Не навреди

Моя милая девочка, 

Ты идешь за зимними ветрами? 

 Ты дрожишь среди сосен и света.

Ответь, где ты спал этими ночами.

Чонгук быстрыми широкими шагами преодолевает расстояние, доходя до рабочего лифта. По пути он снимает с себя наручные часы и кольца, с усталым видом протирает лицо ладонями. Он заходит и нажимает на кнопку пятого этажа. Ночь будет тяжелой. 

За несколько часов до этого.

Чон очередную ночь проводит рядом с Тэхеном. Сегодня они играют в Скайрим Чонгук взял из дома диск с этой игрой и вчера установил на ноутбук в палате Кима. Ким захотел поиграть за каджита. Вообще, многие, когда начинали играть в первый раз, выбирали именно кошачью расу. Она очень экзотичная. Сейчас на Хелген — деревню, нападет Алдуин — главный дракон. Соломенные крыши деревянных домов будут гореть. Женщины в старых и грязных одеждах будут прятать детей за зданиями и каменной крепостью. Солдаты Империи начнут стрелять в дракона, но ему эти стрелы, словно занозы. Братья Бури начнут убегать от плахи и настанет полный хаос, приправленный всеобщей паникой и смертями несчастных. Ульфрик Буревестник, главный мятежник, зайдет с довакином, усмирителем драконов и главным героем, в одну крепость, а потом этот довакин встретится один на один с устрашающим драконом, но всего на секунду. Чонгуку интересно наблюдать за эмоциями Тэхена. Он иногда резко дергается, болезненно шипя при этом, так как движения вызывали боль в груди, иногда всматривается и задумывается, выбирая какую реплику для диалога выбрать.  — Чонгук, — послышался голос со спины. Чон опять сидел за документами, но он по звукам из компьютера Тэхена определял на каком этапе игры тот сейчас. — А мне выбрать Ралофа или Хадвора? — Он проговорил это, смотря в экран и сосредоточенно думал, взвешивая каждый свой шаг.  Чонгук обернулся с улыбкой на лице. Этот парень выглядел забавно. Видно, игра ему нравится и это просто замечательно, потому что все части серии «The Elder Scrolls» Чонгук обожал и переиграл по тысяче раз еще в детстве.  — Смотря за кого будешь воевать в дальнейшем. Есть Империя — это считай государство, власть, если выберешь Хадвора, то будешь воевать за нее. Но с некоторых пор в Скайриме бушуют восставшие норды — это коренной народ Скайрима, если выберешь Ралофа, то сюжет пойдет так, что ты сможешь играть за Бурю. Будешь играть за власть или за мятеж? — Тэхен увлеченно слушал. Чонгук рассказывал очень интересно, мерным глубоким голосом.  — Я хочу… — он снова опустил взгляд на ноутбук. — За империю. У них форма посолиднее, шлемы Братьев Бури уродливые, — хмыкнул омега.  Чонгук рассмеялся. Это был самый странный критерий, по которому выбирали по какому пути идти дальше.  В палату неожиданно резко ворвался еще один дежурный врач.  — Доктор Чон, срочно! — он пытался отдышаться, опираясь на колени руками и сгибаясь пополам. Чонгук поднялся со стула, подбегая и тормоша врача, чтобы тот быстрее начал говорить. Тэхен тоже обратил обеспокоенный взгляд на двух докторов, — В пригороде Пусана… — дышит, кашляет. — Ребенку требуется операция. Ему два месяца, сказали, что у него коарактация аорты, гипоплазия дистальной дуги, дефекты перегородок. Срочный консилиум решил отправить вас. Чонгук хмурится еще сильнее. Он в этой больнице не самый последний врач и не понимает почему собрался консилиум без его ведома и отправил его. Но времени и правда мало, так что выбора ему не остается. Не тогда, когда ребенок находится в опасности и нуждается в таком враче, как Чон. Чон повернулся к Тэхену и тот слабо кивнул с испуганным взглядом. Не то, чтобы Чону необходимо согласие Кима, нет. Просто нужно было дать знать, что он оставит его. Хотя это и было понятно из диалога врачей. Чонгук накинул халат, который снимал, когда ночевал в этой палате. И поспешно выскочил за дверь. Он быстро перескакивал несколько ступенек сразу, вылетая из здания и садясь в присланное такси, которое довезет их до вертолетной площадки. Огни Пусана красиво горят в узких окнах салона для пассажиров, но сейчас не до них. На вертолете он летает не в первый раз. Был как-то случай, когда нужно было срочно проводить операцию одиннадцатилетнему ребенку. Тогда он сильно нервничал в новой обстановке, но быстро взял себя в руки. Чонгук нервно теребил ногой, раскладывая все нужные инструменты. Он надел очки, как делал это всяческий раз, когда принимался за серьезные случаи. За все операции. Потому что каждая нуждается в ответственном подходе. Через полчаса вертолет сел на ровном асфальте около больницы в небольшом уезде. Чонгук спрыгивает со ступеньки, его волосы колышутся в разные стороны от вертолетных полостей и ветра. Он берет необходимые вещи и начинает бежать в сторону небольшой больницы, в которой его ждут. Сегодняшний случай поднял на уши лаборантов. Они взяли кровь, на анализы, сделали МРТ сердца, рентгенографию, УЗИ. Операцию откладывать нельзя. Мать подписала согласие на операцию в срочном порядке, так что Чонгуку ничего не остается кроме как взять свое ослабшее от бессонных ночей тело, и прооперировать. Он спокоен. Руки и тело не дрожат в страхе ошибки. Он знает свое дело, но каждый раз, когда ему приходится работать с детьми, болит в груди от ситуаций недоношенности из-за курения или алкоголя с наркотой, такие дети обречены на халатность родителей. Или наоборот, родители порядочно следуют всем правилам, но врожденные заболевания мешают жить невинным новорожденным.  Результаты анализов уже перед Чоном. Элементы крови в норме, он просмотрел другие бумаги, операцию можно начинать, ребенка уже подготовили. Он выходит из кабинета, в котором проводил собрание местных хирургов, чтобы узнать больше о данных пациента.

