Химия, оказывается, не только в пробирках.

Тёплое чувство через сон, ласковое. Снится что-то интересное, прерывается тоже… Интересно. — Просыпайся, цветочек, — вы одурели от баса над ухом, дергаетесь, распахиваете глаза — очевидно, кто это. — Ты что тут забыл? — хрипло и вяло, хмуритесь на предвестника, что лежит на животе на вашей кровати, локтями упираясь в простыни. Вы, вспомнив что вообще-то в майке и только, натягиваете одеяло к ключицам, в попытке прикрыть срам. — Нормально всё с головой? — возмущению нет предела. — Конечно, — как кот доволен, склоняет голову к плечу и улыбается, почти язвительно. — У меня много интересных новостей, не мог терпеть до твоего прихода, — «конченый». — Тебе что-то снилось? Ты лунатила в детстве? — Чего? — с непониманием, перемешавшимся со злостью. — Конченый, — лицо на подушке, одеяло на голове. — Ты говоришь во сне, — тоном будто выбивает в голову что-то очевидное. — Что тебе не нравится? — Что ты у меня в кровати с самого утра, ещё и без разрешения, — раздражение, а сразу после волнение — сколько вашей ночной болтовни он слышал? — Что я говорила? — Что-то про магниты. Забавно, но как только замолкла я разбудил, уж прости, — смешок, а вы выглядываете из-под одеяла. — Ты лунатик? — Нет, просто иногда говорю во сне. Чего ты пристал ко мне… — «падла, даже обувь не снял». — Что тебе нужно? Сколько времени? — сама поворачиваетесь к часам на стене, 8:43. Отвратительно. — Мне нужно рассказать кое что, — болтает ногами, согнутыми в коленях. — Мы едем в Натлан через неделю. — «Мы»? — в недоумении смотрите на Второго. — Я, ты, Четвёртый и наши с ним отряды агентов, — все также улыбчиво смотрит на вас, теперь подперев рукой голову. — Экспедиция с целью исследования одного интересного места. Нас пригласили для помощи в выяснении ситуации. Вы в шоке. Натлан же, кажется, агрессивно настроен к остальным государствам?.. — А я тут при чем? Тем более, вы не думаете, что это засада? — снова возмущаетесь. — Ха-ха, нет конечно, — тараторит. — Культура глубокой науки плохо развита из-за интересов Архонта, а в его владениях появляются опасные аномалии. Как ты понимаешь, учёные тут мы с тобой, в качестве защиты и дипломата Капитано, государство нас спонсирует и призывает к действию, а наши планы на сердца бога сейчас другие, потому, всё будет хорошо, это, считай, очень весёлый отпуск. — Для кого как… — недовольно вздыхаете и хотите было встать, но на вас всё ещё только трусы и майка. — Может, все-таки уйдёшь? Я соберусь и приду в лабораторию, спать уже нет смысла. — Почему ты меня прогоняешь? Ты меня не любишь? — театрально разыгрывает грусть. — Какой ужас, я не выдержу, — не сдвигается с места и, кажется, не планирует. Иногда Василиса уверена, что любить Иль Дотторе — наказание. За какие только грехи, ну право слово, Селестия? За что? — Любовь зла, — колко, прищурившись, бросает девушка. А потом вздыхает, сокрушаясь. — Кого ты обманываешь. Всё ты выдержишь. И вообще, всё ещё призываю хотя бы отвернуться, пока я приведу себя в порядок. От осознания, что под одеялом только нижнее бельё, максимально некомфортно. А этот ещё и трагикомедию разыграть тут решил. Актёришка. — Зяблик. — Что я там не видел? — самое банальное, что можно было сказать. — Ты всё ещё стесняешься? Чудесно выглядишь, тем более, не сомневайся, все что нужно, я давно увидел, — усмехается и выпрямляет руки, чтобы дальше сесть. — Между прочим, я сделал тебе кофе, — кивает на тумбочку, на ней кружка. — Всё как положено возлюбленному, — похоже, он не совсем понимает рамки дозволенного и адекватности ситуации. Или романов начитался, или инструкцию какую-то нашёл, вам даже смешно. — Вопрос не в том, что ты не видел, а в моём самоощущении, — Василиса вздыхает, прижимая одеяло к шее. Следит взглядом за кивком Иль Дотторе и качает головой, не пряча улыбку. До чего же он забавный… и милый, если быть откровенной. В конце концов, разве можно ожидать чего-то ещё от того, кому пять сотен лет? — Спасибо. И всё-таки, пожалуйста, отвернись, — сменив гнев на милость, Василёк тянет руку и украдкой трогает светлые волосы мужчины, сопровождая этим прикосновением негромкую и ласково звучащую просьбу. — Ладно, раз так, — тянется за затылок и щёлкает застёжкой крепления