Не навреди

Приходи, я безоружен

Поспеши, ведь ты мне нужен

Отдохни, тревоги отпусти

Прошу, не умирай взаперти

Чонгук поражался красоте омеги. Было бы смертным грехом скрывать такие изящные черты, об ней должен знать мир, казалось она спасет планету от неминуемой гибели. Его плавные линии тела складывались в тонкие струны. Его холодный взгляд обволок ледяными нитями всё нутро, волны нежных локонов отдавали смолью, играясь с бликами солнца, кожа через обложку разливалась маревом пустыни. Его костюм прост, и замечательно ложится на фигуру. Золотой кулон картинно свисал на частично обнаженную грудь.  Незамысловатость одежды концентрирует внимание на модель, только он в центре внимания. Чонгук очарован. Снаружи он нечитаемым взглядом изучал каждую деталь на обложке, но внутри всё жжет этот омега своим мерзлым, северным огнем.   — Не зря он ведущая модель, — Джин сощурил глаза, касаясь губ и пощипывая их, когда заметил задумчивое лицо Чонгука.  — Да, — Чон откашлялся, увидев на себе взгляд Джина, — ему определенно повезло с генетикой.  Повезло еще мягко сказано. Он выиграл лотерею у всего мира. Не сыщешь нигде настолько ослепительного мужчину. Чонгук отложил журнал себе в ящик стола и оперся на локти, утвердив взгляд на омеге, сидящем напротив.  — Я устал. Домой хочу, и спать.  Джин нежно улыбнулся и потрепал по голове. Чонгук до мозга костей трудоголик, ему не сидится просто так. Всю ночь вместо того, чтобы вздремнуть он переделывал список данных, внося поправки, потом ходил по больнице проверяя каждую розетку.  — Будешь дежурить опять? Не очень приятно для здоровья. Не хочешь взять денек, чтоб восстановить режим? Чонгук не хочет. Ему в падлу опять настраивать день и ночь в своем расписании, да и ночью ему комфортнее. Меньше людей ходят по коридорам и тишина обволакивает, успокаивая.  Джин огорченно кивнул, немного поболтал по пустякам с ним, и они разошлись. 