Настоящее время.

Чонгук надел хирургическую пижаму, прошел все этапы стерилизации и теперь стоит перед малышом, которому вводили наркоз.  Операцию принимала одна бригада. Чонгук сразу после того, как взял профессию взрослого кардиохирурга, пошел на детского, а там и попутно изучал гинекологию.   Зеленые халаты высоких людей с глупыми детскими вышивками на шапочках загораживали операционный стол с маленьким ребенком на нем. У Чонгука пальцы не дергаются, ровно прорезают кожу. Врач действует по выученному за десятки операций и тысячи часов на практике в университете порядку. Чон вскрывает грудную клетку, пролезает инструментами для того, чтобы сначала зажать сосуд, затем поставить синтетический протез на месте сужения аорты. Собранием решено, что дефект перегородки будет зашит классическим способом при подключении аппарата искусственного-кровообращения. Аппараты пиликают и кардиохирург решает незамедлительно подключить маленького пациента к аппарату для поддержания дыхания. Он умело пользуется инструментами, ему поправляют очки и вытирают лицо.  Через некоторое время он дает команду пустить электрический ток, чтобы запустить сердце. Его голос звучит строго и серьезно, лицо нахмурено, со складками на лбу. Волосы убраны за шапочку, рук не видно. В помещении тихо, доносятся только редкие диалоги и писки аппаратов. Он выглядит как палач в маске, на самом же деле он спасает от настоящего палача, который сейчас угрожает этому ребенку, — смерти. Он провел пять часов в комнате. За окном давно царствует рассвет и солнечное утро. Он смотрит на экраны многочисленной техники: синусововый ритм в норме, можно отключать аппаратуру.  Мужчина накладывает швы и выдыхает. Ребенок жив. Он улетает обратно в Пусан, оставляя ребенка на попечение местных врачей. Так решил консилиум в Пусане. После дороги он заходит к Тэхену.

