Из песка и крови

Вчерашний вечер казался Хобу сном, фантазией, которую он сам себе придумал. Когда Морфей так нежно держал его под локоть, то согласился бы с ним выпить не только раз в столетие в «Белой лошади», чтобы, в конце концов, Хоб поцеловал его и попросил остаться на ночь. Правда ничего бы не получилось, ибо Морфей бывал только в сновидениях, но Гэдлингу хотелось верить, что это настоящий он. Хоб думал об этом, в пустую листая свежую газету. Он читал, но ничего не понимал, смотрел на фотографии и не узнавал ни мест, ни людей, до него даже не сразу дошло, что он неожиданно принялся читать статью о помидорах, и как их нужно выращивать? И откуда у него, сколько переживаний в его-то возрасте? Морфей бесшумно появится у двери, Хоб его поначалу даже не заметил. Сон медленно подошел к столу, сел на стул, придерживаясь рукой. Выглядел он странно: штаны, которые ему так подходили, помялись, как и белая рубашка, край которой вылез из-за пояса и свисал до середины бедра, черные волосы снова торчали в разные стороны, словно ,в общем никогда его не расчесывали. Кому скажешь, что они выпили всего несколько бокалов – не поверят. - Как ты? Морфей поморщился от его голоса, Хоб удивился: неужели слишком громко спросил? – Болит, – он потер рукой висок, надеясь, что это поможет. Гэдлинг покачал головой и полез в аптечку, ища обезболивающее, налил стакан воды и дал Морфею. – Я опять заболел? - О нет, друг. Ты просто перепил. Так бывает, если не знать меры. Тебя тошнит? – Тошнит? Наверное, нет. – Я не думал, что ты можешь так напиться, мы немного взяли, – Хоб поскреб подбородок, пока Сон запивал таблетку водой. – Извини. - Ничего, мне было весело, - он задумался, вспоминая, - хотя я почти ничего не помню. Мы пили вино? А как попали домой? Хоб тихо засмеялся, но потом сразу подумал о поцелуе, первом за шесть столетий. Воспоминания все еще обжигали губы, заставляли вообразить под руками тонкую талию и прохладу бледной кожи. Если Морфей даже не помнил, как заснул в кэбе, то вряд ли сможет вспомнить и это. – Просто полежи еще немножко, может, поспишь и все вспомнишь, – Хоб надеялся, что нет. - Ты голоден? – Вот слов о еде Морфей вздрогнул, похоже, его все же тошнило. – Я позже что-нибудь приготовлю, а пока, пойду поработаю немного. - Хоб, подожди, - Морфей посмотрит на него прямо, трезвым и воспевающим взглядом. – Я должен извиниться. – За что? – За то, что… Словом, за поцелуй. Нам не стоило этого делать. Хоб почувствовал, как внутри что-то застыло и больно надломилось. Он даже не рассчитывал на взаимность, столько лет гонялся за мечтой, который придумал сам себе, бросал других любовников, убегал подальше, чтобы снова оказаться в «Белом коне». Однако вчерашний вечер так легко вырастил в нем надежду, что теперь отказ разбил его сердце. – Я… Тоже был не прав, – хотел еще добавить, что нельзя было наглеть и пользоваться его уязвимостью, но это уже ничего не изменило бы. - Мы об этом забыть? Я не хотел бы, что испортило нашу дружбу, – Гэдлинг прослушал половину его слов, но все равно закивал. – Мои отношения никогда не заканчивались хорошо. - Что ты имеешь в виду? – Я всегда делал больно тем, кто меня любил. И наоборот. Думаю, бесконечным лучше вообще не заводить отношений. Ущерб будет минимальным, зря не сказал этого раньше. В памяти всплыли слова Константина, и сейчас Хоб бы с ним согласился. Он хорошо помнил все ночи, что провел с Морфеем, все пылкие признания в любви, все поцелуи, но это было во снах, там оно и должно остаться. Хоб подумал о том кошмаре, что вырезает мужчинам глаза, сердце больно сжалось, почему только такой кошмар мог пробраться в реальность? Обижаться на Морфея было совсем глупо. Он же не виноват, что его человеческий друг влюбился в него, а он не смог ответить ему тем же. Хоб все понимал, но создавалось впечатление, будто он не понимал ничего. Из коридора донесся пронзительный звонок, прервавший тишину между ними. Они еще немного помолчали, глядя друг на друга, пока телефон разрывался и дрожал. Гэдлинг не подозревал, кому и зачем мог понадобиться в свой выходной. *** Каркасный купол читального зала был