был это выяснить. Если Тони вообще вернется домой. А если нет, то Питер точно пригласит Неда к себе. — Пока, Питер, — Нед еще раз улыбнулся ему, а затем направился домой. — Пока, — Питер улыбнулся своей полуулыбкой и направился к метро, которое доставило бы его в ближайший к Башне квартал. Он хотел насладиться своей короткой свободой, пока мог. Он написал Хэппи, что тренировка по десятиборью была отменена, и что он уже едет домой, и подвозить его не нужно. Всю дорогу до метро он то и дело оглядывался по сторонам, потому что назойливое покалывание все еще не утихало. Когда он спустился под землю, он ожидал, что ощущение последует за ним, но через несколько мгновений оно исчезло. Странно. Он был слишком рад, что оно исчезло, и не стал размышлять об этом. Он сел в метро и доехал до остановки возле Башни. Остаток пути он прошел медленно, радуясь, что назойливое покалывание не вернулось. Он прошел через вестибюль к лифту и махнул рукой Бобу, сотруднику службы безопасности на стойке регистрации, на что тот ответил улыбкой. Как только двери лифта в пентхаус открылись, Питер вошел внутрь и со вздохом сбросил рюкзак, после чего направился к холодильнику за напитками. Он взял бутылку Gatorade, откупорил ее и выпил половину. Он закрутил крышку и пошел в гостиную, пока не заметил Тони на диване. Он ждал его. — О, — удивленно сказал Питер. — Ты дома. — Я дома, — Тони ответил ровно, без особых эмоций, отвечая Питеру. Питер колебался, не уверенный в том, стоит ли присоединяться к нему после их ссоры. Он не мог поверить, что разговаривал с Тони так, и не знал, почему, за исключением того, что он был рассержен и не в себе. В последнее время он вообще не был похож на себя. Тони, казалось, почувствовал его нерешительность. — Иди сюда, парень, — приветливо сказал Тони, похлопывая по диванной подушке рядом с собой. — Как прошла твоя встреча? — Питер споткнулся на вопросе, когда медленно шел к дивану, чувствуя себя овцой, идущей на заклание, хотя на лице Тони не было и намека на гнев. — Отлично, — Тони ответил без дальнейших подробностей, что было на него не похоже, так что либо он не хотел, чтобы Питер знал об этом, либо у него было что-то другое на уме. У Питера было плохое предчувствие, что это было именно второе. Питер нерешительно сел на подушку, на которую указал Тони, и стал возиться с крышечкой от своего Gatorade, чтобы отвлечься и не встречаться с Тони взглядом. — Как дела в школе? — бесстрастно спросил Тони. — Хорошо. Замечательно. Нормально. Все… все нормально, — Питер нервно заикался. Было легко ругаться и кричать на Тони, когда он разговаривал по телефону прошлой ночью, и расстояние, казалось, отключило его от реальности происходящего. Но теперь, когда перед ним стоял человек, который так много для него сделал, чувство вины только усиливалось. Питер поставил бутылку на журнальный столик, потому что был уверен, что его нервная возня с ней выдает его. — Питер, — Тони произнес его имя с тяжелым вздохом, и краем глаза Питер увидел, как он провел рукой по лицу, прежде чем протянуть руку и обхватить плечи Питера. Тони, казалось, колебался мгновение, вероятно, ожидая, что тот отстранится, но когда Питер не сопротивлялся, Тони притянул его к себе. Питер легко поддался. Сопротивление даже не пришло ему в голову. — Питер, — сказал Тони, мягким голосом притягивая его еще ближе и обнимая другой рукой. Питер автоматически ответил взаимностью, обхватив мужчину руками и уткнувшись лицом в грудь Тони, вдыхая его характерный аромат. Он ассоциировался у него с комфортом, с безопасностью, с отцом. Питер закрыл глаза, чувствуя, как на них наворачиваются слезы от заботы, любви, которую Тони проявлял к нему даже после того, как он плохо с ним обращался. — Нам нужно поговорить, — Тони сказал ему в волосы, и Питер еще плотнее зажмурил глаза и попытался отстраниться. Тони не отпустил его. — Ты был сам не свой, — продолжал Тони. — И я некоторое время не обращал на это внимания, потому что думал, что тебе просто нужно время… но