***

Тэхен спит с включённым экраном. Чонгук бы ушел, но ноутбук мог запросто свалиться и разбиться. Поэтому он на цыпочках подходит и убирает его на тумбу. Потом забирает со стола свои вещи, которые оставил, когда уехал на скорой.  — Чонгук? — Ким слабо трет глаза, силясь разглядеть брюнета сквозь заспанное состояние.   — Доброе утро, — он прокашливается. Тэхен похож на мишку с утра. Немного опухшее лицо и разбросанные прядки уютного каштана.  — Доброе. Что было сегодня ночью? — спрашивает, намекая, что ему хочется послушать о вылазке на дежурстве.  Чонгук добродушно улыбнулся, разворачивая стул и усаживаясь на него, обнимая спинку.  — Поступил звонок из уезда о том, что ребенок задыхается. Местные врачи не смогли определить дефекты при УЗИ, поэтому выявились все заболевания не сразу. Ну и отправили меня, решив не терять времени. — Тэхен слушал, редко моргая. Его волосы непослушно лезли на лицо, он их убирал аккуратно. Чонгук смотрел на это и расслабленно говорил, — если без терминов, то там сужение сосуда и дефект перегородки, который вылечили хирургическим путем. — Тэхен вздрогнул испуганными глазами, приподнимаясь еще выше и сжимая в руках простыни, но взгляда не отвел. Ему было страшно за ребенка, — Тяжелее было, потому что он маленький, все системы органов только начинают развиваться. Он бы прожил еще несколько месяцев, но с таким набором смертность высокая, поэтому хорошо, что родители среагировали сразу. — Чон улыбнулся, видя облегчение во взгляде напротив.  — Я думал, ты только роды принимаешь, — Тэхен решил подшутить над доктором. Чонгук наигранно нахмурился. — Эй, ну прости! Чонгук вновь посмеялся и решил объяснить как получал второе образование. Дверь в палату открылась и в комнату вбежала девочка. Тэхен подавился воздухом. Чонгук потерянно смотрел на ребенка, который стоял с детской невинной улыбкой, обнимая плюшевую игрушку.  — Дядя, вам тоже сделали операцию? — девочка посмотрела на лежащего Тэхена. Она разговаривала чисто, на вид ей где-то пять лет. На ней было детское платьице с кружевным воротником и голубая накидка сверху.  Тэхен кивнул все еще с округленными глазами.  — Моей маме тоже сделали операцию, теперь она спит, — девочка покачалась из стороны в сторону, обнимая игрушку и зарываясь в нее носиком, — а мой папа плачет и держит ее за руку. Я не знаю почему он плачет, — она зарылась еще сильнее в мягкость игрушки.  Тэхен и слова не мог сказать, внутри образовался ком и горло засохло. Руки немного подрагивали. Его глаза слезились, дрожали. Он смотрел испуганно, перед глазами мелькает его ребенок, которого он даже не видел. Становится трудно дышать, его грудь часто-часто вздымается, принося боль. Чонгук, обратив внимание на состояние Тэхена, поспешил вывести девочку. Он аккуратно подтолкнул девочку за спину, чтобы та направилась к выходу.  Чонгук жестом руки подозвал медсестру и шепотом сказал, чтобы она пошла к Тэхену в палату.  — Как ты тут оказалась? — спросил уже за дверью. Он присел на корточки, чтобы быть на одном с ней уровне и ласково потрепал по голове, улыбаясь. Альфа бы тоже хотел такую славную девочку, но Джисон должен был родить мальчика, — Где палата твоей мамы? Я тебя провожу.  Девочка нахмурилась и легонько топнула ножкой с красивой туфелькой.  — Я не хочу туда! — Чонгук удивленно вздернул брови, — Там мама спит, папа плачет. Мне страшно! — девочка виновато опустила голову, когда наткнулась на серьезный взгляд доктора, — Простите, доктор.  На самом деле Чон просто задумался. Девочка боится находиться с мамой и поэтому бегает по палатам. Но он же не может просто оставить ее бродить по больнице или отвести обратно насильно?  — Давай познакомимся, — альфа мило улыбнулся, — Меня зовут доктор Чон.  Девочка тоже заулыбалась, когда увидела подобревшее лицо доктора.  — Меня зовут Сонми!   Чонгук не может сдерживать улыбки при детях, особенно когда они такие здоровые и счастливые. Огорчает только ситуация с мамой. У девочки заурчал животик и она испуганно посмотрела на Чона.  Чонгук по-доброму усмехнулся такой реакции.  — Кажется кто-то не завтракал, — он наигранно осуждающе посмотрел на девочку и наказал указательным пальцем, — утром надо много кушать, чтобы весь день играть.   Девочка согласно кивнула и сказала, что она будет есть утром.  — Папа сидел с ложкой передо мной утром, а я не хочу!  — Твой папа беспокоится о тебе, Сонми, — вставая проговорил врач.  Они направились в кафетерий при больнице. Сам Чонгук тоже был не против позднего завтрака.  — Доктор Чон, а с тем дядей все хорошо? Он выглядел так грустно, когда я зашла, — она вновь поникла. Девочка своими маленькими пальчиками держалась за теплую ладонь Чонгука.  — С ним все хорошо, не переживай. Он уже скоро поедет домой, — на самом деле с ним все не очень хорошо, и он явно не скоро покинет эту больницу. Чонгук смотрел как девочка уже забыла про разговор и весело прыгала по ступенькам, звонко смеясь.  — Тогда я рада! — она была уже далеко от Чонгука, так как бегала и запоздало прокричала. Девочка уселась на мягкий пуфик и развалилась на нем. Пытаясь отдышаться от бега, она тяжело вздыхала, пока Чонгук выбирал что съесть. Девочка тут же подбежала и начала доставать купюры из детского кошелька. Она отдала работнику деньги и пальцем потыкала на стекло, за которым находились свиные ребрышки в кисло-сладком соусе, следом побежала выбирать сладости. Ее выбор пал на, приторное на вид, мороженое. А потом она поскакала за столик. Чон взял рис с овощами, а на десерт кусочки арбуза с оладьями. Он, в отличие от маленькой шкодницы, умеренным шагом дошел до места, где сидела девочка.  В этом кафе было тепло и свет сочился из всех окон. Лучи радостно проникали внутрь и ласкали всех посетителей. Девочка легонько жмурилась. Чонгуку было смешно на это смотреть, поэтому он пересадил ее на свое место, так, чтобы она сидела спиной к окнам.  В помещении все отделано деревом и каменной стеной. Цвета были теплыми и уютными, а посетителей довольно много.  Девочка начала есть со вселенским аппетитом и Чонгук тоже. Они иногда переговаривались, на фоне звучали разговоры других людей, брякание посуды, иногда споры поваров и голоса из телевизора.  Девочка немного испачкалась, когда закончила кушать. Чонгук достал из кармана влажные салфетки и сказал, чтобы она протерла область вокруг рта и пальчики. Она все послушно сделала и начала радостно поедать мороженое.  — Мне нравятся твои волосы, доктор Чон, — она указала на шевелюру пальцем. Чонгук потрогал свои волосы, не ожидая комплимента, — можно я сделаю тебе шишечки из косичек? — Она не знала как назвать прическу, которую ей заплетала мама в садик.  Чонгук посмеялся от такого интересного названия, но согласился. Будет интересно попробовать. Он нацепил на вилку кусочек арбуза и поводил им по тарелке с сиропом.  Через некоторое время девочка счастливо доела мороженое, а Чонгук опять достал салфетки и отдал девочке в руки.  Через некоторое время она подошла сзади и Чонгук облокотился на стул, чтобы девочка дотянулась до головы. Она достала из сумочки резинки и расческу и начала колдовать над головой Чонгука.  Он почему-то подумал, что девочка Тэхена была бы такой же красивой и игривой. Стало не по себе оттого, что он бросил его в таком состоянии. Он прикрыл глаза, уходя в себя. Думал о Джисоне и Тэхене. С некоторых пор эти мысли преследуют его вне работы. Ему нужно было высказаться, разобраться со своей головой. А пока, в волосах что-то творят пальчики Сонми. — Ну как? — Она отошла и дала свое маленькое зеркальце Чонгуку в руки. Девочка ожидающе смотрела.  