совершенно симметричным, Хоб, зайдя туда, почувствовал, как за спиной закрылась круглая клетка, хотя сферический потолок был выкрашен в голубой, как небо, цвет. Высокие шкафы подпирали своды, на них туго, корешком к корешку стояли книги, в отдельных шкафах под стеклом хранились папирусы и старые свитки. В библиотеке Британского музея было тихо, Гэдингу показалось, что все экспонаты придирчиво посмотрели на них, как на лишних, однако он уверенно последовал за Константином. Мужчина знал, что здесь могут находятся учёные, что простые посетители появляются здесь редко, но они с Джоном были исключением и Хоб был уверен, что маг специально взял его с собой, ибо сам бы он так просто не прошел, а у детектива даже значок был в кармане. – Так что ты нашел? – Спрос Гэдлинг, когда они подошли к одной из больших полок. Джон сразу начал быстро просматривать корешки. – Пока ничего. Но я догадываюсь, что нам нужно найти. – Слушаю очень внимательно. – Итак, Берджисс называет себя Магнусом. Если смотреть на значение, то это греческий магический титул, - Джон собрал целую кучу книг, с грохотом положил на стол и с от книг поднялись облачка пыли. – И нашего красавчика зовут Морфей, как греческого бога сна. – Он сказал, что греки ему поклонялись, как богу. - Вот-вот, я к нему и клоню. В подобных ритуалах греки, так или иначе применяли свои верования, совершали обряды в храмах, а также самые сильные из них, в которых находились божественные вещи. Это те, которых боги касались, например, плащик. В том числе, это означает, что так и вещи можно было использовать только раз. Как я понимаю, именно маги древней Греции ближе всего подобрались к природе Бесконечным. – И Берджисс с магами использовал какой греческий обряд? – Хоб проследил, как Константин пролистывал одну из книг, отложил в сторону и кивнул. – Вот только он рассчитывал заточить его, почти как джина или что-то такое, чтобы использовать его силу. Но они трактовали обряд не правильно, смотри, - Джон достал из сумки свиток, вынесенный из имения Берджесса. – Здесь написано, что можно забрать силу и передать ее, но не написано куда. - Они получили силы, чтоб постоянно быть в его мире. То есть летаргию? - Именно так! Молодец, детектив, так смотри, сам магом станешь, – засмеялся Джон, а Гэдлинг только закатил глаза. – Проблема в том, что я не подозреваю, к чему относился этот ритуал, то есть читаем все, где есть упоминания о Морфее. Как поймем, так сразу и все выясним. Хотя я бы лучше спросил у Берджисса, если бы он по сонным мирам не шарился. – О, нет, он уже не в летаргии, – Хоб дождался, пока Джон переведет на него взгляд. – Его убили и не кто-то там, а кажется, наш любитель глаз. – Ему вырезали глаза?! – прошипел Джон стараясь не кричать на всю библиотеку. – Ты же там о типаже рассказывал, как в списке симпатичных любовников оказался старый дед? - Я сначала подумал, что ему просто подражают, чтобы направить расследование по ложному следу, но… Морфей сказал, что убийца – это его творение. Я так понял, что он сбежал из снов и теперь делает, что вздумается. – Понятно, – Джон попытался придать себе равнодушный вид, который был у него всегда, но Гэдлинг все равно увидел тень грусти на лице. Рукой маг скользнул по груди, нащупал что-то под рубашкой и Хоб наконец заметил цепочку на его шее. Кажется, на ней под одеждой болталось кольцо. – Я свято верил, что это человек. С моим-то опытом… Джон не закончил мысль и решил продолжить чтение. Хоб последовал его примеру, но уже на первой книге понял, что это сложнее, чем ему казалось. Все переводы были дословными, пересказывали закрученные метафоры и ничего не упоминали напрямую; все научные работы имели витиеватую нить повествования, а не нагромождение терминов и исторических нюансов. История ему нравилась, действительно, особенно британская, потому что большинство событий он видел своими глазами и теперь даже думал, что стоит попробовать обучать ей других после окончания полицейской службы, однако читать о древнегреческих фокусниках и их баснях было невероятно скучно и неприятно. «Для магии нужны определенные ингредиенты, когда Одиссей требовал