***

Хосока не пускали в его палату все это время. Он приезжал и ждал у двери час, два, пока его не вызывало начальство. Он приехал сюда только на недельку — повидаться с друзьями, которые с некоторых пор переехали в Пусан. Да и нужно было уладить кое-какие дела с новыми фотосессиями. И тут такое. Хосок места себе не находил, мельтешил по квартире, на работе был рассеян, не раз получил выговор. Но собраться с мыслями сложно, постоянное желание сорваться в больницу и навестить Тэхена не отпускало. И сейчас он снова приехал с утра, уже уверенный, что к нему все еще не пускают.  — Чон Хосок? — К нему подошел врач и строгим голосом спросил. Хосок кивнул, подрываясь с места и выжидающе смотрел на мужчину — Пройдемте. Вам разрешено прибывать здесь ровно пятнадцать минут.  Доктор тут же ретировался и оставил Хосока один на один с неживым Тэхеном. Он вспомнил лучистого гордого мальчишку, а потом посмотрел на бледный комок с еле открытыми глазами, потрепанным видом и тусклостью, что аж бежать захотелось. Это не его давний друг, не его любимая модель, которую он обожал фотографировать, приглашать на все фотосессии, что проводил. Тэхен был сломлен. Перед ним больше не пылающий, уверенный в себе и упертый омега, перед ним безжизненная туша.  Хосоку хотелось вдоволь разреветься, упасть на колени от этого вида друга. Но он себе этого не позволял, Киму сейчас в миллиарды раз хуже, ему нужна поддержка. Он никогда не думал, что увидит разбитым именно Тэхена, никогда и мысли об этом не зарождалось, но сейчас, смотря на болезненную призрачность, истощенность, он теряет веру в этот луч солнца.  Хосок сделал неуверенный шаг в сторону кровати и громадных аппаратов. Тэхен не смотрел на вошедшего, предполагая, что опять врачи пришли.   — Тэхен-а, — позвал его осторожным тихим голосом, словно если повысит звук хоть на один децибел, то омега раскрошится на мелкие песчинки, — как ты тут?  Такой глупый вопрос. Хосок сейчас не мог подобрать нужных слов, в горле перекрыло поток воздуха из-за наступающих слез, так что звуки издавать сейчас сложно. Еще сложнее придумать, что сказать Киму. «Все хорошо?» — очевидно, что не очень, он ведь тут не галопом по палате скачет. «Не скучаешь?» — это будет еще больнее, он ведь безумно тоскует по дому, по умершим, по прошлому, по Ёнтану. Реплик для диалога сейчас не было.  Омега тут же раскрыл глаза, насколько ему позволяло состояние. Он хотел было приподняться, но Хосок тут же подлетел и осторожно надавил на плечо, чтобы тот лежал. — Хён, — Тэ вымученно улыбнулся, — я так рад, — Хосок не может смотреть на это бледное лицо, которое искажается сейчас в соленых полосках горьких слез, Тэхен начинает плакать с вселенской мукой и блеклой улыбкой. Чон тоже улыбнулся, он не выдержит такого Тэхена, сейчас сам разрыдается, — ты прише-ел, — он завыл, тихонько, прикрывая ладонями глаза, остервенело стирая с них ненужную противную влагу, — мне так тебя не хватало, хён. Ты единственный кто остался в живых, — последние слова он прошептал, еле шевеля белыми, сухими губами.  От этих слов стало страшно, стало больно за Тэхена, за его жестокую судьбу. Стало обидно: некогда реактивный двигатель Ким Тэхен заводил всех угрюмых друзей, а сейчас завел бы кто его самого, ведь он лежит безвольной игрушкой, которая без помощи врачей и техники не может даже питаться.   Тэхен вздохнул тяжело, видя состояние друга. Он не злился на него, за то что тот смотрит с противной жалостью. Он злился от того, что разочаровал и заставил людей так переживать сейчас.  — Можно я попрошу кое о чем? — Тэхен посмотрел на альфу, зная, что тот не откажет. Хосок энергично закивал, взял осторожно за сухую, костлявую руку и начал перебирать изящные кончики пальцев с великой заботой, ему так хотелось поддержать сейчас Тэхена, высказать ему свою опору, свое присутствие, помочь хоть чем-то, — Ёнтана, — Тэхен сморгнул слезы, давясь воздухом очередной раз, — забери его пожалуйста, он один уже столько времени, — его лицо снова исказилось в печали.  Хосок хоть сейчас бы помчался в его дом, чтобы забрать любимца друга, но тут у него встал другой вопрос: куда девать собаку?  Тэхен, будто прочитав вертящиеся мысли Хосока, уточнил.  — Просто, привези его сюда. Тут один, — он замолчал, не зная как назвать доктора Чона, — человек заберет его на некоторое время.  Хосок опешил. Кому Тэхен может доверить Ёнтана, кроме как Чимину и родителям? Но вопросов он задавать не стал. Не хочет лишний раз напрягать его. Тэхен за это благодарен. Ему сейчас как никогда хорошо. Ощущать родного человека рядом, когда все остальные тебя покинули. Боль ударяет стрелой в грудь от мысли, что он может и Хосока потерять. Хочется больше провести с ним времени, хочется наконец-то вдохнуть свободный запах улиц Пусана, ведь Хосок только зашел. Здесь тяжелыми грязными тучами оседает запах медикаментов, хлорки, отвратной стерильности. Хочется выйти на дорогу и прикоснуться к внешнему миру, убежать от больницы, которая является последней станцией перед неминуемой гибелью.  Хосок рассказывал про Намджуна, про его службу, про то, что тот каждый день звонит и спрашивает на счет Кима. Он обещает приехать как только сможет. Рассказывает про новые фотографии с новыми моделями из США, про то, как фанаты ждут возвращения Тэхена в индустрию.  Ким слушал с искренней улыбкой. Ему было приятно, что его ждут, он сам ждал Намджуна, хотелось посмотреть фото, которые недавно сделал Чон. Ему не хватало этих непринужденных новостей, бытовых и глупых разговоров, присутствия.  Тэхен невольно сравнил ночной момент с доктором и сейчас с Хосоком. Ему определенно помогла поддержка Чонгука, но с фотографом сейчас ощущается как дома, а доктор не отдавал той атмосферой домашнего уюта. Может потому что они недостаточно близки, или Чонгук сам еще не может найти свой дом. Да, его взгляд успокаивал, его вчерашнее действие помогло спустить эмоции, он сам вызвался забрать Ёнтана, но Хосок сейчас будто заменяет пустоту, дыру, которая образовалась от потерь.  Хосока вытащили из палаты, потому что он сам явно не хотел покидать ее, хотел побольше рассказать, не хотел оставлять в одиночестве. А Ким только грустно улыбнулся, сказав что будет ждать на следующий день. На самом деле он опять начинал тосковать, его разъедало этим гложущим чувством.  