маски, она спадает во вторую руку, — Не вижу ничего дальше полуметра, слишком размыто. Сойдёт? — непроизвольно щурится и смотрит на вас. Всё ещё синяки под глазами, розовый, тёмный шрам от виска к скуле и лёгкие вмятины от долго прислоняющейся к лицу маски. Из-за темени и лишь свечке, стоящей на тумбе, вы в состоянии рассмотреть всё это. Ох, точно. Зрение. Василёк несколько секунд смотрит в лицо Доктора, искренне любуясь им — всё-таки мужчина, по её мнению, красив, — и безотчётно тянется навстречу. Прикосновение ладони от волос перетекает ниже. Пальцы оглаживают висок, скулу, щёку. Василиса придвигается ближе и коротко, мимолётно целует в губы. — Спасибо. — Сразу активизировалась, как мило, — вы улыбаетесь, но быстренько слезаете с кровати, подходя к шкафу. Переодеваетесь чувствуя спиной взгляд. Он всё-таки смотрит. Немного неловко. Но по своим знакомым вы понимаете, что такое плохое зрение, тем более в комнате полумрак, всё что он может понять — где конкретно вы находитесь. Брюки, белая футболка и на неё такого же цвета рубашка, которую как на зло вы начали застегивать не с той пуговицы. — У тебя в комнате так пахнет, — рушит тишину предвестник. — Духи цветочные? Очень подходит нашим прозвищам, забавно. Кстати, ты же изучала ботанику? — Мм? Духи? — Василёк принюхивается и улыбается. — Да. Базовые ноты: инжир, крапива и фиалки. Ручная работа. Сладковатый запах, но не приторный и не забивающий ноздри, с лёгким оттенком свежести. Любимые духи, которые Василёк, впрочем, не слишком часто использует. Но одежда запахом уже едва ли не пропитаться успела. — Изучала, конечно, но давно. А что? — застегнув рубашку, оглядывается через плечо на Доктора. — Просто интересно. Ты знала, что васильки, точнее находящийся в составе бревицепсин расширяет сосуды и нормализует слегка повышенное давление. За счет снятия спазма гладкой мускулатуры получается умеренный обезболивающий эффект, — мужчина опять заговаривается. — Противовоспалительные и дезинфицирующие возможности синего василька активно применяются врачами, чаще конечно народными целителями. Используются примочки, повязки при воспалении, синяках или язвах. Вообще все растения, даже ядовитые очень полезны при правильном использовании, примерно по этой причине у меня в подвале лаборатории стоят все эти малыши. Использовать можно вообще для чего угодно, — вы были правы в мыслях о том, что с Дотторе можно говорить о чём угодно. Любопытно, что Дотторе, очевидно, иногда обременен своим мыслительным процессом. Это ж с какой скоростью он думает, если так тараторит и знает столько всего? И как в действительности ещё не сошёл с ума окончательно, с такой-то мозговой нагрузкой?.. Невольно задумавшись об этом, Василиса оправляет одежду и походит ближе. Садится на кровать, беря в руки кружку с кофе. — Ага, помню, изучали разные свойства трав и их сочетания друг с другом. Животный мир тоже изучали, кстати. Например, помню, что зяблики — птицы морозов и стужи. А ещё они очень забавно пикают и щебечут, — девушка посмеивается, перебирая в уме факты, которые помнит об этих маленьких забавных птичках. — Я бы завела зяблика, будь у меня время на него и место… — Ты разве не завела его ещё несколько дней назад? — улыбается шире, намекая на себя. — Это ты сейчас намекнула, что я смешно говорю? Всё ещё чувствуется сумерский акцент? — наклоняет голову к плечу, звонко хихикнув. — А ещё зяблики старательные кавалеры. Поют потрясающие песни, чтобы приманить самку. И очень старательно строят гнёзда, — отпив кофе, Василиса улыбается и придвигается ближе к Иль Дотторе. — И клеток терпеть не могут. — Прекрасно, теперь мы ищем скрытый смысл в наших кличках? — голос немного тише, — Знаешь, васильки нужно сушить в затемненном, теплом помещении, разложив на полотне или на бумаге. В помещении должна быть достаточная вентиляция и при сушке необходимо переворачивать растения, чтоб сохранить натуральный цвет. Понимаешь, о чём я? — ладонь на вашей руке. — Я не буду сидеть в подвале, — весело фыркает Василиса, переплетая свои пальцы с пальцами Дотторе. — А зяблика, ты прав, я уже завела. Шикарная птица, — довольно посмеивается. Второй пшикает смехом и опускает голову. Провал. — Хорошо, подвал отменяется, — подыгрывает вам, весело