травы Молли, чтобы победить магию…» Гэдлинг подумал о Морфее, представил, как он обрадуется, когда узнает, что скоро попадет домой. Не уверен, его лицо вряд ли хоть немного изменится, он точно останется с самым холодным и безразличным с видом, но Хобу будет достаточно даже заметить блеклый след улыбки в его глазах, таких далеких и необъятных, как звездное небо, глазах. «Эмпедокл был сочетанием поэта, мага, учителя и ученого.» Однако Хоб чувствовал, что они где-то близко и Джон вот-вот раскусит эту загадку. Секреты Джон любил, постоянно за ними гонялся и был готов зайти в темное болото по макушку, если ему это позволит узнать там ответы. Гэдлинг и представить не мог, откуда у Константина такая тяга, но может это было нечто семейное, что было и у Джоанны. В конце концов, ее он совсем не знал. «Река приветствовала его слова "Привет, Пифагор!" Если они все же узнают ответ, то Морфей скоро уйдет, снова исчезнет на столетие и Хобу останется только татуировки и надежда на следующую короткую встречу. Гэдлинг душил в себе эгоистическое желание оставить его рядом с собой, как и воспоминания о вчерашнем поцелуе. Он ждал этого шесть столетий, столько раз видел во снах, чтобы услышать, что им не стоило, что Бесконечным вообще лучше ни с кем не быть. «Эллинистичный период (примерно за последние три столетия до н. э.) характеризуется упорным интересом к магии.» Знать бы еще, что он имел в виду, когда говорил, что всем делает больно. Хоб тоже был не святым и даже в смерти Элеоноры был виноват именно он, ибо иметь детей в ее возрасте тогда уже было небезопасно, но он настоял и… «Пифагор является одной из этих фигур "божественной люди". Может шесть веков – это много только для него, а для Сна из Бесконечных– это лишь секунда в его слишком долгом существовании, начинающегося еще до того, когда время люди еще не придумали колесо. Или еще раньше. Стоит спросить у Джона, из него можно вытянуть хоть какие-то ответы. «Имели широкий спектр сверхъестественных сил.» Он желал Морфею только хорошего, но никогда не задумывался, насколько это взаимно. Не первый раз, когда человек не ответил Хобу взаимностью, бывало и хуже, особенно в юности, но почему-то именно отказ Морфея, даже такой, косвенный, так задел. «Медуза-горгона, была соблазнительницей» Его соблазнитель оказался худощавым богом и если бы кто-то рассказал Хобу об этом в их первую встречу, то он смеялся бы громче всех в «Белой лошади». «Цирцея является представительницей…» Хоба привел в сознание громкий хлопок, он повернул голову и понял, что Константин захлопнул книгу. – Мы ищем не там. – Что, извини? – Хоб отчаянно косился на количество высоких стопок книг, которые они уже перечитали. – Скажи, что ты шутишь. Но Джон его не слышал, только что поднялся и направился в восточное крыло, а там – в зал с экспонатами. Он пробежал по двойному коридору с каменными барельефами из Рима, остановился между грифонами и человеческими головами и посмотрел вокруг, как будто потерялся, но стоило Хобу его догнать, как маг сразу понял, куда надо уйти дальше. - Я вспомнил кое-что, - затараторил он, слоняясь от статуи Афродиты к белому алтарю неизвестному богу. – Я здесь был с сестрой, очень-очень давно. Идем, идем. Вот оно! – Что это? – Гэдлинг подошел к нему, нависая над экспонатом под стекломом: тонкую цепочку с подвеской и золотую табличку. - Золотые орфийские вещи для похорон. Я никак не мог понять где видел Сна и этот его шлем. Хоб разглядывал табличку внимательнее и среди старых текстов заметил изображение шлема с хребтом, что было либо вырезано, либо вытеснено. – Орфийский? Это какой? – Это те, которые относятся к орфиизму, это такое течение магии у греков. - И теперь ты знаешь, как помочь Морфею? Джон не ответил, но его лукавая, напыщенная улыбка была гораздо красноречивее. *** Перед тем, как поднять трубку и набрать один известный номер, дважды подумал, вспомнил обещание никогда не втягивать Коринфянина в свои дела, тем более в дела детектива Гэдлинга. Но сейчас, только сейчас Джону не захотелось переться в имение, полное полицейских, за одной единственной травой, хотелось иметь с собой