***

— Мы не ветеринарная клиника. Повторяю просьбу выйти из здания, иначе я буду вынужден прибегнуть к сотрудникам охраны.  Хосок начинает громкую перепалку, так что на них обернулись люди, выходящие из больницы.  — Громила, пропусти, — обращается к подошедшему охраннику, — Говорю, мне нужно отдать этого милого песика какому-то человеку, который заберет его домой по просьбе моего друга.  Хосок начинает тискать собаку, намереваясь вывести этих равнодушных людей на умиление. Но, очевидно, наивная попытка пала крахом.  Он начинает опять спорить и рваться внутрь. Чонгук выходит на освещенный ярким, палящим солнцем двор больницы, с мыслями о долгожданном доме, прикрывая дверь. На небе ни облачка, стоит жара. Его обдало легким прохладным ветерком, который приводил в движение листья на многочисленных деревьях. Он с улыбкой на лице вдохнул чистый воздух, ощущая как легкие наполняются нужным кислородом. Но такую умиротворенную погоду разразили ругательства и крики неподалеку. Он нахмурился, потому что вести себя так в месте, где людям нужен покой, а не концерты — невоспитанно.  Он быстрым твердым шагом подошел к альфе с пшеничными волосами, что держал на руках маленький комок шерсти.  — Что тут, черт возьми, происходит? — с совсем маленькой каплей агрессии спрашивает у молодого человека. Парень тут же заулыбался, ожидая, что Чонгук поможет с определением собаки.  — Ким Тэхен попросил привезти этого песика и отдать человеку, который заберет его домой, пока мой друг будет в больнице. — Ему уже надоело повторять одно и то же, и сейчас он говорит это не с особым энтузиазмом. Чонгук хмыкнул. Конечно его сюда с собаками не пропустят, у многих аллергия на шерсть и вообще это антисанитария.  — Давайте сюда, я тот человек, который должен забрать Ёнтана, — он специально называет имя собаки, чтобы этот человек не стал задавать ненужных вопросов. Хосок вздернул брови, услышав от незнакомца имя питомца, но тут же передал ему маленькую собачку, которая не переставала лаять. Он покормил его, купил необходимое по просьбе Тэхена, чтобы Чонгук лишний раз не мотался в магазин за всем, в чем нуждается маленький Ёнтан.  — И еще, — он поднял взгляд на альфу, который аккуратно уложил комочек на руки, а комочек в свою очередь постоянно вырывался. Хосоку смешно на это смотреть, — вы доктор Тэхена?  Вообще-то нет.  — Нет.  — Но вы ведь доктор?  Чонгук тяжело вздохнул. Сейчас самое последнее, чем он хотел заниматься, так это выяснением доктор он или нет. Халата на нем не было, только серая футболка с джинсами. Поэтому определить по внешности было невозможно.  — Да, я доктор. Что вы хотели?  — О, отлично, — парень похлопал в ладоши перед своим лицом, — Тэхен просил принести Тана к нему в палату. Вы сможете? — Он посмотрел с нескрываемой надеждой.  Вообще-то нет. Он не может. Потому что это противоречило всем правилам гигиены и поддержания чистоты в больнице.  — Нет.  Чонгук уже собирался уходить с полным пакетом и комком шерсти. Но его опять окликнули.  — Ну, доктор! Тэхен не может жить без этой собаки.  Чонгук опешил, резко развернулся в сторону парня и ядовито высказался, отчеканив каждое слово:  — Пока он лежит под кучей аппаратов и надзором десятка врачей, он будет жить. С этой собакой или без нее.  Чонгук говорит твердо, несмотря на свою усталость. Когда кто-то просто так плюется словами о жизни, Чона перекашивает. Он несколько часов корпел над этим омегой, а тут так легко говорят о том, что тот «жить не может». Может, сыграла усталость, но сейчас Чонгук был раздражен, поэтому его и задело это высказывание. Хосок просит еще раз, видимо до него с первого и второго раза не доходит.  — Я повторяю, нет. Это противоречит правилам больницы.  Этот альфа думает, что сейчас Чон разбежится и понесется в палату Тэхена, плевав на правила? Черта с два. Мужчина стоял с явно огорченным лицом.  Чонгук развернулся к парковке, где стояла машина, доставая попутно ключи от нее. Но позади раздался тихий голос, который шел в резонанс с недавним звонким и громким.  — Тэхену правда одиноко там. Я как вышел из палаты, почувствовал его слезы, ему так хочется увидеть родных, которые остались у него после всех событий. Ему не хватает меня, Ёнтана и Намджуна. Мы его оставшиеся в живых друзья. Доктор, прошу, хотя бы минуточку дайте Тэхену провести с Таном.  Чонгук начал часто вдыхать воздух. Какого черта его опять ставят на перепутье: врач или человек? Чонгук опять будет выбирать? Да уж лучше не иметь выбора. Если он пронесет Тана к Тэхену, то ему сделают выговор, да и сам Чон не хотел нести за собой шерсть и засорять ею больницу. Но, как человек он определенно понимал Тэхена. Понимал, что ему одиноко, тоскливо, что этот парень с этой собакой единственная его отрада после стольких смертей. Чонгук мучается в своем положении выбирающего. Вновь взвешивает каждое решение по тысячу раз, колеблется от одного к другому.  И Чонгук постоял так минуту под огненным солнцем и чистой синевой, прокручивал все мысли. За ним со стороны смотрели охранник, который громила, и парень, которого вчера Тэхен назвал Хосоком. Они заинтересованно наблюдали за всеми мыслительными процессами. Видимо, Чонгуковы раздумья очень занимательно выглядят. Еще бы. Он очень умный и эрудированный человек. Читал философов с шестнадцати, когда его ровесникам гормоны в член ударяли. Он изучал языки, музыку древнего Китая, античную мифологию, в высшей математике он вообще парил, что уж говорить про физику. Ему давались с легкостью все предметы, кроме химии. Но это отдельная история.  Альфа вяло прикрывает глаза, обессиленно вздыхая вот уже в тысячный раз. Он решает сдаться человеку внутри, проигнорировав сторону врача. — Хорошо. Но это будет первым и последним разом, когда я вожу собак по коридорам больниц.  Хосок облегченно выдыхает. Все это время он был напряжен. Ну вот, Чонгуку не дают отоспаться дома. Придется опять заходить в здание, из которого только что он вышел.  Он удаляется, засовывая ключи обратно в карман темных джинс. Черт бы его побрал одеться во все темное, жарко невыносимо.