промычав. — Но я вообще-то имел в виду немного другое. И делать это в подвале будет не слишком удобно, — снова смотрит на вас, подаётся вперёд и чмокает в губы. — Как тебе новости про нашу скорую поездку? Я в предвкушении, честно говоря. Василиса чувствует себя глупой. Ну конечно! А она, как дура, про подвал подумала… неловко растирая щёки, которые стремительно залила краска, девушка мямлит что-то в сторону. И как давно Иль Дотторе, незаинтересованный в сексе, стал пошло шутить? Подумать только. — Предвкушаю, — вздыхает, прикрывая глаза в ответ на поцелуй, и прячет лицо в кружке с кофе, который стремительно допивает. — Что мне собрать туда? На сколько мы вообще едем? — На четыре дня, не думаю что нужно набирать много, это будет лишним. Вероятно две ночи проведём на месте, остальные в отеле, на пятый день домой. Одежды по мелочи, гигиена, всё. — О, отлично. Звучит как хорошая возможность вырваться из рутины. Заглянув в кружку, Василиса со вздохом осознает, что кофе всё. Усох. Поэтому отставляет кружку на тумбочку и коротко целует Дотторе в висок. — И ещё раз спасибо за кофе в постель. Что теперь делать будем? — Не за что, — садится ровно и потягивается с присущим ему глухим кряхтением, — Нужно в лабораторию, есть пара дел, анализы как минимум. Позабавленная звуком, Василиса еле слышно фыркает и тоже поднимается на ноги. — Спину не защемил? Может, массаж? — с нотками веселья в голосе предлагает девушка, направляясь к выходу из комнаты. Дотторе встаёт следом за вами, задув свечу тоже идёт к двери. — Не переживай, со спиной у меня все прекрасно, — ухмылка, мужчина скользит вперёд вас и первый открыв дверь, пропускает, приглашающе выставив руку в сторону. Вы парочкой проходитесь по коридору, Второй отпирает лабораторию, выискав хорошо знакомый на вид ключ, вы также вместе заходите. Мучительный, хотя таким не является, скорее с натугой вздох и ученый уже у стола. Вы оглянувшись понимаете, что вчера, перед уходом отсюда Доктор снова развёл грязь. На грязь в лаборатории девушка смотрит уже обреченно. — Здоровая спина это хорошо, — вздыхает, снова топая к уголку с бытовой химией. — Я ещё спросить хотела… У тебя есть ключ от моей комнаты? Или ты у тебя есть на спине маленькие крылышки, с помощью которых ты попал ко мне в комнату? — М? У меня есть ключи от всех помещений в моем крыле, — берет в руки пробирку с эссенцией, которую набрал вчера и очередной раз ищет что-то по всему помещению. А искал Доктор, как вы выяснили, предметное стекло. Через пару минут становится около вас с нужными предметами. Вы волей-неволей смотрите: кладёт стеклышко на стол, встряхивает пробирку, открывает её, капает совсем немного, накрывает вторым стеклом. Вы замечаете, что у учёного совсем немного трясутся руки, что конечно является нормой, если держишь их навесу. Двигает к себе микроскоп. Отводит крепления и меняет содержимое панельки на только что изготовленное собой. Не снимая маски наклоняется к окуляру, выглядит не так смешно, как вы думали, предвестник совершал эти действия тысячи, если не сотни тысяч раз, приноровился. Сменяет объективы, прокрутив, также проворачивает винт для настройки аппарата. Теперь вы в открытую пялитесь на Дотторе. Стоит согнувшись пополам, выгнув спину, от чего почти видно позвоночник, одежды на нем как обычно не очень много. Одна рука помогает в опоре, другая в настройке. Предметный столик чуть сдвигается, как и площадь обзора в линзе. — Что там? — естественно вопрос из своего интереса. — Ничего сверхъестественного, — вздох, встаёт ровно. — Смотри, — шагает в сторону, чтобы дать вам посмотреть. Вы даже немного загораетесь, разрешил ведь. Встаёте и сразу опускаетесь к окуляру, в нём видите понятное дело жидкость, но всё это месиво похоже на воду с песком или землёй. Единственное, что вам непонятно — еле заметные оболочки молекул вещества, которые если не вглядываться, не увидишь. Выпрямив руки и повернувшись на Дотторе вопросительно смотрите на него. — Это какая-то элементальная штука? — вы просто не видели подобного в живую, потому и спрашиваете. — Да, почти. Такие вещества имеют в себе микроэлементы, почти делающие её живым текучим существом. Думаю, пока эссенция закупорена, она может находиться только в жидком состоянии, но