Чонгук увидел на себе, и правда, две шишечки из косичек, по-другому не назовешь. Он ярко улыбнулся, благодаря маленького парикмахера. — Теперь волосы мне не будут мешать работать, — он потрепал девочку по голове. Конечно, они ему будут мешать, так как заплетена только малая часть волос, но расстраивать ее не хотелось.  Сонми приложила ладони к макушке и согнула локти так, что сделала жест, похожий на сердце.  — Смотри, доктор, вот так выглядит сердечко, — она улыбалась и смотрела на Чонгука. Мужчина добродушно улыбнулся. Кому как не ему, кардиохирургу, который каждый день видит это самое сердце, знать как оно выглядит. Такие энергичные и любознательные дети оставляют светлые лучи в душе доктора Чона. Она радостно запрыгала и побежала к выходу, забрав игрушку.  Чонгук догнал реактивную девочку. Он волновался из-за того, что она могла потеряться.  — Сонми, от старших убегать нельзя.  Девочка виновато кивнула и выразила желание вернуться к папе.  Они прошли той же дорогой, какой пришли в кафе. Она указала на дверь, которая находилась недалеко от палаты Тэхена.  Радостная Сонми вбежала в светлую, белую комнату. На тумбе стоял пышный букет цветов. Возле кровати сидел мужчина средних лет, который склонил голову, ссутулившись, над женщиной, что находилась в коме.  Он обернулся на звонкие визги девочки, потом на врача и подбежал к дочери, спрашивая что случилось. — Я заплела доктору косички, смотри, пап, — она указала на волосы Чонгука, который стоял опираясь на косяк двери.  Мужчина выразил извинения и поклонился. Девочка рассказала как они поели и как она бегала по палатам. Ее отец начал доставать купюры, чтобы отплатить за завтрак девочки, но Чонгук его остановил.  — Она сама за себя заплатила, не переживайте.  Папа облегченно вздохнул и вспомнил, что давал дочери денег утром. Та подошла к маме и начала напевать песенки, как она сказала: чтобы спалось лучше.  Чонгук умилился и вышел, оставляя семью наедине. Он купил в автомате упаковку молока и проткнул трубочкой отверстие, чтоб потянуть белую жидкость, пока направляется в знакомую до боли палату.  Тэхен лежал с покрасневшими и опухшими глазами, он до сих пор сжимал простыни и смотрел в потолок безжизненным взглядом. Чонгук подсел рядом, он понимал, что ему больно видеть детей, когда буквально неделю назад умер свой, родной ребенок. Так легко отпустить потерю не получится, ему нужна помощь.  — Я договорился со знакомым психотерапевтом, — он легонько дотронулся до руки, чтобы на него обратили внимание. Красные глаза тут же переметнулись на Чонгука. Своим болезненным видом он пугал, как и в первую встречу после операции, — он сможет помочь тебе.  Тэхену кажется, что ему ничего не поможет. Он шел на контакт только с Хосоком и Чонгуком, на остальных он либо злился, либо просто не обращал внимания.  Все перевернулась в одно мгновенье. И ему так страшно жить дальше, вновь привязываться, ведь смерть опять может придти и безжалостно забрать, страшно потерять оставшихся Хосока и Намджуна. В больнице, когда рядом Чонгук, на него не давят эти белые стены и постоянные лучи, все его внимание лежит на мужчине, но когда он уходит, становится до жути страшно, настигают самые разные мысли, угнетающие. Он чувствует свою беспомощность перед своей жизнью, он думал, что имеет над ней власть, но судьба над ним посмеялась и лишила его всего смысла. Он был так привязан ко всем этим людям, любил до невозможности. Как теперь ему дальше быть без них? Он не понимал зачем влачить бесполезное, без семьи, существование, как строить новую жизнь без нужных людей. Казалось, все его будущее окончено без родителей, которые дарили поддержку, без мужа и самого дорогого друга. Ему стыдно за себя и свое состояние, за свою слабость. Стыдно за то, что Чонгуку приходилось оставаться у него, ухаживать, даже в кафе съездить за чаем и принести ноутбук, стыдно за переживания Хосока, он буквально чувствовал его волнение. И эти чувства вкупе давили своей тяжестью, они душили его, съедали внутри, оставляя Тэхена периодически ловить панические атаки. Он оставался со своими безжалостными червяками в голове, которые высасывали все его позитивные эмоции. С ним старался оставаться дольше Хосок, чтобы не было ухудшения, чтобы не оставлять. Но и он уходил через время, Тэхен был один.  Тэхен смотрел стеклянностью в глазах на белую стену напротив. У него есть Хосок, Ёнтан, скоро приедет Намджун и он не одинок, но чувствуется всепоглощающая пустота. Разум говорит, что будет легче, если принять помощь психотерапевтов, но в одно и то же время стыдно вновь напрягать Чона, стыдно прибегать к этой помощи, будто он слабак. Его внутренняя война разрывала на части. Одна часть твердила переступить через дурацкую гордость и принять помощь, другая свирепела от одной мысли, что придется вновь ощущать вину и стыд за свое положение и напрягать Чонгука снова. И он поддался первой, потому что терпеть опустошенность в душе он уже не мог.  — Спасибо, — он прикрыл глаза с обреченным вздохом, — я хочу пройти лечение у твоего знакомого.   Чонгук неосознанно сжал чужую ладонь, но быстро отпрянул. Стало неловко. Тэхен тоже отвел взгляд.  — Когда придет Хосок? Не хочу оставлять сейчас тебя одного.  Тэхен вскинул брови. Чонгук так открыто заботится, хотя они вроде как никто друг другу. — Почему… — спросить об этом было сложно. Он боялся, что Чон решит о том, что его помощь не нужна и не воспринимается Тэхеном, но на деле все не так. Тэхен очень благодарен, он не знает как дожил бы вообще до этого момента. Еще неделю назад он бы обязательно проколол капельницу или как-нибудь отключил обеспечивающие жизнь аппараты. Только благодаря его поддержке и присутствию сейчас он идет на поправку и лежит в обычной палате, — ты помогаешь мне?  Чонгук встал в ступор. Он и сам не знал почему, он чувствовал с ним связь. Будто благодаря нему Чонгук пробрался сквозь дебри. Тэхену хочется помочь, хочется быть рядом и оказывать необходимую ему поддержку. К тому же, Чонгуку жаль этого омегу. Он пережил многочисленные потери буквально в один день, до сих пор себя винит и страшно даже думать о ситуации Кима. Он потерял не только ребенка и мужа, но и родителей с близким другом. — Ты не знаешь, но прежде чем оперировать тебя, я не подходил к операционному столу около трех месяцев, — Тэхен хлопнул ресницами, он знает, так как помнит первый монолог Хеншика, а Чонгук немного поерзал на кровати и установил зрительный контакт, — в общем, после того как я прооперировал тебя, я вернулся на работу и мне стало легче переживать смерть Джисона, — Тэхен все также сидел статуей, — можно считать, что ты помог мне, а я теперь хочу помочь тебе. Ты ведь не против? Тэхен не против, ему необходима поддержка Чонгука. Он кивнул. — Ты настолько хороший хирург, что смог спасти меня при этом не забыв за три месяца как все делается, — Тэхен тепло улыбнулся, — я восхищен. Чонгук рассмеялся, ему было приятно, что Тэхен, среди всего печального рассказа, нашел позитивную мысль и озвучил ее. Его шишки из волос мило подрагивали, омега их только что заметил и начал смеяться с ним. — У тебя очень милая прическа, доктор Чон, — отдышавшись подметил Тэхен. Ему было смешно от того, что сдержанный и серьезный доктор сейчас сидит с детской прической. — Я могу заплести тебе такие же, — он, конечно, шутил, потому что у Тэхена волосы короче.  Тэхен уверил Чонгука, что скоро придет Хосок и ему не нужно переживать и сидеть в палате, дожидаясь друга Кима, чтобы он не оставался один. 