***

Он проходит мельком между коридорами, петляя так, чтобы его не  заметили. Ёнтан сделал услугу и сейчас не лаял так звонко, как на улице и не ворочался, сидит на руке Чона ровно.  Наконец он добирается до нужной палаты, выдыхая напряжение.  Тэхен до этого рассматривающий окно, сейчас словно расцвел. Вмиг преобразился, завидев Ёнтана у Чонгука на руках. На его лице засияла та же непонятная улыбка. Чонгук бы сейчас стоял столбом, разглядывая светящегося парня и думая о том, что одна маленькая вредная собака может перевернуть все состояние большого, огромного человека. Тэхен тут же начал ладошками подзывать питомца, а тот вырвался из хватки Чона и пулей подлетел к хозяину.  — Ёнтан! — парня начала облизывать собака, вертя хвостиком. Чонгук немного поморщился, чтоб не было видно, хотя его тут все равно не замечают. Он достает влажные салфетки, антибактериальный гель из тумбы. И начинает свою тираду про гигиену и чистоту.  — Обязательно сотри с себя слюну, она вообще никак не поможет твоему состоянию. Сразу как мы уйдем, я вызову уборщицу, чтоб тут все вычистила.  Тэхен лишь наигранно хмуро, с надутыми губками посмотрел на Чона, лежа на кровати.  Кажется, сердце невольно пропустило удар. Если Тэхен будет так делать каждый раз, когда Чонгук будет занудствовать, то он готов делать это хоть по сто раз на день.  — Не переживай, доктор. Я понимаю.  — Можно просто Чонгук.  Ему не было неприятно от «доктора»просто хотелось, чтобы были стерты все рамки официальности между ними.  — Хорошо, как скажешь. Тэхен даже не смотрел на врача. Он поглаживал собаку, дергал за ушком, принюхивался, зарываясь носом. И делал все с таким энтузиазмом, нетерпеливостью, будто не видел тысячу лет, хотя на деле двое-трое суток.  Наконец, спустя минут пять полностью наигравшись и насмеявшись, Тэхен опять вздергивает голову к Чонгуку, который стоял у тумбы, делая вид что разглядывает что-то в телефоне. На деле же он просто тыкал по рабочему столу, кидая короткие взгляды, которые, к облегчению Чона, Тэхен не замечал. — Чонгук, присаживайся, — он указывает на свою кровать. Чон послушно уселся, обращая внимание на парня, что уложил собаку к себе на грудь, которая, кстати, вся переломлена. Доктор потянулся за псом, чтоб переложить его хотя бы возле Тэхена, потому что тому определено давит тяжесть, казалось бы, легкого и маленького Ёнтана. Тэхен сначала дернулся, чтобы оставить питомца на месте, но Чонгук так строго посмотрел, что всякое желание перечить стерлось. Альфа аккуратно переложил Ёнтана на кровать, под боком Кима. Собака довольно зарылась в плечо, стреляя блестящими глазками. — Тревожить грудную клетку категорически запрещено, — добавил пояснение своему действию.  Тэхен хмыкнул. Их настигла неловкая тишина. Чонгук начал перебирать свои отросшие волосы, что спадали чуть ли не на плечи. Тэхен гладил собаку, влюбленно всматриваясь в свернутый клубочек.  — Я так рад. Спасибо, — он перевел благодарный взгляд на Чона, который тут же бросил занятие с волосами и резко уложил руки на коленях, недоуменно смотря на заговорившего парня. Тэхен пустил смешок. Потом еще один и начал тихо смеяться. Ему было смешно от реакции Чона.  Чонгук удивленно посмотрел на парня, что продолжал хихикать. Казалось от вчерашней разбитости не осталось и следа, но след был, и он проявлялся в самой ситуации: Тэхен настолько рад собаке, от того, что не осталось никого, кроме нее. У него нет больше родных ему людей, только крошечный пес.  Чон нахмурился, смутившись реакции парня. Он понимал, что у того необычайно поднятое настроение сейчас, поэтому его забавляет каждая нелепая ситуация.  Тэхен постепенно перестал пускать смешки и обратился заинтересованным взглядом к Чонгуку.  — Извини, мне просто хочется посмеяться, — с широкой улыбкой проговорил парень.  — Ничего, смейся сколько душе угодно, — Чонгук попытался тоже улыбнуться, вышло неплохо. Тэхену сейчас хотелось летать на облаках, такое облегчение он чувствовал от ощущения родной шерсти под подушечками пальцев. Он воодушевлен, все печали сейчас ушли на второй план. Сейчас перед ним только Ёнтан и, возможно, доктор Чон.  — А расскажи про свою собаку, — сейчас неимоверно хотелось поговорить на отвлеченные темы.  Чонгук не перестает удивляться сегодняшнему Тэхену. Он с такой легкостью идет на контакт. — Он тоже был маленьким. Я хотел добермана, но Джисон настоял на пуделе. Не знаю чем он ему так приглянулся, но я согласился. Потом мы обнаружили инфекционное заболевание и пришлось усыпить.  Тэхен огорченно склонил голову к Ёнтану, поцеловав того в шерстку, пока он сладко посапывает. Видимо, тот тоже находит покой рядом с хозяином.  Чонгук только понял, что сморозил глупость. Зачем говорить Тэхену, который до невозможности любит свою собаку, у которого она только и осталась и, который боится потерять ее теперь больше смерти, о том что его пудель заразился неизлечимо?  Чонгук поспешил изменить ход диалога.  — Я помню как часто ходил на пробежки с ним утром, а потом мы заходили в кафе Sugar и сидели там.  Тэхен постепенно отходит от страха лишиться Ёнтана и вновь со своей фирменной улыбкой обращается к Чонгуку.  — О, ты там часто бываешь?  — Да, люблю кофе от бариста, которых нанимает Юнги. — он замечтался о чашечке кофе, приподнимая голову и растягивая губы в мечтательной улыбке. Тэхен хохотнул, расслабленно откидываясь на спинку кровати, прикрывая глаза. Видимо устал. Неудивительно, ведь после тяжелых аварий и операций организм все силы отдает на восстановление. А Чонгук не теряет возможности рассмотреть поджатые губы, которые налились тускловатым оттенком розового, маленькую родинку на кончике носа. Такие мелкие детали так красиво дополняли его образ. Мягкие волосы распластались во все стороны, оставляя хозяина с легким беспорядком на голове.  — Я там редко бываю. А кто такой Юнги? Он владелец? — произносит все в той же позе, с закрытыми глазами.  Чонгук вынырнул из цепкой хватки красоты омеги.  — Да, он обожает своё дитя. Тэхен забавно потянул гласные. — Мне там так понравился ягодный чай, — теперь очередь Тэхена мечтательно всматриваться в потолок, будто там и находится чашка ягодного чая.  Чонгук усмехнулся. — Я могу привести его. Попрошу взять с собой, — он вспомнил вчерашнюю ситуацию, когда Тэхену было тяжело, из-за характера, согласится на принятие помощи и тут же поспешил спросить, — Или ты не хочешь?  — О, очень хочу! — он оторвался от стенки, заглядывая в омуты напротив. Сейчас не верится пословице: в тихом омуте черти водятся. В чонгуковых точно нет никаких демонов. Он сам спасает от них.  Чонгук улыбнулся. — Тогда, ночью приду. А сейчас мне пора идти. Тэхен тут же подскочил, он и не подумал о том, что у Чонгука есть дела. Он начал винить себя еще сильнее, за то, что эгоистично отнесся и вообще за то, что доставляет столько проблем. Ким виновато опустил голову и прошептал извинения.  — Тэхен, не вздумай винить себя. Я сам предложил свою помощь, слышишь?  Альфа пересел на корточки сбоку от кровати, так чтобы он мог заглянуть в изумрудно-песчаную гладь.  Тэхен уж было хотел разразится в тираде о том, что он сам навязывается. Но подумал, что будет выглядеть жалко. Потому он чуть поднимает голову, встречаясь с глубиной чужих глаз и уверенно кивает.  Чонгук доволен такой реакцией. Это адекватнее, чем признание за собой навязчивости. Все-таки в этом омеге имеется стальной стержень, чем Чон даже гордится.  Он начал собирать с постели Ёнтана и поплелся к выходу. Тэхен лишь грустно смотрел вслед уходящим.  — Я обещаю, что глаз с него не спущу, — тепло улыбнулся Чонгук, стоя у двери на выход и замечая чужую тревогу. Омега тоже осветился, растянув губы. Он ему верит.  — Не забудь про салфетки, — он указывает взглядом, на тумбу с белой упаковкой и гелем, держа в одной руке Ёнтана, который весело дергается, пока Чон шикает на него, а в другой руке — пакет. Выглядело это забавным, Тэхен кивает, улыбнувшись. Чонгук вышел из палаты, попрощавшись, прикрыв дверь и все еще глупо улыбаясь.  Он проходит несколько метров и встречает женщину средних лет. Альфа указывает ей в какой палате провести обработку помещения и замену белья, а сам выходит из здания.