в воздухе медленно застывает и становится похожа на слаймов. Они похожи по клеточному строению, но у монстров всегда элементальный подтекст. Сейчас в нашем образце, вероятно, много грязи, но это мы ещё узнаем, — подбрасывает пробирку с чернью и ловит её, в своём репертуаре весёлый. Отходит от вас, направляясь в операционную. — Хотите очистить его от грязи? А как? — Василиса с интересом наблюдает за Доктором. Увиденное, да и в принципе тот факт, что она была «приобщена» к опыту, взбудоражило её. Стуча пальцами по столу, девушка воспроизводила перед глазами то, что ей показали, немного хмурясь. — Почти живым… насколько? В каком понимании? — Не очистить от грязи, а узнать какая она там, — через открытую дверь вы видите идеально убранное помещение, видимо, Второй все-таки заказал уборку, сам ведь, похоже, не особо любит её. Предвестник подходит к аппарату у дальней стены, видимо, что-то для анализа. — Хм… Ты видела слаймов? Это почти жидкие существа, состоящие из густой элементальной энергии. Они не разумные, понятное дело даже хуже животных, но имеют некоторую структуру внутренних органов… Перейдём к сути. На примере человеческого тела — у нас есть жидкости, в которых находятся наши органы — кровь, спинномозговая жидкость и прочее. Здесь что-то похожее. Это элементальная субстанция, состоящая из энергии и жидкого живого клеточного наполнителя, по которому из ядра хаоса особый ток поступает в разные части машины. Тяжело осознать, но я старался говорить проще, — вставляет пробирку в центрифугу, в специальное крепление для этого, оно медленно опускается в округлый корпус. — Хм, вполне понятно, — нахмурив брови, потерла подбородок. — Думаете как-то воссоздать и использовать эту… жижу для будущих разработок, или всё еще только в исследовательских целях? — продолжая наблюдать за доктором, опирается руками на стол позади. — Даже не смотря на срок и свою, простите, гадость, она не показала себя как нечто, что нужно было бы заменить, кпд невероятно высок. — Я уже знаю как её воссоздать. Мне просто интересно что туда попало. Оно расслоится, а потом эти слои на детальное рассмотрение, — слышно жужжание. — Может, узнаю, где это чудо ходило до нас. — Угу… Понятно, — Василиса засматривается на работу центрифуги, чуть выпадая из реальности, — Жаль их нельзя приручить… Ну, в смысле культиваторы перепрограммировать. — Ну, начнём с того что они вообще не программируются, — выходит к вам. — В них всё заложено ещё со времен Каэнри’аха. Но да, очень жаль. Я создавал таких, кажется, уже рассказывал, это совсем не то, что есть в оригинале, просто конструктор с электроникой. Странно, голова немного кипит от количества мыслей, давно такого не чувствовал, — тема очень резко переводится. — «Вообще не программируются», — задумчиво повторяет, нахмурив брови. — Да, рассказывали. И в результате создания ничего путного не вышло. А вообще… Каким образом все руинные стражи, охотники и прочие штуки вообще к руинам приходят. Точнее… Не каким образом, а почему? Вряд ли это просто программа? Я скажу фигню, но может у них есть какая-то штука которая слабо, но реагирует на окружающее? Хотя нет, это бред какой-то. — В них есть датчики которые сканируют окружающую местность, так они ориентируется в пространстве и вообще понимают кого атаковать. Они в своём коде полу разумны, мне иногда кажется, это я тупой и не могу додуматься как изменить его. Надеюсь, новое поколение разберётся намного лучше меня, слишком уж много я пережил, чтобы сейчас понимать гребаных роботов, — мужчина как-то завёлся, снова рассуждая. Садится на стол, широко сложив ногу на ногу. — Не думаю, что ты такой уж старый. Особенно в сравнении с древними. — пожимает плечами. — Уже известно, что такие пупсики способны анализировать окружение вокруг себя и понимать кого нужно атаковать. Просто если подумать, они в принципе могли бы прийти в города, где отпор им никто дать не сможет. Но почему-то же они остаются у руин. Мне вот что интересно. Посмотрев как мужчина садится на стол, Василиса приподнимает бровь. — А это уже привычка на стол садиться? — Они делают это потому что их хозяева мертвы, а место из которого пришли — руины. У них нет цели, пока она не появляется перед глазами. Ну, первое конечно