***

Джин все эти дни редко видел Чона из-за его ночных дежурств и это огорчало. Хотелось снова окунуться в те дни, когда они ходили за кофе и просто разговаривали. Те теплые деньки наполнены особой атмосферой. Времени, конечно, для этого у них было мало, так как они постоянно заняты. Работа не ждет.  Он вызвал Чона к себе, потому что появился очень важный разговор.  — Джин? — из щели открывающей двери появилась макушка альфы, а потом его тело в полный рост. — Привет, — Ким кивнул, приглашая присесть на стул, не отрывая взгляда от компьютера. — Что-то случилось?  Чон был насторожен, но послушно присел напротив Джина. Он пускал взгляды на экран, помечая что-то в блокноте.  — Чонгук-и, решил сменить имидж?— он наконец посмотрел на младшего и сразу же подметил шишечки, заплетенные недавно. Чонгук усмехнулся и посмотрел выжидающе, — тебя направляют в США на неделю. Скоро тебе об этом скажет глав-врач. Там конференция молодых специалистов, показывающие выдающиеся результаты. Ты был выбран как представитель нашей страны. Сеульские отказались и начали искать выдающихся докторов среди провинций.  Чонгук в шоке. Он бывал на собраниях в столице, но выезжать на международный уровень еще не доводились.  Джин подбадривал и говорил, что все в порядке и Чонгук большой молодец, раз добился признания Сеульских университетов и теперь отправляется в штаты.  — Это большой успех. Ты, Чонгук, самый лучший хирург, которого я когда-либо видел. Того омегу ты вообще по частям собрал. Я горжусь тобой. Чонгук кивнул и рассыпался в благодарностях. Он все еще был в легком шоке.  Джин передал кофе мужчине и решил обсудить их повседневность.  — Кстати, зачем ты позвал Соджуна? Он сегодня мне позвонил и сказал о том, что Чон Чонгуку требуется помощь, — Ким направил встревоженный взгляд на друга, его глаза сверкали в лучах и отдавали еще большей искренностью, — тебе нужна консультация у психотерапевта? Я понимаю, слишком мало времени прошло, чтобы забыть это все.  Чонгук отрицательно помахал головой, его волосы чуть метнулись в стороны.  — Это Тэхену она нужна, — Джин уже не помнил имя этого человека и поэтому смотрел с непонимающими глазами, — тому омеге, которого я «по частям собрал». Джин вытянул губы в звуке «О-о-о»  — А зачем тебе ему помогать? — Он не понимал только этого. Чонгуку бы самому себе помочь, а потом уже думать о других.  — Просто… — он задумался о том, что слишком много за сегодня раз думает о том, зачем помогает омеге, — мне хочется помочь. — Ой, ты как всегда,  — Джин махнул рукой, а потом в голову ударила еще одна мысль. Он сощурил глаза и шутливым тоном произнес, — Всему миру не поможешь. А может он тебе понравился?  Чонгук смутился, ему не нравится ход мыслей друга.  — Да, Чонгук-и, я видел как ты смотрел на обложку с ним, — подметил с самым умным видом, откидываясь на кресло.  А может и правда ему понравился Тэхен? Он притягивает не только внешностью, но и сложным характером. А точнее всем эти вкупе. Потому что Тэхен — взрывная масса. Невероятно силен не только телом, но и духом. Он прекрасно справляется со всеми сложностями, которые выпали на его долю за короткий миг и этим он тоже притягивал. Своей устойчивостью и непоколебимостью. Тэхен не побоялся психотерапевта, хотя многие предпочитают отказываться, он хорошо усмиряет свою горделивую натуру, чтобы помочь себе.  Чонгук отложил эти мысли в сторону и поспешил перевести диалог в другое направление. 