это не работает, приятель. Питер упрямо покачал головой. — Не работает, — настаивал Тони. Долгие пару минут прошли в молчании. Никто из них не говорил, но Питер не пытался снова отстраниться. — Поговори со мной, малыш, — пробормотал Тони ему в волосы. — Что происходит? Глаза защипало, даже когда он отрицал существование проблемы: — Н-ничего. Тони провел рукой по спине. — Ты ужасный лжец. Что случилось? Питер хранил непоколебимое молчание. Даже если бы он хотел поговорить, он не знал, с чего начать. — Я знаю, что тебя что-то беспокоит, — Тони попытался снова. — Это не ты. Ты не намеренно не слушаешься меня. Ты никогда не ругался со мной. — Ты хороший ребенок, — Тони продолжал тепло, с абсолютной уверенностью. Как будто никогда не могло быть никаких сомнений в истинности этого утверждения. Питер ничего не мог с собой поделать. Он начал плакать. — О, Питер, — пробормотал Тони и прижал поцелуй к его макушке. — Скажи мне, что случилось. Пожалуйста. Позволь мне помочь. — Ты не можешь, — Питер плакал у него на груди. — Я обещаю, что смогу, — возразил Тони. Питер покачал головой: — Как ты можешь так говорить? Ты даже не знаешь, в чем проблема. — Нет, но я знаю, что могу помочь. Это отцовское занятие. Услышав, как Тони назвал себя так, Питер снова потерял контроль над собой. Это послужило напоминанием о том, что он отказывался называть Тони так, думать о Тони как о своем отце в течение последних двух недель. — Мне жаль, — Питер выдавил извинение сквозь рыдания. — За что? — За все. За то, как я себя вел. За то, что сказал. Я не хотел. — Я знаю, — Тони провел утешающей рукой по его волосам. — Я был зол. — Я знаю. — Дело даже не в этом, — Питер хныкал. — Есть другие вещи. — Что еще? — спросил Тони. — Я просто был… я просто чувствовал себя так… — Питер остановился, фыркнув. — Ты чувствовал… — Тони терпеливо подбадривал. — Вину. В последнее время я чувствую себя… действительно виноватым, — Питеру удалось вымолвить это. Почему-то, когда его лицо было прижато к груди Тони, и ему не нужно было смотреть ему в глаза и видеть его выражение, было легче признаться в том, что происходило в его голове. Он подумал, не специально ли Тони подстроил их положение именно по этой причине. — Виноват в чем? — тихо спросил Тони, проводя пальцами по его волосам. Это странно успокаивало, и напряжение, охватившее его после признания, что что-то не так, начало спадать. Питер пожевал губу, пытаясь сообразить, как это объяснить. — Питер? — подсказал Тони. — Я забываю их, — прошептал он, и слезы беззвучно покатились по его щекам. Рука Тони на мгновение остановилась, перебирая его волосы: — О, приятель, нет. Ты не забываешь. — Да, — пробормотал Питер. — Иногда я могу днями не думать о них. После всего, что они сделали для меня, я должен думать о них каждый день. Все время. А я не думаю. И я был счастлив. Как я могу быть счастлив, когда они мертвы? И это моя вина. Я не заслуживаю быть счастливым больше никогда. Он снова начал всерьез плакать от извергаемой им словесной рвоты. — О, Питер, — Тони снова поцеловал его в макушку. — Это нормально — жить дальше. Они любили тебя. Это то, чего бы они хотели. И нет ничего страшного, если ты не думаешь о них каждый день. Это не значит, что ты их забыл. Ты никогда их не забудешь. Я обещаю, хорошо? Питер кивнул. Он не был уверен, что сможет говорить. Тони толкнул его назад, чтобы Питер не мог больше избегать его лица. Тот потер глаза тыльной стороной ладони, пытаясь стереть выступившие слезы. — И в том, что с ними случилось, нет твоей вины, — сказал Тони с большей твердостью. Питер яростно покачал головой в знак отрицания: — Я… это было. Если бы они не взяли меня к себе, они оба были бы сейчас живы. — Ты этого не знаешь. — Знаю! Тетя Мэй не попала бы в аварию, а дядя Бен не получил бы пулю, — причитал Питер. — Ни в том, ни в другом ты не виноват, — Тони попытался образумить его. — Ты даже не знаешь, что случилось с Беном, — возразил Питер. Во всяком случае, Питер думал, что Тони не знал. Если только