легенда, вероятно в них заложено ограничение в местности, — обоими руками заправляет волосы от лба к затылку. — Мне просто нравится сидеть на столе, что-то не нравится? — теперь улыбка и показушная расслабленная поза. — Легенда? В принципе, какая-то логика в этом есть. Будь у нас человек, который мог бы нормально ответить на эти вопросы — было бы проще. — Василиса с улыбкой качает головой, когда слышит последнюю фразу. Шагает к мужчине, ладонями упершись в столешницу по обеим сторонам от мужчины. — Нра-а-авится, да? Какая прелесть… — А я не нормально отвечаю? Оскорбляешь меня, — поворачивается в сторону от вас, снова нарочно плохо разыгрывая обиду. На фоне вашей беседы слышен писк. — Какая жалость, центрифуга остановилась. Отходи, — наглая улыбка. — Ох, ну и как же мне отойти, если мой зяблик нахохлился? — состроив жалобное лицо глядит на Дотторе, сдерживая улыбку. — Центрифуга крутится на одном месте, далеко не убежит, а свет мой словно перестал сиять, — легко ведет по краю маски пальцем, следя за ним глазами, после приподнимая ее за нос, глядя в глаза предвестнику. — Разве так можно? — с хитрым прищуром чуть привстает на носочках, оказавшись ближе, останавливается в сантиметрах от лица возлюбленного. — Как засияет вновь, так сразу отойду. — Знаешь, когда снимаю маску, чувствую себя голым, — тон умилительный, Дотторе отшатывается от вас чуть назад, оперевшись руками. — Слишком уязвимым. А когда это делаешь ты… — наклон головы в сторону вашей руки. — Так странно. И хватит сравнивать меня с птицей, это унизительно, — смешок и более скромно сложенные одна на другую ноги. — Вспомнился ещё один факт: птички любят, когда их чухают и в принципе очень тактильные. Василиса едва ли не забавляется, но слова Доктора заставляют её озадачиться. — Почему унизительно? — наклонив голову набок, девушка тянется ближе. Пальцы нежно оглаживают линию челюсти, перетекают ласковыми прикосновениями на шею. — Ты же сам говорил, что ты мой зяблик. А я очень люблю птичек. И для меня это сравнение — нежность и ласка, один из способов выражения моего обожания по отношению к тебе. — Кхм… — сдвигает маску обратно на лицо. — Хорошо, я понял тебя, — вы видите, что предвестник нервничает, даже интересно из-за чего конкретно. — Называй как пожелаешь, роли не играет. Маска. Чёртова маска. Василиса смотрит на неё в упор, остановив движение пальцев по шее Предвестника. Глухой ком какой-то горечи встаёт поперёк собственной глотки. — Что случилось? — совсем тихо-тихо спрашивает девушка, прислоняясь кончиком носа к клюву маски. Ей непонятно и сложно, а Иль Дотторе… ничего не проясняет. — Ничего, я просто не в настроении, — положив руку на плечо отодвигает вас от себя и спрыгнув на пол идёт в операционную, уже там слышен щелчок, значит открыл. — Не делай такое грустное лицо, ладно? Я вроде не отшивал, нечего обижаться, — достаточно жёстко отстаивает личные границы, параллельно возясь с пробиркой, в которой получилось три слоя непонятного содержания. Не в настроении так не в настроении. Василиса передёргивает плечом и облокачивается бедром о стол, скрещивая руки на груди. Она понимает. Расстроена, но понимает. — Нет, нет. Всё в порядке, — качает головой и выдавливает улыбку. В конце концов, ей может и немного грустно, но это не значит, что она отражает эти эмоции на Дотторе или обижена. — Чудесно, — говорит уже тише, потому что увлечён другим занятием — скальпелем вытаскивает в разные плошки содержимое колбы. Постояв у стола с десяток секунд, Василиса всё-таки подходит к доктору, становясь с лева от него чуть поодаль руки, чтоб не мешать работе. Нет, наблюдать спину Дотторе, несомненно, невероятно занимательное зрелище, но на лабораторном столе сейчас происходят вещи поинтереснее. Всё разложено, Дотторе вздыхает. — М-да, ржавчина, песок и эссенция. Чего я ожидал? — вопрос самому себе, после которого предвестник колупает лезвием хлопья старого железа. — Когда уже мы поедем в экспедицию, мне так скучно, — непонятно, он правда расстроен или снова включил великого актёра. Берет по очереди все три миски, сложив одну на другую и ставит в раковину на углу комнаты. — Вам так не терпится? — со спокойной улыбкой уточняет Василиса, наблюдая за Доктором. — Хотя, признаюсь, мне тоже. Слишком