***

Чонгук ногой проталкивает дверь и отпускает на пол собаку. Та начала бегать и обнюхивать все, что попадалось на пути. Чонгук хмыкнул, отмечая, что квартира этому маленькому зверю нравится. Он проходит следом, разбирает лоток, ставит на кухне миски с подстилкой, укладывает в спальне лежанку, в ванну уложил щетки для шерсти и шампуни. Надо же, у собаки их большем, чем у него. Насыпает корма, наливает воды, прячет в шкаф все вкусняшки, убирает все опасные предметы, которые могут навредить собачке и звонит Юнги.  — Кто мне позвонил! — тут же разразился громкий голос, — Че опять надо, гаденыш? Звонишь только тогда, когда нужна помощь любимого Юнги-хена. Чонгук закатил глаза.   — Мой «любимый Юнги-хен» как всегда преувеличивает. В трубке послышалось скупое: ха-ха — Ладно, признаю, сейчас мне правда нужна твоя помощь. Ты свободен?  На противоположном конце провода слышится шуршание упаковками.  — Не, я играю тут.  Чонгук обрадовался тому, что хён сейчас не занят, потому что игры для него это свободное время, а значит свободен. — Можешь один денек переночевать у меня? Тут за собакой надо последить, не то раздерет весь дом и сама помрет, — А смерти этой собаки не переживет Тэхен, — мысленно добавляет Чонгук.  Юнги усмехнулся щелкая клавишами. С каких пор у альфа собака в доме он не знает, но собирается это выяснить, поэтому добавляет: — Скоро буду. Он сбрасывает трубку, видимо сложный уровень проходит. Чон подмечает, что обязательно сыграет в эту игрушку, когда будет время, а сам идет в душ. 