кого-то, с кем можно было бы поехать вместе и не срывать Чеза с больницы. После гудков ему ответил незнакомый женский голос, она спросила, с кем его соединить. Джон вообще не подозревал, кого звать, ведь даже имя свое – Коринфянин – засранец назвал далеко не сразу. – Мне… Мне нужен Коннор, – выпалил маг, проведя рукой по лицу. – Коннор Найт. Константин попросил всех богов, которых только знал, чтобы она не спрашивала подробностей. Он не подозревал, куда звонил, домой или на работу, не представлял, каким еще именем мог назваться Коринфянин и не на чужой ли квартире он жил. А где он вообще жил? - Да, конечно, подождите минутку. В трубке повисла тишина – полминуты, минуту, две – и Джон решил, что это бессмысленная идея. Он сделал глупость, что ж, ему не в первый раз, вдруг… - Поздравляю, - голос Коринфянина маг мог бы узнать где угодно. Константин не признался, но он был рад его услышать, рад, что его любовник все же не соврал. - Привет, дорогой Коннор, - Джон покривлялся, Коринфянин фыркнул. – Я к тебе по делу, так что не радуйся. – Ну, рассказывай, я заинтригован. – Мне нужно поехать в одно место, собрать магическую травку. Дело не сложное, но не хотелось бы ехать одному. Что скажешь? - Джон, я занят сегодня. Есть определенные дела, должен кое-что устроить. Твоя трава не подождет до завтра? Константин вздохнул. И на что он вообще рассчитывал? - Да, конечно, подождет. Они прощались, Джон положил трубку, схватил плащ и вышел из квартиры. Ему еще надо понять, как добраться до имения Берджесса без Чеза. *** После телефонного разговора с Константином Хоб рассчитывал сразу вернуться к Морфею, но, у главного входа его поймал молодой констебль и потащил в больницу. Доктор узнал его шляпу, увидев его на лестнице у главного входа госпиталя. Хоб коротко поздоровался и последовал за ним по вымытым коридорам, где не осталось никаких следов или вещественных доказательств. Больница вдруг замолчала, стихла, все медсестрички попрятались по углам, докторов ветром сдуло так, словно труп был здесь делом необычным. - Невиданная дерзость, сержант, - покачал головой Отри, когда молодой констебль проводил их до убитого. Вдвое стояли у закрытой двери в палаты, стерегли, чтобы никто не заглянут и не увидел покойника. – почти у меня под носом, задел меня за живое. - Не в участке и уже хорошо. Кого убили? Палата пахла лекарствами и прокислой мочой. Гэдлинг увидел мертвого старика, лежавшего среди пухлых больничных подушек, как могущественного и влиятельного человека. Худой и мерзкий, даже без глаз. Из разорванных бежали тонкие струйки крови, спускавшиеся по вискам и щекам. Хоб подошел ближнее, разделся и едва смог узнать. - - Местного богача, Родерика Берджисса. – Да блядство, – Хоб провел рукой по лицу. – Снова выбивается, да? - Я уверен, что он с ним не спал, - Отри начал одеваться в рабочую форму, чтобы не замазать старой кровью парадную одежду. – Берджесс был в коме. Его нашли в собственном имении, в летаргии, а с ним с десяток гостей. Кто-то вызвал полицию из поместья, но никого в сознании там не было. – Хорошо, тогда давайте разберемся с этим побыстрее, – Хоб подумал, с чего бы начать осмотр места преступления. *** Домой Хоб вернулся уже поздно вечером, да еще и по дороге попал под дождь и повезло, что не промок до нитки. Он зашел тихо, чтобы в первый раз не разбудить Морфея, но потом увидел, что в гостиной горел свет. Морфей нашелся на диване, завернутый в черный плащ и вязаную накидку, которая уже стала его собственностью. Властелин снов лежал на спине, болтая ногой, в руках у него снова была книга. Наверное, он уже ее прочел до дыр. - Наконец-то ты вернулся, – он взглянул на Хоба через плечо. – Что там случилось? - Я был в больнице, - Хоб бросил на журнальный столик тонкую папку – новое убийство, которое дополнит толстенные тома с фотографиями безглазых тел. -Меня взывали, потому что там нашли труп. – Смерть говорила, что в больницах так часто случается. – Да, часто, но… – Хоб сел к нему на диване. Морфей поджал ноги, но поближе не придвинулся. – Этот человек был убит. Ему вырезали глаза. – Видно, Коринфянину кто-то понравился. Ему