***

Хосок энергично передвигает по палате, расставляет фрукты, которые запретили есть Тэхену, но его хён об этом пока не знает и он в это время тихо смеется.  — Вообще-то мне нельзя пока есть эти продукты, — он усмехнулся, завидев разочарованный взгляд.  — Ты мог бы меня предупредить, Ким Тэхен. Теперь валяться этим фруктам у меня в холодильнике и тухнуть, — деловито произнес Хосок и уселся рядом, копаясь в телефоне.  — От Намджуна вестей нет? — он нахмурился, вспоминая, что тот обещал позвонить на новый телефон с сим-картой, которые купил Хосок. — Намджун мне не звонил, — он пожал плечами и склонил голову. Хосок не переживал на счет Кима старшего, он знает что делает и, наверняка, сейчас просто не имеет возможности позвонить, — вот смотри, — он наконец нашел в телефоне то, что так долго искал и теперь развернул его, чтобы показать, — вчерашняя фотосессия. Девушка с гетерохромией очень красивая, — он листал фотографии, Тэхен увлеченно их рассматривал.  Ким скучает по этой атмосфере камерных вспышек и подиумов, сцен и площадок, на которых размещаются стилисты и визажисты, и вся команда. Он хотел быстрее встать на ноги и выйти из душной больницы в большую моду, где его ждет половина мира. Он обреченно вздохнул таким мыслям и тому, что торчать здесь придется еще целых два месяца, если не больше. — Скучаешь? — Хосок сочувствующе посмотрел на друга, — я могу устроить тебе фотосессию в этой палате! — он обрадовался такой идеи вернуть Тэхена на площадку хотя бы таким образом.  Тэхен помычал, задумываясь.  — В этой сорочке? Нет, хён, я буду выглядеть посмешищем, — Тэхен сморщился, представляя свои фотографии. Он считал, что всегда нужно выглядеть опрятно и красиво. Не обязательно носить брендовую одежду для этого. Можно просто ходить в спортивных штанах и черной футболке и уже выглядеть привлекательно, но никак не в больничной одежде. Это не то, как бы хотел видеть себя Тэхен со стороны. — Давай, когда я смогу переодеться, я попрошу одеть меня в более презентабельные вещи для твоих великолепных фотографий.  Ему понравилась идея с фотографиями в больнице. Хоть они и будут напоминать о каждом плаче в этой палате и каждой разорванной мышце, которая болела невыносимо при незначительном движении. Это нужно, чтобы научиться принимать самые разные ситуации, не бегать от них, а смотреть боли в глаза.  Хосок хлопнул в ладоши, радуясь тому, что младший согласился на небольшую шалость в стенах серьезной больницы.  — Тогда я привезу завтра тебе твои вещи, что захватить?  Тэхен начал перечислять все, что ему казалось подходящим под фотосессию в больнице. Он хотел бы оставить в этих фото всю свою боль и забыть как страшный сон, но забыть не получится, потому что это навсегда оставит след в его жизни, потому что это будет очередным этапом, через которой Тэхен должен перешагнуть. И первым шагом к преодолению этого периода будет посмотреть в глаза своему горю и самому себе через эти фотографии.  — О Намджун позвонил! — воскликнул Хосок, стоя у окна. Он быстро подбежал к Тэхену, чтобы отдать трубку ему.  Тэхен удивленно подпрыгнул, прошипев от боли, засветился весь и принял из рук Чона трубку.  — Намджун! Приве-ет, — пропел в своей манере младший. Он был до ужаса рад тому, что Ким смог позвонить, — я так рад твоему звонку, почему раньше не смог связаться с нами? — омега заваливал его вопросами.  — Тэхен-а, прости, забрали все средства связи на несколько дней, но ты не переживай, — его глубокий голос врезался в слух через трубку, Тэхен улыбался вовсю, а за ним и Хосок, наблюдающий картину радостного друга. — Ты лучше скажи как ты справляешься? Ты в норме? Какие травмы получил?  Тэхен рассмеялся тому, что его завалили обеспокоенными вопросами и начал потихоньку рассказывать о своем состоянии.  С Намджуном они дальние родственники и дружат с детства, так как жили рядом. Ким ему как старший брат, готовый защитить, но младший и сам отлично справлялся с самообороной, отчего Намджун частенько дразнил за его боевой характер, который не свойственен большинству омег. После окончания школы их пути разошлись. Ким старший пошел в военную сферу и добился высот в ранние сроки, после чего помог и Минхо устроиться в высоком чине. Минхо же был рад своему повышению, так как до этого он долгое время стоял в одном звании, но замолвленное словечко старшего Кима помогло ему.  Намджуну Минхо не нравился, он сразу сказал об этом Тэхену, но кто он такой, чтобы решать с кем младшему брату связать свою жизнь. Ему было стыдно, что он пробивает в люди таких как Минхо и, возможно, лишает действительно талантливых военных продвижения по карьерной лестнице. Минхо для него был скользким и жутко хитрым лисом и никак удостовериться в этом Намджуну не удавалось до одного момента. В тот вечер в доме никого не было. Хозяева уехали. Минхо сидел на диване в общей гостиной дома, где жили родители Тэхена, а рядом, к нему совсем не по дружески ластился Чимин. Они думали, что дома пусто, но альфа приехал к Кимам совсем внезапно — хотел сделать сюрприз младшему. Он быстро скрылся из комнаты, чтобы его не заметили и вышел дожидаться хозяев с загруженной головой.  Намджуну было больно смотреть в глаза Тэхену, зная, что Минхо изменяет ему с его же лучшим другом. Он скрывал это, понимая что делает неправильно, но в то же время не хотелось рушить наигранное счастье омеги, поэтому он молчал и с горечью смотрел как Минхо ласково обнимает Кима руками, которыми хватался за талию Чимина.  Тэхен закончил диалог, хотя совсем не хотелось, но время у Намджуна было ограничено и они расстались на немного грустноватой ноте.  Хосок сразу же вовлек в свой разговор, чтобы отвлечь омегу от печали, что поселилась у него в глазах, после окончания диалога со старшим. Вроде бы и поговорили хорошо, но осадок все равно остался. Хотелось больше провести время с ним, так как давно уже не слышал родной голос. Скучал по Намджуну. 