он сам не изучал этот вопрос или Мэй не рассказала ему перед смертью. Он никогда не говорил об этом с Тони. — Он оказался не в том месте и не в то время. Какой-то придурок застрелил его в паре кварталов от заправки, которую он только что ограбил, — сказал Тони. Очевидно, так и было. — Если только ты не помог парню нажать на курок, то я не понимаю, как это может быть твоей виной, — Тони уверенно сказал, вытирая слезы Питера большими пальцами. — Я был там, — прошептал Питер и наклонил голову, не в силах больше смотреть в глаза Тони. — Что? Ты был… ты был где? — Питер перевел взгляд вверх и увидел изумленное выражение лица Тони. Тони явно не знал всей истории. Должно быть, он только что просмотрел публичные записи о смерти Бена. — Я был на той заправке. Кассир был придурком, и когда тот парень ограбил его, я не стал ему мешать. Я… я позволил ему уйти. Хотя я мог бы остановить его. Если бы я не отпустил его, он бы никогда не выстрелил… Я бы не нашел дядю Бена истекающим кровью на тротуаре… Дядя Бен, он… он бы не… — Это ты нашел его? — в голосе Тони звучало потрясение. — Да, он… я видел, как он умер, — сказал Питер. — Я ничего не мог сделать. — Господи, — прошептал Тони. — Видишь? Я как проклятие, — Питер попытался предупредить его. — Т-ты должен держаться от меня подальше. — Никогда, — решительно сказал Тони и снова обнял Питера так крепко, что это граничило с болью. — Я никогда не отпущу тебя, малыш. — Ты должен. Я ужасно поступал с тобой. — Ты мой сын Питер. Мой сын. Я не мог бы любить тебя больше, чем люблю, даже если бы ты был моим биологическим сыном, и я растил бы тебя всю твою жизнь, — сказал Тони с абсолютной уверенностью. — Нет ничего, что ты мог бы сделать, что изменило бы это. Ничего. Понимаешь? — Но я не д-достоин этого. Я не заслуживаю. Я не должен быть счастлив. — Бред. Чушь собачья, парень, — возразил Тони. — Во-первых, если кто и не заслуживает, так это я, а не ты. Я определенно не заслуживаю тебя, но мне плевать. Ты все равно мой. Никаких отказов. — Тони… — Не-а, взрослый еще не закончил говорить, — Тони прервался прежде, чем Питер смог оспорить предыдущее утверждение. — Во-вторых, я, конечно, никогда не встречал твоего дядю и не очень хорошо знал твою тетю, но я знаю, что они хотели бы, чтобы ты был счастлив. Они хотели бы, чтобы ты жил дальше. — Откуда ты знаешь? — Потому что если бы со мной что-нибудь случилось, я бы хотел этого для тебя, — просто ответил Тони. Питер вздрогнул и крепче сжал Тони при этой мысли, как будто он мог удержать этого человека рядом с собой навсегда только своими объятиями и волей. — Но я знаю, что они умерли, и вместо того, чтобы страдать в приемной семье, как я и должен был, ты усыновил меня, и теперь я живу в самом красивом здании Нью-Йорка с Мстителями, и это похоже на… на сон. Но я… я не должен… не должен наживаться на их смерти. Это… неправильно. Тони глубоко вздохнул, и тишина повисла на долгий миг, потом еще один, прежде чем Тони схватил его за плечи и толкнул назад, так что они оказались лицом к лицу. — Питер. Малыш. Послушай меня, — сказал Тони, лицо его было серьезным. — Потерять твоих тетю и дядю было ужасно. Абсолютно ужасно. Ужасное дерьмовое невезение. Это не то, чего ты заслужил. Это просто случилось. И то, как все сложилось впоследствии… в итоге ты оказался со мной… это не то, за что ты должен чувствовать себя виноватым. — Но я чувствую себя виноватым. Я ничего не могу с этим поделать, — жалобно пробормотал Питер. — Ты чувствуешь себя виноватым из-за меня? Что я твой отец? И это все? — Питер мог видеть легкую обиду в глазах Тони, хотя он задавал вопросы без осуждения. — Это… это… часть этого, — Питер поморщился от плохо скрываемого разочарования на лице Тони. — Прости! Просто… ты — это ты, а я — это… я. Тони нахмурился: — Я не понимаю тебя, Питер. — Ты… Тони Старк, а я… я просто ничтожный мальчишка из Квинса, — Питер не знал, почему это нужно объяснять. — Ты не какой-то ничтожный ребенок из Квинса. Ты мой сын, — Тони возразил с