любопытно, что там будет и что нас ожидает. Направляется к раковине, прихватив с собой резиновые перчатки. Благо, моющее средство тут уже имеется, так что в том, чтобы вымыть миски нет ничего особо сложного. — Я не просил, — останавливает вас, выставив руку в сторону. — Ох, как раз по этому поводу. Нам скоро должны прислать документы о том, что у них конкретно случилось. Жду не дождусь, — взяв за руку поворачивает к себе. Ну, не просил, так не просил. Василиса всего лишь хотела не быть бесполезным придатком сейчас, но раз не надо — хорошо. Стянув перчатки, девушка роняет их на край раковины, как раз перед тем, как Доктор трогает её. — Пока что совсем ничего не известно? — разворачивается к Иль Дотторе, ведомая его прикосновением. — Нет. Только мои догадки. Возможно, там что-то случилось в плане природы. Катаклизм или что-то подобное. Из-за климата такое часто происходит. — Звучит даже как-то неудивительно, — ответила скорее себе под нос, чем для ушей предвестника Василиса. — Часто такие командировки выдаются? — Раз в пару-тройку месяцев. Я радуюсь, потому что не буду присутствовать при выдаче зарплат, — лукавая улыбка. — Меньше хлопот и разбирательств, хе-хе. — А ты удобно устроился, хитрец, — легко щёлкнула по клюву маски, весело щурясь. Закидывает вытянутые руки на плечи мужчины, и, чуть наклонив голову набок, смотрит ему в… маску. Чертова маска. Глаза слегка закатились в легком раздражении, но улыбка с лица уходить никуда не собиралась. — Что ж, господин, чем заниматься будем дальше? Жижа дел нам, увы, не принесла никаких, а рабочий день в самом разгаре, — девушка медленно перевела взгляд на стол позади, так же медленно возвращая его обратно. — Не говорите слово на букву «д», пожа-а-алуйста, — почти искренне скулит Вася — Не говорить? — берет вас за лицо, точнее пальцами обхватывает щёки и сам приближается. — Что, совсем обленилась, пока у меня не было заданий, м? — очень игриво, с улыбкой такой же эмоции чего-то крайне забавного для него. — У меня есть труп. Поможешь? — наклон головы, лицо ещё ближе к вашему, будто Дотторе хочет поцеловать вас, но смакует момент вашего смущения. — Обленилась? Пф, отнюдь, глупости какие, просто хотелось чего поинтереснее, — с улыбкой подаётся навстречу, но. — Но не труп, — веселое выражение быстро покидает лицо девушки, но не на долго, сменяясь хитрым огнем в глазах. — Что ж ты мешкаешь, м? — нос к носу. — Я по правде уже соскучилась, столько жду да жду, а вы всё бегаете и бегаете от меня, хм-м. — Что? — руки на маске, вы только и успеваете дёрнуться назад, чтобы не ударило, а корпус отскакивает от висков, полностью открывая вид на коварное лицо. — Я от кого-то бегаю? — наиграно заинтересованный вопрос, Второй прикладывает ладони к вашим плечам и шагает на вас, даёт понять что нужно отойти. Теперь вы спиной к стене, с обоих боков талии руки не дают уйти. — Может, я тоже скучаю, откуда ты знаешь. Просто голова другим забита. Облокотившись спиной о стену, расслабленно кладёт ладони поверх предплечий Предвестника и маняще, мягко улыбается ему. Интересно, ей идёт такое поведение? Она старается быть искренней и открытой, но местами от этого самой неловко делается. — А сейчас чем забита? — понизив голос до полушёпота, интересуется Василиса. Пальцы скользят по предплечьям вверх, доходя до плеч и приобнимая их. — Множеством интересного, — улыбка и поглаживание на вашем теле. — Мне хочется провести вскрытие, — ставит указательный и средний палец, растопырив в стороны, чуть выше вашей груди. — И заняться наконец таксидермией, — ведёт ими по вашей рубашке вниз, сводя пальчики вместе по мере понижения. — Давно хотел попробовать, но руки не доходили до детального изучения, — сомкнувшись, рука продолжает движение, остановившись чуть выше пупка, Доктор исполнил пальцами надрез, который патологоанатомы используют при работе с телом. — Как тебе идея? Не хочешь поучаствовать? — прислонившись ладонью к животу предвестник ведёт ей по вашему боку, проскальзывая к бедру, там рука и остаётся. Первые две секунды Василиса даже недоумевает — серьёзно, вскрытие, когда она тут? Однако прежде, чем она успевает все испортить глупостями, до неё доходит, о чем говорит Иль Дотторе. Она негромко хихикает от лёгкой