***

Юнги ждет Чона около получаса, но вскоре видит сквозь стекляные окна чёрную машину со знакомыми номерами и довольно хмыкает. Чонгук сам просил о встрече, сказал, что хочет поболтать.  Чонгук с солнечными очками, которые помогали видеть что происходит на дороге и отгоняли лучи яркого солнца, прошел вдоль всего зала и уселся за самый крайний столик. Это было его любимым местом во всем кафе.  Юнги снова хмыкнул такому дерзкому виду младшего. Он выглядел сексуально для всех омег, которые сидели в этом кафе и засматривались на тело альфы, который к тому же и одет был стильно. В руках белая ветровка, а на туловище надета белая футболка, которая красиво обрамляла крепкие плечи. Его черные волосы аккуратно уложены, разбавляя весь образ. Будто вновь вернулся тот Чонгук, которого он помнил до события, переломившего его. — Чонгук-и, потрясно выглядишь. Решил наконец обновить свои старые шмотки? — Юнги закинул руку на спинку дивана, оценивая прикид младшего.  Чонгук закатил глаза. Юнги никогда тактичность не отличался. — Нет, собираюсь в этом в штаты полететь, — Чонгук со сладким удовольствием рассматривал вытянувшееся лицо старшего. Он тут же начал расспрос, но Чон деловито остановил старшего, выставив перед ним руку и по-актёрски прикрыв глаза. — Меня вызвали на конференцию врачей со всех стран мира. Юнги спешно пересел к Чонгуку и начал трепать по макушке.  — Чонгук, можешь быть горд собой, потому что Мин Юнги сейчас тебя поздравляет!  Юнги до крови в зубах не хватало такого открытого и веселого Чонгука. Таким он его видел очень давно и сейчас неимоверно рад возвращению в нормальное русло. Юнги полагал, что улучшение состояния вызвала работа. Отчасти да, но причина выхода на работу тоже сыграла роль в его состоянии.  — Хён, о чем задумался? — Чонгуку уже принесли то, что он заказал и сейчас он довольно попивает любимый кофе, заглядывая своими круглыми глазами. Юнги решил озвучить то, что вертелось в мыслях последние несколько дней. Он переживал за младшего.  — Ты так преобразился. Это из-за работы? — было страшно спугнуть настрой брюнета и напомнить о его горе своими словами, но в то же время не интересоваться жизнью альфы было невозможно, потому что они всегда делили все переживания.  Чонгук помолчал, опустив взгляд на тирамису, рассматривая его со всей серьезностью. — На самом деле я хотел об этом поговорить. Меня тревожит это. Мое состояние улучшилось и я не понимаю что на это повлияло: работа или … — он замолчал, поднимая взгляд на сосредоточенное лицо Юнги. — Или Тэхен.  Юнги спросил кто такой Тэхен и Чонгук начал вещать свои переживания.  — Ты помнишь того омегу, которого я оперировал неделю назад? — Юнги кивнул. — Я с того момента начал с ним тесно общаться. И мне кажется он мне нравится. — Чон виновато опустил свой взгляд под удивленным Юнги, он не перебивал и слушал, что дальше скажет друг, — И я уже это не отрицаю, да, — он кивнул самому себе. — Он мне точно нравится. — Чонгук умел разбираться в своих эмоциях к окружающим, но свои ощущения, которые связаны только с его внутренним миром, он путал. Чон уже давно не зеленый подросток, который будет бегать от своих чувств и отрицать их, он их принял, принял и симпатию к Тэхену. — Но меня не отпускает чувство вины перед Джисоном. Будто я ему изменяю, предаю нас.  Юнги долго думал что сказать. Чонгук все эти три месяца винил себя в смерти мужа, а теперь винит в том, что отвлекся от нее. Естественно он сейчас говорит это, потому что ему хочется сгрузить тяжелые мысли кому-то и он не ищет советов. Хотя, возможно нужно помочь ему свернуть на верный путь. Юнги всегда наставлял своего друга. Он очень мудрый и к нему маленький Чонгук всегда бегал за помощью и сейчас пришел. Как блуждающий странник, он нашел своего учителя.  — Чонгук, возможно я сделаю сейчас тебе больно, но ты уже взрослый мальчик. — Чон отозвался и смотрел выжидающе на друга. — Джисон мертв. — Чон вздрогнул, как будто осенило. — Его здесь давно нет, но есть ты, который не должен жить прошлым. Ты должен жить настоящим, в котором тебе нравится твой пациент, а не Джисон. — Юнги говорил твердо, он пытался расставить всё по полкам, потому что в толстой пленке вины Чон путался. Чонгук принимал эту очевидность, которая лежит на поверхности, вот только доплыть до нее со дна будет сложно. Но сквозь толщу темной воды, покрашенной в яркий цвет своей вины, он видит тянущиеся руки.  Возможно он всплывет, но какой ценой? Ценой чужих страданий. Страданий Тэхена. Потому что именно Тэхен спас Чонгука, протянул руку и сам упал в темные воды. Автокатастрофа, в которой он чуть ли не умер, именно благодаря этому случаю Чонгук вернулся в ритм работы. Именно с его помощью Чонгука теперь тянет наверх Юнги.  Чонгуку нужно всплыть, чтобы помочь уже Тэхену. Ему нужно понять очевидность.  