удивительной резкостью. — Может быть, сейчас, но раньше… — Подожди, «может быть»? — Тони прервал его, обидевшись. — Ты знаешь, что я имею в виду. — Я почти уверен, что подписал бумаги об усыновлении, так что не понимаю, к чему здесь отсылка к «может быть». — Просто… дай мне закончить, — Питеру действительно нужно было выговориться, пока он не потерял ход мыслей или нервы. — Ты… Тони Старк. — Да, с этим мы разобрались, — Тони одарил его небольшой забавной улыбкой. Питер проигнорировал вмешательство и попытку разрядить обстановку. — Все тебя знают. Ты в одиночку создал технологию реактора и использовал его для получения чистой энергии. Не говоря уже о том, что ты Железный человек. Ты как герой для всех. Тони издал небольшой звук, как будто хотел возразить, но сдержался. Питер знал, что, несмотря на то, что Тони нравится изображать легкую уверенность, на самом деле он очень строг к себе. — Так и есть, — Питер настаивал, голос стал тише. — И ты… ты мой герой. Порой я до сих пор не могу поверить, что ты меня усыновил. Что я тебе действительно нужен. Когда я ничт… ничем не выделяюсь. — Питер, — резко сказал Тони и сжал его плечи. — Посмотри на меня. Питер неохотно поднял глаза, чтобы встретиться с глазами Тони. — Есть много вещей, которые я сделал в своей жизни, и которыми я не горжусь. О чем я сожалею, — признался Тони. Питер тяжело сглотнул. — Ты никогда не будешь в их числе, — решительно заявил Тони. — Усыновить тебя было лучшим решением, которое я когда-либо принимал. Питер фыркнул, когда его глаза снова заблестели. — Ты особенный. Ты удивительный ребенок. Ты умный. И забавный. И у тебя такое доброе сердце. Когда ты получил эти способности, вместо того, чтобы эгоистично использовать их, чтобы стать звездой среди спортсменов, ты решил, что твой долг — защищать свой район в пижаме. Питер одарил его слабой улыбкой: — Это была не пижама. Тони бросил на него скептический взгляд: — Ну почти. Тони изучал его лицо еще несколько секунд, прежде чем снова заговорил, уже более серьезно. — Я рад, что ты рассказал мне, что происходит в твоей голове. Теперь, когда я знаю, мы можем работать над этим вместе, — Тони провел руками по рукам Питера в знак поддержки. Питер нахмурился: — Как? — Говорить о вещах, а не держать их в себе. Питер недоверчиво фыркнул. — Эй. Время правды. Ты чувствуешь себя лучше? — Да, наверное. Удивительно, но это так. — Видишь? Я же говорил тебе, что сделаю все лучше, — Тони усмехнулся, а затем обнял его. — Да, спасибо, па… Тони, — даже после этого разговора он все еще не мог произнести это слово. Он почувствовал, как Тони напрягся из-за очевидного промаха. — Малыш, — сказал Тони, голос был наполнен грустью. Питер открыл рот, чтобы попытаться объяснить, извиниться или просто что-то сказать, но Тони не успел и продолжил. — Мы будем работать и над этим тоже. Питер со стыдом уткнулся лицом в грудь Тони. — Прости. — Не стоит, — мгновенно сказал Тони и провел рукой вверх и вниз по спине. — Все будет хорошо. Питер крепче прижался к нему. Он не был уверен, что то, что он чувствовал, можно изменить, но он больше всего на свете хотел верить Тони. — Эй, — сказал Тони через несколько мгновений, прижав еще один поцелуй к его макушке. — Что скажешь, если мы проведем остаток дня в мастерской? Только ты и я? — Правда? — Питер отстранился, чтобы посмотреть Тони в глаза. Он с трудом сдерживал свое волнение. — Но я думал, что мне все еще нельзя туда спускаться? — Я ждал, когда ты спросишь, — Тони взъерошил его волосы. — Прошло уже два месяца, парень. Ты отбыл свой срок. — И ты собираешься разрешить мне спуститься туда, даже если я снова буду наказан? — нерешительно спросил Питер. Он не хотел, чтобы Тони передумал. — Тебе ведь не нужно покидать Башню, чтобы пойти в мастерскую? — спросил Тони, вставая. — Нет? — Питер нахмурился. — Тогда это, очевидно, не считается, — легкомысленно сказал Тони. — Очевидно, — сказал Питер с улыбкой. — Пойдем, малыш, — Тони схватил его за руку и поднял на ноги. — Пойдем, похимичим.