не важно, кого или где убивать, если ему этого захочется. «Коринфянин, – про себя повторил Хоб, думая, слышал ли это имя раньше. – Не слышал.» – Он убил Родерика Берджесса. - О, надо же. – Тебя это не сильно расстроило. Морфея это, кажется, задело. Он почти незаметно поднял черные брови, в изгибе губ Гэдлинг прочел презрение. – По-твоему, я могу оплакивать Родерика Берджиссса? – Справедливо, – хмыкнул Хоб. – Ты знал об этом? – Нет, не знал. Если бы я мог управлять Коринфянином, то… Морфей не стал заканчивать, только положил книгу на стол рядом с документами, но Хоб и так понял, что тогда верный слуга не стал бы тянуть с местью так долго. На мгновение он четко понял разницу между Повелителем снов и Властелином кошмаров, безразличным к просьбам и молитвам. - Думаю, он скорее понял, что я на свободе и пытаюсь меня разыскать. – Зачем ему это? – Чтобы убить меня, – Морфей сообщил это так обыденно, словно только этого и ожидал. Наверное, он знал свое творение достаточно хорошо, чтобы предсказать. - Я сделал его амбициозным, очень амбициозным, так что это было ожидаемо. Конечно, раньше, его ножи ничего мне не сделали бы, но сейчас это небезопасно. - Тогда хорошо, что Джон все нашел. – Правда? – Сон оживился. Гэдлинг не мог сказать наверняка, с чего он это взял, ведь внешне все осталось как обычно, Хоб не ожидал от него чего-то такого. – Он сказал, что для ритуала нужна «божественная фигура». Но это что-то вроде метафоры и здесь просто нужен ты. Потом волшебная трава и Джон думает, что подходит те веточки, что росли на клумбах у поместья, – Хоб задумался. – Анемона? - Сон-трава. Кажется, вы ее так называете. – Да, потом нужен магический предмет. Он не знает, что это может быть и просил спросить тебя. – Что-то, что было создано мной в Мире Снов, – Сон вздохнул. Кажется, это будет самая сложная часть, – оно должно быть нетронутым и неразрушенным. Что-то, содержащее частичку моей первоначальной силы. Мои орудия подошли бы, но они были украдены. Может… – Может, что? – Кто, – поправил Морфей. - Коринфянин или кто-то другой из беглецов. Думаю, не он один попал в реальный мир, охотиться на него небезопасно и прятаться во умеет. – Тогда скажу ему о твоих орудиях. И еще нужно магическое животное. Ты ничего не говорил о крыльях ворона, но… - Хоб так и не придумал, как лучше об этом сказать, значит решил, что хуже не будет. – Джон сказал, что Сна из Бесконечных всегда сопровождает ворон. Морфей медленно отвернулся, посмотрел полным тоски взглядом на холодный камин. Гэдлинг пожалел, что вообще заговорил об этом, сам Сон никогда не захотел бы поднимать эту тему. – Ее звали Джесеми, – наконец с произнес он тихо настолько, что Хоб подумал бы, что ему показалось, если бы не смотрел ему в лицо. – Она пыталась спасти меня, но ее… Ее застрелили. – И ты это видел? – И я это видел. Она была моим другом. Хоб положил руку на плечо и Морфей легко потянул в его объятия, облокотился щекой в его ключицы, теплое дыхание защекотало открытую шею. Гэдлинг касался его осторожно, нашел свободной рукой холодную ладонь на своем плече, накрыл тонкие пальцы. – Мне очень жаль, Морфей. Жаль, что пришлось все это пережить. Что ты видел только наихудшие стороны человечества. Но я хотел бы, чтобы ты запомнил и что-нибудь хорошее. - Я запомню, - Сон немножко отстранился, положил руку ему на щеку и они посмотрели друг на друга. Если бы Хоб не сидел, то ноги бы точно подкосились от миллионов звезд и галактик, смотревших на него в ответ. – Здесь еще был ты. Мне с тобой… Хорошо. – Мне тоже. Поэтому я хотел предложить… Может, мы встретим вместе Рождество? Знаю, ты вряд ли такое празднуешь, – Хоб не договорил, невольно наклонив голову и его губы накрыли чужие, прохладные и мягкие. Мужчина ответил ему, скользнул пальцами по тонкой шее и поднял его голову за подбородок. – Я не против, – произнес Морфей, оторвавшись от него на секунду. Гэдлинг нежно поцеловал его в уголок губ, обнял крепче. – Константин советовал мне, никогда не связываться с такими, как ты, – Хоб погладил его большим пальцем по челюсти, - сверхъестественными существами. Поэтому я надеялся, забыть