щекотки, возможно, слегка нервной и предвкушающей, гладя пальцами плечи мужчины. Невольно прикусывает губу, тянется ближе и прижимается всем телом. — Только если я останусь жива после такого. И это будет не больно. — Хм… — смотрит вперёд себя, в стену, игнорируя вашу навязчивую близость. — Тебе и не должно быть больно, мы ведь сделаем это с другим человеком. Ты думала, я тебя резать собираюсь? — наконец опускает на вас взгляд, шире улыбается, кладёт ладони на талию. — Может я многого хочу, но делать буду меньшее из этого, — пальцы давят сильнее, а звучание ниже. — Особенно в отношении тебя. Находясь во все том же около поцелуйном положении, Василиса, с улыбкой полной иронии, медленно закрывает глаза — вдо-о-ох и вы-ыдох, серьезно? — Ты издеваешься надо мной, скажи? — милейшая улыбочка, девушка отстраняется. — Где мой поцелуй, я спрашиваю, — пальцы ритмично постукивают по плечам предвестника, что так и изводит весь день даму своего сердца, подлец. — Я и так и эдак уже намекаю, и ты явно ведь все понимаешь, — смешок, девушка притягивает мужчину к себе за воротник. — Сколько можно, любовь моя? Изводишь весь день, совсем совести нет, м? — выражение ее лица наверняка уже сродни выражению господина Регратора. Сожрать негодяя мало. — Что скажешь в свое оправдание? Господин Дотторе, за такие пытки полагается немалая прибавка к зарплате. Как будет обозначена эта графа в ежемесячном отчете? — по-птичьи поворачивает голову набок. — «Издевательство над бедной выдержкой Василисы»? — Издеваюсь? — в полуистеричном смешке смотрит на вас округлыми и невинными глазами, хлопает ресницами. — Да когда я издевался?! — кажется, он не играет. — Лгунья, — кладёт руки на ваши плечи и толкает в стену, теперь уже нависает. Второй оперативно берет ваши запястья в плен собственных пальцев, давит в холодную стену. Чувствуется по атмосфере, что в голове у него что-то нехорошее, а выражение теперь видного вам лица, хоть и в полутьме помещения, выражает что-то около раздражения или беспокойства. Он стоит так в вашей общей тишине, всё никак не решится сделать что либо. Далее поцелуй, непонятный по чувствам, но тактильность даёт приятное ощущение, что бы её не сопровождало. Край маски предвестника упирается в ваш лоб, поскольку не снята, а открыта, но это не очень мешает целовать сухие, от того не менее приятные губы. Вот же… А ведь думала изначально над тем, чтобы присоединиться к нему. Но в итоге решилась на лекцию. Василиса негромко стонет-хнычет в чужие губы, отвечает на поцелуй. Неторопливо, тягуче и нежно, словно одним только движением губ пытаясь показать, что она тут, что все хорошо. Чужое раздражение не пугает ее, но она стремится его унять, сетуя, что руки скованы. — Зандик… — где-то между очередными поцелуями зовёт Василиса. Медленное прекращение поцелуя. Мужчина смотрит на вас так… Как никогда не смотрел. Зрачки расширены, радужку почти не видно, красным блестящую на минимальном свету за спиной. Лицо приобретает выражение чего-то непонятного, больше всего похожего на страх. Запястьям становится больно. Глядят без остановки будто не на ваше лицо, а сквозь него. Медленное, пугающе движение от вашей руки к плечу, взгляд опускается. Вы очень чётко видите, а теперь, когда рубашка справа отодвинута воротником в сторону и чувствуете, что чужие руки начали дрожать, особенно пальцы. Становится страшно. Громкой выдох, руки поставлены ладонями к стене по обе стороны от головы, вы непонимающе смотрите на Дотторе. Он закрывает глаза, брови сводятся к переносице. — Не называй меня так. Коротко и сипло. Зато очень доходчиво. Предвестник обнимает вас, перед этим мотнув головой. Вероятно, вы что-то напомнили ему. Василёк смотрит на возлюбленного с ужасом осознания, что сделала что-то не так. Протянув руки, она обхватывает его в объятиях и прижимается всем телом — или словно к себе пытается прижать. Нет, никакой жалости. Только понимание ошибки и новые узнанные границы и реакции. Только искренность. — Хорошо. Извини, — бормочет негромко, нежно прикасаясь пальцами к голубым волосам. — Займёмся чем-нибудь интересным? — Не хочу, — жмётся к вам и беспокойно дышит в силу разницы роста вам почти на ухо. — Говорю один раз. Я сказал потому что был вопрос, на деле не нужно так