***

— И ты так запросто взял собаку незнакомца к себе домой?  Юнги облокотился бедрами о любимую плиту, на которой, к счастью, сейчас ничего не подгорало. Он скептично вглядывался в лицо Чонгука, будто пытаясь подметить изменения. И подмечает: в глазах появились блики, искорки, складка меж бровями расслабилась, даже кажется волосы заимели насыщенность. Юнги списывает это все на работу, все таки Гук досмерти любит свою профессию.  Чонгук кивнул, смотря на пушистого. Он бегал вокруг ног Юнги, обнюхивая носки. А тот будто и не замечал того, что его вовсю изучают.  — Я же говорю, у него никого нет, кто мог бы позаботится о его собаке, — Чонгук устало вздохнул, потирая переносицу.  — Когда в тебе проснулось благородие? — усмехнулся Юнги.  Он в какой-то мере понимал цели Чонгука. На подсознательном уровне хотелось помочь так, как помогли ему, когда было плохо. К тому же Чонгук с детства отличался острой эмпатией и отзывчивостью. Этот парень просто мечта любого адекватного человека. Но с детства он уже знал с кем будет. С детства он был связан с Джисоном. Он привязан к нему с малых лет.  — Всегда было, Юнги. Мне жаль этого парня, почему я не могу ему помочь? — неизвестно из-за чего взъелся Чонгук, но сейчас он прозвучал довольно агрессивно.  Юнги взглянул на него, подходя к нему и усаживаясь рядом.  — Эй, я шучу. Просто глупая шутка. В этом и правда нет ничего плохого.  Юнги научился находить подход к Чону за все эти годы.  Чонгук расслабился. И правда, просто помощь. Ничего большего. Он ни в коем случае не изменяет Джисону. Но мысли занимает Тэхен, не Джисон. Сейчас Чонгук заботится о собаке Тэхена, а не Джисона, сейчас Чонгук переживает за Тэхена, что сидит в одиночестве, а не за Джисона в царстве умерших.  Это так пугает, отталкивает, чувство вины перед Джисоном гложет. — Да, прости, — он обнял бету, а тот погладил Чона по спине, успокаивая. Теперь Мин уверен, что его друга что-то беспокоит, но что? Сейчас лезть нельзя, пусть немного остынет. Через некоторое время можно будет попытаться спросить. — Ты иди спать, через девять часов на работу, — он махнул головой на черные квадратные часы, что висели на серых стенах. Чонгук кивнул и отправился в спальню. А Юнги уселся за ноутбуком на диване, поглядывая то в сторону комнаты, прислушиваясь — это вошло в привычку, то на маленького шкодника, с которого Чонгук наказал глаз не сводить. К восьми вечера Чонгук проснулся, потерев глаза, поплелся к холодильнику. Что-что, а есть Чон любит.  Юнги лишь проследил взглядом за фигурой и хмыкнул. Альфа себе не изменяет.  Он переоделся, попутно разговаривая с Юнги на счет ягодного чая. Мин улыбнулся, он определенно знал о таланте своих бариста.  Чонгук выбежал из квартиры, бегло спускаясь по лестницам и через минуту он уже заводит черный автомобиль, беря направление в кафе.