***

Чонгук собирается снова на дежурство. Уже завтра он будет в штатах. Нужно попрощаться с Тэхеном на неделю и сказать ему о своей поездке.  — Ты безупречный врач. Таких и славят тихими героями, — Тэхен говорил своим приятным баритоном, лаская слух. — Я читал статьи о разных хирургах, но когда столкнулся сам с проблемами и посмотрел на вашу тяжелую работу, во мне говорит чувство благодарности. Чонгук, ты достоин этой поездки, — длинная речь Тэхена была самой приятной среди всех поздравлений за этот день для Чонгука. Он смущенно улыбался, теребя рукава длинной черной кофты. Вроде бы, он говорил себе, что не подросток, тогда почему смущение так и льнет к лицу? Тэхен тоже расплылся в нежной улыбке. Он безумно благодарен Чонгуку и, когда тот заслуженно получил награду в виде признания Чона как врача достойного посетить международные съезды, он искренне обрадовался.  Чонгук вспомнил о том, что завтра Тэхену назначается первый сеанс у Соджуна. Он еще раз спросил готов ли Ким и, получив твердый кивок, успокоился.  Ему определенно будет одиноко без компании Чонгука, но тот предложил хорошее решение проблемы. — Сейчас я установлю скайп и будем общаться с помощью видео, ты не против?  — Нет, устанавливай.  Спустя пять минут Чонгук уже сидел за работой, а Тэхен проходил Skyrim V.  Прошлой ночью он дошел до момента сражения с самим Ульфриком Буревестником. А сейчас он проходит квест «Путь Голоса». Ему нужно забраться на Высокий Хротгар — уединенный монастырь на высочайшей точке всего Скайрима и поговорить с Седобородами — древним орденом, изучающим силу голоса.  Тэхен задавал вопросы, изредка нарушая тишину. А потом и вовсе заснул. 

***

День был снова налит жарой и глупыми лучами. Чонгука уже давно не было за столом, он сейчас сидит где-нибудь в самолете. Тэхен огорченно вспоминает вчерашний разговор и пытается отвлечься ноутбуком, дожидаясь при этом психотерапевта. Хеншик все также заходил, проверял, что-то говорил о том, что Тэхен стремительно идет на поправку. Ему плевать и его раздражают вечные походы в его палату врачей и медсестер. Он понимает, что неправильно злится на тех, кто выполняет свою работу, но эмоции глушить у него не получается.  Белая дверь раскрывается и Тэхен вздрагивает. Внутрь заходит приятный, средних лет мужчина. Он здоровается, представляется и усаживается напротив Тэхена, перед этим пододвинув стул.  — Ким Тэхен, давайте сразу договоримся. Вы мне честные ответы, а я вам гарантию вашей психической стабильности.  Тэхен кивнул. Ему самому в первую очередь это нужно, нет смысла лгать и увиливать от ответов.  — Отлично, а теперь я хочу послушать вашу историю в ваших словах. 

***

Чонгук сидел в номере перед темным экраном ноутбука. Он приехал день назад и только сейчас выдался момент для разговора с Тэхеном.  — Чонгук, ты так долго не… — он замолчал поджимая губы и всматриваясь еще сосредоточеннее в экран, — выглядишь очень красиво.  Он еще раз осмотрел картинку с брюнетом посередине. На нем были очки. Тэхен не знал, что Чон их носит. Видимо, забыл снять перед звонком. И темно-серая джинсовая рубашка, закатанная по рукава, оголяя крепкие предплечья с некоторыми татуировками, которые он скрывал на работе. Его волосы шелковистые, после душа, аккуратно легли на плечи. Брови покоились строгими линиями, губы немного поджаты, но не теряли пухлости. Чонгук сочился спокойствием и серьезностью. Этот вид ответственного и трудолюбивого мужчины перед ним завораживал, а если еще и брать во внимание, что он буквально лучший врач Пусана, если не всей Кореи, то сносит крышу.  Чонгук неловко потрепал затылок и глупо улыбнулся. Он начал расспрашивать про состояние Тэхена. Тэхен послушно отвечал и не смел отводить взгляд или перебивать. Такой Чонгук для него в новинку и ему нравится. Его мерный голос вновь, как и каждую ночь, успокаивал, уводил в другое измерение, где нет всего дерьма, что вылилось на Тэхена. А его бездонная чернота глаз захватывали всю душу Кима покоем и безмятежностью. Чонгук, как сдержанный, абсолютный стражник мира Тэхена, в котором он великий принц.  Врачи всегда стоят на вооружении, когда к ним привозят очередного, покалеченного жизнью, человека, будь тот сияющим принцем или грязным бездомным. Им плевать, главное спасти от загоняющей в угол смерти. Это их задача и работа на всю жизнь, которая им самим нравится, раз они не спешат уходить с должности. По крайней мере, Чонгуку она точно нравилась, потому что невозможно быть лучшим в своем деле, не любя это дело. Чонгук всю душу вкладывал годами и сейчас на вершине.   — Как прием у Соджуна? Он хороший специалист.  — Я ему рассказал про свою жизнь вдоль и поперек. Он попросил ничего не утаивать и постоянно записывал себе в блокнот что-то. А в конце он прописал антидепрессанты.  Чонгук горько усмехнулся. С его состоянием без антидепрессантов никуда.