называть меня. Никогда, — нотки дрожи в голосе, как будто Второй сейчас прям так и заплачет вам в плечо. Это… Это странно, волнительно и от части приятно, сейчас он раскрыт перед вами душой, как для него раскрыты трупы на столе перед вашим лицом. Сравнение жуткое, но именно оно всплывает в голове. — Да, я поняла тебя, — не повышая тон голоса. Перебирает пальцами вьющиеся прядки, искренне любуясь ими и стараясь самостоятельно не расплакаться от того, как сильно щемит сердце от всего произошедшего. Вот и зачем? Не стоило оно того. Боднув носом висок Дотторе, Василёк тихо-тихо признаётся на ухо: — Я люблю тебя. — Я тоже люблю тебя, — скрипяще, сразу после всхлип. Он плачет. Паника. Бьющая обухом в голову, такая жестокая, что у вас холод по всей спине и не одной волной прошёлся. Второй предвестник, холодный и жестокий эгоист, актёр, играющий удачную роль выблядка, с которым говорить — себе дороже, тот, кто самостоятельно видит смерть и воскрешает, сейчас стоит и… Плачет в обнимку с какой-то девицей? Бред сумасшедшего, да не может такого быть. Вы резким движением отстраняетесь, в шоке смотря на его лицо. Маска сразу же опущена на глаза, щелчок её механизма, грубо берет вас за предплечье. — Выходи, — почти толкает, а не выводит вас и операционной. Вы пытаетесь возмутиться, но тяжёлая дверь перед лицом захлопывается быстрее. Слышно, закрылся на засов. Ужас. Допизделась, Василиса? Устроила мужчине эмоциональные качели? Тяжело вздохнув и вытерев выступившие слёзы, девушка прислоняется спиной к стене около двери и съезжает по ней на пол. Обхватив колени руками, подтягивает их к груди и укладывает на них подбородок. А всё-таки доверия нет. Надо работать над этим. — Зяблик?.. — робко и тихо зовёт дрогнувшим от собственных слез голосом. Удар в дверь, звонкий и громкий, сразу после много тихих. Что-то разбилось. Слышатся неразборчивые звуки, будто воду льют. Всхлип. Что-то за дверью опять упало. Дотторе явно не настроен, или не в состоянии на разговор. Примерно через пол часа предвестник всё-таки выходит. Во внешнем виде ничего не изменилось, он совершенно спокоен. Отпирает дверь, но пытаясь открыть натыкается на вас. — Тц, горе ты моё луковое, вставай, — усмехается, а вы в замешательстве встаёте. Синеволосый выходит, на полу внутри блестят осколки, сам Второй выглядит чуть ли не лучше, чем до того как закрылся. — Чего ты на холодном сидишь, придатки отморозишь все, — проходит к столам в лаборатории, вы уже слышали от него эту фразу, просто наблюдаете за ним в смешанных эмоциях. — Иди отдыхай пораньше, на сегодня поручений не будет. Первый порыв: обнять и прижаться. Василиса подавляет его раньше, чем даже дёрнуться успевает. Хватит, она достаточно сегодня нарушила чужого личного пространства. Свои собственные эмоции зашкаливают от одного края до другого, разгоняясь со скоростью усиливающегося маятника, поэтому лучший вариант сейчас — разойтись и выдохнуть. Впереди будет ночь на это дело. Хотя неправильно оставлять друг друга одних в такой ситуации, Василиса напоминает себе, что официально она и Доктор друг другу всё ещё начальник и ассистентка. Никаких официальных отношений. Признания в любви значат не столь много. — Хорошо, — негромко проговаривает девушка, пользуясь тем, что Дотторе поворачивается к ней спиной и украдкой вытирая слёзы. — Доброй ночи. Видит Селестия, она не хотела этого. Но поход до собственной комнаты как в тумане из-за эмоционального аффекта, да и момент, когда в руках оказывается бутылка вина, Василиса как-то пропускает. Домашнее вино, от семьи. Иль Дотторе пил, когда у него были беды с эмоциями, может, и ей сейчас поможет? Первый, второй, третий глоток. Вино сладкое с кислинкой и крепкое до того, что несколько опаляет горло. Рвано выдохнув, Василиса допивает налитый стакан и съезжает по стене комнаты на пол. Организму, который совсем не привык к алкоголю, да и ещё с таким эмоциональным багажом, не надо много. Проходит всего лишь минута, прежде чем девушка сгибается пополам в беззвучной истерике, хватаясь руками за собственную одежду судорожно сжимающимися пальцами. Голос выдаёт лишь сиплое и совсем тихое завывание, а слёзы текут и падают на собственные ладони градом, наконец-то за столько времени найдя должный выход.