*** 

Тэхен проводил время за самым интересным занятием в мире — разглядыванием окна и то, что за стеклом, иногда прерываясь на сон.  Хеншик постоянно заходил, проверял состояние.  — Через два дня переведем вас в обычную палату. Одноместную, а пока, вам придется полежать с этой громадиной, — под «громадиной» он имел в виду скопление техники у кровати.  Тэхен кивнул. Ему давно хотелось избавиться от вечных проводов и трубок. Хотелось встать и подвигаться, растянуть мышцы, но он уверен, что если сделает это, то вызовет негодование со стороны Хеншика и свою боль в ребрах. По этому приходится терпеть и лежать сутками практически неподвижно. Становится неимоверно скучно, его каждую секунду посещают мысли о Чимине, о Минхо, о ребенке и папе с мамой. Он их принимает, не отказывается. Ким слышал, что если постоянно думать о плохом событии, то оно будет приносить гораздо меньше боли, и сейчас вроде как становилось капельку полегче. Его все еще настигали страшные сны, но они стали уже обыденностью. Без успокоительных в этих снах все его близкие приходят и начинают свой смертельный реквием. Тогда Тэхен кричит во сне, просыпаясь и судорожно хватаясь за горло, потому что удушье наступает следующим страшным этапом после кошмаров. Чонгук заполняет бланки и карты в своем кабинете, ставит греться остывший чай, собираясь навестить Тэхена.  Он заходит в палату с постоянно пикающим аппаратом. Тэхен не спит, он разглядывает ночные полотна, сотканные из темно-синих и золотых ниток, которые вышиты ромбами в виде звезд.  Тэхен тут же поворачивается на звук открывающейся двери и скользит по внушающей фигуре врача взглядом. Стандартный белый халат, прикрывающий черную легкую кофту. В руках у него небольшая бутылочка с коричневатой жидкостью, на поверхности которой находились сушеные ягоды.  Ким слабо улыбнулся, хлопая у края кровати рукой, Чон прошел внутрь, уселся рядом, подавая бутылочку. Тэхен тихо поблагодарил.  Мужчине хотелось остаться чуть подольше, просто посидеть и побыть рядом. Он списывает это на желание помочь омеге справится с одиночеством.  Тэхен выпивает половину, не забыв протянуть слова о том, что вкусно. Ему нельзя было пить крепкие напитки, чай в том числе, поэтому Чонгуку пришлось попросить добавить меньше заварки.  Тэхен оглянул еще раз комнату и поспешил найти тему для разговора, боясь, что доктор может уйти. Он этого не хотел, да и альфа тоже, раз до сих пор тут.  — Как Ёнтан? Освоился?  Чонгук кивнул и начал рассказ о похождениях Ёнтана на новых территориях.  — Сначала он захватил мой ковёр, потом в атаку пошли зубки, а потом он напал на Юнги. Тэхен приглушенно смеялся, ему нравилось слушать о Ёнтане из чужих уст.  — Меня не будет ночью, он ведь никак не поранится? — уточняет Чонгук, потому что за этот комок с пуговками волновалось так, что пришлось звать Юнги к себе, чтобы тот ночь пережил с собакой.  — Не должен. Не переживай так сильно, Чонгук. Просто несколько раз в день прогулки по три минуты и корм с водой. С остальным я сам позабочусь, когда выпишусь, — он снова вяло улыбнулся.  Чонгук кивнул и разорвал зрительный контакт, посмотрев в темень окна. Он встал с кровати и оценил положение омеги, подправил подушку, встряхнул одеяло, открыл окно и проверил комнату на наличие шерсти. Затем он услышал тихий смех омеги.  — Чонгук, ты не любишь сидеть на месте, да? — немного погодя спросил Тэхен со все еще не слезающей улыбкой. Чонгук усмехнулся. И правда, ему всегда нужно чем-то заняться. Он так делал до смерти мужа, постоянно ходил по дому, поправляя предметы или сидел за работой, пока Джисона не было дома.  Потом в его голову резко пришел альфа, который сегодня звонко кричал на всю больницу, прося пропустить. Чонгук подумал, что это не его дело — расспрашивать про друзей омеги, но тут же пресек эти мысли. Они вроде как стараются найти нить для разговора.  — Этот парень, который передал мне Ёнтана, — Чон вновь уселся на край кровати, — это тот самый Хосок?  Тэхен еще сильнее обрадовался, услышав знакомое имя.  — О, да-да, это он, — он энергично закивал. — Хён, наверное, был настойчив, раз ты пронес Тана ко мне. Он вообще часто такой, особенно на съемках. Чонгук понимающе кивнул, поджав губы и сделав максимально сосредоточенное лицо.  — Он фотограф?   — Да, он так много сделал для меня. Благодаря его таланту я сейчас на вершине, — Это правда, Тэхен помнит его фотографии — настоящий профессионал. Он помнит как Хосок постоянно звал на фотосессии, просил более взрослых моделей дать советы молодому Киму, омега многому научился у них. Тэхен огорченно вздохнул вспоминая о работе, теперь ему нужно будет спустя два месяца влиться в проблемы работы, — твою мать, — он провел теплой ладонью по лицу, вздыхая, — придется искать нового менеджера.  Чонгук спросил зачем ему другой менеджер.  — Чимин ведь, — он сглотнул, — умер.  Чонгук опешил, так вторым пассажиром был не просто друг, они еще и работой связаны. Было видно, что Тэхену все еще тяжело говорить о них, но он старается, понимает, что если уйдет в себя будет еще труднее и он нахватается не только физических проблем со здоровьем, но и психических. Чонгук рад этому, у него отрадой для глаз является улучшение состояния пациента, его небольшие шаги спустя долгий и тернистый путь через смерти. Ре искренне ликовал этой попытке заговорить об усопших.  — Вы давно знакомы? — и кто такой Чонгук, чтобы не помочь своему подопечному высвободить горечь и переживания.  Тэхен заулыбался, вспоминая прошлое.  Он рассказал о том, что их мамы были незнакомы, но по воле случая оказались в одной палате. Тогда родители Кима не были в состоянии оплатить платную клинику. Их мамы сдружились, а дети последовали их примеру. С пеленок они были вместе. Тэхен рассказал как лез в драки с маленькими альфами, так как они обзывали Чимина. Рассказал как они поступили в один университет и встретили Хосока, рассказал как отдалился от них, посвящая себя модельному бизнесу.  Чонгук слушал, Тэхен рассказывал с тоской на лице, он склонил голову, ему было нелегко вспоминать прошлое, но он понимал, что нужно отпустить. Чон задавал еще вопросы. А потом диалог сошел на нет. Тэхен сидел тихо, не позволил себе плакать, нарыдался прошлой ночью. Они сидели в уютной тишине, которая не давила, не загоняла в неловкость, просто каждый витает в своих мыслях после откровенностей.  Чонгук думал о том, как омега может бесстрашно лезть в драку с альфами, он воспроизводил эти смешные картинки с детьми в своей голове, сделав очередной вывод об этом омеге — смелый. Складывается впечатление гордого и упрямого человека. Это не самые положительные черты, но они помогают сейчас переживать стресс, не опуститься в депрессию. А Тэхен в это время тонул в воспоминаниях.  — Чонгук, я слышал по телевизору фильм вышел, — Тэхен поднял голову на задумавшегося альфу. Тот в свою очередь вынырнул из мыслей и тоже заинтересованно глянул на парня, ожидая его дальнейших слов, — на ТВ не покажут еще неделю, а на официальном сайте уже появился, — он остановился, думая, что Чонгук понял намек, но видимо нет, потому что он сидит и смотрит не понимая о чем просит Тэхен. Омега вздохнул, — ну, Чонгук, можешь дать свой телефон для просмотра?  Чон в своей привычной манере хлопнул ресницами. Точно, Тэхену ведь скучно сутками смотреть в черный ящик, висевший на стене. — Давай я принесу ноутбук. Там экран пошире, — предложил Чон, потому что смотреть фильмы на телефоне он не любил и не хотел такой участи для Тэхена. Да и телефон вообще-то нужен для работы. Ким согласно замычал, а Чон удалился в свой кабинет.  Он уложил мини компьютер на белоснежное одеяло Тэхена. Тот улыбнулся слабо, поправляя прядку каштановых волос, что свисала. Чон начал набирать в поисковике название фильма, усевшись на корточки рядом с головой Кима. Тэхен все это время внимательно изучал сосредоточенное лицо. Теперь ему видна родинка под нижней губой, короткие ресницы, угольные длинные волосы, которые оттеняли точеный профиль. Чонгук выглядел массивно, высокий рост, груда мышц, серьезный нечитаемый взгляд, но вблизи он становился похожим на маленького зверька, вблизи он будто уменьшался. Тэхену хотелось посидеть так еще, но на него уже смотрят два темных омута.  — Ты останешься тут?  У Тэхена немного голос дрожит, ему совсем не хочется оставаться в одиночестве. Пальцы затряслись, как только он представит, что придется сидеть в томящей пустой комнате.  — Мне нужно заполнить бумажки. Я сейчас схожу за ними и приду сюда. Чонгук вообще намеревался разбираться с бумажной волокитой в своем кабинете, но у пациентов в палате имелся небольшой столик, там можно удобно расположиться, пока Ким будет смотреть комедию. Он думает, что уж слишком много за эту ночь бегает к своему кабинету. К счастью, он недалеко. Странно было то, что за эти два дежурства не привозили новых пациентов, но он этому даже рад.  Спустя минут пять он уже сидит, сгорбившись над столом, заполненном бумагами и одиноким ноутбуком. Второй он отдал Тэхену. Рядом стоял стаканчик кофе и сладкий батончик.  Периодичные смешки и голоса из ноутбука Кима его не отвлекали, он полностью сконцентрировался на работе и даже не заметил как омега уснул. Через некоторое время Чонгук сам клевал носом и под утро все таки сдался и свалился на стол сладким сном. 