о нашем поцелуе. - Неплохой совет. - Сказал, что ты – жесток и человеческая жизнь для тебя ничего не стоит, - Гэдлинг запустил пальца под край черной ткани на белом плече, дождался безмолвного разрешения и немного погладил мягкую кожу. – спросил меня, не бессмертен ли я вдруг, - Хоб тихо засмеялся, коснувшись белой щеки, - но, кажется, я просто глуп. Считаешь, что это плохая идея? – Уверен. – Наверное, ты прав. Я не хочу быть один, но заводить семью со смертными, – Гэдлинг почувствовал на шее чужие ладони. Сон заправил выбившиеся волосы за ухо. – Я больше так не хочу. Я тебя... Морфей приложил палец к его губам, прося замолчать. – Я знаю, Хоб. Все что ты делал со мной, пока спал. – Пока спал..? - Гэдлинг задумался, а потом наконец-то понял. Не смог сдержать глуповатой улыбки и смущения, вспомнив вообще все. – Я думал, это просто сны. – Это никогда не были «просто сны». Помнишь, что я тебе рассказывал? - Да, да, конечно. Морфей снова завладел его ртом, Хоб не нашел никакой причины ему отказать. *** Утро наступило слишком быстро, светило ярким декабрьским солнцем прямо в глаза. Маг завертелся под одеялом, пытаясь понять, что происходит: сон это или реальность ?Во сне его кошмары становились все более реалистичными и вырваться было все на сложнее. В аду, наверное, не будет грешников и чертей с вилами, только бесконечный ночной кошмар. Джон поднялся на локтях и столкнулся со взглядом пустых глазниц, разорванных и окровавленных. У него в ногах сидел призрак с лицом убитого юноши. Посеревшая кожа стала почти прозрачной, сквозь нее просвечивали бескровные вены, на раскрытой груди краснел шрам, оставшийся после вскрытия, но маг никак не мог отвести глаз от его лица. – Как ты сюда залез? – Константин сел и придвинулся к изголовью кровати, стараясь быть подальше от привидения. При жизни он был блондином, коротко постриженным, прямо как сам Джон, и это разговору не способствовало. – Я пришел поговорить. Голос терял силу и теперь был тихим как шепот, покойник дышал мертвыми легкими, издавая звук, похожий, как шуршат осенние листья на ветру. Его слова Джона разозлили. – Господи, уходит отсюда и не пугай, – маг отмахнувшись, вылез из кровати и начал одеваться. Подошел к выкопанной сон-траве, осмотрелся и подумал, что стоит ее полить. - Раньше надо было мне что-то рассказать, а то пиздел что-то про ужасы и глаза свои. Вы, мертвые, всегда так любят скулить, словно никто и никогда до вас не умирал. Спиной он чувствовал, как придирчиво следил за каждым его движением призрак, как бесшумно он передвигался по квартире: ни шелеста ткани, ни скрипа половицы. - Я сказал тебе, что меня убило, - дух все еще сидел на кровати, но его голос словно звучал в ушах, прямо как в кошмарах Джона. От этого стало не по себе, маг проглотил вязкую слюну, чтобы убрать из горла удушающий ком. - - Я понял это только после смерти, в Царстве без Солнца, а ты надо мной решил поиздеваться, и вытащил в мир живых. Это был кошмар. – Твой убийца? – Твой любовник. Джон до этого разбирал кучу записок на стол, перебирал папирусы, руки не доходили сложить, но после услышанного, оперся руками на стол на несколько мгновений, чтобы передохнуть. Дух подошел к нему, голый и бестелесный, худой. Лицом, волосами и фигурой он напомнил магу самого себя и от этого стало жутко. – Он не человек. – Я в курсе. – Он кошмар, – в тихом голосе послышалось раздражение, но Константина это не волновало. Он тоже начинал злиться, потому что терпеть не мог шарады. - Я знаю! – крикнул Джон. Покойник к его злобе оставался равнодушным. – Вчера догадался, когда говорил с детективом. Есть что еще сказать, так говори прямо. – Он кошмар! – заорал дух. От его крика затряслись занавески, посыпалась посуда, что была на столе, вылетели из шкафа книги и попадали на пол. Джон закрыл уши и прижался бедрами в письменный стол, когда призрак понесся на него. – Спроси его Повелителя! Покойник исчез, растворился в воздухе. Константин выждал несколько секунд и тогда понял, что он исчез, назовем. Медленно опустился на пол, провел руками по волосам и потянулся за сигаретой, но портсигар, как назло, был пуст.