***

Рассвет принял в объятья людей, лаская их своим нежным сиянием и Чон бы сейчас все отдал за темные шторы, которые будут оберегать его от назойливого солнца. Он не собирался открывать глаза и вообще вставать из-за неудобного спального места, но открывающаяся дверь в палату разбудила его окончательно.  Он встрепенулся, резко поднялся, оборачиваясь на вошедшего, что уставился удивленной фигурой.  Чонгук не знал как оправдать свое пребывание в палате пациента. Поэтому неловко потянул гласную и решил никак не объяснять ситуацию, если тот не спросит сам. — А, Хеншик. Доброе утро.  Парень все еще изумлённо осматривал врача напротив, сощурив глаза. В его руках были бумаги. Наверное, собирался будить Тэхена.  — Доброе, доктор Чон. А вы… — он замолк, не зная как назвать ситуацию, когда врачи работают не своих кабинетах, а в палатах. Он подметил кучи бумаг на столе, — что здесь делали?  — Я следил за пациентом, вдруг ему хуже станет? — ничего лучше сейчас он не придумал бы, хотя это было частичной правдой — ты взял его анализы? — Чонгук быстро нашел чем можно сменить тему неловкого диалога. Парнишка кивнул, — Принеси их мне, как освободишься, — проговорил альфа, пока собирал документы в кучу и складывал компьютер, — этот ноутбук, — он указал на технику, лежавшую на коленях спящего Тэхена, — пусть остается у него.  Чонгук развернулся, направляясь к выходу.  — А, — он повернулся к молодому врачу, стреляя строгим взглядом, — и ты ничего не видел, Хеншик.  Альфа вышел за дверь.